л жарким, но коротким,  и  Калид,  чье  красноватое
лицо совсем побагровело, объявил Белазир:
     - Мы согласны принять  жизнь  твоего  легионера  за  убийство  нашего
солдата.
     Лейтенанты придвинулись ближе к своему командиру. Тот, что был пониже
ростом, направил на Исхака и Белазир трубку гедов; светлоглазый не захотел
расстаться с кинжалом. Калид тоже  вытащил  было  делизийский  кинжал,  но
вдруг сунул его обратно за  пояс  и,  достав  вместо  него  клинок  гедов,
направился к Джаллалудину. Раздался крик, напоминающий стон:
     - Неееет...
     Талот забыла свою подготовку, дисциплину  сестры-легионера  -  в  ней
проснулась женщина. Калид заколебался, почувствовав отвращение к  убийству
беззащитного, связанного  человека.  Но  колебался  он  только  мгновение.
Быстрым, уверенным движением Калид положил  руку  на  горло  Джаллалудина,
вонзил нож ему в  живот  и  с  резко  повернул  клинок  вверх,  к  сердцу.
Джаллалудин замер с  выпученными  глазами.  Калид  держал  его,  не  давая
вздохнуть, до тех пор, пока он не умер, потом резко толкнул тело и  шагнул
в сторону. Джаллалудин рухнул на  спину,  его  черные  глаза  были  широко
открыты и смотрели вверх, на падающий дождь.
     Никто не вымолвил ни слова.
     Калид  оставил  свой  нож  в  теле  убитого.  Светлоглазый  лейтенант
наклонился, чтобы извлечь его.
     - Оставь, - приказал Калид каким-то странным, осипшим  голосом.  -  Я
сказал: оставь его.
     Выпрямившись, лейтенант улыбнулся.
     - Слушайте меня, - продолжал сипеть Калид. - Командующая, мы  сделали
так, как ты хотела. Твой легионер мертв, убит, как... но теперь и Делизия,
и Джела нарушили закон гедов.  Остановимся  на  этом.  Если  нас  всех  не
изгонят из Эр-Фроу, остановимся на этом. Хватит  убийств  и  с  той,  и  с
другой стороны. Мы оставили Делизию и Джелу во время перемирия,  пусть  же
перемирие  распространится  на  Эр-Фроу.  И  не  только  потому,  что  так
приказали геды, а потому что так решили мы сами.
     Делизийский лейтенант больше не улыбался.
     - Мы предложили вам соглашение  именно  для  того,  чтобы  остановить
убийства, - сказала Белазир, еле сдерживая ярость.
     - Тогда наша встреча удалась,  -  презрительно  усмехнулся  Калид.  -
Теперь мы в расчете. Жизнь за жизнь. Ты можешь пойти и сказать это гедам.
     "Делизиец ненавидит это соглашение так же, как и Белазир".
     Сочла ли Командующая гнев Калида  проявлением  достоинства  и  чести,
которой я только что лишился? - спросил себя Дахар, а второй человек в нем
ответил: "Не обращай ни на что внимания, забудь про эмоции".
     - Так мы остановим кровопролитие, - мрачно твердила Белазир. -  Между
Джелой и Делизией наступит перемирие.
     Калид повернулся к своим лейтенантам - каково будет их мнение теперь,
когда он сделал то, чего от него хотели?  Тот,  что  пониже,  поколебался,
переминаясь с ноги на  ногу,  и  кивнул.  Другой,  светлоглазый,  спокойно
встретил взгляд своего командира и никак  не  отреагировал  на  его  немой
вопрос. Но Калиду это было уже безразлично: он убил Джаллалудина, и теперь
у лейтенанта не осталось повода к бунту.
     - Верните нам тело нашего солдата и заберите своего, -  сказал  Калид
Дахару. - И покончим с этим.
     - Подожди, это еще не все, - остановил его Дахар.
     Калид, собиравшийся уходить, обернулся. На лице Белазир не дрогнул ни
один мускул. Она могла бы заставить Дахара замолчать, но теперь  ей  стало
любопытно, от чего еще готов отказаться ее  первый  лейтенант  ради  того,
чтобы остаться в Эр-Фроу. Дахар понял, что проиграл, как только вопреки ее
приказу в первый раз заговорил, как только в первый раз солгал, как только
она поняла, что  он  намерен  идти  до  конца,  спорить,  как  делизийский
торговец, - и продать жизнь брата-легионера ради науки гедов.
     "Никаких эмоций", - снова приказал он себе и обратился к Калиду:
     - Перемирие может быть нарушено не только в результате предательства.
