зошло. Если Тим убийца, то он мог бросить тело в  любом
месте, но недалеко от полузасыпанной сейчас колеи.  Вацлав  постоянно  шел
рядом с ним и говорил. Тим отвечал, но голос не выдал  его  ни  разу.  Тим
серьезно волновался только однажды - тогда, когда они вышли  к  обрыву,  и
внизу действительно  затемнела  размытая  масса  соснового  леса.  Но  это
волнение ничего не означало - никакой человек не остался бы спокоен,  стоя
здесь.
     - Если... Если бы она упала, - сказал Тим,  -  как  вы  думаете,  она
могла бы остаться в живых?
     - Только если бы упала в глубокий снег, - ответил Вацлав.
     В голосе Тима была надежда. Невозможно так артистично врать. Весь его
восьмилетний опыт не давал Вацлаву ни одного намека, ни одного сомнения  в
правдивости этого человека.
     - Но снег здесь действительно глубокий. Тогда она спаслась?
     - Там внизу острые камни и почти нет ровного места, - сказал  Вацлав.
- Вам не стоит слишком обнадеживать себя.
     - Я попробую туда спуститься.
     - Сейчас это невозможно. Лучше на рассвете.
     - Нет, сейчас!
     - Сейчас это невозможно, - повторил Вацлав.
     - Сейчас. Я люблю ее.
     На его глазах были слезы. Вначале Вацлав засомневался - возможно, это
только тающий снег, - но это были действительно слезы.
     Тим стал спускаться по склону и очень  скоро  исчез.  Примерно  через
полчаса он появился снова.
     - Я вам сказал, что это бесполезно, - сказал Вацлав.
     - Я вернусь сюда утром, - ответил Тим. - Я люблю ее.
     Прекратив поиски, они вернулись вдоль почти  исчезнувшей  колеи.  Они
едва смогли открыть входную дверь из-за снега.  Неугомонная  дежурная  уже
сидела на своем законном месте. Она сидела с видом королевы.
     - Вы искали женщину? - спросила старуха.
     - Да, молодую, блондинку, в светлой шубе.
     - Так вот, - сказала старуха, - никакая женщина не проходила.
     В ее голосе слышалось торжество.
     Господи, подумал Вацлав, человек, неспособный радоваться своей жизни,
всегда способен порадоваться чужой смерти. Несчастная женщина.
     Он вернулся к себе.
     Свет не был включен; он протянул руку к выключателю - Нора все  равно
не спала.
     - Не надо, не включай!
     - Неужели случилось еще что-то?
     - А что произошло? Я слышала, что пропала Мегги?
     - Да. Ты ее хорошо знала?
     Нора помедлила с ответом.
     - Нет, почти не знала.
     - Да, она не вернулась, - сказал Вацлав.
     - Расскажи подробнее.
     - Они поехали по аллее и, когда им это надоело, свернули влево. Потом
они чуть не сорвались с обрыва. Они ехали по краю и сбрасывали снег  вниз.
Об этом просила  Маргарет;  ей  было  интересно.  Во  всяком  случае,  так
рассказывал Тим. Он делал все, что она просила. Закончилось это  тем,  что
они перевернулись. Маргарет оказалась наверху, у дверцы. Она  выбралась  и
пошла к санаторию, чтобы попросить о помощи. Дело в том, что  Тим  не  мог
выйти сам. Тим ждал ее больше часа, потом выломал кресло и выбрался  тоже.
Мы организовали маленькую экспедицию - девять человек - и искали Маргарет,
но безуспешно. Мы искали ее до сих пор. Она могла  сорваться  с  обрыва  в
темноте - других вариантов нет. Тим плакал, когда думал об этом. Они очень
любили друг друга. На рассвете мы снова пойдем к этому месту.
     - Так. А теперь ты знаешь, что я тебе скажу?
     - Конечно, знаю.
     - Ты не можешь знать.
     - Я знаю по трем причинам: во-первых, я могу читать мысли; во-вторых,
в твоем голосе нотки радости и торжества - ты уверена, что  удивишь  меня;
в-третьих, ты назвала незнакомую женщину просто Мегги. Я с  первой  минуты
понял, что Маргарет здесь. Поэтому ты и попросила меня не включать свет.
     - Правильно. Так совсем не интересно.
     - Такой уж я неинтересный человек. Я все же включу свет.
     Он щелкнул выключателем.
     Маргарет сидели на диване, подогнув ноги. Вид у нее был  безразличный
и несчастный.
     - Я дала ей валиум, - похвасталась Нора.
     - Сколько таблеток?
