а  посмешище?  Очень  приятно  выглядеть  ненормальным.  Я
человек, а не чужастик.
   Я снова встал. Зибелинг также поднялся и нагнулся над столом, задев шар с
изображением. Он покатился в мою сторону.
   - Ты до сих пор не понимаешь, к чему я веду. Моя жена была из гидранов. И
у меня был сын...
   -  Да  плевать  мне,  если  даже  ваша  мать  была   чужастиком.   Можете
успокоиться, я не гидран. И в гробу я видел все ваши вопросы!
   Он откинулся назад, выпрямившись. Его лицо выразило  гнев,  он  проник  в
глубины моего сознания. Затем он отвернулся, как будто не  мог  больше  меня
видеть. Я перевел глаза на лежащий передо мной стеклянный  шар  с  картинкой
внутри. Трясущимися руками я взял его, положил в карман и  быстро  вышел  из
комнаты.
   Он больше не вызывал меня. Этот наш разговор был последним, и  Гоба  стал
третировать меня еще сильнее.
   А через несколько  дней  он  привел  в  лабораторию  незнакомца,  который
казался упакованным в пластик - такой он  был  опрятный  и  стандартный.  Он
оглядел меня и произнес:
   - Так ты то дитя подземелья, которое избило трех вербовщиков Контрактного
Труда?
   Я уставился на  него.  Он  улыбнулся,  и  в  его  лице  появилось  что-то
человеческое.
   - (Думаешь, ты можешь принимать меня, телепат?) Я услышал эту  фразу,  но
незнакомец не открывал рта, чтобы произнести ее.
   Слова сформировались в моем мозгу, а я даже не хотел  читать  его  мысли.
Передо мной был телепат.
   - Ты, дерьмо. - Я стряхнул с себя наваждение,  обернувшись  к  Гобе.  Тот
лишь скривил губы в садистской улыбке и вышел. Я поставил стол между собой и
незнакомцем и сплел из  своих  мыслей  некое  подобие  щита.  Никто  еще  не
проникал в мой разум таким образом -  я  чувствовал,  что  чужие  враждебные
мысли, как опухоль, обволакивают мой мозг. От этого ощущения меня затошнило.
- Оставь меня в покое, урод, или увидишь,  на  что  я  способен!  -  Я  сжал
кулаки.
   - Успокойся, - произнес он, не предпринимая больше попыток вторгнуться  в
мой мозг. Он выглядел обеспокоенным, что придало мне сил.  -  Спрячь  когти.
Кот.
   Я здесь не для того, чтобы...
   - Я не животное, черт вас дери! - ударил я кулаком по столу. - Я человек,
даже если ко мне относятся, как к скотине.
   Выражение его лица изменилось:
   - Приношу свои извинения.
   Он слегка наклонил голову, глядя вниз. Его фигура была хилой, тщедушной.
   Длинные черные волосы были зачесаны назад и закреплены на уровне шеи так,
как носит их добрая половина мужчин. Создавалось впечатление, что  он  очень
постарался, чтобы  выглядеть,  как  все.  У  незнакомца  были  темные,  едва
заметные брови, напоминающие перья, и зеленые, с золотистым оттенком глаза.
   - Я не думал обижать тебя, но, похоже, вышло именно  так.  Очевидно,  эти
люди сделали твою жизнь невыносимой. Между нами говоря, так  было  задумано.
Это входит в программу исследования. То, чему ты учишься здесь, поможет тебе
и откроет перед тобой перспективу, не так ли?
   Я смотрел на незнакомца, пытаясь осознать то, что услышал, и  то,  какого
черта он здесь делает.
   - Кто вы?
   - Меня зовут Диридэди Кортелью. Я работаю в Селевкид Интерстеллар штатным
телепатом и, так же  как  ты,  добровольно  согласился  на  исследования  по
псионике.
   Моя задача - помочь тебе развить твои телепатические способности.
   Я сел на край стола и закрыл лицо руками. Как обычно, его слова причинили
мне боль.
   - Господи... Только этого мне не хватало...
   Он присел на другой край  стола  и  взял  пачку  карточек  с  картинками,
которые я обычно должен был "видеть", и перемешал ее. Он не  стал  играть  в
игры с моей головой, даже не упомянул о телепатии. Разговор шел о погоде,  о
чем угодно, только не о пси. Я не  отвечал.  Наконец,  словно  иссякнув,  он
вытащил упаковку с камфорными таблетками и отправил одну из  них  в  рот.  Я
почувствовал, что у меня потекли  слюнки  и  пальцы  судорожно  сжались.  Он
внимательно посмотрел на меня, но таблетку не предложил. Он  вздохнул,  и  я
почти физически ощутил, как хорошо ему было в тот момент.
