сть
Карим проводит тебя до Дома Обучения.
     - Но как Карим сможет уберечь меня от заразы? Только не  считай  меня
неблагодарной, Карим, но...
     - О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она  появилась
как раз, когда джелийские мерзавцы  напали  на  тебя  и  когда  их  первый
лейтенант, который и раньше  был  знатоком  в  разных  снадобьях,  теперь,
благодаря гедам, узнал еще больше. Он там днюет и ночует. Болезнь -  всего
лишь результат действия яда, разве не так  говорят  геды?  И  эта  чесотка
может быть вызвана джелийским ядом!
     - Но...
     - Как геды называют это. Карим? Бактер...? Что-то  не  слышно  ни  об
одном джелийце, подхватившем чесотку.
     Карим пристально посмотрел  на  Ондар,  которая  вдруг  покраснела  и
опустила глаза, но Эйрис все же успела перехватить  ее  смущенный  взгляд.
Ондар сболтнула лишнего. Она не должна была говорить  этого.  Эйрис  стало
неуютно и одиноко. Конечно, Карима нельзя винить за то, что он относится к
ней подозрительно. Каждый день она, не обращая внимания на  косые  взгляды
бывших соучеников, отправляется на  занятия  под  руководством  одного  из
гедов, шпионивших за делизийцами, и в компании  двух  джелийцев,  исконных
врагов Делизии. Она передвигается по Эр-Фроу в каком-то странном кресле. А
гедийскую медицину, даже после того, как  о  ней  многое  стало  известно,
некоторые считали черной магией. Да еще эта СуСу.
     Не все относились к джелийской проститутке так же  сочувственно,  как
Ондар. С тех пор, как снадобье, которое влили в бедную девочку, прекратило
действовать, она не произнесла ни слова. Она ела, спала, умывалась, ходила
за Эйрис по пятам, куда бы та не пошла,  но  ее  темные  глаза  оставались
пустыми. В них чудилось отражение города, дотла  сожженного  врагом.  СуСу
никому, даже  Эйрис,  не  позволяла  прикасаться  к  себе,  и  после  двух
неудачных  попыток  -  сначала  Карим  решил  помочь  ей   спуститься   по
ступенькам, а потом Ондар в порыве жалости  попробовала  приласкать  ее  -
никто больше не отваживался на это. Оба раза  СуСу  принималась  лягаться,
кусаться и царапаться. И  все  -  без  единого  звука,  в  полной  тишине.
Молчание девочки  казалось  страшнее,  чем  бешенство,  вселившееся  в  ее
хрупкое тело. Это молчание, странное, неестественное, вызывало недоверие и
косые взгляды. Кое-кто ворчал, что она шпионка Джелы.
     Иногда Эйрис задавалась вопросом,  а  что  же  думают  о  ней  самой?
Особенно те трое, что каждый день отправлялись в Дом  Обучения  -  Илабор,
Тей, Криджин?
     - Ондар, - мягко возразила Эйрис, - бактерии  вызывают  болезни,  это
правда. Но это не яд - их нельзя изготовить и подсыпать в пищу или подлить
в питье.
     Карим с явным подозрением поглядел на Эйрис. А ведь он еще не знал  о
той ночи с Дахаром...
     Мысль о  Дахаре  причинила  ей  боль.  Нажав  на  ручку  кресла,  она
заставила его приподняться и отодвинуться от стола.
     - Ладно, мне пора.
     - Иди с ней, Карим, - сказала Ондар, не глядя на Эйрис.
     Карим последовал за Эйрис. Они молчали.  Серебристая  дорожка  вилась
среди деревьев и кустарников, которые с каждым днем сбрасывали все  больше
и больше листьев. СуСу молча плелась сзади.  Уже  почти  дойдя  до  места,
Карим вдруг сказал:
     - Келовару не нравится, что джелийская проститутка ночует  у  тебя  в
комнате.
     - Это не его забота!
     - Ему это не нравится.
     Эйрис развернула кресло и уставилась прямо в лицо Кариму:
     - И где же он предлагает ей ночевать? А  может  быть,  ты  что-нибудь
предложишь? Только что с ней будет, если ее не спрятать в моей комнате?
     Карим раздраженно отмахнулся, бросил взгляд на СуСу  и  отвел  глаза.
Эйрис заметила, что он смутился: жалея СуСу, он в  то  же  время  разделял
мнение Келовара. Солдатская прямолинейность  мешала  правильному  решению.
Карим презирал себя за колебания, и Эйрис знала,  в  чем  причина.  Только
Ондар сдерживала своего друга.