     - Пять, чтобы помогло.
     - Тогда почему не пятнадцать? - спросил Вацлав.
     - Потому что я знаю. Этот год, когда тебя не  было  со  мной,  -  мне
часто бывало плохо. Иногда очень плохо. Дважды  я  даже  хотела  покончить
собой. Валиум мне помогал. И от пяти таблеток никогда не было плохо.  Было
только холодно и пусто.
     - Спасибо, я люблю тебя. Видишь, мужчины тоже  умеют  признаваться  в
любви просто... Но никогда не принимай пять таблеток, обещаешь?
     - Если ты меня покинешь, я выпью пятьдесят.
     - Это шантаж?
     - Да.
     - Я сдаюсь. Я тебя никогда не покину.
     Маргарет пошевелилась. Потом опустила ноги с дивана, оперлась головой
о руки. Короткие волосы закрывали ее лицо наполовину.
     - Все было не так, - сказала она.
     - Вы хорошо себя чувствуете? - спросил Вацлав.
     - Я себя вообще не чувствую.
     - Тогда все в порядке. Расскажите нам все. Итак, вы поехали по аллее?
     - Потом мы действительно свернули. А раньше было так красиво,  но  мы
ехали медленно: мы ударяли деревья и  они  распрямлялись,  а  дальше  были
другие деревья. Поэтому мы свернули. Но он этого захотел, а не я. Мне  все
время казалось, что он знает, куда ехать. Я его спросил  об  этом,  но  он
только посмеялся и сказал, что сам здесь впервые. И все  время  шел  снег.
Снег еще идет? - она испуганно подняла голову.
     - Идет, не надо думать об этом. Он будет идти долго.
     - Спасибо, доктор. Но я не могу не думать об этом. Вы сказали:  "Пока
будет идти снег и потом еще два часа". Снег еще идет.
     - Вы любите его?
     - Да... Потом мы подъехали к  обрыву.  Он  сказал:  "Как  красиво"  и
вышел. Он знал, что там обрыв. И я вышла тоже. Мы стояли рядом.  Мне  было
так тепло. А когда я нагнулась над краем, он толкнул  меня  вперед.  Я  не
сразу упала; я стала цепляться за что-то. Тогда он вернулся в бульдозер  -
я не могла понять, зачем он это сделал, зачем он разворачивается.  Я  едва
держалась на самом краю. Он развернул машину и повел  прямо  на  меня.  От
света фар я совсем ослепла. Если бы я не опустила руки, он бы их  отрезал.
Когда я смогла выбраться, его уже не было.  Он  уехал  в  другую  сторону.
Остального я не знаю.
     - Вам повезло, - сказал Вацлав.
     - Да, повезло, но я очень ударила  спину.  Мне  трудно  пошевелиться.
Когда я упала, я упала на спину,  я  думала,  что  не  смогу  встать.  Но,
видите, встала.
     Она улыбнулась.
     - А что теперь? - спросил Вацлав?
     - Теперь я пойду к нему и попрошу прощения. Я скажу,  что  все  равно
его люблю и никому ничего не скажу. Может быть, он согласится.
     - А если нет?
     - Но ведь снег еще идет. Значит, я должна быть с ним.
     - Маргарет, почему вы здесь? - спросил Вацлав.
     - Потому что это мой санаторий. Точнее, он принадлежит моему отцу.  Я
уже однажды отдыхала здесь. Тогда мне было лет  шесть.  Но  мне  тогда  не
понравилось, потому что я была одна. Сейчас гораздо лучше.
     - А ты знаешь, - сказала Нора, - я знаю, кто убийца. Это Тим. Это  он
убил того человека.
     - Роберта? - откликнулась Маргарет.
     - Не знаю, как его звали. Того, кто был твоим братом, которого  убило
током.
     - Его звали Роберт. Он меня охранял. Я его знала с детства, он всегда
служил нашей семье.
     - И ты поверила, что его убило электричеством?
     - Нет, я знала, что его убил Тим.
     - Что? - Нора сделала большие глаза.
     Вацлав вмешался.
     - Дайте мне объяснить все, - сказал он, - Кто-то шантажировал  вашего
отца, Маргарет, верно?
     - Верно.