   - Не угостите одной? - Я  попытался  придать  голосу  почти  безразличное
выражение.
   Он улыбнулся и передал мне таблетку. Я взял  ее  в  рот  и  надкусил.  От
приятной горечи  язык  сомлел.  Я  сделал  глоток,  онемело  горло  и  скоро
напряжение во всем теле уступило место приятной слабости. Я сладко  вздохнул
вслед за ним.
   - Давненько не пробовал?
   Голос Кортелью заставил меня вздрогнуть, но я тут  же  забыл  об  этом  и
кивнул:
   - Целую вечность.
   Некуда деваться - я начал расслабляться и  разговорился.  Мой  собеседник
позволял мне легко проникать в его сознание и читать все, о чем он думал. Но
я не хотел делать этого. Я сжал свое сознание, как  кулак,  но  Кортелью  не
пытался в него вторгнуться. Он демонстративно сложил оружие, и это было  для
меня очевидно. Именно поэтому  я  стал  отвечать  на  его  вопросы  и  через
некоторое время заговорил о псионике.
   У него были более глубокие  познания  в  области  телепатии,  чем  я  мог
представить, и выяснив, что мне ничего об этом не известно, он выдал  полный
курс. Единственной причиной моего внимания была камфорная таблетка, медленно
растворяющаяся во рту.  К  тому  времени,  как  огни  Куарро  за  окном  уже
превратились в яркие созвездия в туманности сгустившихся сумерек, я знал все
о различных ступенях телепатических способностей. По его словам,  я  обладал
высшей  степенью  телепатии  -  наиболее  подвижной,   называемой   "широким
спектром", - способностью читать все, что находится на поверхности  сознания
другого человека,  а  также  отрывки,  фрагменты,  похороненные  в  глубинах
памяти, и даже чувства и эмоции.
   Я узнал, что разум представляет собой нечто наподобие электрической  сети
под напряжением - нервные окончания реагируют на любые ощущения или  образы,
на каждую мысль и чувство, таким  способом  человек  воспринимает  жизнь.  У
большинства людей информация, воспринятая извне, и  их  собственные  реакции
спутаны в такой клубок, что даже биологический анализ  не  сразу  может  его
распутать.
   Однако псионы от  рождения  владеют  чем-то  большим  -  установками  для
самоконтроля, что позволяет им классифицировать клубок информации по группам
и, более того, перехватывать и использовать энергию, к которой обычные  люди
невосприимчивы. Псионы  обладают  шестым  чувством,  их  разум  одновременно
открыт для него и защищен от него.
   У  некоторых  псионов  обнаруживается  несколько  талантов,   они   умеют
манипулировать   жизненной   энергией    и    еще    какой-то    загадочной,
неисследованной.
   Не все они в равной мере могут контролировать свой дар, так же как не все
художники творят одинаково. Многие из них наделены разными видами  необычных
способностей и как бы  носят  корону  из  полудрагоценных  камней,  но  лишь
единицы награждены истинным талантом, подобным алмазу.
   - "Алмаз в грубой породе", - повторил я  слова  Гобы,  наконец  поняв  их
смысл. Кусок камня, который нуждается в обработке  и  сопротивляется  любому
резцу, кроме самого мощного...
   - Он прав, - подтвердил Кортелью. - Ты обладаешь таким уровнем  контроля,
что тебе позавидовал  бы  любой,  кто  захотел  бы  стать  псионом...  -  Он
рассмеялся, как от шутки, но я не понял ее смысла. - Однако ты обратил  свои
способности на них же самих. Ты используешь их для того, чтобы  выстроить  в
структуре разума барьер, защитную стенку. Большие усилия предпринимаются для
того, чтобы ее сломать...
   - И им наплевать, останусь я  цел  после  этого  или  меня  изуродуют,  -
закончил я за него.
   Его рот скривился в усмешке:
   - Представляю себе. Я хорошо знаю этот тип людей.
   Неожиданно его голос выдал усталость. Я вновь подумал, кем  же  был  этот
загадочный Кортелью и что означает должность штатного телепата.  И  на  этот
раз спросил:
   - Чем занимается телепат в корпорации?
   - Я изучаю клиентов по заданию  руководства  центра  Селевкид  и  провожу
проверку в главном офисе.
