Ненси КРЕСС

                            СВЕТ ЧУЖОГО СОЛНЦА

Пер. - Ю.Кравченко, П.Поляков.
Nancy Kress. An Alien Light (1988)


                                        Джефу Дантеману, подарившему мне
                                        двадцатое столетие, и Мэри Сэнтон,
                                        писателю, руководителю, другу



                    ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КЛЮЧЕВОЙ ПАРАДОКС

                                           Все города построены на страхе.
                                                               Джон Энтони


                                    1

     - Один, - произнес гед. - У третьих ворот.
     - Что он делает?
     - Бьется о стену, хочет выбраться.
     - Уже, - отозвался второй гед, используя  грамматическую  конструкцию
свершившегося события. Оба смотрели на экран. В маленькой ярко  освещенной
серой комнате без окон  колотилось  о  стену  человеческое  существо.  Гед
закрыл два глаза, оставив третий, центральный. Он смотрел в зенит, поэтому
изображение не так слепило. В его феромонах появился оттенок  дискомфорта.
Второй гед, выделив феромон симпатии, подвинулся ближе к первому.
     - Сколько их уже в стене?
     - Пятьсот семьдесят. Мы примем еще тридцать, - ответил  второй,  хотя
собеседник, конечно, знал это; потому-то он испросил. Они  говорили  очень
тихо, без эмоций.  Первый  гед  позволил  запаху  усталости  на  мгновение
прокрасться в свои феромоны. Запах сочувствия другого геда усилился.
     - Этот?
     - Скорее всего, нет. Если он преодолеет смертельный страх и придет  в
себя, тогда возможно. Но он даже не взял алмаз. Он так испуган, что  забыл
о жадности.
     Человек в тускло-коричневой тунике гражданина Джелы тяжело  опустился
на пол и сжался в  маленький,  дрожащий  комок.  Геды  наблюдали  за  ним,
стараясь из уважения друг к другу сдерживать феромоны отвращения. Комната,
где они расположились, находилась  за  двойным  кольцом  стен,  окружавших
пустой город. Тусклое освещение напоминало  оранжевый  свет  солнца  Геды,
свежая  метановая  атмосфера   и   привычная   температура   должны   были
способствовать выполнению важнейшего проекта. Но все же это была не  Геда,
и оба скучали по дому. Они предпочли бы остаться на Геде или,  по  крайней
мере, среди кораблей Флота, если на родной планете они  не  нужны.  Каждый
ощущал тоску другого, один из  самых  стойких  феромонов,  но  предпочитал
молчать об этом. К чему слова? Аромат тоски присутствовал в феромонах всех
восемнадцати гедов, находившихся за стеной.
     Первый гед выключил экран, и освещение в  комнате  стало  нормальным.
Оба с облегчением открыли центральный глаз. Он  предназначался  для  того,
чтобы замечать издалека огромных крылатых хищников, некогда населявших  их
родную планету. Хищники вымерли миллионы лет назад, и  теперь  центральный
глаз был практически бесполезен, но геды все же чувствовали  себя  уютнее,
если он не закрывался. Лица гедов, лишенные растительности, очень походили
на человеческие, не считая, конечно, наличия третьего глаза  и  отсутствия
подкожной мускулатуры. Судя по их лицам, их никогда и ничего не волновало.
В течение последнего года они наблюдали за  людьми  вне  города,  и  самым
трудным для них оказалось восприятие информации, которую люди передавали с
помощью  мимики.  Нелегко  пришлось  даже  Энциклопедисту.  На  то,  чтобы
научиться понимать выражение человеческих лиц,  ему  понадобилось  гораздо
больше времени, чем на расшифровку речи.  Конечно,  геды  не  рассчитывали
обнаружить у людей какие-либо аналоги феромонов, но  никак  не  ожидали  и
проявления примитивных мускульных спазмов. Никто из представителей  других
рас не общался с собратьями таким странным способом.
     Еще одно поразительное отличие.
     - Важная информация, - мягко пророкотал Энциклопедист, и геды  тотчас
повернулись  к  нему.  -  Важная  информация.  Уровень  три.  Биологически
доказано, что все люди действительно  относятся  к  одной  расе.  Ключевой
парадокс нельзя  разрешить  при  помощи  теории  межрасовых  отношений.  -
Последние две фразы Энциклопедист произнес, используя конструкцию  вывода,
доказанного от обратного.
     Один из гедов мелодично зажужжал, выражая огорчение.  Другой  вежливо
похлопал его по спине и задним ногам, испуская феромоны комфорта.
     - Если бы они принадлежали  к  разным  расам,  это  по  крайней  мере
объясняло бы их взаимную ненависть, - заметил первый.
     - Да, гармония поет с нами.
     - Гармония поет с нами.
     - И пусть это длится вечно.
     - Это продлится вечно. Мы так и не приблизились к ответу, Гракс.
     - Нет, но, может быть, когда люди окажутся внутри...
     Первый  гед  посмотрел  на  черный   экран.   Второй   проследил   за
направлением его взгляда. У них рождались одинаковые мысли, и  не  потому,
что они обладали общим разумом, как некоторые другие расы, а  потому,  что
так мыслил каждый гед. Только поэтому их цивилизации и  удалось  подняться
на такую высоту. Каждый ощущал феромоны другого.  Оба  думали  о  Геде,  о
защите своего дома, о Флоте. Оба  думали  о  важности  разгадки  Ключевого
парадокса.
     Оба думали о том, что время уходит.