     - Ваш отец должен был отдать что-то в обмен на  вашу  жизнь.  Вас  не
похищали, а всего лишь  планировали  нападение.  Вы  могли  бы  попасть  в
автомобильную аварию, стать жертвой случайного человека на вечерней  улице
или просто утонуть в собственной ванне. В  конце  концов  вы  сорвались  с
обрыва, но вам повезло. Отец решил отправить вас  сюда,  считая  санаторий
безопасным местом. Вы прибыли тайно, в снежную ночь, на вертолете. С  вами
был Роберт - профессиональный  охранник,  отвечающий  за  вашу  жизнь.  Но
убийца прибыл сюда днем раньше. Те люди знали все заранее.  Это  означает,
что предатель - близкий вашему отцу человек. Теперь  скажите,  из-за  чего
все началось?
     - Не знаю точно. Кажется из-за лекарства.
     - Тогда это очень ценное лекарство - от рака или СПИДа, например.
     -  Нет,  это  что-то  военное.  Нашей  семье  принадлежит   несколько
фармацевтических фабрик, одна из них экспериментирует с новыми веществами.
Но мы только выполняем заказы. Один из заказов  мы  выполнить  не  смогли.
Тогда все и началось.
     - Скажите, Маргарет, почему ваш отец не согласился заплатить?
     - Но ему не нужно было платить деньги, он должен  был  только  отдать
лекарство.
     - Тогда почему он не отдал лекарство?
     - Он бы никогда этого не сделал,  такой  уж  он  человек.  Когда  ему
угрожают, он всегда делает наоборот. Он бы  скорее  дал  меня  убить,  чем
подчинился бы.
     - Похоже, он так и сделал.
     - Но он же не знал, что здесь окажется Тим. Когда Тим  убил  Роберта,
следующей должна была умереть я. Но  Тим  не  сделал  этого.  Он  мне  все
рассказал сам и сказал, что любит меня. Мы с  ним  собирались  сбежать.  У
него были деньги - и мы смогли бы жить где-нибудь.
     - А потом он вас сбросил со скалы.
     - Да, наверное, он передумал. Но он все равно любит меня, я это знаю.
А даже если не любит, то мне все равно.


                                    13

     Они проговорили весь остаток ночи до вьюжного утра, и  снег  падал  и
падал, и уже казалось, что снег - единственно возможное состояние природы,
что облака разбухли и опустились к земле, устав от собственной тяжести,  и
разрослись вверх до бесконечности, и погасили планеты и звезды,  и  звезды
шипели, вскипали, остывали и превращались в красивые кусочки льда, и будто
Солнце погасло первым, и  плыло  сейчас  где-то,  холодное,  прозрачное  и
драгоценное, будто огромный бриллиант, - облепленное нетающим снегом.  Так
казалось - но  не  из-за  вьюги  за  окном;  с  каждым  немыслимым  быстро
уплывающим часом разговора Вацлав понимал все больше и  больше,  и  к  той
минуте, когда можно было выключать свет - тени на стенах из  черных  стали
голубыми, - он уже понял все. Все прошлое, настоящее и будущее. Оставалось
узнать совсем немного.
     - Маргарет, прежде чем вы уйдете, - сказал он, - я хотел бы взглянуть
на вашу ладонь.
     - Я не верю, что будущее записано на ладони.
     - На вашей ладони записано все, что касается вас, - не только будущее
и прошлое, но и то, о чем вы думаете, о  чем  думают  люди,  близкие  вам,
любящие или ненавидящие вас. Посмотрев на  ладонь,  я  смогу  узнать,  где
находится то лекарство, о котором вы говорили. Я смогу  узнать,  для  чего
оно предназначено. Смогу узнать, кто из вашей семьи предал  вас.  Это  был
член вашей семьи - я уже знаю. Я могу разгадать все загадки, не бойтесь.
     Она нерешительно протянула руку.
     Он взял ее за запястье и начал говорить.
     - У вас очень короткая линия жизни,  и  вы  об  этом  знаете.  Именно
поэтому вы не верите в то, что будущее записано на ладони.
     - Да.
     -  Линия  жизни  резко  обрывается,  это  значит,  что  вы  погибнете
неожиданно и быстро.
     - Мне говорили об этом.
     - Не беспокойтесь, как раз такие вещи часто не  сбываются.  Сбываются
более тонкие предсказания.
     - Какие?
     - Давайте поговорим о лекарстве. Ведь дело в первую  очередь  в  нем,
верно? Это лекарство у меня. Если бы  я  отдал  его  вам,  то  что  бы  вы
сделали?
     - Это не может быть правдой.
     - Так что бы вы сделали?
     - Я бы отдала его Тиму, а он отдал я уж не знаю  кому.  И  весь  этот
кошмар бы закончился.
     - А ваш отец?
     - Не знаю.
     - Тогда будет лучше, если я сам отдам лекарство Тиму.
     - Нет, не лучше, вы будете в опасности.
