- Мне следовало об этом догадаться, - рассмеялась Талот.
     - Каким образом, любимая? - улыбнулась Джехан.
     - Просто догадалась бы, и все.
     Джехан игриво толкнула подругу. Талот поймала ее руку, и  они  вместе
двинулись к баням сестер-легионеров. СуСу, прятавшаяся в чаще, ждала, пока
их голоса наконец не замолкли вдали.
     Она купалась  в  одном  из  ключей,  которых  здесь  было  множество.
Проскользнуть в бани позади зала горожан она даже не  пыталась,  и  только
натянула на себя еще мокрую после стирки тунику,  как  услышала  Джехан  и
Талот. Когда сестры-легионеры ушли, СуСу  убедилась,  что  впереди  больше
никого нет и, быстро пробежав под слабым  дождиком  по  самой  неприметной
дорожке среди раскидистых  деревьев,  скользнула  в  дом.  Две  горожанки,
оживленно болтая, поднимались по лестнице. СуСу тихо шла за ними.  Свернув
в коридор,  отведенный  специально  для  нее,  Фалональ  и  Джамилы,  СуСу
ринулась вперед, прижала  палец  к  своему  замку,  вбежала  в  комнату  и
захлопнула дверь. Теперь она чувствовала себя в безопасности.
     Тишина приветствовала ее, лаская нежными волнами.  Девушка  не  стала
зажигать  свет,  тихо  сидела  в  темной  тишине,  нежась   в   окружающем
спокойствии. В комнате нет окон; никто не  подсматривает,  звуки  сюда  не
просачиваются, а дверь заперта.  СуСу  улыбнулась,  вытерла  свои  длинные
черные волосы, расчесала их, потом сняла мокрую  одежду  и  расстелила  ее
сушиться на полу.
     Потом девушка снова уселась, прислонившись к стене. В комнате не было
ничего постороннего, никаких игрушек гедов, принесенных из Дома  Обучения,
ничего, кроме подушек.
     Она нуждалась только в тишине.
     Ей нужна была только тишина.
     Вскоре она свернулась калачиком и уснула.
     Ее разбудил грохот распахнувшейся двери. Вскочив с подушек, СуСу дико
закричала; свет ослепил ее.
     Д_в_е_р_ь_... дверь... Как могла она открыться? Перед СуСу  мелькнуло
лицо Фалональ, торжествующее и смущенное, потом дверь захлопнулась, и  она
увидела легионера, затем другого. Коридор исчез.
     - Ну, кричи же, - зарычал первый сквозь зубы и ударил ее. СуСу  упала
и закричала. У легионера не было уха.
     - Больше пока не бей! - проворчал другой. - Мы еще не  попользовались
ею.
     Одноухий  опять  ударил  ее  по  ребрам,  потом  по  лицу.  Рот  СуСу
наполнился кровью; она начала задыхаться. Пытаясь отбиться от насильников,
СуСу скатилась с подушек на пол, но сильные руки схватили ее.
     - Уже разделась - словно специально для нас.
     - Я, я первый.
     - Бери, черт с тобой!
     Воин навалился на женщину,  коленом  раздвинул  ноги,  начал  тискать
груди. Первый толчок заставил ее вскрикнуть  от  страшной  боли.  Умрет...
сейчас она умрет...
     "...Ты проститутка, проститутка и навсегда останешься ею, - навязчиво
крутилось в голове. - Ты ничем не лучше, чем Джамила и Фалональ".
     Внезапно жадные руки отпустили ее грудь, тело одноухого взметнулось в
воздух, и СуСу увидела огромного альбиноса. Его гигантская  лапа  свернула
голову насильника. Воин дернулся, глаза его  выкатились  из  орбит,  и  он
затих. Варвар отбросил тело к стене, перешагнул через СуСу и  двинулся  ко
второму.
