ые вперед руки коснулись прохладной шершавой 
поверхности стены. Облегченно вздохнув, я двинулся вдоль нее, цепляясь за стену 
обеими руками. Внезапно, разогнав теплый, затхлый воздух, мое лицо охватила 
холодная струя. В тот же миг руки потеряли опору, ударились обо что-то 
деревянное, и я повалился, выбив головой полуприкрытую дверцу, в сугроб снега. 
   Приятного в этом, конечно, оказалось неизмеримо мало,  но  тем  не  менее
выход был найден. Теперь я  мог  дать  сто  процентов  на  то,  что  девочки
пользовались каким-то иным путем. Скорее всего  у  Кирпича  все-таки  имелся
ключ от одной из дверей, которые я так безуспешно пинал в эту ночь.
   Я вскочил на ноги, отряхнул голову от снега, вытянул  из  кармана  куртки
вязанную шапку и надел ее. Надо мной простиралась  тыльная  сторона  общаги.
Высоко над моей  макушкой  располагались  окна  первого  этажа,  а  я  стоял
значительно ниже уровня земли на занесенной снегом площадке, куда  постоянно
бегал  курить  техник-смотритель.  С  трудом   поднявшись   по   заснеженным
ступенькам, я оказался в двух шагах от дорожки, по которой вся  наша  шарага
ходила до учаги и обратно.
   Разумеется моим глазам не раз представлялись эти ступеньки, ведущие вниз,
но я и не предполагал, что когда-нибудь воспользуюсь их услугами.
   Я застегнул куртку  на  все  пуговицы,  натянул  шапку  на  уши,  спрятал
замерзшие руки поглубже в карманы и уставился на  небо.  Иссиня-черное,  оно
огромным куполом раскинулось надо мной. И только почти полная луна  освещала
вблизи себя его небольшой участок странно-голубоватого цвета. Неподалеку  от
шара, лучащегося мягким спокойным сиянием, клубились серебристые облака.  Но
они вовсе не собирались  закрывать  луну,  а  величаво  уплывали  вдаль.  На
освободившееся пространство одна за другой выпрыгивали мерцающие  звездочки,
и я  бы  бесконечно  мог  глядеть  на  раскинувшиеся  над  городом  небесные
просторы.
   Однако  вскоре  дали  знать  о  себе  ноги,  которые   довольно   неуютно
чувствовали себя на ноябрьском морозе в старых ботиночках. Постучав ими друг
об дружку, я вспомнил, что вышел не полюбоваться ночным  небом,  что  я  мог
вполне осуществить и у окна 412, а прогуляться по пустынному  городу.  Благо
теперь я это мог делать спокойно и безопасно для своей персоны.
   Для большей уверенности я напряг мозги и тут же ощутил  во  рту  надежные
клыки, а  на  пальцах  крепкие  когти.  Затем  расслабился  и  вновь  принял
человеческий вид.
   Стукнув раз-другой нога об  ногу,  я  быстрым  шагом  стал  удаляться  от
общаги, чтобы поскорее разогреться и не жалеть, что не лежу сейчас в  теплой
постели.
   В прогулке по ночному городу есть свои удовольствия.  Особенно  в  зимнее
время.
   Ночная мгла плотно  окутывает  город.  Фонари  освещают  пустынные  улицы
мягким сиреневым светом. Один из них ярко вспыхнул высоко  над  головой.  Не
обращая внимания, я иду от него прочь. Тень моя быстро  растет  и  достигает
поистине громадных размеров. Но вот я  уже  вдалеке  от  него  и  попадаю  в
сумерки  участок  между  двумя  фонарями.   Гигантская   тень,   расплывчато
описывающая мои контуры, становится бледной и постепенно исчезает,  сливаясь
с поверхностью снега. А позади меня зарождается новая, которая все  четче  и
четче вырисовывается на снегу с каждым шагом, приближающим меня к следующему
фонарю. И вот я прохожу прямо под ним, тень  моя  на  мгновение  теряется  и
появляется снова, уже впереди, затемняя собой снег, и снова вырастает в два,
в три, в четыре с половиной раза. Но я знаю, что пропадет и  она,  а  на  ее
место  придет  та,  которая  сейчас  еще  едва  виднеется  за  моей   спиной
величественным неясным силуэтом.
   Словно поколение за поколением, сменяя друг друга, следуют за мной  тени,
сопровождая меня безмолвным эскортом. А я иду все  дальше  и  дальше,  вдоль
оград, заборов и, конечно же, домов.