                                    2

     Крутые берега нависали над потоком, и казалось, что река течет в  обе
стороны одновременно. Легкий ветерок  Первоночи  доносил  до  Эйрис  запах
воды, струящейся с гор. Женщина неподвижно сидела возле огня.  Разожженный
на возвышенности между  рекой  и  скалами,  ее  костер,  подобно  маяку  в
сгущающихся сумерках, был далеко заметен среди окружающих холмов. То,  что
она, одинокая, обессилившая путница, развела  такой  костер,  походило  на
безумие или вызов, или на то и другое вместе взятое, но  Эйрис  больше  не
волновалась.
     Возле нее на камне, рядом с причудливой формы бутылью голубого стекла
лежал нож, с которым она не умела обращаться. Малая  луна  уже  взошла,  и
вельд был залит  белым  светом.  Несколько  часов  назад,  с  наступлением
темноты, ощущение тревоги в сумерках вельда заставило ее судорожно  искать
убежища среди голых скал; теперь тревога наконец улеглась. Что же  дальше?
Она выросла в городе и ничего не знала. Сумерки пугали ее.
     По другую сторону  скалы  свернул  свои  губчатые  побеги  гигантский
кембури, который все три дня потихоньку вбирал в себя солнечный свет. Один
из отростков обвился вокруг какого-то  взлохмаченного  создания,  названия
которого Эйрис не  знала.  Когда  растение  всасывало  маленький  бьющийся
комочек, он только пискнул.
     Колючий кустарник рядом с кембури неожиданно сбросил острые  шипы  со
спорами на  низкорослую  траву.  Маленькие  чахлые  цветочки,  лихорадочно
распускавшиеся  от  Первоутра  до  Последнего  света,  торопливо   прятали
лепестки  под  колючими  грубыми  листьями.  Что-то   невидимое   внезапно
испустило облако с  резким  запахом  плесени,  в  ответ  другой  невидимка
захлопал в сумерках крыльями. Мир вельда  готовился  к  наступлению  ночи;
шипастая зеленая тень скользнула под скалу. Когда наступал час пробуждения
растений, ни одно животное не осмеливалось пошевелиться или подать голос.
     Эйрис неохотно направилась к реке и, опустившись на колени,  нащупала
рукой комочки глины, которые прилепила к скале. Оба шарика были на  месте.
Вода в реке  поднималась  не  так  быстро,  как  она  боялась.  Она  может
задержаться здесь до Первоутра. Но к чему  ждать?  Через  несколько  часов
взойдет Большая Луна, и можно будет продолжить  путь;  у  нее  нет  причин
медлить. Нет причин медлить.
     Эмбри...
     Зажмурившись и опустив руку в ледяную воду,  Эйрис  терпеливо  ждала,
когда схлынет приступ боли. Боль обязательно проходит, она поняла  это  за
три дня изгнания. Боль проходит всегда.
     Костер  почти  догорел.  Бережно  используя   каждую   щепку,   умело
подкладывая сухую траву и веточки, Эйрис снова разожгла его.  "Хоть  огонь
разводить умею, - подумала она с усмешкой, - как и все стеклодувы". Костер
- первое, в чем ей сопутствовал успех с момента изгнания из Делизии.
     Костер вновь  ярко  вспыхнул.  Эйрис  сидела  и  смотрела  на  огонь.
Отблески пламени плясали на  причудливых  выступах  синей  бутыли.  Темный
вельд шелестел травой, откуда-то доносился запах игольчатых кустов  и  еще
какая-то резкая вонь. Позади, в трех днях  пути  отсюда,  лежало  море.  И
Делизия. И Джела. А впереди, высоко в горах...
     Огромная тень пронеслась над  ее  головой.  Эйрис  успела  разглядеть
четыре громадных крыла. Где-то вдалеке завыл вечно злобный и настороженный
кридог.


