Пахан с Лехой, да и остальные видели, что меня  не  таскают  на
бесконечные  разборки.  Общие   тяготы   исчезли,   исчезли   и   обсуждение
перенесенных невзгод, а значит и разговаривать со мной не о чем.  Я  уже  не
принадлежал к их кругу и постепенно оказался в полной изоляции,  хотя  целый
день и вертелся в гуще людей
    В один из таких дней я, довольно замерзший, возвращался в общагу. Вернее 
сказать, это был уже далеко не день, а примерно полдесятого вечера. Я твердо 
намеревался воспользоваться услугами парадного входа, так как трудности поиска 
верного пути между трубами бойлерной уже давно меня не прельщали. Я предпочитал 
теперь не нарушать расписания, установленного комендантом. Мне только не 
хватало, чтобы кто-нибудь напоролся на меня ночью в темных коридорах, да еще в 
такой момент, когда моя сущность вовсю рвалась наружу, а облик соответствовал 
общепринятому лишь на половину, а то и меньше. Благо, Кирпич не трепался, а я 
соблюдал величайшую осторожность. Только благодаря этим двум причинам меня 
держали за обыкновенного пацана, ничем не выделяющегося из толпы. 
   Занятый такими мыслями, я чуть  не  налетел  на  девушку,  спешившую  мне
навстречу.
   Равнодушно окинув взглядом ее стройную фигурку, я прошел  мимо  нее,  как
вдруг услышал слова, произнесенные странно-знакомым голосом.
   - Эй, привет!
   Я обернулся. Ну конечно, это была та самая крашенная блондинка с довольно
симпатичным лицом, которую я видел с Кирпичом в день моей первой получки.
   - Ну что, не узнаешь?
   - Ну почему же, - сдавленным от волнения голосом сказал  я  и  замолк,  с
тупым удивлением обнаружив, что  не  могу  придумать  ни  единой  фразы  для
продолжения разговора.
   Блондиночка засмеялась. Так обычно  делают  девушки,  когда  надо  убрать
затянувшуюся паузу (впрочем, тут я не знаток, все это лишь  мои  собственные
предположения). Голосок у нее был замечательный, и тем  не  менее  назревала
следующая пауза, так как тем для разговора явно не наклевывалось.
   И действительно, о чем я мог рассказать? О  станках,  о  занятиях  или  о
видах на будущий урожай? Все это находилось  слишком  далеко  от  нее  и  не
вызвало бы ни малейшего интереса.  Я  в  замешательстве  тупо  уставился  на
заснеженную утоптанную дорогу, не зная, что делать дальше.
   - Почему мы стоим, может ты проводишь меня? предложила она, видя,  что  с
моей стороны никакой инициативы не ожидается.
   - Конечно провожу, а  где  ты  живешь?  собрался  с  духом  я,  внутренне
обрадовавшись, что разговор моя собеседница взяла на себя.
   - Пошли, покажу, - снова засмеялась она.
   Я  молча  кивнул  и,  набравшись  смелости,  взглянул  ей  в  лицо.   Она
улыбнулась. В ее  глазах  сверкали  блестящие  шарики  от  уличных  фонарей.
Несмотря на мороз на  ней  не  было  шапки,  и  вокруг  светлых  волос  сиял
фиолетовый ореол.
   - Что же ты стоишь, пошли! усмехнулась она, подхватила меня  под  руку  и
буквально потащила за собой. Я испытывал легкое головокружение от того,  что
рядом со мной шла такая неземная  и  прекрасная  девушка.  Ощущение  счастья
билось у меня в голове и растекалось по всему телу. Прикосновение  маленьких
пальчиков  в  кожаной  перчатке  к  моей   замерзшей   руке   было   подобно
электрическому разряду. Ее рука, обвивая мою, покоилась на  локтевом  сгибе,
лицо было обращено  ко  мне,  кокетливо  прищуренные  глаза  изучали  каждую
черточку моего лица.
   - А ты красивый мальчик, - сказала вдруг она. Скоро на тебя все  девчонки
будут вешаться.
   Я почти не воспринимал ее слов, находясь в каком-то блаженном оцепенении.
   Сказать, что мне было очень хорошо, значило ничего не сказать.
   - Тебе что, никто этого не говорил? нахмурив исключительно черные  брови,
продолжила она.
   - Нет, - едва вымолвил я.
   - Ну так знай теперь.
   - Хорошо.
   Она снова засмеялась, глядя на меня своими удивительными глазами. Мы  шли
уже минут десять, когда она вдруг резко остановилась и сказала:
   - Ну вот, мы и пришли.