     Джелиец не был трусом. Ожидая своей очереди, он снял пояс, на котором
висели  ножи,  но  даже  безоружный  изготовился  к  схватке  с  гигантом,
примериваясь, чтобы нанести смертельный  удар  кулаком  в  горло.  Великан
отступил в сторону, отвел удар рукой и схватил противника в охапку. Тем же
отработанным движением, что и раньше, он  свернул  ему  шею.  Предсмертный
крик легионера оглушил СуСу; она попыталась поднять руки, чтобы  заглушить
этот крик, и потеряла сознание.
     Очнувшись, девушка удивилась, что все еще жива. Какая-то ткань плотно
охватывала ее ребра,  а  наготу  прикрывало  одеяло.  Потом  она  услышала
голоса. В дверном проеме  толпились  люди.  Рядом  с  ней  стоял  огромный
варвар. Потом наступила тишина.
     Гигант, склонив голову на бок, смотрел на нее добродушным  любопытным
взглядом, словно большой спокойный  зверь.  СуСу  снова  закрыла  глаза  и
почувствовала, как он бережно поднял ее вместе с  подушками  и  осторожно,
стараясь не задеть перевязанные ребра, понес к выходу.
     Толпа зевак, в  основном  горожан,  поспешно  расступилась.  Те,  кто
оказался на пути гиганта, вжались в  стены.  Фалональ,  распластавшись  по
врофу и испуганно вращая глазами, крикнула:
     - Это я впустила великана! Скажи ему, пусть не  трогает  меня!  Я,  я
впустила его, чтобы спасти тебя, СуСу! Скажи ему об этом!
     СуСу не открывала  глаз,  позволяя  заботливо  снести  себя  вниз  по
лестнице, прочь из джелийского жилища. Она не слышала  ничего:  ни  воплей
Фалональ, ни дождя, ни приказа самой Белазир, который облетел  все  посты:
"Пропустить. Варвар - не враг".
     Не слышала она и воплей, когда джелийцы обнаружили, что в  то  время,
как  лейтенант  главнокомандующей  вместо  того,  чтобы  обходить   посты,
проскользнул  мимо  них  в  пустующий  Дом  Обучения,  делизийский  солдат
выследил и убил сестру-легионера, охотившуюся в густых зарослях. Ее  нашли
с проломленным черепом; беспощадный джелийский кинжал валялся рядом.



                                    20

     Эйрис закончила мастерить устройство  для  обогрева  людей  в  холоде
Третьеночи. Сидя на корточках в своей комнате, она смотрела на причудливое
сооружение из чаш для еды, проволоки и скрученной ткани. Ее щеки пылали от
возбуждения, она даже не обернулась, когда вошел Келовар.
     - Работает! Попробуй, от него тепло.
     Солдат наклонился над устройством, с его одежды  стекала  вода.  Одна
капля упала на оголенную проволоку и зашипела.
     - Приложи сюда руки, - попросила Эйрис. - Нет, не сюда  -  на  ткань.
Чувствуешь? Греет!
     Келовар отдернул руку, его глаза сузились. Эйрис прикоснулась рукой к
тому месту, где только что лежала его ладонь, и рассмеялась.  Он  медленно
повернул голову и пристально посмотрел на женщину. Она смеялась радостным,
легким смехом, которым всегда приветствовала свою удачу.
     - Не знаю, правда, на сколько его хватит. Кислота разъедает  цинковую
пластину, а геды  не  сказали,  как  этому  помешать.  Но  ведь  можно  же
что-нибудь придумать. Главное, Келовар, оно работает! Охотники будут брать
такие с собой в вельд во время Третьеночи - ну,  может,  не  такие,  такие
слишком громоздки, но даже этот обогреватель можно использовать в  главном
лагере вместо огня. И больные дети, младенцы, смогут греться возле него  в
самую стужу. Только надо поставить туго  натянутый  экран,  чтобы  они  не
обожглись. Или нет, стой-ка! Стекло! - можно поместить все это за  стекло,
тепло все равно будет проходить сквозь него. Что бы я ни отдала сейчас  за
мою печь! Впрочем, неважно. Он _р_а_б_о_т_а_е_т_!