     - Келовар ведь еще не командир, правда, Карим? Разве  Калид  запретил
мне оставить СуСу у себя комнате?
     Карим сосредоточенно разглядывал кусты вдоль дорожки.
     - Запретил или не запретил?
     - Нет еще.
     - Но Келовар настаивает?
     Карим снова смолчал. Упрямо  выставленный  подбородок  выражал  явное
неодобрение. Эйрис так и не поняла, как  собирался  поступить  Калид.  Она
скрыла от командира увеличитель, который вовсе не был увеличителем. Она не
сказала ему о секрете гедийских шлемов и не рассказала, кто заново вправил
ей кость.
     Неожиданно  в  ней  проснулась  ненависть  ко   всем   этим   тайнам,
подозрениям и недомолвкам. Когда же все это кончится?
     - Дальше я  доберусь  сама,  -  довольно  резко  бросила  она  своему
провожатому.
     Но солдат ни на шаг не отставал от  летящего  по  воздуху  гедийского
кресла.
     - Ради всего святого! Дом Обучения прямо перед нами! Или ты и  впрямь
боишься полчищ бактерий, подкарауливающих делизийцев?
     Она  думала,  что  он  надуется,  как  это  сделал  бы  Келовар,  или
разозлится, как Джехан.  Но  Карим  не  сделал  ни  того,  ни  другого,  а
наклонился так, что их лица оказались на  одном  уровне,  ни  на  секунду,
однако, не выпуская из виду заросли кустарника. Он как будто вдруг решился
высказаться откровенно.
     - Вот что я тебе скажу. Берегись. Многие делизийцы... Я думаю,  Ондар
права, когда говорит, что ты ходишь сюда потому, что  была  стеклодувом  и
изобретения гедов напоминают тебе о твоем ремесле.  В  таких  вещах  Ондар
разбирается. Но другие... Будь осторожна. -  Он  выпрямился  и  зашагал  к
делизийскому лагерю.
     Будь осторожна.
     Растроганная  и  встревоженная  одновременно,  Эйрис  повернулась   в
кресле, чтобы посмотреть  ему  вслед.  Потом  двинулась  в  Дом  Обучения,
направила свое кресло прямо по коридору и  неожиданно  замерла  под  аркой
входа.
     В комнате царил страшный разгром. Это было очень странно -  никто  не
знал, как повредить вроф. На полу валялись обломки  приборов,  с  которыми
работали  шестеро  оставшихся   учеников,   изодранные   образцы   тканей,
скрученная проволока, пролитые растворы, масло,  разбитые  линзы,  которые
учился шлифовать бывший ремесленник из Джелы Лахаб (стекло варила  Эйрис).
В луже крови устрашающе скалилась голова кридога.
     Посреди разгрома  стояли  Лахаб  и  Дахар.  Левая  щека  ремесленника
покраснела от удара, с левой руки капала кровь. Он не шевелился, а  Дахар,
стоявший спиной к Эйрис, осторожно приподнимал ему веко и осматривал глаз.
Гракс, который тоже был здесь, заметил Эйрис и сказал:
     -  Ничего  серьезного.  Все  опасные  бактерии,  предназначенные  для
опытов, на ночь были заключены во врофовый  контейнер.  -  Он  показал  на
прозрачный куб, стоявший на грязном полу  у  самых  ног  Эйрис.  В  нем  в
подставке стояли четыре пробирки. Жидкость пролилась,  оставив  потеки  на
внутренних стенках куба. Теперь смертоносная жидкость напоминала  чернила,
налитые в квадратную бутыль.
     - Кто это сделал? - взволнованно спросила Эйрис.
     Услышав ее  голос,  Дахар  прервал  осмотр  и  повернулся.  Чувствам,
искажавшим его лицо, она и названия подобрать не могла. Ей показалось, что
он ее не видит.
     - Двое мужчин и одна женщина, - ответил Гракс.
     - Как они сюда попали? - спросила Эйрис. - Открыть  эту  дверь  могут
только шестеро.
     - Они ворвались, пока Лахаб был один,  и  принялись  все  громить,  -
ответил Гракс. - Лахаб пришел пораньше,  чтобы  поработать  с  линзами,  и
оставил дверь открытой. Затем подоспел я и выгнал людей прочь.
     Эйрис затаила  дыхание,  встревоженная  не  столько  тем,  что  Гракс
сказал, сколько тем, о чем он умолчал.
     - Кто они - делизийцы или джелийцы? - наконец выдавила она из себя.
     - Джелийцы, - спокойно ответил Гракс. - Им  не  нравится,  что  Лахаб
ходит сюда. Мне известно, что Белазир пела в гармонии с ними.
