открытым,
узким или широким, залитым солнечным теплом, окутанным беспросветными серыми
облаками или поглощенным непроглядной тьмой. Он есть!  И  самое  прекрасное,
что можно пожелать  всем,  всем,  всем:  чтобы  миры  эти  встречались.  Но,
сталкиваясь, они должны не угнетать, не  взрывать,  не  разрушать,  стремясь
главенствовать друг над  другом,  а  прижаться  вместе  и  слиться  в  один,
уничтожить границы между  собой,  образуя  новый  мир,  более  прекрасный  и
совершенный, чем два прежних.

   Поглощенная  этим  открытием,   королева   даже   увидела   перед   собой
бесконечный,  всеобъемлющий  мир,  родившийся   посредством   слияния   всех
человеческих душ.
   Восхитившись его красотой и безграничностью, она не  могла  и  не  хотела
замечать глухие каменные  стены,  отгородившие  испуганных,  бездонные,  все
увеличивающиеся трещины, пролегшие через только что  соединившиеся  участки,
зловещие черные области, которые, образуя острые углы, пробиваясь  вперед  с
помощью силы, коварства, ненависти, обмана и жестокости, поглощали  обширные
куски чужих территорий, не умевших сопротивляться.

   Но Лаура не вглядывалась в деревья, а видела лес. Сверкающий  миг  вознес
ее  на  неописуемые  высоты.  Воспаря   над   колкими   мелочами,   болотами
повседневности  и  пропастями  горя,  она  словно  смогла  разглядеть  конец
неведомого пути. Итог, смысл, надежду! Точку, дорога к  которой  вела  через
дремучие леса, неприступные горы, непроходимые пустыни и коварные  лабиринты
с хитрыми ответвлениями, уводящими в безвыходные тупики. Она улыбнулась, ибо
и у нее теперь имелась своя  собственная  улица,  которая  могла  влиться  в
чей-то мир и стать его неотъемлемой частью...

   ... Напряжение потихоньку улетучилось из  меня,  но  покой  опять  где-то
задержался в пути.  Какая-то  незавершенность  занозой  сидела  в  сознании.
Слишком уж долгой была подготовка к  генеральному  сражению,  и  слишком  уж
быстро и просто оно произошло. Конечно, оставалась еще  версия,  что  время,
отведенное мне некими сверхъестественными силами истекло, и они благополучно
подтолкнули меня к хэппи-энду. Впрочем, за окном мелькнули загадочные  тени,
и я судорожно вздохнул  от  неожиданности.  По  ту  сторону  окна  к  стеклу
прилепились королева в своем ужасающем  величии  и  Ыккщщер,  посверкивающий
злобными, такими привычными  уже  глазками.  Мои  пальцы  едва  сдвинули  от
волнения тугие шпингалеты и распахнули окно,  впустив  призраков  внутрь.  И
вновь, в который уже раз я утонул в бездонных глазах  королевы.  Ее  мягкие,
теплые пальчики отыскали мои вспотевшие от волнения ладони, обхватили  их  и
крепко вцепились. Зазвучал дивный, пронизывающий голос. В голове все поплыло
и я не уловил смысл ни единого слова.  Впрочем,  в  словах  сейчас  не  было
смысла...

   ... Лаура все еще  не  могла  перевести  дух  от  захватывающего  виража,
который они с Ыккщщером закрутили над крышей. Но полет уже  улетучивался  из
памяти, глаза не в силах  были  следить  за  окружающей  обстановкой.  Стены
растворялись, исчезали в небытии. А  перед  королевой  возник  и  взметнулся
вверх город.