     - Он и так знает все обо мне. Вы ведь помните клочок бумаги, которого
не оказалось в моем ящике. Я уже тогда знал убийцу, а он знал, что я  знаю
его.
     Маргарет помолчала.
     - Хорошо, я отдам лекарство вам,  но  не  сразу.  Сейчас  я  попробую
разгадать, как оно действует, - сказал Вацлав.
     - По руке?
     - По руке.
     - Это невозможно.
     -  Слушайте.  В  малых  дозах  оно  улучшает  самочувствие,  повышает
настроение. Его можно использовать и для этого. Но его будут  использовать
иначе. В военных целях, как вы сказали. Его нельзя использовать постоянно;
при регулярном применении у человека начинаются галлюцинации и  бред.  Это
вещество можеть быть и смертельно опасным. Но, конечно же, его  не  станут
использовать как яд. При однократном применении оно дает сильные изменения
психики,  не  нарушая  памяти,  координации  движений  и  жизненно  важных
функций. Оно снимает скорость реакции, поэтому его нельзя  давать  солдату
перед боем. Может быть, оно облегчает страдания? - нет. Оно  заставляет...
- Да, заставляет подчиниться... Вот, я уже вижу - оно заставляет  человека
подчиниться приказу. Вы лишаетесь собственной воли и делаете  то,  что  от
вас потребовали. Это прекрасное изобретение - можно передвигать людей, как
шахматные фигурки, они без сожаления пойдут на смерть, они  пойдут  против
своих убеждений, они выдадут любые  тайны.  Впрочем,  такие  вещества  уже
есть, я думаю, что это  просто  сильнее  действует.  Но  это  вещество  не
годится для массового  употребления,  оно  наносит  слишком  большой  вред
человеку. Хотя, я  не  прав  -  когда  человек  превращается  в  шахматную
фигурку, любой вред, причиненный ему, становится несущественным.
     - Вацлав, ты не мог узнать этого по руке, - сказала Нора.
     - Именно по руке, но не по линиям руки.
     - А как же?
     - Это мой профессиональный сокрет. Я открою его вам завтра, когда все
закончится.
     - Все закончится завтра?
     - Да, завтра, в первой половине дня. Если прекратится снегопад.
     Они одновременно повернулись к окну. За окном начинался новый день  -
такой же бесконечно-снежный, как и предыдущие дни.
     - Ладно, теперь я пойду, - сказала Маргарет.


                                    14

     Утро было спокойным. После того, как Маргарет  благополучно  нашлась,
ночной переполох забылся. За день Вацлав успел сделать несколько опытов  с
лекарством, но ничего нового выяснить не смог. Он приготовил раствор -  из
расчета миллиграмм вещества на миллилитр. Теперь оставалось только  ждать.
До вечера ничего важного не случилось.
     Вечером  он  остался  один  в  кабинете.  Он  предупредил  Нору,  что
задержится. Он выключил свет и  сел  в  кресло,  закрыл  глаза.  Сразу  же
захотелось спать. Почему бы и нет, можно и заснуть. Он  был  уверен,  что,
как только ключ повернется в замке, весь его сон улетучится. Сон  наплывал
на него волнами, как ночной спокойный океан на  теплый  песчаный  берег  -
волны набегали и отступали снова, оставляя сознание ясным.  Наверное,  его
нервы были напряжены; они предчувствовали опасность.
     Сквозь тишину пробилось тиканье часов. Вацлав был старомоден - в  его
кабинете были обычные механические часы со стрелками; правда, питались они
от батарейки. Все ночные часы тикают одинаково. Так  же  тикали  его  часы
десять лет назад, когда он имел  собственный  дом,  и  двадцать  пять  лет
назад, в деревенском деревянном доме его деда - теперь деда  нет,  нет  ни
дома, ни тех часов, осталась лишь память, спящая и просыпающаяся по  ночам
память о звуке - будто воронка  в  другую  вселенную,  которая  живет,  не
изменяясь, в другом времени и так же реальна, как вселенная эта. Те годы и
те люди не исчезли; они будто за тонкой занавеской, которая  колышется  от
их близкого присутствия - иногда  невозможно  поверить,  что  все  умирает
навсегда. Иногда невозможно - особенно ночью и в одиночестве.
     Замок щелкнул очень тихо - так тихо, что мозг усилил  звук  в  тысячи
раз - старась  на  всякий  случай  -  и  слегка  переусердствовал.  Вацлав
вздрогнул. Звук,  вибрируя,  затихал  в  его  сознании;  звук  смешался  с
тиканьем часов и исчез. Дверь открылась.
