орые  она
научилась  делать.  Прислонившись  спиной  к  стене,  женщина  уселась  на
подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины:  белый  великан  и
СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар  возле  Стены,  СуСу,  умоляющая
Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так  хорошо
умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей. Он  к  чему-то  всегда
прислушивается и думает о чем-то, чего другие не могут понять...
     Да, он действительно слушал, то о чем  они  говорили!  Эйрис  открыла
глаза и выпрямилась. Ну конечно, Гракс именно слушал. Ясно, что внутри его
прозрачного шлема из врофа находилось какое-то устройство, позволяющее ему
слушать... что-то. Она сама научилась  делать  электромагниты,  издававшие
жужжание и щелчки. У гедов должны быть приборы, которые могут  производить
и другие звуки. Но где же тогда провода и электрические элементы?  Подумав
об этом, она посмеялась над своей глупостью: геды умеют растворять  стены,
они создали небесный свод. Им не нужны провода. Но  что  же  тогда  слушал
Гракс? Щелчки? Голоса? Неужели это возможно? Люди не в  состоянии  узнать,
что могут геды, а чего нет. Но если они слушали голоса, то чьи? Ответа  не
было. Эйрис долго ломала над  этим  голову,  но,  так  ни  до  чего  и  не
додумавшись, решила, что надо спросить у Гракса. Однако  геды  никогда  не
рассказывали ей о том, что слышат голоса внутри шлемов. С другой  стороны,
они обычно отвечали только на те вопросы, которые им задавали,  и  никогда
не пытались говорить о том, о чем их не спрашивали.  Раздумывая  над  всем
этим, Эйрис долго не могла заснуть, поэтому сразу услышала, что в  комнату
кто-то вошел. Это был Келовар. Уже давно они обменялись замками, и  теперь
солдат мог свободно  входить  в  ее  комнату.  Женщина  пожалела,  что  ее
уединение нарушили, и недовольно проговорила:
     - Я просила тебя не приходить больше, Келовар.
     - Знаю, но я должен был прийти.
     Она поднялась, радуясь, что он не застал ее раздетой,  и  пристальнее
посмотрела на солдата. Светлые  глаза  Келовара  странно  сверкали.  Но  в
отличие от Дахара, Келовар излучал  что-то  пугающее,  и  это  отталкивало
Эйрис. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что  Келовар  подобно
тому кусту, росшему неподалеку  от  шар-травы,  за  время,  проведенное  в
Эр-Фроу, изменился, стал менее цельным, чем был раньше, как будто душа его
утратила свои мягкие и зеленые слои, завяла в тусклом  свете  неба  гедов.
Ценность науки чужаков могла оставить большинство людей безразличными,  но
почему в Эр-Фроу они изменились именно в худшую сторону?
     - Я должен был прийти, - повторил Келовар, - чтобы предупредить тебя.
     Холодок страха пробежал по спине Эйрис. Неужели кто-нибудь видел ее с
Дахаром, заметил его ладонь на ее руке?
     - Не пытайся ночью снова пройти через посты, Эйрис. Ни  за  игрушками
гедов, ни под каким другим предлогом. Игрушки подождут до утра. Никуда  не
ходи.
     - Откуда ты знаешь, что я  пыталась?  -  Вопрос  был  глупым  -  если
Келовар стал лейтенантом Калида, то, конечно,  он  должен  был  знать  обо
всем.
     Келовар пристально посмотрел на  нее.  Женщина  узнала  этот  взгляд,
хотела что-то ответить, но стены вокруг них вдруг заговорили:
     - Люди Эр-Фроу. Вопреки воле гедов в Эр-Фроу произошло два  убийства.
За это геды обещали изгнание.  Люди  пытаются  прекратить  убийства.  Геды
подождут и будут наблюдать за этой попыткой. Никто не будет изгнан до  тех
пор, пока геды ждут и наблюдают.
     Подбородок Келовара напрягся, выдавая охватившее его бешенство. Эйрис
на шаг отошла от  него,  но  он  ничего  не  сказал,  не  сделал  никакого
замечания по  поводу  этого  сообщения,  которое,  как  и  прежде,  трижды
повторилось тем же спокойным тоном. "Почему геды всегда обо  всем  говорят
три раза? Не потому  ли,  что  у  них  три  глаза?"  -  подумала  Эйрис  и
почувствовала приступ внезапного смеха - смеха облегчения.
     Келовар  обвел  глазами  комнату,  заставленную  приборами  гедов   -
"игрушками", и положил руки на плечи женщины.