   За городом полыхал закат, и крохотные силуэты домов сливались  с  черными
кронами деревьев. Далекие огоньки тускло светили, не в  силах  сравниться  с
пламенеющим небом у горизонта.  Солнце  уже  скрылось  за  краем  земли,  но
огненные сполохи еще не успели покинуть небосклон и расцвечивали его в яркую
палитру,  начиная  от  лимонно-желтого  с   кроваво-красным   и   заканчивая
иссиня-черным.
   Небеса настолько сверкали, что все земное казалось  беспросветно-угольным
с редкими вкраплениями желтых  окон  и  разноцветной  неоновой  рекламы.  Из
бесконечности тянулась ниточка редких фиолетовых бус с желтыми отсветами  по
краям. Это фонари праздновали свое время. Гигантские  небоскребы  неподалеку
сливались своими силуэтами с чернотой неба. По ним  тянулись  ровные  полосы
окон, прерываемые потухшими фрагментами. Но город не обрывался вдали, он рос
и  ширился  вокруг  Лауры.  От  света  этой  многокрасочной  гаммы  королева
успокоилась окончательно. Здесь  она  чувствовала  себя  бесподобно  хорошо,
словно очутилась в таком месте, где были собраны  самые  прекрасные  кусочки
самых прекрасных миров.
   Лаура и не могла чувствовать себя иначе, потому что это был Его город.

   Улицы пустовали, но дома приветливо светили разноцветными окнами. И люди,
конечно же, ходили по этим прекрасным дорогам, но не здесь и не  сейчас.  По
невидимым   глазу   окраинам   тянулись   заросли   кустарника,   постепенно
переходящего в лес. И Лаура узнала его. Все это она уже видела  давным-давно
в потайной комнате, куда доступ разрешен всего один  раз.  Только  тогда  на
этом  месте  чернела  бездонная  пропасть,  яма  отчаяния,  а  сейчас  вырос
удивительный город.

   Закат догорал, и ночь все плотнее захлестывала новостройки. Вечная гостья
темного времени суток на сей раз одарила хозяев не ужасом,  не  страхом,  не
безысходностью, а лишь тихим блаженством, от  которого  приятно  подрагивает
что-то неведомое в самой глубине мозга, и ты наконец понимаешь, что жизнь  -
очень интересная штука. И жить можно. И можно жить хорошо и счастливо...

   ... Я внезапно увидел перед собой  не  знакомый  с  детства  шкаф,  и  не
раздвижное  зеркало,  и  не  пару  великолепных  кроватей.  Ровные   досочки
аккуратно покрашенной в нежно-голубой  цвет  изгороди  прятались  в  дебрях,
нахально высовывающихся за отведенную им территорию. Поодаль от света фонаря
изгородь темнела и окончательно сливалась  с  чернотой  кустов.  Под  ногами
оказалась ровная,  усыпанная  серыми  камешками  дорога.  Подступавшая  тьма
скрадывала четкие контуры окрестных  предметов,  но  светлые  окна,  манящие
желтым светом и  фигурные  фонари,  лучившиеся  сиреневым  сиянием,  вселяли
твердую уверенность, что я  попал  туда,  где  меня  давно  ждали  и  готовы
приветливо  встретить.  Кварталом   выше   одноэтажные   домишки   сменялись
стандартными  кирпичиками  высотных  зданий.  А  дальше   начиналось   нечто
знакомое, но никак не узнаваемое, словно увиденное в давнем сне.

   Многоэтажки соседних кварталов  поражали  многообразием  оттенков  света,
выплескивающегося из квартир. Похоже было, что неведомые  жители  расхватали
новогоднюю  гирлянду,  а  затем  выбросили  свои  стандартные  бледно-желтые
светильники и вкрутили на их места новогодние лампочки. Вдалеке над высокими
крышами сияли розовые прожектора причудливого каркаса телебашни,  ничуть  не
похожего на тот, вокруг которого мне довелось кружиться совсем недавно  (или
давно? Не помню...). Взглянув на нее, я вдруг догадался, что угодил в  самый
центр своего мира. Вот только...