     Глаза  Келовара  превратились  в  узенькие   щелки.   Он   пристально
рассматривал две чаши из врофа и два сосуда гедов, наполненные кислотой. В
кислоту были погружены по  две  металлические  пластинки,  удерживаемые  в
вертикальном   положении    распорками.    Пластины    соседних    сосудов
последовательно соединялись проволокой, а от самых крайних она  вилась  по
деревянным рейкам и  исчезала  под  куском  многослойного  полотна  гедов,
натянутого  на  каркас.  На  полотне  свободно   поместилось   бы   тельце
новорожденного. Все это устройство грело ровнее, чем огонь. Эйрис положила
ладонь на ткань и рассмеялась.
     - В Эр-Фроу нет Третьеночи, - проговорил  Келовар.  В  его  интонации
слышалось медленно нараставшее раздражение, но опьяненная  радостью  Эйрис
отмахнулась:
     - Ну и что? Главное, мое устройство работает!
     - Где ты раздобыла все эти вещи?
     - Купила. Выменяла. Принесла из Дома Обучения. Гракс не  сказал  мне,
какой должна быть пропорция воды и кислоты. Он спросил: "Как  ты  выяснила
это?" Я хотела ответить: "С помощью магии и ворожбы под обеими лунами",  -
но он не понял бы шутки. А я нашла  соотношение  сама!  И  мне  странно  и
удивительно, что эта штуковина работает!
     Эйрис убрала руку с обогревателя и сделала жест, к  какому  прибегали
мастера в стеклодувной мастерской,  чтобы  оповестить  людей  об  успешной
плавке - полунасмешливый, полуторжественный щелчок большим  пальцем,  -  и
снова положила руку на устройство. Ее глаза светились от счастья.
     Келовар ничего не сказал.
     - Ты знаешь, - продолжала она, сияя, - для этой штуки в Делизии можно
найти все, кроме проволоки. Однако опытный кузнец, возможно сообразит, как
ее сделать. Это сплав разных руд, как сказал Гракс, но  даже  если  кузнец
или оружейник не сможет получить такого же, они  сделают  другой,  который
будет так же сильно нагреваться, но не сгорать.  Хочешь  заняться  этим  -
попробовать  разные  смеси?  Интересно,  почему  до  сих   пор   ни   один
мастер-стеклодув не додумался до такого? Мы просто используем одни и те же
материалы, меняя только их внешний вид и никогда не экспериментируем,  как
геды. Может быть,  если  я  расплавлю  немного...  Ондар  сказала,  что  в
соседнем зала занимается кузнец. Я могу спросить у него!
     Эйрис вскочила.  Келовар,  все  еще  стоявший  на  коленях  возле  ее
изобретения, грубо схватил ее за ногу.  Она  с  удивлением  уставилась  на
него.
     - Ты никуда не пойдешь. Твоя игрушка может подождать.
     - Это не игрушка, - возразила женщина.
     Он только нетерпеливо хмыкнул.
     - Что бы это ни было.  Нельзя  выходить  из  дома.  Час  назад  убили
джелийского легионера.
     - Кого? - Эйрис опустилась на пол.
     - Сестру-легионера. Она была безрассудна и слишком самоуверенна.
     - Кто ее убил?
     - Не знаю, -  Келовар  отвел  взгляд.  -  Но  зал  внизу  гудит,  как
растревоженный улей.
     - Я не спускалась вниз, я заканчивала... - Эйрис посмотрела  на  свое
устройство. Оно еще лучилось теплом и слабым светом.
     - Не все  играют  в  бирюльки.  -  Солдат  отвернулся.  Она  заметила
заострившуюся  линию  его  подбородка  и  странный  огонь  в  глазах,   то
разгорающийся, то стремящийся скрыться в глубине.