     - Будь осторожна, Эйрис. Я все еще не хочу, чтобы с тобой  что-нибудь
случилось.
     Она отступила назад, и его руки безвольно опустились.
     - Эйрис...
     - Нет, Келовар. Мне жаль, но нет. Ни сегодня, никогда.
     - Я не верю в это.
     - Поверь, пожалуйста. Никогда.
     Он ушел. Эйрис легла на подушки и попыталась заснуть.



                                    33

     - Не надо, Талот, - сказала Джехан  и  хотела  погладить  подругу  по
волосам, но тут же отвела руку. Талот не плакала, просто неподвижно лежала
на подушках лицом вниз и не хотела,  чтобы  ее  утешали.  Талот  вернулась
после совещания "Кридогов" полностью владея собой, бледная,  но  с  сухими
глазами. Да, рассказала она Джехан, история, бродившая по джелийским залам
- правда. Она сообщила о Джаллалудине Дахару, и Белазир  позволила  Калиду
убить его. Все это правда.
     - Талот...
     - Оставь меня одну, Джехан. Я  -  сестра-легионер,  а  не  мягкотелая
проститутка!
     Джехан онемела. Талот права. Талот - сестра-легионер. Пусть  слабость
остается уделом горожан и проституток. Так было всегда. Только...
     Только в Эр-Фроу было больше предательства, чем в Джеле! Фу!  Эр-Фроу
- такой же предательский город, как и Делизия. Сестры-легионеры знают, что
делать и что чувствовать,  поэтому  Талот  нужно  оставить  наедине  с  ее
бедами. Но почему же тогда ей, Джехан, казалось,  что  она  не  может  так
поступить? Почему ее мучило идиотское желание чем-нибудь ободрить, утешить
подругу, несмотря на то, что та просила оставить ее в покое? Да и чем  она
сможет ей помочь? Короче, девушка совсем запуталась, пытаясь разобраться в
том, как ей следует поступить. В этом странном городе все перепуталось,  и
нельзя уже было понять, что правильно, а что нет.
     Стены пророкотали сообщение о том, что изгнания не  будет.  Талот  не
подняла головы и не пошевелилась. Джехан слушала, превратившись в  камень.
Да, ничего уже нельзя изменить, а если и можно, то она не знает, как.



                                    34

     СуСу слегка приоткрыла дверь  и  выглянула  в  коридор.  Никого.  Она
ждала, сердце ее бешено колотилось, страх  затуманивал  глаза,  и  поэтому
стены в глубине коридора колыхались. О, это ужасное колыхание металла!  Но
даже и оно не могло вспугнуть тишину, которая ее окружала.  И  эту  тишину
дал ей ее друг. Где же он, почему до сих пор не вернулся?
     Съежившись в углу своей комнаты, СуСу ждала всю ночь и  боялась,  что
голоса снова начнут мучить ее. Гигант не возвращался, но  не  появились  и
голоса.
     Сидя в благословенной тишине, уже перед самым рассветом, когда страхи
немного отступили, СуСу обрела способность думать.
     Гигант не вернулся, потому что чудовища  заперли  его  внутри  Стены.
Ясно, что он стал пленником гедов.
     Раньше она тоже была их пленницей, но он  ее  спас,  забрал  к  себе,
подарил безопасность и прекрасную тишину. Он спас ее. Значит,  теперь  она
должна спасти своего друга. От этой мысли женщина затрепетала, но с каждой
минутой ее решение крепло. Да, она должна сделать это, должна спасти его!
     Маленькие босые ножки ступали  беззвучно.  Стоя  на  верху  лестницы,
женщина  долго  прислушивалась,  наконец,   дрожа,   спустилась   вниз   и
остановилась в огромном нижнем  зале.  Глаза  ее  расширились  от  страха.
Рассвет еще не наступил.
     В холе было сумрачно  и  прохладно,  все  здесь  казалось  серым,  за
исключением пылающего оранжевого круга  высоко  на  стене  у  лестницы.  В
отличие от круга  в  ее  комнате,  он  слегка  выступал  над  поверхностью
оранжевым пузырем.
     В полумраке зала он показался ей слишком  ярким  и  оттого  пугающим.
Круг должен быть белым, обязательно белым, тогда он станет похожим  на  ее
друга и  перестанет  пугать  ее.  СуСу  через  голову  стянула  тунику.  И
лихорадочно сжала ее своими тонкими пальчиками, потом вскарабкалась  вверх
по лестнице и набросила тунику на оранжевый круг. Теперь  он  стал  белым.