   Дома. Какие они все разные. Они смотрят на меня безучастно своими темными
глазами-окнами.  И  только  одно-два  из   них   сияет   сейчас   желтоватым
электрическим  светом.  С  близкого  расстояния  различается  еще   десяток,
мерцающих голубоватым, слегка радужным оттенком там смотрят ночные программы
чужие, незнакомые мне люди. Что мне до них? И что им до меня? Быть может  мы
никогда не встретимся, а может пересечемся прямо  завтра,  взглянем  мельком
друг на друга и тут же позабудем эту встречу.
   Но сейчас передо мной только дома. Трех, пяти, и даже  девятиэтажные  они
окружают меня, закрывают все кроме неба над головой.  Но  исчезни  они,  как
плохо мне было бы без них,  посреди  огромного  поля,  пронизываемого  жутко
завывающим  ветром  и  мглой,  заполняющей  все.  И  я  тихо  радуюсь,   что
многоэтажные исполины, взметнувшиеся ввысь, крепко стоят на своем месте и не
собираются никуда падать, оставляя меня в темноте и одиночестве.
   Диск бледной луны медленно катился по небу, следуя с  правой  стороны  от
меня. Он упорно не отставал, то  скрываясь  за  коробками  домов,  то  вновь
появляясь в просвете между ними.
   Из темного двора неожиданно выскочила Волга, обдала меня теплым  воздухом
с привкусом бензина и умчалась вдаль, словно понимая, что  она  чужая  среди
этой тишины и спокойствия.
   Вспыхнуло  светом  окно  на  первом  этаже.  Два  желтых   прямоугольника
вытянулись на снегу, смешиваясь с сиреневым уличным светом. На одном из  них
возник силуэт женской фигурки. Длинные руки потянулись за чем-то  невидимым,
расположенном за пределами световых контуров, и вдруг пропали вместе со всей
теневой картиной.
   Вновь только сиреневые лучи  фонарей,  освещали  сугробы.  Впрочем,  тени
обманчивы.
   Выплывшая на секунду из ночного мрака изящная таинственная незнакомка  на
поверку могла оказаться искаженным отражением здоровенного мужика,  который,
включив свет, быстро нашел припрятанную поллитровку и,  снова  скрывшись  от
посторонних глаз, быстро отхлебнул оттуда, а потом завалился спать дальше.
   Тени от деревьев, образованные светом множества фонарей,  раскинулись  по
стенам, по сугробам, по дороге впереди и позади  меня.  Любое  дерево  имело
несколько теней, каждая из которых владела собственным  цветом,  начиная  от
контрастно-черного  и  заканчивая  нежно-голубым,  почти  не   заметном   на
искрящемся бл„стками снеге. Они переплетались  друг  с  другом  и  создавали
такие причудливые  узоры,  что,  казалось,  самому  искусному  художнику  не
удастся изобразить эти красочно замершие сочетания.  Я  часами  рассматривал
бесконечный орнамент, тянувшийся по всему городу. И не было  там  ни  одного
повторяющегося участка.
   Фонари роняли свой свет на меня  сверху.  Синяя  куртка  казалась  теперь
темно-фиолетовой. Впереди вырастали все новые и новые тени, а я  все  шел  и
шел вперед по пустынным улицам ночного города.
   Но слишком долго никогда не бывает хорошо. Очарование снежного  безмолвия
исчезло, разорванное громкими голосами. Из помещения с огромными освещенными
окнами первого этажа повалила толпа. От удивления я  замешкался  и  чуть  не
протаранил головой  большую  круглую  афишную  тумбу,  на  которой,  кстати,
таилась разгадка этого ночного шума.
   Ночная дискотека!!! огромными буквами взывала внушительного  вида  афиша,
наклеенная  поверх  остальных   полузатертых,   полуоборванных   реклам.   -
Приглашаем всех  16,  17  и  18  ноября  во  Дворец  культуры  имени  Ф.  Э.
Дзержинского. Начало в 23 часа. Приходите, не пожалеете!
   Судя по радостному базару собравшихся, они действительно не  пожалели.  Я
мысленно представил себя среди густой толпы пацанов и празднично  наряженных
девчонок. Со всех сторон сверкают разноцветные прожекторы и бегущие огни. Из
мощных динамиков оглушительно гремит  музыка,  что-нибудь  вроде  Фристайла,
Каролины или Радиорамы. А рядом со мной Но это  мечты,  и,  разогнав  их,  я
снова включился в реальную жизнь, замерев в тени густо сплетенных веток трех
деревьев, стоявших вместе неподалеку от тумбы.