   - То есть вы "крыса"?
   - Не понял.
   - Бьете в спину. Платный доносчик.  -  Я  передернул  плечами.  Его  губы
напряглись, но он не выдал своего гнева, если даже его задели мои слова.
   - Некоторые говорят именно так.
   Его голос звучал обыденно, как будто ему приходилось говорить  эти  слова
каждый день. Еще он сообщил мне, что является  также  и  предсказателем  для
холдинговых компаний, предрекая их экономическое и политическое  будущее.  Я
спросил, может ли он сделать то же самое для меня. Он ответил,  что  никогда
нельзя заранее знать, когда предскажут твою судьбу, да и прогнозы не  всегда
сбываются.
   - Кроме того, - добавил он, - наша задача - это разработки по  телепатии,
а не по предсказаниям.
   Так Кортелью появился впервые, чтобы в дальнейшем работать  со  мной.  Но
прошло не так уж много времени, и какая-то часть меня  стала  с  нетерпением
ожидать встречи с ним. Новое лицо - он не относился ко мне,  как  к  занозе,
еще одно отличие от Гобы и компании. Но он был еще и  интересным  человеком.
Кортелью обладал совершенной памятью, то есть он помнил абсолютно  все,  что
видел или слышал, до мельчайших подробностей. Он сказал, что эту способность
в состоянии развить любой псион, даже я, при желании. Я ответил, что у  меня
и без этого полно проблем. Но ему, похоже, известно было абсолютно  все,  он
мог ответить на любой мой вопрос о движении звезд, о компьютерной  памяти  и
даже о материале, из которого были сшиты мои штаны.
   - И телхассий  служит  ключом  к  разгадке  всех  этих  тайн.  Он  делает
обработку  данных  достаточно  детальной,   а   перемещение   -   достаточно
экономичным для того, чтобы окупить производство дешевой одежды из хлопка на
Земле и транспортировку до Ардатеи.
   - Да? - Я потер джинсы на колене и засмеялся. - Неужели  это  сделано  на
Земле? Черт возьми, эти джинсы видели больше, чем я!
   - У них тоже долгая история. Первоначальная одежда из хлопка...  -  И  он
вновь пустился рассказывать. Половина  того,  что  он  говорил,  изобиловала
техническими подробностями, и я не понимал, о чем речь. Иногда мне казалось,
что Кортелью и сам не понимает, о чем рассуждает.
   Но он наслаждался тем, что у него появилась аудитория. Не  как  актер,  а
как человек, которому нравится что-то показывать и чем-то  делиться.  Иногда
вырывалось наружу страстное желание быть понятым и принятым. Я был для  него
крепким орешком, и с того момента,  как  я  взял  у  него  первую  камфорную
таблетку и заговорил с ним, для меня эта потребность стала  очевидной.  И  я
использовал его слабость, потому что в этом  заключается  сущность  жизни  -
использовать или быть использованным. Я сумел притвориться заинтересованным,
чего порой и не требовалось. Тогда мой замысел воплощался еще легче.
   - Значит, миром управляет телхассий?
   Он  улыбнулся,  польщенный  интересом   к   тем   знаниям,   которые   он
демонстрировал. Его взгляд устремился куда-то сквозь окрашенные в пастельные
зеленые тона стены лаборатории.
   - Телхассий -  это  элемент  один-семьдесят.  Он  состоит  из  кристаллов
чистейшего серебра и используется для компьютерной памяти. С  помощью  этого
элемента информация запирается в электронной  ячейке;  становится  возможным
поместить информацию со всей планеты в кристалл размером  с  твой  кулак.  С
помощью телхассия стало проще запускать  космические  корабли:  их  оснащают
компьютерами  со  скоростными  операционными  системами,  и  они   позволяют
покрывать за часы те  расстояния,  на  которые  раньше  уходили  недели.  До
открытия телхассия стоимость космического корабля равнялась целому состоянию
и они не могли даже... - Он углубился  в  дебри  слов,  сложных  и  длинных,
каждое из которых - длиннее моей руки. - И теперь даже  скоростные  корабли,
такие, как патрульные катера, имеют меньше кубического  метра  телхассиумных
кристаллов в компьютерных системах на  борту.  А  тяжелый  грузовой  корабль
несет на борту немногим больше телхассия, чем это требуется для  поддержания
жизни на целой планете, и пользуются  им  в  полете  лишь  в  непредвиденных
обстоятельствах, поскольку обычно их курс рассчитывают компьютерные системы,
расположенные в портах главной  линии,  например  в  Куарро.  Теперь  расчет
скоростного перелета из главного  порта  в  любой  уголок  Федерации,  кроме
Колоний Туманности Рака, можно сделать меньше чем за час.