СуСу, тяжело дыша, уцепилась за перила.
     Внизу раздался сигнал,  крышки  столов  растворились,  а  вместо  них
появились другие, на каждой стояло по  четыре  чаши  дымящейся  еды.  СуСу
спустилась, сняла четыре чаши с ближайшего стола и поставила их на пол. От
запаха еды у нее закружилась голова, снова накатила волна страха.  Но  все
это не заставило женщину отказаться от ее плана. Она легла на бок, прижала
колени к подбородку, превратившись в плоский комочек, и набрала воздуха  в
легкие. СуСу лежала на столе обнаженная, крохотная, как ребенок, и ждала.
     Казалось, прошла бесконечность, когда крышки на  столах  растворились
сами по себе, и неубранные чаши медленно стали опускаться вниз.  По  бокам
поднялись  стенки,  плавно  наклоняясь  вовнутрь.  На  какое-то  мгновение
женщине показалось, что она  слишком  большая,  и  смыкающийся  металл  не
закроется над ней. Наконец тусклый свет исчез, и СуСу оказалась в темноте,
запертой в лоне из врофа, маленькая и беззащитная.


     Сигнал тревоги не прозвучал. Обычно через вельд с детьми не ходили, и
численно-рациональные геды знали, что пищевые шахты достаточно малы,  даже
для  большого  разброса  размеров  человеческих  тел,  вызванного  широкой
вариацией генов. Энциклопедист рассчитал возможные  отклонения  по  кривой
разброса,  но  туника  женщины  закрыла  монитор,  и  сигнал  тревоги   не
прозвучал.
     Оказавшись словно погребенной в могиле, СуСу всхлипнула и постаралась
отогнать от себя черный ужас. Ее всю трясло от страха, но она  все  же  не
пожалела  о  том,  что  сделала.  Женщина  не  чувствовала   себя   больше
проституткой, она стала воином. Эта мысль четко отпечаталась в мозгу СуСу,
и только она удерживала мозг, кости, и мышцы от полного распада.
     Что свободно дано, пусть вернется свободно.
     Он спас ее, а теперь заперт вместе  с  чудовищами.  Что  дано,  пусть
вернется. Конвейер бесшумно доставил СуСу внутрь Стены.



                                    35

     Джехан    гордо    прошествовала    мимо    трех    сестер-легионеров
расположившихся  на  краю  тренировочного  двора.  Хотя   едва   рассвело,
легионеры первого караула уже закончили свои утренние тренировки.  Тройные
мячи, арбалеты, дробиночные трубки, ножи валялись на траве.
     - Куда ты идешь? - спросила Джехан одна из сестер-легионеров,  но  та
только нахмурилась и пошла дальше.
     - Она отправляется на охоту в лес, - предположила вторая.
     - В лесу не осталось дичи. Ну, или почти не осталось.  Ты  пропустишь
Дом Обучения, - снова заговорила первая сестра-легионер.
     - А где Талот? - закричала третья.
     - А вам какое дело?  -  Джехан  остановилась  и  хмуро  взглянула  на
сестер. Та, что была постарше и сегодня отвечала за  утренние  тренировки,
одернула одну из сестер-легионеров:
     - Шаримор, не приставай к ней.
     -  Пусть  отвечает,  как  подобает  сестре-легионеру,  -  возмутилась
Шаримор. - Где Талот, она пропустила тренировку?
     - В нашей комнате, - ответила Джехан.
     - А ты куда идешь?
     - Куда-нибудь, лишь бы не сидеть здесь.
     - Да  ты  и  не  сидела,  Джехан,  -  примиряюще  проговорила  сестра
постарше. - Ты тренировалась за целый легион.
     - Мы знаем, что Джехан неутомима,  -  злобно  фыркнула  Шаримор.  Все
сегодня были сердиты и взбудоражены вчерашними событиями,  в  которых  еще
никак не могли разобраться. Смерть  Джаллалудина,  Соглашение  "Кридогов",
разжалование первого  лейтенанта,  -  все  это  никак  не  укладывалось  в
общепринятые понятия, а поэтому злило и выводило их из себя.
     - Довольно, - сказала сестра постарше. - Джехан, не ходи никуда одна.
Мы должны соблюдать осторожность.
     Джехан  взорвалась.  Казалось,  она  только  искала  предлога,  чтобы
взорваться,  стрельба  по  мишеням  на  тренировочном  поле  не  дала   ей
возможности разрядиться, и она набросилась на сестер.