   Поток молодежи разбивали мощные колонны, поддерживающие  карниз,  который
находился на уровне крыши. Но за колоннами пацаны и девчонки вновь сливались
в монолитную толпу, рассасывающуюся в разные стороны от площади, прилегающей
ко дворцу. Просто удивительно, как столько народу умещалось  в  одном  зале,
хотя, судя по размерам дворца, зал дансинга тоже был далеко не маленьким.
   А размеры дворца и впрямь  поражали  своей  солидностью.  Три  этажа  его
здания находились вровень с крышами  окрестных  пятиэтажек.  Восемь  колонн,
уносившихся ввысь, придавали облику дворца  торжественность.  Перед  дворцом
возвышался гранитный кирпич с бюстом Дзержинского, которого кто-то уже успел
окатить зеленой краской.
   Наконец, толпа иссякла, и я двинулся в сторону, куда  ушло  меньше  всего
народа.
   Не то, что я боялся ненужных встреч, но лишние неприятности  зарабатывать
не хотелось.
   Скоро передо мной осталась лишь тройка  пацанов,  да  невысокая  девушка,
идущая метров на пятьдесят впереди этой троицы. Пацаны прибавили шаг, а один
из них вдруг резко оглянулся. Но меня он заметить не мог;  я  в  ту  секунду
нырнул в тень пятиэтажки и ничем не выделялся на ее фоне.
   Темнота - друг молодежи. Не я сказал. Но,  действительно,  темнота  стала
теперь моим лучшим другом и надежно  укрывала  меня  от  чужих,  посторонних
взглядов. Я уверенно чувствовал себя под покровом  ночи  и  был  здесь,  как
говорится, в своей тарелке.
   На минуту оторвавшись от философии,  я  обнаружил,  что  те  парни  даром
времени не теряли. Они догнали девушку  и  окружили  ее  кольцом.  Нехорошее
предчувствие  овладело  мной,  и  я  скачками  понесся  к   месту   будущего
происшествия, придерживаясь, однако, теневой стороны.
   Парни, видимо, имели серьезные намерения.  Они  уже  сдернули  с  девушки
дубленку и теперь пытались справиться с юбкой. Девушка извивалась как змея и
не кричала лишь потому, что ее рот крепко зажимала умелая рука.
   - Чего с ней вошкаемся, вали на землю, - донеслось до меня.
   Кто-то из них тут же пнул девушке по ногам,  и  та  упала  на  утоптанный
снег.
   Освободившись от липкой руки, она закричала изо всех сил. Казалось,  весь
город вздрогнул от ее пронзительного крика. Но лишь темные окна смотрели  на
эту душераздирающую картину.
   Единственный светлый квадрат на третьем этаже тут же  потух  и  затаился.
Девушка продолжала отчаянно  сопротивляться  и  кричать.  Но  все  спали  за
толстыми стенами домов, а если и нет, то благоразумно предпочитали принимать
в общем сюжете лишь созерцательное участие, даже не включая света  ведь  так
удобней, так лучше видно. Какая то  парочка  кончала  у  окна,  возбуждаемая
происходящим внизу, напротив их квартиры.
   И  девушка  замолкла,  уяснив,  что  кричать  бесполезно.  Тишина   снова
вернулась на улицу, лишь только ругань слышалась невдалеке  судя  по  всему,
девушка сдаваться не собиралась.
   А что же я? Вы, наверняка, негодуете над  тем,  что  я  спокойно  стою  в
сторонке.
   Да, затаившись в тени, я стоял и смотрел, не двигаясь с  места.  Соваться
туда у меня не было ни малейшего желания. Такие истории сейчас  творятся  на
каждом шагу, и я вовсе не обязан, а впрочем Впрочем, появился реальный  шанс
проверить свои силы. Честно сказать, я раньше вряд ли стал бы вмешиваться  в
подобное мероприятие, но сейчас  меня  вдруг  что-то  толкнуло  из  тени  на
освещенную луной дорогу. Я вдруг понял, что бояться мне нечего,  и  уверенно
зашагал вперед.
   Подойдя на десять шагов,  я  уже  ясно  мог  видеть  завершение  схватки.
Обязанности мальчиков разделились: два пацана, стоя на коленях,  изловчились
и крепко ухватили несчастную девушку за руки  и  ноги,  а  третий  готовился
приступить к тому, ради чего они весь вечер торчали на дискаче.
   - Ну быстрее... Быстрее, козел, - вполголоса говорил один  из  охранщиков
другому. Я бы уж на его месте не копался. Зачем ему первому дали?
   - Ничего, пусть поучится. солидно заметил второй. Ему простительно. Он  в
первый раз.