     - Келовар... откуда ты узнал об убийстве?
     - Внизу все только об этом и говорят.
     - А как узнали они? Убийца похвастался?
     - Нашли тело. Калид запретил месть.
     Женщина помолчала, собираясь с мыслями.
     - Келовар... это ты убил ее?
     - Нет, но хотел бы.
     Она не могла понять, шутит он или нет. Только  животная  ненависть  в
его голосе не вызывала сомнений.
     - А ты хотела бы, чтобы эта  мерзавка  уцелела,  так?  Или  чтобы  мы
забыли о делизийской гордости и позволили, чтобы убийство сапожника  сошло
им с рук, будто мы жалкие трусливые  кридоги!  -  Келовар  взял  Эйрис  за
подбородок и поднял ее голову. - Но мы не кридоги!
     Эйрис отшатнулась. Он зло рассмеялся, но сразу умолк.  Смех  заставил
ее вздрогнуть. И тут лицо Келовара изменилось, злобная гримаса исчезла, он
привлек к себе подругу и обнял за талию.
     - Ты не солдат, мое солнышко, ты мой мастер-изобретатель игрушек.  Не
думай о военных действиях. Это забота солдат. Я буду охранять тебя,  а  ты
будешь мастерить свои игрушки.
     Он поцеловал ее в шею, но Эйрис с силой оттолкнула его.
     - Что ты мелешь, Келовар! "Гордость Делизии, войска Делизии"!  -  Она
передразнивала его, слишком разгневанная, чтобы думать об осторожности.  -
Но здесь не Делизия! Слышишь меня? _З_д_е_с_ь _н_е _Д_е_л_и_з_и_я_.  Здесь
Эр-Фроу, и  геды  запретили  убийства,  а  мы  второй  раз  нарушили  свое
обещание. Тебе не кажется, что их терпение не безгранично?
     - Это убийство - ответное! Джела первая нарушила закон!
     - А геды могут выгнать из Эр-Фроу всех!
     - Ну и пусть!
     Он будет только рад,  прозрела  вдруг  Эйрис.  Для  Келовара  Эр-Фроу
оказался не тем городом, куда он стремился. Ему  тут  слишком  непривычно,
неуютно и даже страшно... Она нахмурилась, пытаясь понять, в чем тут дело.
Они долго смотрели друг на друга. Потом Келовар  вымученно  улыбнулся,  но
глаза его не смеялись. Он снова потянулся к ней.
     - Не будем спорить, любимая. На улице дождь, разве ты  не  знаешь?  Я
промок до нитки и замерз. Согрей меня, Эйрис, милая.
     - Келовар... не надо.
     - Согрей меня.
     Она отпрянула. Он - полушутя, полусерьезно - ринулся к  ней  и  задел
тяжелым  ботинком  обогреватель.  Раздался  треск,  и   части   устройства
разлетелись во все стороны. Проволока  соскочила,  жидкость  разлилась  по
полу, красноватое свечение исчезло.
     Эйрис посмотрела на остатки своего изобретения, быстро подняла глаза,
и  успела  заметить  выражение   лица   Келовара.   Его   лицо   светилось
удовольствием. Келовар радовался,  испортив  ее  устройство!  Она  не  раз
подмечала подобную  реакцию  в  стеклодувной  мастерской  на  тупых  лицах
подмастерьев, злорадствующих, когда изделие мастера, передержанное в печи,
трескалось. Изделие, которое этим тупицам никогда не удалось бы повторить.
     -  Прости,  -  сказал  Келовар,  но  раскаяния  в   его   голосе   не
чувствовалось.
     - Уходи, Келовар. Я не буду спать с тобой. Пора с этим покончить.
     - Потому что я сломал твою игрушку? Я ведь нечаянно.
     - Нет. Не потому.