   Блондиночка   показала   рукой   на   пятиэтажное   здание,   удивительно
напоминающее мою собственную общагу.
   - Ты здесь живешь? удивился я.
   - Да, а что?
   - Значит тоже учишься?
   - Учусь, только в строительном.
   Я, честно говоря, не ожидал, что такая шикарная девушка может  учиться  в
самой обыкновенной учаге, и не к месту растерянно спросил:
   - А чего с Кирпичом ходишь?
   - Тебе то что? недовольным голосом сказала она, и  ее  лицо  сразу  стало
недовольным и злым.
   - Просто так, - я едва нашелся, что ответить.
   - Просто так даже мухи не трахаются, - сказала она еще более злым тоном.
   Слушай, не прикидывайся бобиком. Ты что, элементарных вещей не понимаешь?
   - Каких элементарных? заплетающимся языком  пробормотал  я,  не  понимая,
куда она клонит.
   - А ты меня так оденешь, что ли? взорвалась блондиночка. Ты мне весь этот
прикид доставать будешь?
   Она крутанулась, предлагая полюбоваться своей упаковкой. Ее розовый плащ,
действительно,  был  великолепным,  на  спине   красовался   большой   белый
прямоугольник с фигурной надписью Fair Lady.  Сапожки  на  высоких  каблуках
тоже смотрелись неплохо. Прикинув в уме общую сумму, я не решился  ответить.
Но она уже разошлась, и ничто не могло ее остановить.
   - Я что, должна свои лучшие годы жить в серости, да? Так по-твоему?  Нет,
дорогой, я знаю, что такое нормальная жизнь и  буду  жить  так,  как  захочу
сама, а не так, как считает большой дядя, понял? Я получу от жизни все,  что
мне нужно!
   Все, понял? А такие как ты живут только для того, чтобы пахать с утра  до
вечера.
   Я так не могу и не буду!
   - А ребенка подцепить не боишься? я наконец, сумел пробиться сквозь  бурю
и прервать шквал гневных фраз, вылетающих в мой адрес из прекрасных губ с не
менее прекрасной помадой на них.
   - Что я,  дура?  спросила  она  уже  более  умеренным  тоном  и  печально
вздохнула.
   Была у меня подружка, Милкой звать. Может слышал? А,  да  где  тебе!  Так
вот:
   гуляла она с негром, а сейчас пацана воспитывает, черного. Теперь на  нее
все плюют. Меня на такой крючок не поймаешь. Благо  контрацептивы  сейчас  в
достатке.
   Что такое контра или как их там, я знал только понаслышке  и  поэтому  не
стал углубляться в этот вопрос, а рискнул чуть переменить тему:
   - А когда замуж выйдешь, как твой муж отнесется к тому, что ты э-э  спала
с кем-то?
   - Чего ты меня учишь? усмехнулась она. Я разве не знаю, как это делается.
   Найду  какого-нибудь  лопуха,  поплачусь  ему,  скажу,  что  как-то   раз
возвращалась поздно от подруги, а пацаны затащили в сквер и там Он не только
простит, он еще всю жизнь беречь меня будет, чтобы как-нибудь не  напомнить,
не поранить.
   Тут было не подкопаться, и я решил подойти с другой стороны:
   - Говорят от этих ну ты их называла, детей может не быть. Что тогда  мужу
скажешь?
   - От контрацептивов? Да, бывает. Но я все на мужа  свалю.  Пусть  думает,
что из-за него детей у меня нет. Понял, мальчик?
   Я теперь мог лишь молча кивнуть. Действительно, все варианты  будущего  у
нее были тщательно  спланированы,  и,  казалось,  там  уже  учитывалось  все
возможное и невозможное.
   Серое небо низко висело над  головой.  Над  центром  города  по  сплошной
пелене облаков гуляли сполохи, вызванные обилием электрического света. Здесь
на окраине,  где  стояли  приземистые  деревянные  двухэтажки,  да  высилось
несколько  общаг,  было  темно  и  холодно.  Морозный  ветер  продувал   мою
ширпотребовскую курточку, а ботинки без проблем пропускали  зимний  холод  к
моим ногам, от которого не спасали даже теплые шерстяные носки.
   - Чего это я на всю улицу разоралась?  вдруг  оборвала  блондиночка  сама
себя и взглянула на меня заметно подобревшими, почти ласковыми глазами. А ты
все-таки  очень  красивый.  В  другой  раз  поболтаем  в   более   спокойной
обстановочке. Ну, до свидания!