Воины и солдаты могут действовать вопреки приказам  своих  командиров,  не
подчиняться им. Такое уже бывало. Сейчас оба  командующих  здесь,  и  надо
обсудить, как это пресечь.
     Потом Дахар сказал Калиду и Белазир, что, по его мнению,  командующие
лишены возможности отбирать людей в свое войско -  в  Эр-Фроу  в  основном
попали людские отбросы, изгои и неудачники.
     Его слова звучали оскорбительно, но в них была правда.  Глаза  Калида
сузились.
     Дахар снова обратился только к нему:
     - За это двойное убийство геды могут изгнать всех, но  если  все-таки
не изгонят, если их терпение не лопнет сейчас, оно  может  выдержать  и  в
другой раз - если мы сможем убедить их,  что  поем  в  гармонии  со  всеми
джелийцами и делизийцами.
     - Что-что мы делаем? - переспросил Калид.
     Дахар вспыхнул.
     - Если произойдет еще одно убийство - неважно,  кто  это  сделает,  -
геды должны знать, что мы не стоим за ним, даже тайно, что не давали  даже
молчаливого согласия на убийство.
     За спиной Дахар услышал  возмущенное  сопение  Исхака.  Но  лейтенант
вовсе не имел в виду, что Белазир,  или  даже  Калид,  способны  на  такой
бесчестный поступок. Он думал только о том, на что способны геды, как  они
воспринимают поступки людей, о том, чтобы получить необыкновенные  знания,
которыми джелийцы и делизийцы - недальновидные слепцы -  не  обладали,  не
ценили их, но, овладев ими, могли бы коренным образом измениться.
     В какой-то момент он даже едва не сказал Калиду прямо, что поставлено
на карту. Но Калид не понял выражения  гедов  "петь  в  гармонии".  Он  не
проводил ночей в Доме  Обучения,  приобщаясь  к  поразительным  сокровищам
бесстрастных чужаков. И говорить ему что-либо бесполезно -  все  равно  не
поймет.
     Неожиданно для себя Дахар вдруг осознал, что и не смог бы ничего  ему
сказать. При мысли о том, что придется уговаривать  командира  делизийцев,
все в нем восставало,  чувства  пересиливали  разум.  Нет,  он  не  станет
уговаривать Калида! Он  может  только  торговаться  с  ним,  и  этот  торг
состоялся. Брат-легионер, живший в душе Дахара, сгорал от стыда.
     - Не Делизия нарушила закон, - заметил Калид. - Если Джела неспособна
удержать собственных людей, то это не наша забота.
     - А если в другой раз закон нарушит делизиец? - спросил Дахар,  и  по
лицу Калида пробежала тень.
     - Что ж, допустим, - ответил Калид. - И что же предлагает Джела?
     Белазир шагнула вперед, Дахар всей кожей почувствовал жар ее ярости и
постарался охладить этот жар:
     - Наша командующая знает, что в этом  случае  предпринять,  -  быстро
произнес он. - Я только указал на возможность подобного события.
     Калид повернулся к Белазир.
     - По-видимому, ты захочешь, чтобы мы отдали тебе провинившегося? Нет,
это невозможно. - Он сделал слабое ударение на слове "это" - и не взглянул
в сторону своих  лейтенантов.  Выразительная  пауза  сказала  столько  же,
сколько и выделенное слово: только не это; выдача исключена, но что-нибудь
другое...
     Калид готов приветствовать любое соглашение, если оно не подорвет его
власть над лейтенантами. Напрасно он взял с собой на встречу светлоглазого
солдата. Но, возможно, у него не было выбора.
     - Ты убил одного нашего, - сказала Белазир.
     - Как ты хотела.
     - И ты тоже хотел.
     - Что ты предлагаешь?
     Дахар видел, что Белазир колеблется, и замер не шевелясь  Теперь  все
зависело от нее. Он сделал все, что мог; у него в запасе  не  осталось  ни
доводов, ни авторитета, ни влияния. Командовала она,  а  не  он,  и  Дахар
поставил на карту все, рассчитывая, что Белазир именно такая, какой он  ее
представлял, для которой благо Джелы превыше гнева на  своего  лейтенанта.
Белазир  уничтожит  его,  да  -   но   в   сером   утреннем   свете   дома
сестер-легионеров она проникла в тайную суть соглашения с Калидом.  Пойдет
ли она до конца?
     Калид неотрывно глядел на Белазир. За ним под моросящим дождем  стоял
светлоглазый солдат. Он смотрел в спину своего  командира.  Позади  Дахара
кто-то пошевелился - Талот.