     Раздался звук, похожий на щелчок челюстей,  и  крик.  Эйрис  откинула
одеяло и вскочила на  ноги,  спросонья  забыв,  где  она  находится.  Крик
повторился, что-то сверкнуло во мраке за выступом  скалы.  Эйрис  ринулась
вперед и увидела девушку, прижатую  к  скале  извивающимися  серо-зелеными
кольцами кембури. Девушка полоснула по растению ножом и опять закричала. В
ее голосе звучало столько радости, что Эйрис сначала остолбенела, не  веря
своим ушам, а потом поняла, что  девушке  нравится  сражаться  с  кембури!
Зеленые щупальца окружали ее со всех  сторон.  Медлительное  из-за  ночной
стужи, растение не торопясь подбиралось к человеческому телу,  излучавшему
тепло. Пока растение собиралось с силами, девушка успела  отсечь  один  из
побегов и  размеренными  ударами  тренированного  бойца  принялась  рубить
другой.
     "Это одна из джелийских сестер-легионеров", - подумала Эйрис и  сжала
рукоятку ножа. Но усталость подвела ее: спросонья в руке оказался не  нож,
а бутылка синего стекла.
     Мощный удар отсек второй побег.
     Девушка повернулась к Эйрис и оскалила ровные белые зубы. Сделав  шаг
вперед, произнесла насмешливо:
     - Ну, делизийка... теперь твоя очередь.
     Эйрис горько усмехнулась. "Делизийка!" Да ей придется умереть за  то,
что она из Делизии. Делизия отвергла  ее,  обрекла  на  смерть  в  вельде.
Еретичка, предательница, угроза для детей, даже для собственного  ребенка,
теперь   должна   умереть   за   то,   что   она   делизийка.   Чудовищная
несправедливость!  Эйрис  громко   истерически   расхохоталась.   Джелийка
нахмурилась -  она  не  ожидала  такой  реакции.  Пока  девушка  стояла  в
замешательстве, на нее набросился второй кембури, скрывавшийся в траве.  В
пылу борьбы джелийка не заметила,  как  приблизилась  к  нему.  Две  плети
толщиной в руку схватили ее за лодыжку, к ней тянулись все новые  и  новые
побеги. Девушка стояла лицом к Эйрис и не видела врага.  Она  оказалась  в
крайне невыгодной позиции,  но  обладала  отменными  рефлексами.  Джелийка
мгновенно развернулась и принялась  рубить,  откидывая  плети,  пытавшиеся
схватить ее за руку. Она воинственно закричала, будто ее боевой клич  тоже
был оружием.
     Эйрис отрезвил собственный безумный хохот. Если я не  возьму  себя  в
руки, то просто сойду с ума, подумала она и спряталась за выступом скалы.
     Джелийка стряхнула две плети с правой ноги,  но  третий  побег  успел
обвиться вокруг левой лодыжки. Девушка попыталась вырваться,  но  тут  еще
одно щупальце затянулось узлом на ее бедре.
     Джелийка замерла. Ее лицо, залитое лунным светом, побелело от страха,
но она сразу пришла в себя и снова вступила в борьбу. Безупречная  реакция
помогала ей защищать лицо и руки от лиан. И все же девушке вряд ли удалось
бы отбиться, но тут Эйрис вдруг бросила бутылку.  Бутылка  описала  крутую
дугу, ударилась о  скалу  и  разбилась,  наполнив  воздух  резким  запахом
кислоты. Кембури издал звук, не похожий на крик  живого  существа,  газ  с
шипением вырывался из его пор, но сдуть обжигающую  кислоту  было  не  так
просто. Растение ослабило  путы.  Джелийка  вырвалась,  вскочила  на  край
скалы, и обхватив Эйрис за талию, вместе с ней покатилась  вниз,  к  реке,
подальше от кембури, который в агонии все еще  выбрасывал  плети  вдогонку
ускользающей добыче. Но наконец он свернул обожженные щупальца в клубок  и
исчез в траве.
     Бутылочное горлышко скатилось к самому берегу.