     Эйрис заметила, как при имени главнокомандующей  под  рубахой  Дахара
расслабились напружиненные мышцы.
     - И ты просто прогнал их... - повторила Эйрис.
     - Да.
     Глупо было спрашивать, как он это  сделал.  Если  гед  хотел  кого-то
выпроводить, он его выпроваживал.  Эйрис  вспомнила,  как  выросшая  вдруг
стена отгородила ее и СуСу от умирающего варвара. Просто мягко  вытолкнула
их наружу.
     От двери послышались удивленные восклицания. Делизийцы появились  все
вместе. Илабор, бывший солдат, выхватил оружие и встал спиной стене.  Тей,
маленький торговец  с  мелодичным  голосом  и  глазками-бусинками,  окинул
взглядом комнату и замер, как столб. Криджин, недавно ставшая возлюбленной
Тея, даже не пыталась скрыть испуг.
     Гракс слово в слово повторил свой бесстрастный отчет  о  происшедшем.
Тей подошел к Лахабу и Дахару.
     - Как сильно пострадал твой горожанин, лекарь?
     Эйрис скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Дахар.
     Тей единственный из делизийцев обращался к нему прямо, и всегда в его
словах  звучала  скрытая  насмешка,  словно  ему  доставляло  удовольствие
унижать  разжалованного  жреца-легионера,  обращаясь   к   нему,   как   к
простолюдину. Тей частенько ухмылялся, поглядывая на Дахара, и,  казалось,
его ничуть не смущали ответные  мрачные  взгляды  жреца.  Илабор  джелийца
старательно  не  замечал,  а  Криджин,  самая  увлеченная   после   Дахара
исследовательница человеческих болезней, могла часами ассистировать жрецу,
даже  не  глядя  на  него.  Был   еще   Лахаб,   джелиец.   Молчаливый   и
неповоротливый,  слишком  угрюмый,  чтобы  над  кем-то  насмехаться,  этот
горожанин  продолжал  оказывать  Дахару   уважение,   положенное   первому
лейтенанту, и Эйрис подозревала, что Дахара от такой вежливости коробило.
     Но только подозревала. Они с Дахаром общались исключительно на  языке
терминов гедийской науки, и за долгие часы, проведенные в  Доме  Обучения,
он ни разу не позволил себе встретиться с ней глазами.
     Лахаб ответил Тею в своей медлительной манере:
     - Я не пострадал. Гракс пришел вслед за воинами.
     -  Надо  же,  какая  удача.  -   Тей   улыбнулся   одной   из   своих
многозначительных улыбок.
     -  Да,  -  серьезно  согласился  Гракс.  -  Мы  поем  в  гармонии.  Я
позабочусь, чтобы  из  Стены  доставили  новое  оборудование.  Это  займет
немного времени.
     - Но эксперименты... - начала Криджин.
     - Мы приступим  к  новым  экспериментам.  У  нас  запланирован  новый
эксперимент.
     - Интересно, какой? - резко спросил Илабор.
     - Мы должны обнаружить бактерию - возбудитель чесотки.
     Дахар медленно оторвался от ран ремесленника, которые он промывал.
     - Болезнь появилась в пяти  жилищах  людей  из  девяти,  -  продолжал
Гракс. - Вам теперь известно, как бактерии  вызывают  болезнь.  Мы  найдем
бактерию и создадим антибиотик.
     Чужое, незнакомое слово на мгновение будто повисло в воздухе.
     - Раньше в Эр-Фроу не было болезней, - сказал Илабор.
     - Да, - согласился Гракс. -  Но  только  потому,  что,  оказавшись  в
Стене, каждый человек сразу получил  дозу  сильного  антибиотика,  который
убил все бактерии. Тогда вы бы не поняли,  а  теперь  понимаете,  что  это
значит. Но эта бактерия -  новая.  У  нас  нет  для  нее  антибиотика.  Мы
испробуем все, что уже имеем, а потом синтезируем новый. Так вы  научитесь
применять знания на практике.
     - И люди смогут этому научиться? - спросил Илабор почти сердито.
     - Да.
     Эйрис  наблюдала  за  Дахаром.  Он  стоял  неподвижно,  только  глаза
лихорадочно блестели.
     - А сможем мы самостоятельно готовить эти антибиотики, после того как
уйдем из Эр-Фроу? - осведомился Тей.
     - На продажу? - вызывающе спросил Илабор, но тут же  рассмеялся.  Его
гнев прошел.