     - Осторожность! Теперь, оказывается,  чтобы  быть  сестрой-легионером
надо быть осторожной! Что же случилось? Или  это  просто  другое  название
трусости?
     Все гневно зароптали,  но  начальница  поднялась  на  ноги  и  ровным
голосом проговорила:
     - Следующая атака, Джехан, возможно, будет со стороны Делизии  против
Джелы, возмездие за... вчерашнее.
     - Или они просто посмеются над нами, - пробормотал кто-то.
     - Мы не можем позволить себе терять легионеров. Ты же знаешь, как эти
мерзавцы держат свое слово. Если ты будешь повсюду ходить одна...
     - Пусть только попробуют напасть, - огрызнулась  Джехан.  Она  знала,
что ведет себя глупо, но то, что она понимала это, злило  ее  еще  больше.
Девушка не прибавила больше ни слова и пошла прочь.  Сестра-легионер  была
права, ей не следовало спорить, к не  следует  ходить  одной.  В  чертовом
городе  гедов  ничего  нельзя  сделать  -  в  этом  вся  проблема.  Нельзя
охотиться, нельзя сражаться, нельзя покинуть Эр-Фроу. Куда  ни  пойдешь  -
всюду стены. И поделать с этим ничего нельзя.
     Ничего не могла сделать Джехан и для своей подруги.
     Талот отказалась от пищи, отказалась от любви,  отказалась  -  в  это
невозможно было поверить - метать триболо  на  тренировочном  поле.  Когда
Джехан спросила Талот, пойдет ли та в Дом Обучения, подруга  не  ответила,
просто продолжала лежать, спрятав лицо в подушки. Ее рыжие волосы выбились
из тугого легионерского узла, который она так и не распустила со вчерашней
ночи. Вид этих перепутанных локонов вызвал в  Джехан  чувство  невероятной
беспомощности, которую она не могла выносить ни минутой дольше. Талот было
плохо, и ее боль стала болью Джехан. И справиться с этой болью девушка  не
могла. Надо было что-то делать, помочь  Талот  снова  стать  самой  собой.
Иначе, Джехан чувствовала, что может сойти  с  ума.  Она  ненавидела  этот
город, где стены говорят, где они внезапно появляются  из-под  земли,  где
люди вынуждены менять свои привычки и законы, где нельзя быть такой, какой
ты была раньше!
     Джехан со злостью рубанула ножом по головкам высокой ручейной  травы.
Вместо того, чтобы упасть и рассыпать на землю семена, головки  пригнулись
и безвольно закачались из стороны в сторону.
     Девушка решила пойти сегодня в Дом Обучения  и,  свернув  с  дорожки,
отправилась в дикую часть города. Нет, учиться она сегодня не будет  -  ей
надоела  болтовня  трехглазого  чужака,   не   хотелось   видеть   первого
лейтенанта, который каким-то образом перестал быть первым  лейтенантом,  и
самодовольных делизийцев. Джехан  шла  быстро,  для  большей  безопасности
направляясь к северной стене. Дул легкий ветерок, но он не мог охладить ее
пылающих щек. Она встряхнула  головой  и  сжала  рукой  лук.  Если  бы  ей
попалась дичь и она хоть кого-нибудь подстрелила, если бы только она могла
охотиться, если бы могла сделать хоть что-нибудь!..
     Впереди и чуть слева от нее высилась громада пустого зала.  Раньше  в
нем жил белый варвар со своей подругой-проституткой. Девушка замедлила шаг
и услышала мужские голоса.
     Она наложила стрелу на тетиву, потом убрала ее и вместо этого достала
трубку с дробью,  которая  висела  у  нее  на  поясе.  Бешенство  исчезло,
внезапно уступив место холодной сосредоточенности. Используя куст  колючек
как прикрытие, она быстро  выступила  из-за  угла  и  увидела  делизийских
солдат. Вот и прекрасно, сейчас она с ними разберется!
     Но это были не солдаты, а джелийские горожане - они стояли  спиной  к
девушке. Горожане? Джехан опустила трубку и  приготовилась  спросить,  что
они здесь делают. Но в это время один из горожан  пошевелился,  и  за  ним
Джехан увидела женщину. Это была делизийка-стеклодув. В  каждой  руке  она
держала чашу, ее лицо было очень бледным. Горожанин сделал шаг к  Эйрис  и
протянул к ней крепкую руку. Женщина кинула чашу ему в лицо, повернулась и
побежала. Горожане устремились за ней.