   - Вот черт, молнию заело, - оправдывался третий, безуспешно дергая  замок
на джинсах. Девушка изловчилась и укусила за руку шептуна. Тот отдернул руку
и прибавил свой озлобленный мат к восклицаниям третьего. Девушка на половину
вырвалась,  борьба  грозила  принять  упорный  затяжной  характер.   Третий,
наконец, справился с молнией,  и  тут  шептун,  обернувшись,  заметил  меня,
стоящего чуть ли не за его спиной.
   - Чтоб тебя в рот, - удивленно вымолвил шептун. Ч„ тебе надо, пацан? Гони
отсюда!
   Я безмолвно стоял, ожидая, когда они перейдут к активным действиям.
   -  Удалась  сегодня  ночка,  хмыкнул  второй,  поднимаясь,  -  сначала  с
мальчиком разберемся, а затем девочку забалуем.
   И у меня удалась, - подумал я, наблюдая за  ним.  От  Кирпича  и  суперов
отделался, выход из общаги нашел, да еще в такую историю влип. Не  многовато
ли для одной ночки, хотя и такой веселой.
   Он выглядел крепче остальных и был года на  три  старше  меня.  Из  серой
дутой куртки, наполовину расстегнутой, виднелся цветастый шерстяной  свитер.
Он презрительно смотрел на меня, как на щенка, и был твердо уверен, что  все
закрутится по его плану.
   Его помощник имел прыщавое лицо и фиолетовую куртку (впрочем моя в  свете
фонарей выглядела аналогично).  Он  в  одиночку  едва  удерживал  девушку  и
продолжал шептать в наш с ней адрес что-то угрожающе-матерное.
   Третий, совсем еще пацан, стоял в стороне и, полностью расстегнув джинсы,
счастливо и глупо улыбался.
   Старший вплотную подошел ко мне.
   - Мальчик не въезжает? произнес он влажной, вспотевшей пятерней провел по
моему лицу. Впрочем для меня наглый жест не имел большого  значения;  я  уже
впал в знакомое для себя состояние. Тело  наливалось  силой.  В  нос  ударил
запах пота и табака, а глазами  я  теперь  различал  номер  дома  следующего
квартала.
   Кулак сжатыми фалангами пальцев остро вдарил мне между глаз. Я выстоял  и
только покачнулся, хотя в глазах заплясали озорные звездочки, а затем  мощно
двинул его в плечо. Он неловко упал, но тут же вскочил.
   - Дай, дай ему Эдя, - шептал сидящий,  все  с  большим  трудом  удерживая
девушку, которая упорно пыталась освободиться. А ты, козел, что стоишь?
   Это уже относилось к третьему. Тот шмыгнул носом  и  неуверенно  двинулся
помогать.
   - Он у меня сейчас получит за все, - заверил шептуна Эдя и  подскочил  ко
мне.
   Острое лезвие ножа блеснуло под холодным светом луны, а  после  вонзилось
мне в живот два раза. Боль пронзила  меня,  но  я  твердо  стоял  на  ногах,
несмотря на все изумление супера. И тогда он ударил еще раз.
   Я  даже  не  предполагал,  что  инстинкт  самосохранения  так  развит   у
оборотней.
   Острые когти прошлись по лицу врага, вспахав его кровавыми  бороздами.  А
когда он отшатнулся от боли, клыки впились в его нежное горло, порвав тонкую
кожу и разрывая упругие мышцы.
   Пацана,  уже  почти  подобравшегося  ко  мне  слева,  как  ветром  сдуло.
Последнее, что я отметил своими сверхзоркими  глазами  он  так  и  не  успел
застегнуть штаны обратно. А шептун
    Это была ужасная ночка. Водяры не было, пойманная девочка так и не далась, но 
то пустяки. 
   Монстр!  Ужасный  монстр,  словно  сошедший  с  экрана,  подключенного  к
видюшнику с ужастиками. Да можно поставить саму душу на то, что этот  монстр
был настоящим.
   Мертвое лицо, огненные глаза, сверкающие клыки, но  самое  невыносимое  -
кровь...
   Кровь, стекающая струями из черной дыры раскрытого рта.
   И Эдя неподвижно лежащий на снегу Шептун мгновенно  выпустил  девушку  и,
непрестанно оглядываясь, ринулся в темный
двор. 
   Я повернулся к девушке, сидящей на  снегу,  и  протянул  ей  руку,  чтобы
помочь встать. Но девушка, увидев  мое  окровавленное  лицо  лицо  оборотня,
испуганно завизжала и быстрее ветра унеслась в  противоположном  направлении
от маршрута шептуна и его ранее дернувшего товарища.