     - Да, люди смогут готовить антибиотики и после того, как геды  уйдут,
- ответил Гракс. - Но лишь в том случае, если наши занятия больше не будут
прерываться насилием. Напавшие  на  Лахаба  так  и  рассчитывали,  что  он
забудет запереть комнату, и тогда они  его  убьют.  Они  не  ожидали,  что
кто-нибудь другой успеет им помешать. Больше этого не  повторится.  Я  дам
каждому из вас отдельную комнату,  где  вы  сможете  спать  и  есть,  если
захотите. Еду вам будут доставлять  прямо  туда,  как  в  общие  залы.  Вы
сможете работать в безопасности, когда захотите.
     - И будем сидеть здесь, словно в клетке, как наш лекарь, -  скривился
Тей.
     Его перебил Илабор:
     - Почему геды хотят, чтобы мы  жили  здесь,  а  не  вместе  со  своим
народом?
     - Мы не настаиваем, - ответил Гракс, - мы просто предлагаем. Выбор за
вами.
     Внезапно в комнате разлилось напряжение. Гракс посмотрел  на  Лахаба.
Коренастый, с грубым лицом, ремесленник,  столь  самозабвенно  колдовавший
над пучками света и линзами, проводивший  здесь  по  шестнадцать  часов  в
сутки,  не  выказал  радости.  Левая  сторона  его  лица  распухла,   глаз
наполовину заплыл под огромным синяком.
     - Я останусь в доме горожан, - произнес Лахаб.
     Дахар резко повернулся к нему.
     - Почему?
     Пока  Лахаб  подыскивал  объяснение,  жрец,  терзаемый   собственными
мыслями, нетерпеливо повторил:
     - Горожанин, я тебя спрашиваю: почему?
     Вместо Лахаба ответил Тей:
     - Вероятно, потому, что он джелиец.  -  И  своим  мелодичным  голосом
уточнил: - Джелийский горожанин.
     Дахар никак не отреагировал на эти слова. Тей с еле заметной усмешкой
повернулся к Криджин.
     - Мы тоже останемся, правда, солнышко?
     Криджин молча, не поднимая глаз, кивнула.
     - Илабор? - спросил Гракс.
     - Я останусь со своими!
     - Эйрис?
     Все посмотрели на нее, даже Дахар, Эйрис не осмелилась  взглянуть  на
него.
     - Ты не можешь сама спускаться и  подниматься  по  лестницам,  кто-то
должен тебя переносить, - сказал Гракс. - Здесь лестниц  нет.  Это  вполне
веская причина, по которой ты можешь остаться жить здесь.
     Гракс пытался облегчить ей выбор. Зачем? Гед должен знать о том,  что
Дахар провел ночь в ее комнате, он должен был увидеть его через незакрытые
оранжевые круги в коридоре. Знал ли Гракс,  чем  они  рисковали?  Знал  ли
он... Как узнать, что он знает, а что - нет? Гед обращался одинаково ровно
с джелийцами и делизийцами, будто вражда между обоими городами ничего  для
него не значила. Может, так оно и есть, а может, и совсем наоборот.
     - Твое решение, Эйрис? - напомнил Илабор.
     - Гракс, - медленно начала Эйрис, - ты сказал, что Лахаб пришел очень
рано, открыл эту комнату, чтобы  шлифовать  линзы.  Напавшие  на  него  не
ожидали встретить здесь кого-нибудь еще. Но ты пришел и спас  Лахаба.  Как
ты узнал, что здесь требуется твоя помощь?
     Гракс указал на стену.
     - Ты знаешь ответ. Когда мы вчера  вечером  работали,  Дахар  оставил
оранжевый круг открытым. Мы просто увидели, что происходит.
     - Но  вы  должны  были  видеть  и  другие  случаи  насилия,  те,  что
окончились убийством. Оранжевые круги, пока мы не закрыли  их,  показывали
вам весь Эр-Фроу. Вы должны были видеть и первое убийство, с которого  все
началось... Почему же вмешались только сейчас и не сделали этого раньше?
     Гракс долго молчал, к чему-то прислушиваясь.
     - Мы не  остановили  другие  убийства,  потому  что  не  успели.  Все
происходило слишком быстро. А это нападение затянулось. Подобный случай  -
нападение на тебя, Эйрис. Джелийка Джехан вмешалась прежде,  чем  появился
гед.
     Это звучало убедительно. Эйрис посмотрела на остальных.  Только  двое
выдержали ее взгляд - Илабор, вдруг посуровевший, при напоминании  о  том,
что она воспользовалась помощью Джехан, и Джехан, в  глазах  которой  тоже
промелькнула настороженность.