     - Тогда почему, Эйрис? - Он искренне удивился. Обычно ссоры,  которые
то и дело вспыхивали между  ними,  гасило  влечение.  Но  сейчас  Келовар,
видимо, понял, что их отношениям действительно пришел конец.
     - Потому, что мы мучаем друг друга.
     - Ты меня не мучаешь.
     - Но я тебя не хочу.
     Келовар вспылил:
     - Ты хочешь кого-то другого!
     - Нет.
     - Я люблю тебя, Эйрис.
     Она посмотрела на куски обогревателя и задумалась о человеке, который
так мало знал ее, хотя говорил о любви. Келовар следил за ее взглядом; его
подбородок дрожал.
     - Мы неплохо ладили.
     - Мы слишком разные и не подходим друг другу.
     - Потому что меня не интересуют игрушки гедов, а тебя  не  интересует
Делизия? - Голос солдата вдруг стал необычно спокойным.  -  Так,  любимая?
Стоит лишь упомянуть о Делизии, ты сразу съеживаешься. Я заметил  это  еще
раньше, за воротами Эр-Фроу. Почему?
     Эйрис  не  ожидала  от  него  такой  проницательности.  Кажется,  они
действительно совсем не знают друг друга. Она хотела  ответить  уклончиво,
но Келовар опередил:
     - Будь осторожна, солнышко. Иначе заподозрят, что  гедам  ты  предана
больше, чем своим согражданам. Это опасно, дорогая.
     Эйрис взглянула на него в упор.
     - Угрожаешь?
     Но солдат смотрел уже без вызова, лицо его  обмякло,  руки  безвольно
опустились.
     - Нет. Позволь мне остаться, Эйрис. Пожалуйста.
     - И не проси!
     Отчаяние исказило его  лицо.  Келовара  вдруг  охватило  лихорадочное
возбуждение.
     - Ты моя, Эйрис! Уйду я или  останусь,  все  равно  ты  моя!  В  один
прекрасный день ты поймешь это. Я могу подождать.
     - Уходи, Келовар. - Он не сдвинулся с места. - Пожалуйста.
     Он ушел.
     Эйрис уныло стояла,  глядя  на  свое  сломанное  творение.  Ее  вдруг
зазнобило. Обняв себя руками, она зябко потерла плечи, но это не  помогло.
Ей было холодно. Так холодно не было даже в вельде с Джехан, ни разу с тех
пор, как за ней навсегда захлопнулись южные ворота Делизии.
     Эмбри. Делизия. "Твои сограждане".
     Что произошло бы, покажи она обогреватель одному из сограждан? А если
бы она сказала Келовару: "Я сделала это так-то и так-то. Посмотри, как оно
работает..." Наверняка, он остался бы  равнодушным.  Даже  в  стеклодувных
мастерских люди интересовались только привычными  методами,  традиционными
формами.
     Она снова увидела красно-синюю спираль,  разбитую  у  реки,  осколки,
мерцающие в лунном свете. Эйрис опустилась  на  колени  и  стала  собирать
детали обогревателя. Хорошо, что это не стекло, - все части целы. Келовар,
в отличие от Джехан, не причинил ее творению непоправимого вреда.
     "Сограждане"! Геды в своей проклятой тюрьме раскрепостили ее разум, и
бросили, как котенка в воду. И вот теперь она барахтается,  не  видя,  что
стремнина несет ее на пороги, а геды наблюдают: выплывет - не выплывет? Но
геды не  ее  сограждане,  что  бы  ни  говорил  Келовар.  Они  бесстрастно
наблюдают и слушают, только слушают и  наблюдают,  неспособные  испытывать
никаких чувств по отношению к людям.
     Почему ей так холодно?
     Эйрис торопливо принялась восстанавливать свое  устройство.  Придется
приготовить еще порцию кислотной смеси. Келовар почти всю пролил.