     - Я предлагаю то же самое, -  произнесла  Белазир.  -  Трое  с  вашей
стороны и трое с нашей. Кто бы ни нарушил приказ, мы покараем убийцу, но в
присутствии всех шестерых и как можно быстрее. Соглашение заключается  для
того, чтобы предотвратить большое кровопролитие и остаться на клинке чести
с гедами.
     - Ох уж эта честь! - Исхак плюнул. - Будь проклят день,  когда  я  их
увидел.
     Его несдержанность открыла перед вздохнувшим  от  облегчения  Дахаром
возможность, в которой он так нуждался.
     - Молчи. Решает главнокомандующая, а не ты. Слово за ней.
     - И за мной, - добавил Калид с вызовом.
     Низенький делизиец опустил глаза. Дахар понял,  что  Калид  прекрасно
знает: первый лейтенант Джелы не должен распекать своих людей перед  лицом
врага, - и заключил, что Дахар пытается воздействовать на  Белазир  -  так
же, как он пытается воздействовать на своих солдат.
     - Геды обещали нам оружие, и  делизийцы  не  хотят  его  лишиться,  -
сказал Калид. - Если Джела получит его одна, то ее мощь слишком возрастет.
Всем нам выгодно остаться в Эр-Фроу, и потому необходимо соблюдать  законы
гедов. Следовательно, нам выгодно перемирие с целью соблюсти  эти  законы.
По этой причине - а не из каких-то соображений о чести Джелы - мои солдаты
и я принимаем твое предложение, командующая. Нас трое и вас трое,  и  если
солдат или легионер совершит убийство, мы приведем его сюда, на это место,
чтобы вшестером засвидетельствовать его смерть. Я  согласен  на  это  ради
Делизии.
     Калид посмотрел на светлоглазого. Тот с такой силой  сжал  зубы,  что
даже сквозь щетину было видно, как побелел его  подбородок.  После  долгой
паузы солдат кивнул.
     - Мы стоим, - начал Калид, полуискренне-полунасмешливо,  -  на  одном
клинке, связанные...
     - Замолчи! - Белазир плюнула. - Неужели у тебя нет хоть капли  стыда,
делизиец? То, что мы согласились на все это, не дает тебе  права  поганить
своими устами слова, которые тебе не дано понять. А теперь  оставь  нас  с
нашим покойным.
     В глазах Калида  вспыхнул  гнев;  Дахар  заметил,  как  он  напрягся.
Впрочем, они все были напряжены. Но Калид сдержался. Он дал знак солдатам,
и они втроем, с  оружием  наизготовку,  двинулись  через  поляну  к  лесу.
Светлоглазый замешкался, но,  двинувшись  первым,  Калид  не  оставил  ему
выбора.  Солдат  не  мог  один  противостоять  четырем,  но  прежде,   чем
последовать за остальными, произнес, не скрывая своей ярости  и  обращаясь
прямо к Дахару:
     - Мое имя Келовар. Запомни его, джелиец.
     Дахар опустился на колени рядом с  Джаллалудином.  Рукоятка  кинжала,
выполненного   с   чисто   делизийским    пристрастием    к    чрезмерному
украшательству, была покрыта каплями дождя. Капли собирались в  струйки  и
скапливались в витых узорах. На ощупь рукоять  была  скользкой.  Невидящие
глаза Джаллалудина, смотрели  на  Дахара.  Он  выдернул  клинок,  и  кровь
брызнула из раны ему на руку. Он стоял, глядя на свою рубашку, на  которой
тоже была кровь.
     Белазир шагнула к жрецу и сорвала с его плеча двойную спираль. Подняв
левую руку - ту, в которой командующая никогда не держала  оружия,  -  она
трижды ударила лейтенанта по лицу. С этого момента Дахар перестал быть  ее
братом-легионером.
     Лица Исхака и Талот изумленно вытянулись.  Они  не  знали  о  приказе
Белазир, не поняли, что лейтенант ослушался командующую в своих интересах,
ради Эр-Фроу. Глаза Талот широко распахнулись, а у Исхака, после того, как
прошло  первое  изумление,  -  прищурились.  Он  пытался   разобраться   в
происходящем.
     Белазир стояла с двойной спиралью  в  руке.  Ее  неподвижность  могла
означать неуверенность... Превозмогая себя, Дахар заговорил:
     - Командующая. Мы только что заключили соглашение.  Разжаловать  меня
сейчас, когда в легионах уже зреет недовольство...
     - Молчи, - спокойно оборвала его Белазир.
     Лицо ее стало пепельным, черные  глаза  как-то  странно  остекленели.