     - Действительно, какая удача, что ты подоспел вовремя! -  сказал  Тей
Граксу, -  иначе  бы  произошло  еще  одно  убийство,  новая  задачка  для
"Кридогов".
     Но на этот раз  шпилька,  предназначенная  Дахару,  попала  в  другую
жертву. Солдат Илабор, так же ненавидевший сделку "Кридогов", как  Келовар
или Карим, с гневом набросился на Тея:
     - Придержи язык, торговец, или тебе его укоротят!
     Тей быстро придвинулся к Граксу. Тот  не  шелохнулся.  Эйрис  в  упор
смотрела на открытый оранжевый круг. Неужели геды и  сейчас  наблюдают  за
ними, используя какую-то систему трубок и линз?
     - Я отправлюсь за новым оборудованием,  которое  нам  потребуется,  -
спокойно произнес Гракс. - Дахар и Лахаб  пойдут  со  мной,  чтобы  помочь
перенести крупные предметы, которые нельзя доставить через столы.  Илабор,
Тей, Эйрис и Криджин останутся здесь, пока я не вернусь. Заприте  за  мной
дверь, - Илабор презрительно пожал  плечами.  -  Если  хотите,  -  добавил
Гракс. - Я скоро вернусь. Мы должны  многому  научить  людей.  Геды  хотят
помочь вам найти лекарство от чесотки.
     "Зачем?" - подумала Эйрис, и стиснула  кулаки.  Дахар  отвернулся  от
нее, как будто она произнесла это вслух. А может быть,  он  просто  увидел
новое оборудование Гракса.



                                    45

     О, как они все устали! А люди оставались непостижимыми.  В  Галактике
были  виды  с  изменчивым  наследственным  аппаратом;  другие  при  помощи
химических веществ меняли свойства своего разума. Геды  относились  к  ним
терпимо, хотя и  с  оттенком  отвращения.  Вернее,  с  оттенком  презрения
существ, которые  знают,  что  цивилизации  присуще  осознание  вселенской
упорядоченности к тем, кто считает, будто она развивается путем отхода  от
шаблонов. Но даже у чуждых видов, подверженных  изменениям  организма  или
мышления доля отклонений, вызываемых намеренно, бывала невелика. На первом
месте  стояла  сплоченность  -  сплоченность  вида,   крохотными   шажками
бредущего вверх по тысячелетним ступенькам эволюции. Рационально мыслящие,
пусть даже и изменчивые расы, не вводили  в  свою  наследственность  гены,
которые могли бы разрушить их единство. Никаких искажений, которые привели
бы к необратимым последствиям для расы или отдельной личности.
     Никакого сравнения с  тем,  как  примитивный  препарат  органического
происхождения подействовал на СуСу. Снадобье резко  изменило  и  поведение
человека, молодой "джелийки", и ее внешний вид. Причем действовало оно  не
на генном уровне. Физиология СуСу осталась прежней. То есть люди не просто
стимулировали центр удовольствия, как делали представители некоторых  рае,
не просто вывели  ее  из  биологического  шока  -  СуСу  привели  в  такое
состояние, что она превратилась в автомат и делала то, что ей  приказывали
- по крайней мере до тех пор, пока химикат оставался у нее в организме.
     Это не  лезло  ни  в  какие  ворота.  Геды  старались  связать  новую
информацию  с  той,  которой  уже  располагали.  Неистовые,  с  изменчивой
наследственностью,   рационально   мыслящие   существа,    способные    на
предательство, даже когда это им не на руку, вдруг  становились  полностью
управляемыми под воздействием какого-то  химиката.  Поразительно!  Как  же
человек осознает себя как личность? Личность  определяется  и  поведением.
Оно - основа, на которой строится тело и  разум.  Основа  основ.  Если  же
поведение человека  можно  изменить,  если  человек  не  до  конца  предан
собственному  виду,  если  сплоченность  людей  так  легко  разрушить,   и
начинается насилие против личности - что же тогда определяет личность?  Не
видовая принадлежность, не место в мире и даже не  разум.  Индивид  просто
плывет по  течению.  При  таком  положении  вещей  люди  должны  постоянно
проигрывать.
     На борту корабля наши управляемые посредством  химических  препаратов
подопытные  люди  будут  гораздо  безопаснее  тех,  кем   управляют   лишь
собственные непредсказуемые побуждения.
     - Нам понадобится много человеческих экземпляров для экспериментов, -
сказал Враггаф.
     - Да. Гармония поет с нами.
     - Много экземпляров.
     - Много. И пусть это длится вечно.
     - Гармония.
     Шесть человек, к