     Эйрис опустилась на землю и уставилась на место, где кончался вельд и
начинался каменистый берег. Джелийка стояла у костра,  сжимая  в  руке  ее
нож, и с удивлением разглядывала лезвие.
     - Это же нож резчика, - заметила она.
     Эйрис ничего не ответила.
     - Нож резчика. На что ты рассчитывала, отправляясь с таким оружием  в
вельд, делизийка?
     Истерический смех сорвался с уст Эйрис.
     - Я спрашиваю: что ты  собиралась  делать  здесь  с  таким  ножом?  -
повторила джелийка.
     - Вырезать, - ответила Эйрис, перестав смеяться.
     Она боролась с желанием закрыть глаза и заткнуть уши. Бутылку сделали
всего десять циклов назад. Эйрис представила  себе,  как  маленькая  ручка
Эмбри нетерпеливо тянется к остывающему стеклу,  с  любопытством  проводит
грязным пальчиком по причудливым изгибам синевы, и вот девочка  уже  бежит
показывать свое первое изделие соседкам по стеклодувной мастерской. А она,
ее мать, разбила эту бутылку! Разбила,  испугавшись  за  жизнь  джелийской
сестры-легионера, которая, кажется, приняла ее отчаяние за храбрость.
     Джелийка и делизийка смотрели друг на друга сквозь огонь костра.
     Джелийка была много моложе, почти девочка, однако,  судя  по  вышитой
тунике, уже успела доказать свое воинское искусство. Красивое лицо, черные
глаза, гладкие черные косы, уложенные  на  затылке  в  тугой  узел,  столь
любимый этой воинственной  кастой,  изящная  длинная  шея  и  естественная
грация превосходно тренированного тела.
     -  Чем  ты  кинула  в  кембури?  Что  было  в  бутылке?  -   спросила
сестра-легионер.
     Эйрис  посмотрела  в  сторону  вельда.  Синее   горлышко,   все   еще
запечатанное, лежало на границе камня и  вельда.  Она  подбежала  к  нему,
подняла и перевернула. Несколько капель обожгли ладонь.
     - Кислота. Чтобы смешивать с медной краской,  -  ответила  она,  едва
слыша собственный голос. - Она придает краске текучесть, а стеклу - блеск.
     - Ты стеклодув?
     - Была стеклодувом, - ответила  Эйрис,  услышав  презрение  в  голосе
джелийки, потом добавила:  -  Тебе  повезло.  Кислота  сжигает  не  только
растения, но и пальцы.
     Девушка вспыхнула и приблизилась к Эйрис. Та  встала,  крепко  сжимая
горлышко, и предупредила:
     - Будь осторожна. Теперь я вооружена.
     - Этим? Против меня? - фыркнула джелийка. - Сядь.
     Эйрис опустилась на траву, рядом присела  на  корточки  джелийка.  Ее
напряженный взгляд излучал тепло.
     - Делизийка, зачем ты спасла меня?
     "Эйрис, зачем ты рисковала жизнью своего ребенка?"
     Тон вопроса был тот же. Кольцо обвинителей, отцов города,  освещенных
мерцающими разноцветными лучами,  струящимися  сквозь  окна  зала  Совета,
расписанные матерью Эйрис,  и  джелийская  сестра-легионер,  присевшая  на
корточки у края скалы, едва  различимая  в  сгустившейся  темноте,  чем-то
походили друг на друга. Они говорили с ней одинаковым тоном.  Эйрис  вновь
мрачно захохотала. Какая разница, придется ли  ей  умереть  от  руки  этой
девушки или от холода и сырости вельда?  К  чему  пытаться  оборвать  этот
смех? Но, как ни странно, смех затих сам собой. Эйрис предпочла жизнь.
     - Какая разница, зачем я спасла тебя; главное, я сделала это.
     Девушка пытливо смотрела на нее черными глазами и молчала.
     - Я спасла тебе жизнь. Теперь мы  стоим  на  одном  клинке  чести,  -
сказала Эйрис.
     Девушка сплюнула в ответ на это заявление; наверное,  оно  показалось
джелийке  богохульством.  Как  это  ей,  стеклодуву,  удается  все   время
богохульствовать?
     - Кодекс легионера не распространяется на  делизийцев,  -  произнесла
наконец девушка.
     - Ты уверена? Тогда ваш кодекс недостоин называться кодексом чести.
     - Делизийка говорит о  чести?  -  девушка  демонстративно  плюнула  в
огонь. Тлеющие угли задымились.
     - Наши города не воюют. По крайней мере сейчас. Значит, мы  стоим  на