     Эйрис вытирала пол, когда стены заговорили, да  так  неожиданно,  что
она чуть не вскрикнула.
     Стены молчали с тех пор, как люди в первый день  приложили  пальцы  к
замкам.  Даже  внешняя  Стена  никогда  не  говорила  так  громко.  Голос,
напоминавший голос геда, разбудил бы и мертвого: его должны были  услышать
те, кто находился далеко от дома. И все же он оставался спокойным - жуткий
спокойный рокот.
     - В Эр-Фроу больше не будет убийств. Люди Кома  сами  позаботятся  об
этом. В Эр-Фроу больше не  будет  убийств,  иначе  последует  изгнание  из
города, и люди не получат награды.
     Эйрис застыла с мокрым полотенцем в руках. Голос повторил:
     - В Эр-Фроу больше не будет убийств. Люди Кома  сами  позаботятся  об
этом. В Эр-Фроу больше не  будет  убийств,  иначе  последует  изгнание  из
города, и люди не получат награды.
     Изгнание из города. Изгнание. Для нее это катастрофа!
     Эйрис закрыла лицо руками и  истерически  захохотала.  Кажется,  этот
смех был безумнее, чем в тот  раз,  когда  Джехан  решила,  что  делизийка
спятила. Но  Эйрис  знала,  что  пока  здорова.  Просто  все,  что  с  ней
происходит, так нелепо, так абсурдно, так невероятно...  Изгнание  сначала
из одного города, а теперь  вот  из  другого.  Сначала  одни  "сограждане"
отказали ей в праве жить по-своему, а теперь вот и другие...
     Она взяла себя в руки, и смех оборвался.
     Стена повторила сообщение в третий раз, и  теперь  Эйрис  услышала  в
предостережении неопределенность - намеренную неопределенность?
     Геды не уточнили, кто именно будет изгнан, если про изойдет еще  одно
убийство. Только убийца? Или заодно с ним и все его земляки? А может быть,
из Эр-Фроу про гонят вообще всех людей?
     Эйрис вытерла лужицы и вышла за дверь. Коридор, лестница, нижний  зал
гудели от разговоров, криков и споров.  Всех  волновал  один  вопрос:  кто
будет изгнан?
     И не было двух делизийцев, которые сошлись бы во мнениях.
     Эйрис уже преодолела половину лестничного марша, когда в голове у нее
всплыла еще одна неясность. После окончания занятий в Доме  Обучения  геды
всегда исчезали. Они уходили через единственный проход в Стене с восточной
стороны. Никто, даже караульные и охотники в лесу, ни разу  не  видели  ни
одного геда после наступления темноты.
     Так как же геды узнали об убийстве?



                                    21

     - Где ты был?
     - В Доме Обучения, - Дахар стоял перед  главнокомандующей  навытяжку.
Он почти физически ощущал ее раздражение.
     - Почему без разрешения?
     - До сих пор его не требовалось. Я проверил посты в положенное время.
Обычно я никому не докладывал, как провожу время между проверками.
     На мгновение выйдя из образа командующей, пытавшейся держаться строго
официально, Белазир рубанула рукой по воздуху.  На  ее  скулах  проступили
красные пятна.
     - Тысяча кридогов, Дахар! Я говорю не о твоем времяпрепровождении!  Я
говорю о дисциплине! Ты же знал, что делизийцы попытаются отомстить за  их
треклятого сапожника! Неужели Дом Обучения тебе важнее? И что ты там забыл
- игрушки, оружие?
     - Нет.
     - Какого же черта ты там делал?
     - Ничего.
     Белазир изучающе посмотрела на лейтенанта. Красные пятна  исчезли,  и
она  сразу  стала  выглядеть  старше   своих   лет.   Дахар   видел,   что
главнокомандующая колеблется. Ее снедало любопытство, а надо  было  что-то
решать с наказанием. Так уже бывало, только сейчас