   - Вот так так! - Я потер лоб, по-прежнему не в  состоянии  разобраться  в
скрытом смысле слов, которые он говорил. - Похоже, я проглотил свой мозг!
   - Может, нам лучше вернуться к  работе?  -  Он  взглянул  на  электронный
датчик у себя на запястье.
   - Ну еще немного! У меня еще есть вопросы. - Вопросы были всегда,  иначе,
стоило им иссякнуть, мы должны были возвратиться к телепатии.
   - Ты, наверное, ночами не спишь, все обдумываешь, что бы спросить. -  Его
голос обнаружил нетерпение.
   - Я всегда лучше соображаю после полуночи. - Но  теперь  так  происходило
вовсе не потому, что я этого хотел. Мои красные  глаза  выдавали  постоянное
недосыпание. Я откинулся на стуле, ожидая, что  он  заговорит  вновь.  -  Не
угостите меня еще? - Моя рука легла на прохладную поверхность стола  ладонью
вверх.
   Он не двинулся:
   - (Теперь ты должен это заработать.) Я вздрогнул  и  выругался,  чуть  не
свалившись со стула:
   - Не делайте со мной этого!
   - (Почему нет?) - Нет! - Я содрогнулся от собственного голоса. -  Я  знаю
свою задачу, но мне нужно время. Я не готов. - Стараясь говорить уверенно, я
пытался построить защиту от очередного вторжения Кортелью.
   - Когда же ты будешь готов? Завтра? На  следующей  неделе?  Через  месяц,
год?
   У тебя мало времени. Кот! - Неожиданно Кортелью  пришел  в  бешенство.  -
Если ты хочешь остаться в этой программе исследований, надо  демонстрировать
результаты.
   Ты должен уметь контролировать свои возможности, пускать  их  в  ход  при
необходимости и не позволять другим псионам использовать их против  себя.  -
Он замолчал.
   - Зачем? - Я зажмурился, отражая выражение его лица.
   - Таковы правила, и, если ты хочешь продолжать, ты обязан им следовать.
   - Там, откуда я, другие законы. - Я резко встал со стула и пошел.
   - Ты не в Старом городе, но очень скоро там  окажешься,  если  не  будешь
сотрудничать с нами, уличный мальчишка!
   - Какого хрена тебе надо? - Я обернулся  и  взглянул  на  него.  Кортелью
никогда не называл меня так раньше и не запугивал.
   - Ты даже не пытаешься скрыть,  насколько  тебе  наплевать  на  весь  наш
эксперимент и на то, что я хочу помочь тебе. -  Он  встал  и  последовал  за
мной, соблюдая, однако, дистанцию.
   - Что вы имеете в виду? - Я знал, о чем он говорит, и то, что он прочитал
это в моих мыслях. - Я не пытался...
   - Черта с два ты не пытался!
   Я не был готов к его гневу и разочарованию, и  он  снова  вторгся  в  мой
мозг.
   - (Хорошо же, дитя подземелья, ты  умело  пользовался  моим  терпением  и
прятался за ним, как за стеной, но оно иссякло. Ни одной камфоры, ни  одного
вопроса, никаких игр до тех пор, пока я не увижу результата.) - Оставь меня,
ты, подонок.
   - (Нет уж, такой роскоши ты не получишь. Я не оставлю тебя в покое до тех
пор, пока ты сам не заставишь меня это сделать.) - Убирайся! - Я закрыл  уши
руками, как будто это могло помочь. Кортелью прорвал всю мою защиту, и я  не
знал, что делать.
   - (Заставь меня!) - Его слова оглушительно разносились  во  всех  уголках
моего мозга.
   - Пошел ты, будь ты проклят...
   Я был в ужасе от того, что он выполнит свое обещание и останется  в  моей
голове. Я судорожно искал оружие, но не то, которое можно взять в руки, -  я
искал в глубинах разума.
   - (Убирайся, будь ты проклят!) - Мысль черканула, как искра,  между  моим
разумом и его. Неожиданно послав импульс в его мозг и  задержавшись  там,  я
установил связь на уровне телепатии. - (Проклятый ублюдок, убирайся из моего
разума!) - Меня трясло от бешенства.