     Джехан показалось, что она снова в вельде, по ту сторону Серой Стены,
что обессиленная и пошатывающаяся Эйрис прислонилась к дереву и спрашивает
ее: "А что, если бы они были  джелийцами,  Джехан?  Защитила  бы  ты  меня
тогда?" Но теперь она не обязана защищать Эйрис. Она пыталась защитить  от
боли Талот, но неудачно. А главнокомандующая отдала легионера врагу, чтобы
тот убил  его,  первого  лейтенанта  изгнали  из  легиона,  и  все  старые
правильные законы превратились в стены, которые  больше  не  могли  никого
защитить.
     Эйрис вскрикнула. Горожане повалили ее на траву, один заломил ей руки
за голову, а другой подобрал большой валун.
     Убийство делизийца из мести было  запрещено,  но  Белазир  ничего  не
говорила об увечьях, ведущих к смерти.
     Эйрис высвободила одну ногу  и  с  силой  ударила  в  пах  одному  их
нападающих, тот взвыл от боли. Другой от удивления ослабил хватку. И Эйрис
сбросила его руки и попыталась освободиться. Джехан с  изумлением  взирала
на эту сцену:
     М_о_к_р_и_ц_а_ сражалась!  Слепо,  неумело,  без  всякой  надежды  на
успех, но она все же сражалась! Уже позже, снова  и  снова  прокручивая  в
мозгу эту сцену, Джехан поняла, что если бы Эйрис пассивно лежала, если бы
она причитала, плакала или умоляла своих врагов о пощаде, Джехан ушла  бы,
но Эйрис сопротивлялась. Она делала хоть что-то.  И  оттого,  что  женщина
хотела помочь себе, оттого, что Джехан ничего не могла сделать для  Талот,
оттого, что все стены в этом отвратительном  городе  были  не  такие,  как
везде, оттого, что бездействие сводило ее с ума - Джехан подняла трубку  с
дробью.
     В этот момент человек, которого Эйрис ударила в пах, схватил  большой
валун и обрушил его на левую ногу женщины. Кость ниже колена сломалась.
     - Прекратите! Немедленно прекратите! - рванулась вперед Джехан.
     Человек,  державший  Эйрис  за  плечи,  увидел   сестру-легионера   и
вздрогнул от  удивления.  Второй  медленно  повернулся.  Когда  он  увидел
Джехан, на лице у него отразилось замешательство.
     - Отойдите от женщины! - приказала девушка.
     Ни один из горожан не был вооружен - только легионеры носили  оружие.
Не произнеся ни слова, они повиновались, как и полагалось горожанам.
     - Главнокомандующая приказала прекратить убийства, - сказала Джехан.
     - Мы и не собирались убивать ее,  -  ответил  первый.  Замешательство
горожанина сменилось угрюмым гневом, который, как  видела  Джехан,  он  не
решался показать. "Следующая атака, возможно,  будет  со  стороны  Делизии
против Джелы", - сказала  начальница  на  тренировочном  дворе.  Этого  не
должно было произойти.
     - Мы не собирались убивать ее, - повторил мужчина, на этот раз  более
уверенно. Джехан увидела, что Эйрис потеряла сознание. Из ее ноги  торчала
белая кость.
     -  Главнокомандующая  имела  в  виду,  что  нельзя  совершать  вообще
никакого насилия! - холодно проговорила Джехан. - И  не  вам  искажать  ее
слова. Идите ко входу в ее зал и ждите меня там.
     Один из горожан, явно испуганный, повернулся, чтобы идти, но тот, что
сломал Эйрис ногу, удержал  приятеля,  положив  руку  ему  на  плечо.  Тот
облизнул губы и остался на месте. Глаза его встретились с глазами Джехан.
     Джелийские горожане. Невозможно  поверить,  что  джелийские  горожане
могут  ослушаться  легионера  -  но  значит,  в  этом   проклятом   месте,
невозможное происходило постоянно. Если они ослушались ее приказа,  должна
ли она убить их? И сможет ли это сделать? С холодной  уверенностью  Джехан
подумала, что знает ответ. Выпороть до бесчувствия за неповиновение -  да,
но не убивать. Она не  может  лишить  жизни  джелийских  горожан,  которых
поклялась защищать. Это последнее, что  осталось  от  правильного  порядка
вещей. Тем более она не будет убивать их ради делизийки-стеклодува.
     На секунду ее рука, державшая оружие,  дрогнула.  И  мужчина  заметил
это. Он вытащил из-под рубашки нож гедов, которого у него не  должно  было