   Произнеся, заключительную фразу, она повернулась ко мне спиной и побежала
к своей общаге. Хлопнула тяжелая дверь.
   Проводив девушку  глазами,  я  тихонько  побрел  в  обратную  сторону,  к
автобусной остановке, повторяя про себя наш разговор, который не  выходил  у
меня из головы.
   Может быть вы подумали, что при следующей встрече я наставил ее  на  путь
истинный, а, закончив учагу, стал пахать в три смены  на  десяти  работах  и
подарил ей красивую жизнь честным путем? Э нет, ребятки! Весь этот  разговор
не прошел для меня даром. По крайней  мере  одним  лопухом  на  свете  стало
меньше.
   Глава девятая.
   Нервное знакомство.
   Следующий виток этой истории начался уже в самом конце января.  Только  в
кино так бывает, что главные события в жизни героя капают одно за другим, не
переставая, до конца серии. А в жизни все гораздо скучнее и прозаичнее.
   С блондиночкой, как вы сами понимаете, встречаться  у  меня  интереса  не
появилось.
   Новый год я отмечал дома  к  большой  радости  матери.  Из  трех  главных
контрольных в учаге за две я получил четверы, а за третью трояк. За трудовое
обучение едва не выбил себе пятак, да мастер заартачился,  намекая  на  уйму
загубленных резцов.
   Но по их количеству я не  был  самым  основным,  другие  пацаны  тоже  не
отставали в меру своих сил и возможностей.  Тем  более,  что  на  Новый  год
скинулись мастеру на бутылку, и он на  радостях  закрыл  все  существовавшие
прогулы. Жизнь моя шла  прежним  образом  и  никаких  перемен  вроде  бы  не
намечалось.
   В тот январский вечер Да, дело опять  было  вечером.  В  моей  жизни  все
события, служащие основой этого сюжета, происходили по ночам или, как здесь,
по вечерам.
   В последствии я много думал, что случилось бы, если я в тот вечер остался
бы в общаге и тихо-мирно лег спать. В общем, я додумался, что  моя  персона,
конечно, не напоролась бы в этот раз, но нечто подобное неминуемо получилось
в какой-нибудь другой (и поделом мне, нечего шататься в позднее время).
   Итак, в тот вечер я уже держал путь к общаге. Я подзадержался в видеозале
(смотрел Хищник со Шварценеггером) и теперь мысленно  приготовился  к  тому,
что придется пробираться через бойлерную. Справа на пригорке  высился  жилой
массив, слева располагался кооперативный ресторан Калинка. В тот миг,  когда
я подходил к его дверям, они раскрылись и выпустили четырех мужиков, один из
которых буркнул мне в лицо, испуская могучий запах водяры:
   - Эй, пацан, курить есть?
   Погрузившись в свои мысли, я никак не отреагировал на его слова,  обогнул
компанию и двинулся дальше. Но, видать, мужика обидело  такое  невнимание  к
своей особе. Он рванул за мной следом и, догнав, дернул за воротник так, что
я чуть не упал навзничь.
   - Курить, спрашиваю, есть?
   Оглядев крепкую спортивную фигуру в серых брюках и дутой зеленой куртке с
лежащим полумесяцем на нагрудном кармане, я понял, что попал в  руки  крутых
людей, а не обычной пацанвы, которая так  любит  шататься  по  вечерам.  Тем
временем остальные трое подошли и теперь окружали меня со всех сторон.
   - Дай ему по зубам, Федя, - с акцентом сказал  стоящий  справа  от  меня,
одетый в  классную  дубленочку,  явно  не  советского  образца.  Дай,  и  он
заговорит.
   Федя решительно развернул меня к себе,  готовясь  претворить  указания  в
жизнь. Я внутренне сжался: убить меня они, разумеется, не могли, но отделать
на все краски, пожалуйста. Федин кулак  состыковался  с  моими  зубами,  мою
голову отбросило назад, но рука Феди цепко держала воротник куртки, не давая
никаких шансов на спасение. Сзади в позвоночник врезался мощный удар.
   И тут меня прорвало. С удесятеренной силой я рванулся, чувствуя  знакомый
переход, и даже такой шкаф, как Федя, выпустил куртку. Но меня уже  было  не
остановить. Я бросился на того, кто так подло ударил сзади.  Могучее  волчье
тело распирало и без того хлипкую куртку, трещали и лопались нитки, слетел с
ноги ботинок. И все завертелось в сплошной мешанине.  Кругом  стояли  только
враги, и я принял бой. Пусть говорят, что один в поле не воин,  к  оборотням
это не относится. Я бил в бешеном темпе своими лапами во всех направлениях и
только лишь не кусал, памятуя  о  том,  что  укус  может  быть  только  один
смертельный.