   - (Остановись, остановись!) - Кортелью прервал контакт, в ту  же  секунду
мой разум вернулся ко мне, а мой оппонент покачнулся и схватился за стул для
равновесия.
   Я тоже едва стоял на ногах и оперся о край терминала:
   - Сукин сын!
   - Поздравляю, - проговорил Кортелью почти шепотом. - Псион.
   - О Господи! - Я глотнул и коснулся рукой губ. Еще несколько  ругательств
и проклятий вырвалось у меня, пока я доковылял до стула и сел.
   Кортелью опять сел напротив меня и на этот раз  дал  мне  целую  упаковку
камфорных таблеток:
   - Держи.
   Трясущейся рукой я положил одну  в  рот.  Беспорядочные  обрывки  образов
мелькали  у  меня  в  голове  -  рекламные  щиты,  сигнальные  огни,  узоры,
предназначенные для того, чтобы я посмотрел на них. Долгое время  мы  сидели
молча, и, испытывая успокаивающее действие камфоры, я пытался понять, что же
произошло.
   - Как ты себя чувствуешь?  -  спросил  наконец  Кортелью.  Весь  его  вид
выражал полнейшее участие.
   - Вам лучше знать. - Я с ненавистью взглянул на него.
   Он покачал головой:
   - Сейчас я не читаю тебя, и ты это прекрасно знаешь.
   - Ну и как вы думаете, каково мне сейчас? - Я отвернулся, тщетно  пытаясь
отыскать в комнате окно.
   - Наверное, ощущаешь гордость, восторг... как будто  ты  наконец  добился
чего-то значительного?
   - Нет. Я как будто весь  в  дерьме  и  совсем  уничтожен,  как  последний
придурок. Разве не так обычно себя чувствуют?
   - Это Гоба тебе сказал? - Его улыбка исчезла.
   - Ему даже не нужно было говорить этого. Каждый раз, когда я  приближался
к его мыслям или к мыслям любого спеца, я чувствовал это. - Я сжал кулаки.
   Кортелью изобразил гримасу:
   - Черт бы их побрал, почему они не...
   - А почему они должны меня любить? Кому интересно, когда кто-то читает их
мысли? На моем веку людей убирали за гораздо более невинные вещи.
   - И именно поэтому ты борешься с этим так упорно.
   Это прозвучало как полувопрос-полуответ. Я пожал плечами, оставляя его  в
уверенности, что он все понял, хотя это была лишь половина правды.
   - Я виноват в том, что слишком давил на тебя. - Кортелью склонил  голову.
- Я должен был знать...
   - В чем же между вами разница? - Его извинения действовали мне на  нервы,
и я хотел прекратить это.
   - Потому что мы другие. Мы должны быть другими - не  только  потому,  что
обладаем особым дарованием, но и из-за ответственности, которую это налагает
на нас. Мы способны на действия, недоступные большинству людей, и это пугает
их.
   Как говорится, в стране слепых кривого забивают камнями. Мы  должны  жить
по более жестким правилам, чем остальное человечество, чтобы  доказать,  что
ему нечего нас бояться. - Он наклонился ближе ко мне.  -  Тебе  хотелось  бы
узнать, что я чувствую по отношению к моей телепатии?
   Нет. Но я не сказал ему об этом. Я повернулся на стуле, тяжело  оперся  о
ручки,  чувствуя,  что  Кортелью  вновь  атакует  мои  мысли.   Я   держался
расслабленно,  не  пытаясь  оборвать  невидимые  искрящиеся  нити,   которые
соединяли нас. Я даже предпринял для  этого  усилия,  и  Кортелью  пошел  на
попятную, по-видимому опасаясь, что я не выйду из его мыслей.
   Однако он не пытался выдворить меня из своей  головы.  Линии  его  мыслей
постепенно ослаблялись, как в первый раз, когда он  снял  защиту  и  впустил
меня.
   Образы, которые я должен был найти, мерцали на поверхности сознания, и  я
не мог не увидеть их: он был горд, доволен и благодарен за этот ниспосланный
ему при рождении Дар. Псионика открывала перед человечеством новые горизонты
и перспективу полного  взаимопонимания,  лишенного  страха,  который  питает
слепую ненависть.  Кортелью  никогда  не  злоупотреблял  своим  Даром  и  не
демонстрировал остальным слепцам свой Дар как угрозу...  Он  бы  все  отдал,
чтобы завоевать их доверие и понимание.
   Но за теми образами, которые Кортелью  выставил  на  передний  план,  как
знамена, я