     Сидя в кресле, Вацлав не мог видеть  вошедшего,  но  это  было  и  не
нужно. Он хорошо знал, кто придет сюда.
     - Маргарет?
     Она включила лампу.
     - Маргарет, как вы оказались здесь? Я работал весь вечер  и  уснул  и
вдруг вижу вас. Точнее, я узнал вас по шагам. Вы меня ужасно напугали. Мне
как раз снился сон о моем детстве. Что случилось? Откуда у вас ключ?
     - Это Тим, он меня попросил.
     - Он угрожал?
     - Нет, я же сказала, попросил!
     Она отвернулась и заплакала.
     - Не нужно, - сказал Вацлав, - я вас нисколько не осуждаю.
     - Но я люблю его!
     - Конечно, этой фразой можно объяснить все, что угодно. Но ведь он не
стоит вас. Вам все  равно  придется  расстаться.  Вам...  -  он  прекратил
говорить, потому что его слова не долетали до цели, они зависали в воздухе
и осыпались на ковер, бесполезно, будто пыль. Он вдруг  почувствовал,  как
стало   тяжело   дшать,   словно   многолетняя   словесная   пыль    вдруг
материализовалась в воздухе - пыль, которую нельзя вымести,  -  и  покрыла
слоем толщиной в палец все предметы, живые и неживые - и  стол  с  мертвым
телефоном, и кресла, и даже стены, и чахло растущую пальму у окна  (листья
пальмы сразу пригнулись), и даже его самого.  Он  почувствовал,  что  если
сейчас провести рукой по столу, то останется след, если тряхнуть  головой,
то пыль осыплется с волос.
     - Здесь очень жарко, - сказала Маргарет.
     - Да, жарко, - ответил Вацлав, - жарко и тяжело дышать. Здесь  хорошо
только кошкам.
     - Кошкам?
     - Да, вот та самая, над которой поиздевался ваш любимый.
     Он поднял из глубины кресла черную кошку  -  толстую  и  мягкую,  как
подушка. Кошка открыла глаза, в глазах отразился свет лампы.
     - Брысь!
     Кошка зашипела и вырвалась из рук, шлепнулась на ковер, скользнула  в
темноту.
     - Зачем вы ее прогнали? - спросил Вацлав.
     - Я не хочу вспоминать о том. Я ведь  знаю,  что  он  очень  жестокий
человек. Но я не хочу этого знать. Не хочу!
     Она снова начала плакать.
     Как легко женщины плачут, - подумал Вацлав, одновременно вспоминая  о
чем-то, что уже было когда-то, о чем-то  подобном,  -  как  легко  женщины
плачут, будто дети. И тех, и других хочется защитить. Но и  те,  и  другие
обычно обманывают нас - они плачут не потому, что им плохо, а потому,  что
чего-то хотят.
     - Чего вы хотите? - спросил он.
     - Отдайте мне это лекраство.
     - Теперь не отдам.
     - Совсем?
     - Совсем. У меня есть лучший план. Мы  спасем  и  его,  и  вас.  Если
повезет, то вы еще долго будете вместе. Вы ведь этого хотите?
     - Ну да, - в ее голосе звучала нерешительность, - но я не понимаю.
     - Мы сделаем так, - продолжал Вацлав, -  завтра,  примерно  в  десять
утра вы с Тимом заходите сюда, в  кабинет.  Я  заведу  разговор;  разговор
будет долгим. Вы предложите заварить кофе и выйдете в приемную.  Там  есть
все, что нужно. Вы  заварите  кофе,  четыре  чашки.  Чашки  в  шкафу,  это
кофейный сервиз на шесть персон. Одна из чашек надтреснута,  в  ней  будет
несколько капель лекарства.
     - Зачем четыре чашки?
     - С нами будет Нора.
     - И чашку с лекарством я должна отдать ему?
     - Да. Там будет  безвредная  доза.  Когда  лекарство  подействует,  я
прикажу Тиму заботиться о вас, любить и охранять  вас.  Потом  я  уничтожу
весь остаток лекарства.
     - Но ведь оно скоро перестанет действовать?
     - Примерно через четыре часа его  действие  ослабеет  наполовину.  За
четыре часа можно успеть многое. Я могу  сделать  гипнотическое  внушение,
которое останется в его подсознании навсегда. Он никогда больше не  сможет
причинить вам боль.
     - Это возможно?
     - Я это делаю вот уже восемь лет. Это совсем не трудно сделать,  если
человек не сопротивляется.
     - А если что-нибудь не получится?
     - Тогд