   Свет ослепил меня, и вдруг все стихло. Я  замер,  и  в  этот  момент  мне
выкрутили руки и потащили в темноту.
   - Менты, - охнул кто-то из моих недавних противников. Судя по голосу, его
тащили несколько впереди. Этот участок моего пути был  очень  короток,  меня
приподняли и швырнули в большую железную коробку. Луноход, - понял я.
   Спустя два часа мы все сидели в большой, почти пустой  комнате  ОВД,  так
как именно оно находилась ближе  всего  от  маршрута  следования  патрульной
машины.
   На нас стоило посмотреть. Мое лицо украшал кровоподтек на  правой  скуле,
из носа текла кровь, кровоточила и нижняя губа. Был подбит также левый  глаз
(он сейчас опухал, обзор местности становился все уже, а я  удивлялся  тому,
что полученные увечья не исчезают сами собой).
   Противники пострадали не меньше.  У  первого,  по  всей  вероятности  был
сломан нос.
   Второй то и дело трогал грязным пальцем место, где еще недавно крепко рос
зуб, к тому же у него были порваны штаны. Правую щеку Феди  отмечали  четыре
борозды от моих когтей. Куртка его обвисла, из всех швов лез  утеплитель,  и
даже фирменный полумесяц обрывался на половине.  И  только  кавказец  и  его
фирменная дубленка каким-то чудом остались целыми и  невредимыми.  К  слову,
мои штаны  достойно  выдержали  такое  серьезное  испытание,  а  вот  куртка
превратилась в лохмотья (впрочем тут не обошлось и без  моих  стараний).  Из
милиционеров пострадал только один; у него  тоже  был  подбит  глаз,  но  не
левый, как у меня, а правый.
   Я поерзал ногой, стараясь поглубже забраться в ботинок. Благо, кто-то  из
милиционеров догадался забросить его вслед за мной. Но туда  успел  набиться
снег, и сейчас ноге было сыро и неуютно.
   -  Попрошу  предъявить  документы,  -  приказал  появившийся   вдруг   за
единственным здесь столом капитан.
   Все кроме меня и милиционеров, естественно, вытащили  паспорта  и  отдали
капитану.
   Даже его удивила такая организованность. Разглядывая первый,  он  хмыкнул
чему-то, проверяя  второй  улыбнулся,  беспристрастно  просмотрел  третий  и
четвертый, выписал что-то на бумажку и вручил ее  молодцеватому  лейтенанту,
который сразу же исчез из комнаты.
   - А ты что? обратился капитан ко мне.
   - У меня нет документов, - хмуро сказал я.
   - Как так, человек без документов, - улыбнулся капитан. У нас кажется нет
ни единого такого представителя. Ты где живешь?
   - Первая общага техникума Попова, - не моргнув глазом  ответил  я.  Чутье
подсказывало, что не нужно раскрывать свои карты.
   - Так, так. Техникум Попова значит? осведомился капитан. Его юркие глазки
на плоском лице внимательно осматривали мою изорванную куртку. Я кивнул.
   - А почему ученический билет с собой  не  носишь?  Назови-ка  свои  более
точные координаты.
   - Уваров Борис Никитович, группа РЭС91-9, комната 305 в  общежитии  номер
один, - внятно проговорил я. Назвать четырехсотые номера я не  рискнул;  бог
знает какая там общага. Зато во всем остальном я был вполне уверен.
   Дело в том, что на прошлой неделе в комнате у Фанеры сидели его  з„мы  из
этого самого техникума. Я валялся на кровати  Слизняка,  который  заболел  и
уехал домой, читал толстый журнал с детективом  без  начала  и  конца  и  по
временам вслушивался в их разговоры. Додумав кое-чего  сам,  я  уже  имел  в
голове правдоподобную картину чужой жизни  и  сейчас  доходчиво  излагал  ее
настырному капитану.
   Капитан  подробно  записал  данные  на  листок  и,  подозвав  одного   из
сержантов, сказал: Проверь-ка, Костарев.
   Я мысленно порадовался, что на дворе ночь, а секунду спустя  об  этом  же
подумал и капитан, закричав вслед сержанту:
   - Костарев, Костарев, отставить! Завтра проверишь.
   Наступило молчание, которое прервал опять-таки капитан:
   - Ну, а теперь мы все подробненько расскажем, что же там такое случилось.
   Я молчал, и тогда слово взял Федя:
   - А чего там рассказывать. Вышли  мы  из  ресторана,  гляжу,  этот  щенок
крутится.