одном клинке. Что свободно дано, пусть свободно вернется.
     Джелийка внимательно изучала ее. Эйрис заставила  себя  взглянуть  на
происходящее  глазами  сестры-легионера:   подданная   Делизии,   грязная,
несмотря на то, что река рядом. Три года назад Делизия  и  Джела  воевали,
потом установилось хрупкое перемирие, которое ураган войны  грозил  смести
уже на  будущий  год.  Всему  этому  можно  было  противопоставить  только
примитивное понятие девушки о воинской чести. Она не станет размышлять. Ей
проще убить делизийку и закончить спор.
     Пальцы Эйрис крепче сомкнулись на горлышке разбитой бутылки Эмбри.
     Девушка  чертыхнулась   и,   извергнув   поток   смачных   солдатских
ругательств, спросила:
     - Ты требуешь клинка чести?
     - Я спасла твою жизнь.
     - Ты не сказала, зачем!
     - Честь не требует этого.
     - Слишком много ты знаешь о чести воина, делизийка.
     Эйрис поняла, что джелийка  собирается  произнести  слова  клятвы,  и
испугалась. Не кинь она бутыль, не торгуй цех с  Джелой  и  не  узнай  она
кое-что о кодексе чести легионеров, будь джелийка постарше или окажись она
мужчиной...
     - "Мы стоим на одном клинке", - раздраженно  начала  девушка,  чеканя
каждое слово клятвы, - "связанные..." Встань,  потаскушка!  "Мы  стоим  на
одном клинке, связанные честью  самой  жизни.  Что  свободно  дано,  пусть
вернется свободно. Только дети  могут  принять  силу  другого  и  не  быть
обязанными, если же кто-то другой не вернет свой долг - да уменьшатся  его
силы, да превратится он в калеку. Никто не  может  свободно  распоряжаться
своей силой, если только он не расходует  жизнь  на  служение  плоти.  Что
свободно дано, пусть вернется свободно". Скажи, что  ты  требуешь  взамен,
грязная пожирательница падали.
     - Твою защиту в течение одного цикла путешествия. Эти три ночи и  три
дня, тогда мы будем в расчете.
     Джелийка нахмурилась. Клятва обязывала ее только однажды спасти  этой
женщине жизнь, как спасла ее та, но тогда девушке пришлось бы сопровождать
Эйрис, пока не представится такая возможность, а джелийке этого совсем  не
хотелось. Эйрис  знала,  что  легионеры  могут  предложить  другой  способ
исполнения клятвы чести. Если бы не существовало такой возможности,  скоро
все они запутались бы в причудливо пересекающейся паутине присяг и  клятв.
При всем при том ей никогда не приходилось слышать о джелийском легионере,
который не сдержал бы слова чести. Только смерть, естественная или от руки
врагов либо своих соотечественников, таких же решительных  и  несгибаемых,
могла помешать им. "Джела для  верности,  Делизия  для  предательства",  -
пронеслось в голове у Эйрис. Эту  пословицу  часто  повторяли  и  в  самой
Делизии. Эйрис вспомнила Совет города и усмехнулась.
     - Я принимаю твое требование, - угрюмо согласилась девушка. - Куда ты
направляешься?
     - К Серой Стене.
     - Зачем? - Джелийка подалась вперед.
     - Я не обязана рассказывать тебе.
     -  Как  хочешь.  -  Сестра-легионер  нахмурилась.  -  Но  неужели  ты
надеешься, что тебя возьмут за Серую Стену?
     Эйрис посмотрела на нее и медленно произнесла:
     - Ты ведь тоже идешь туда, к Стене.
     - Они принимают только солдат и легионеров, делизийка.
     Эйрис не слышала об этом. Делизию наводняли совершенно противоречивые
истории о Серой Стене, дополняемые  и  подогреваемые  слухами  о  войне  с
Джелой. Делизийцам не хотелось пускаться в путешествие  просто  для  того,
чтобы проверить все эти сплетни; лучше наживаться на  том,  что  проверить
нельзя. Однако ей не доводилось слышать, что ступить за Стену могут только
легионеры и солдаты. Если это действительно так...
     Если это действительно так, то ей некуда больше идти.
     - Меня не волнует, попадешь ли ты за Стену, - продолжала джелийка.  -
Твое требование принято. Я буду защищать тебя до самой Серой Стены. Но  мы
попадем туда задолго до конца  этого