   Я остался один, если не считать  Эди,  который  валялся  у  моих  ног,  и
дубленки, позабытой девушкой от  чрезмерного  потрясения.  Впрочем,  события
такой ночи могли вывести из равновесия кого угодно,  даже  меня.  Бежит  она
сейчас домой, радуется наверное, что так дешево отделалась, а  может  ругает
себя на все корки за то, что  оставила  дубленку,  убегая  от  монстра.  Хм,
монстр! Я монстр. Скажи мне кто полгода еще назад, что  буду  чудовищем,  от
одного вида которого все разбегаются.
   Да ни за что бы не поверил!
   А девушка все же была хорошенькой. Интересно, зачем ей одной понадобилось
идти на ночную дискотеку? Наверное с парнем хотела познакомиться, вот бы  со
мной. А может и не одна была, а с подружками поссорилась и отправилась домой
в одиночку.
   Теперь то уже поостережется ходить по ночам, дома будет сидеть.  Благо  я
вовремя мимо проходил.
   А ведь не будь я оборотнем, наверняка и не вышел бы, а так и  остался  бы
сторонним наблюдателем. Да что я говорю, спал бы сейчас спокойно,  четвертый
бы сон видел. Хотя нет, не четвертый а пятый. Видать и от меня какая-никакая
польза имеется.
   Взгляд мой уперся в распростертого Эдю. Он бы, пожалуй, так не сказал.  И
вдруг я замер.
   Глаза Эди открылись он был жив и пытался отползти от моих  ног.  Рана  на
шее обильно кровоточила.
   Страшная догадка пронзила меня. Ведь я  его  укусил,  значит  и  он  стал
оборотнем, как я. Первой моей мыслью было убежать. Ноябрьский мороз  сделает
свое дело к утру здесь будет лежать смерзшийся труп. Но что  если  живучесть
оборотня не даст ему умереть, что если он продержится до утра. Его  доставят
в больницу, вылечат и тогда  Тогда  он,  вооруженный  могучей  силой,  вновь
продолжит свои ночные  прогулки.  Это  будет  безжалостный,  жестокий,  злой
монстр. Да, монстр! Монстр в полном смысле этого слова. И это  сделал  я.  Я
выпустил джинна из бутылки, значит мне и загонять его обратно.
   Я склонился к нему. Эдя, поняв все,  злобно,  но  беззвучно  заматерился.
Содрогаясь от омерзения и ужаса, я вгрызся клыками в его  горло,  затем  еще
раз, но поглубже.
   Мне было очень не по себе, но иного выхода не существовало.
   Жизнь ушла из его тела, которое медленно остывало. От горячей  крови  шел
пар. Ее резкий противный запах задумчиво щекотал мне ноздри.  Меня  чуть  не
вырвало,  и  я  отошел  в  сторону,  чтобы  умыться  снегом.  Нагибаясь,   я
почувствовал резкую боль в животе и, схватившись за него  рукой,  испачкался
чем-то липким. Кровь... Моя кровь. Раны  казались  глубокими,  но  боль  уже
затихла. Ни нож его не брал, ни пули, вспомнил я слова старой сказки. Что за
черт, я уже давно должен был подохнуть. От трех таких ран вполне загнулся бы
не только я, но и довольно приличный шкаф. Тем не менее я чуть не забыл  про
них и, только потревожив, обнаружил, что они пока на месте.
   Заживет как на собаке, усмехнулся я про себя. По крайней мере ко мне  эти
слова относились. Я шагнул раз, шагнул другой. Боль все же чувствовалась.
   Путь мой лежал к общаге. Какой бы насыщенной на приключения ни  случилась
эта ночь, но и ей наступал конец. Где-то вдали прогрохотал  первый  трамвай.
Теперь я уже не жалел Эдю. К своей  наглости  он  бы  приобрел  практическую
неуязвимость. И ничто уже тогда не  смогло  бы  остановить  его.  Всесильный
оборотень мог стать грозой города, как полуфантастический  Джек-потрошитель.
А ведь эти слова вполне подходят  и  для  меня.  Сила,  ловкость,  быстрота,
неуязвимость вот перечень далеко не  всех  преимуществ,  которыми  я  теперь
обладал.
   Бог мой, тогда я еще свято верил в то, что оборотни не уязвимы.
   Глава седьмая.
   Новое дело.
   В кабинете майора Колбина было спокойно и тихо.  На  стенах  и  аккуратно
побеленном  потолке  ярко  отпечатались  солнечные  прямоугольники.   Жужжал
вентилятор, разгоняя духоту, навеянную жаркими  батареями  и  солнцем,  лучи
которого  щедро  раскинулись  на  полкабинета.  Сам  кабинет  был   довольно
небольшим, но зато Колбин сидел здесь один, тогда как в