   Подошел он ко мне и говорит: Дай, дядя, чирик. У меня сердце доброе,  дал
я ему десятку, а он А  больше?.  Ну  не  борзый  разве?  Я  ему  посоветовал
хорошенько подумать, а он мне как даст в живот. Ну  тут  уж  я  не  стерпел.
Такого борзого шкета и не проучить. А он махаться стал темнота же, не  видно
ничего. Ну тут вот они подъехали, - Федя кивнул на милиционеров,  сидящих  у
двери и замолчал.
   Капитан оглядел остальных.
   - Истинно так говорит, - подтвердил кавказец.
   Остальные ограничились кивками.
   - Собака еще была, - добавил вдруг тот, со сломанным носом.
   - Собака? взглянул на него капитан.
   - Овчарка вроде.
   - Да какая собака, - возмутился Федя.
   - Была, - твердо сказал поломанный нос.
   - Пить меньше надо! рявкнул Федя. Не было там собак.
   - Ну а ты что скажешь? капитан повернулся ко мне.
   - Ну не так все было, - возмутился я, -  этот  вот  поймал  меня,  курить
требовал, а я разве курю. Потом меня сзади ударил кто-то. Я стал драться.
   - Один заморыш против четырех таких бугаев, - усмехнулся капитан.
   - А что, драться я умею, - сказал я. На заморыша я  не  обиделся.  Теперь
это играло на меня.
   - Я вижу, - капитан покосился на Федю.
   - Да ведь врет же  щенок,  врет,  -  заорал  Федя,  а  огорченный  взгляд
Кавказца показывал, как горько ему слушать такую откровенную ложь.
   В это время в комнате появился исчезнувший лейтенант. Он протянул большой
лист капитану.
   - Ага, вот это уже интересно, - еще больше обрадовался капитан, - Вахидзе
Шалва Гурамович кто из вас будет, и еще Шестопалов Степан Владимирович.
   Кавказец и его сосед с порванной штаниной встали.
   - Вы арестованы!
   Шестопалов замер, а Кавказец бурно запротестовал:
   - За что, гражданин начальник? Что же, мы законов не уважаем?
   - Не  знаете  за  что?  А  название  кооператива  Восток  ничего  вам  не
напоминает? А то, что на вас двоих розыск объявлен, тоже не знаете?
   Этого Кавказец, видимо, тоже не  знал  и  поэтому  замолк,  тяжело  дыша.
Дубленку он не расстегнул, и ему становилось слишком жарко.
   - Ваши документы в порядке, - кивнул  капитан  двум  оставшимся.  Как  вы
познакомились с Вахидзе и Шестопаловым?
   - В ресторане, за столиком подсели, - вступил в разговор поломанный нос.
   Больше ничего про них не знаю.
   - А куда  же  это  вы  вместе  направлялись?  Посидели  два  часа  и  уже
неразлучные друзья?
   - Выпили, поговорили, как не друзья! удивился Вахидзе.
   - Ладно, проверим, а пока из города ни ногой. Жду вас завтра, вернее  уже
сегодня в комнате 205 в тринадцать ноль-ноль.
   - Я не могу, у меня работа - начал было Федя, но капитан  жестко  оборвал
его:
   - Вам будет выписана повестка.
   Федя принял угрюмый вид и смолк.
   - Лейтенант, Вахидзе и Шестопалова в  дежурную  машину.  А  вы,  Жуков  и
Петраков, свободны, - распорядился капитан и тут же уточнил, - до тринадцати
ноль-ноль.
   Мои недавние враги удалились. Милиционеры рассосались по своим  делам.  В
комнате остались лишь капитан, да я.  Капитан  пил  горячий  чай  и  изредка
поглядывал на меня. Я смиренно сидел в ожидании своей судьбы. Опухоль  глаза
стала постепенно рассасываться, губа и нос давно успокоились, боль  в  скуле
уже почти не чувствовалась, когда капитан сказал:
   - Ну что, сам домой доберешься, или тебя подвезти?
   - Сам, сам! горячо заверил я капитана.
   - Э, нет! А вдруг с тобой опять что-нибудь случиться. Лучше тебя дежурная
машина отвезет, когда арестованных доставит.
   - А куда их повезли?
   - Куда надо, - ограничился капитан.
   Дежурная  машина  не  заставила  себя  долго   ждать.   Лейтенант   бодро
отрапортовал, постукивая друг об друга замерзшими сапогами.
   - Отвезешь его в общежитие, сдашь на руки вахтеру, да  и  пров