Дахар понял, что недооценил  ее  стремление  добиться  нового  оружия  для
Джелы; ради него она была  готова  пойти  до  конца.  Он  сам,  "Кридоги",
Эр-Фроу подвели ее к черте, за которой рушатся идеалы. Она  верила  в  них
всю свою жизнь, считала невозможной измену. Здесь она узнала,  что  клинок
чести обоюдоострый; события обернулись против  нее.  Если  соглашение,  на
которое она пошла, - просто сделка, если первый  лейтенант,  которому  она
доверяла, недостоин доверия...
     -  Можно  ли  увидеть  заход  Маяка?  -   тихо   произнесла   Белазир
изменившимся голосом.
     Исхак взглянул на нее с удивлением. Талот - с изумлением. Еще  минуту
Белазир молча стояла на мокрой траве с двойной  спиралью  Дахара  в  руке.
Глаза ее были устремлены вдаль. Потом она тряхнула головой, и Дахар видел,
какого усилия,  какого  чудовищного  проявления  воли  потребовал  от  нее
возврат к реальности. Она снова стала главнокомандующей легионов Джелы  во
враждебном городе Эр-Фроу. И еще он заметил,  что  отныне  ее  воля  будет
непоколебима.
     - Командующая, - уже безо всякой надежды произнес он.  -  Подумай.  Я
зайду к тебе позже...
     Белазир швырнула эмблему с двойной спиралью на землю. Не  ответив  ни
слова, сделала знак следовать за ней. Дахара этот приказ  не  касался.  Он
провожал их глазами. Исхак шел рядом с Белазир, защищая командующую слева.
Теперь он стал первым лейтенантом Эр-Фроу.
     Внутренняя  стена  рухнула,  и   к   Дахару   вернулась   способность
чувствовать.
     Кридоги!
     Капли дождя падали из-под купола гедов,  под  которым  у  ног  Дахара
лежал убитый.




                      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ДВОЙНАЯ СПИРАЛЬ

                                           Я лучше овладею любым ремеслом,
                                           чем стану царем Персии.
                                                        Демокрит из Абдеры


                                    29

     Когда варвар спотыкался, СуСу и Эйрис, сменяя друг  друга,  напрягали
последние силы, чтобы поддержать его и тянуть  по  дорожке  из  врофа.  Во
время очередной остановки, собираясь с силами, Эйрис задумалась, почему же
она не испытывает страха. От него пахло мужчиной, а не болезнью. С  другой
стороны руки СуСу - маленькие ручки девочки, ручки Эмбри  -  обнимали  его
грудь. Эйрис видела, что СуСу страшно, и заговорила с ней:
     - От него не пахнет болезнью. Правда, не  пахнет.  Такие...  приступы
бывали и раньше?
     - Да, - отозвалась СуСу так тихо, что Эйрис едва могла расслышать ее.
     - Нет ли у тебя или у великана какого-нибудь лекарства?  Быть  может,
оно есть у воинов-жрецов?.. - спросила Эйрис и  споткнулась,  вспомнила  -
СуСу  была  джелийской  проституткой.  Могли   вообще   воин-жрец   лечить
проститутку, или чужака, который ее похитил? Но если  нет,  если  глупость
Джелы помешала этому, разве не  научились  джелийские  проститутки  лечить
самих себя? Однако девушка была еще почти ребенком...
     - Ты знаешь, что  это  за  болезнь?  Он  тебе  сказал?  -  продолжала
расспрашивать Эйрис и подумала о том, что, возможно, гигант был  нем,  она
никогда не слышала его голоса.
     СуСу не ответила. Гигант вдруг споткнулся и упал  на  колени,  тяжело
дыша.  Каждый  вздох  напоминал  хлюпанье  болота.  Эйрис  опять  пришлось
поддерживать варвара, пока тот не поднялся, и они снова побрели вперед.
     - СуСу, у тебя есть лекарства для него? Есть?
     - Нету.
     - А у него?
     - Нету.  -  Услышав  отчаяние  в  юном  голосе,  Эйрис  почувствовала
сострадание.  Эмбри  по  крайней  мере  осталась  с  лекарями,  окруженная
заботой...
     Они не встретили ни души  на  этой  врофовой  дорожке,  бежавшей  под
нависавшими деревьями. Все: люди и геды, остались в Доме Обучения. Нет, не
все, подумала Эйрис, и  отогнала  от  себя  видение,  стараясь  ради  СуСу
сохранять  спокойствие.  Им  понадобилось  много  времени,  много   долгих
остановок, чтобы добраться до дома гиганта в той части Эр-Фроу, где  Эйрис
раньше никогда не бывала: возле северной  стены,  немного  западнее  залов
Джелы. Серые здания из врофа, открытые арки входов, круглые  столы  -  все
это ничем не отличалось от ее зала.
     - Положим его здесь, подальше от арки, здесь нет ни дождя, ни  ветра,
- предложила Эйрис.
     - Нет, надо поднять его наверх.
     - СуСу, у нас не хватит  сил,  а  сам  он  не  сможет  взобраться  по
лестнице. Давай принесем сюда одеяла и подушки!
     - Наверх, -  произнесла  СуСу,  и  в  ее  мягком  голосе  послышались
истеричные нотки. Эйрис прекратила спор.
     На половине пути варвар чуть не упал, СуСу  вскрикнула  и  попыталась
схватить его за руки. Эйрис  опустилась  на  ступеньку  ниже  и  обхватила
гиганта за бедра. Тот  вздрогнул  и  наклонился  назад  так  сильно,  что,
казалось, ей уже  не  удастся  его  удержать,  но  в  последнее  мгновение
выпрямился. Наконец они отвели его в комнату, под  защиту  прочной  двери,
которую СуСу немедленно захлопнула.
     - Положим его на подушки,  -  сказала  Эйрис.  -  Его  трясет  как  в
лихорадке. Нет, опускай его вот так.
     В одном углу были сложены огромные одеяла.  Все  необходимое  в  быту
тоже было свалено по углам,  потому  что  СуСу  старалась,  насколько  это
возможно, не выходить из комнаты. Эйрис с любопытством  огляделась.  Пища,
вода, одеяла из яркой ткани гедов, маленькие шкурки, сандалии  и  глиняные
сосуды - варвар был отличным мастером.
     Был. Раньше.
     - Неужели здесь нет лекарств? - мягко спросила Эйрис. -  Я  не  знаю,
что это за болезнь, но по крайней мере нужны травы, чтобы очистить  легкие
и заставить его пропотеть. Жрец-легионер...
     СуСу резко повернулась и взглянула на Эйрис с такой  ненавистью,  что
та была поражена, потом догадалась, что ненависть была обращена не к  ней.
Она попыталась уговорить ее снова.
     - По крайней мере ему надо поесть. Скоро на столах появится  пища.  Я
могу принести чего-нибудь свежего.
     СуСу, глядя на закрытые глаза и тяжело  вздымающуюся  грудь  гиганта,
ничего не ответила. Эйрис открыла дверь.
     - Нет! Нет, закрой ее!
     - Я только хотела...
     СуСу зажала уши руками. Эйрис  взглянула  на  лицо  молодой  женщины,
выскользнула в коридор и захлопнула за собой дверь.
     Ждать ей пришлось совсем недолго.  Вскоре  в  нижнем  зале  поднялись
столы. В тишине пустого зала это зрелище выглядело жутко. Все было  серым:
воздух, свет, стены. Только яркий оранжевый кружок лучился возле лестницы.
Снаружи дождь барабанил по листьям серых деревьев.
     Набрав как можно больше чаш  дымящегося  жаркого,  Эйрис  отправилась
наверх.
     - СуСу, я принесла пищу, открой.
     - Уходи!
     В изумлении Эйрис стояла в пустом  коридоре,  с  трудом  удерживая  в
руках чаши.
     - Но я принесла еду. Ему надо поесть, иначе он... Открой дверь, СуСу.
     - Кто с тобой?
     Сначала Эйрис подумалось, а в своем ли  уме  девушка?  Но  потом  она
поняла, что та  могла  не  узнать  ее  голос,  который  за  дверью  звучал
приглушенно.
     - Со мной никого нет. Я  одна.  Я  делизийка,  которая  помогла  тебе
добраться сюда из Дома Обучения.
     Женщина. Делизийка. Не испугает ли это СуСу еще больше? Эйрис  ждала.
Серый коридор стал мрачным и тихим. Наконец СуСу, с белым от страха лицом,
слегка приоткрыла дверь. Эйрис проскользнула внутрь комнаты, и  захлопнула
дверь за собой.
     Больной отказывался есть. Сначала его пыталась накормить Эйрис, потом
СуСу, потом снова Эйрис. Он пил воду, когда они капля за каплей вливали ее
ему в рот, но у него, казалось, не было сил жевать. После того как он лег,
дыхание выровнялось, но кожа оставалась холодной и влажной. Во  всем  этом
громадном  теле   жили   только   глаза.   Бесцветные,   сверхъестественно
напряженные, они следовали за СуСу, куда бы та ни двинулась, но  Эйрис  не
могла понять, что же видели эти глаза на