   Нет! Не совсем! Чуть-чуть не так, не правильно. Мой мир раскинулся вокруг
меня, до него оставалось пройти всего несколько шагов. Но сейчас я стоял  на
улице Лауры  -  королевы  призраков,  повелительницы  Тьмы  и  хозяйки  этой
прекрасной территории, так гармонично влившейся в город моей мечты. И  пусть
ее улица не могла похвастаться  громадными  зданиями,  строгими  памятниками
архитектуры и прочими достопримечательностями века техники, я знал, что  она
уже стала главной и основной в городе,  название  которого  известно  только
мне.

   Прекрасное далеко, о котором мечталось с  пионерских  времен,  наконец-то
наступило, добралось до меня, окунуло в море счастья. Но,  пробиваясь  через
теплые волны блаженства, мозг сверлил острый буравчик (по  правилу  которого
располагались какие-то там токи). Все ли хорошо? Все ли замечательно? А куда
в таком случае исчез  черный  талисман?  В  том,  что  он  подрастерял  свою
мощность, я не сомневался, иначе не стояла бы рядом королева, и не держались
бы мы за руки. Но почему не появились  никакие  вещественные  доказательства
моей безоговорочной победы? Я заставил его отступить, потому что не поддался
на его зов, не сделал ни единого шага навстречу. Потому что умел уйти в свой
мир, туда, где ненавистный голос  тьмы  исчез,  разбившись  об  неприступные
границы.

   Сколько бы уцелело  бандерлогов  от  прожорливой  пасти  Каа,  сумей  они
сделать то же самое. "Ближе!" - взывал Каа, сверля своим взглядом  беспечные
мозги обезьяноподобной братии, и те приближались шаг за шагом.  Но  усложним
ситуацию.
   Пусть посмотрит один из бандерлогов  на  часы  и  подумает,  ужаснувшись:
"Поздно ведь уже. Домой пора. А ведь получку то я пропил!" И представив свою
малогабаритную квартиру со  щелястым  полом,  давно  не  беленным  потолком,
покосившимися полками, которые вечно надо ремонтировать, сварливой  женой  в
уродливом халате, ежедневно устраивающей затяжные  кухонные  скандалы  из-за
постоянной нехватки денег, шумными, непослушными детьми, которым срочно надо
покупать зимнюю  одежку  и  школьные  принадлежности,  схватится  несчастный
бандерлог за голову. "Ближе," - зовет неумолимый Каа. "Да пошел  ты!"  -  от
души посоветует ему бедняга  и,  погрузившись  в  мрачные  мысли  по  поводу
предстоящей головомойки, отправится на поиски двух  таких  же  собратьев  по
разуму, чтобы  за  очередной  бутылкой  отдалить  неизбежное.  И  ничего  не
поделать с ним мудрому Каа. И нет уже предполагаемого ужина.

   Но, уйдя в свои  проблемы,  бандерлог  ведь  не  победил  Каа,  а  просто
увильнул от обязанностей. Вдруг и я вовсе не уничтожил  черный  талисман?  А
вдруг он притаился  неподалеку  и  ждет,  чтобы  цапнуть  за  руку,  подобно
огромному конденсатору в только что выключенной электрической цепи. Одна эта
мысль заставила стрельнуть по сторонам краешками глаз. Все было прекрасно  и
замечательно, только на потолке, прямо над нами, как Терминатор-2 из  ртути,
капельки мрака сливались в загадочное черное пятно.

   Наверное, Лаура сумела прочитать в моих глазах что-то особенное,  поэтому
головы к потолку мы вскинули одновременно.  Обнаруженный  пришелец,  утратив
эффект неожиданности, колыхнулся и стал быстро перетекать в сторону  входной
двери. Господи, ну сейчас то зачем? А Лаура уже тянула меня в погоню.
   Очевидно, чувство долга было заложено в королеве изначально.

   Глава тридцатая.

   Конец черного талисмана.

   Я, ты, он, она. Вместе - целая страна. Вместе - дружная семья. Как один -
сто тысяч "я". (Из репертуара Софии Ротару. А говорят еще, что рэп придумали
негры).

   Немного замешкавшись в кромешной тьме коридора, совместными  усилиями  мы
опрокинули вечно стоявший там  стул,  но  все  же  отыскали  дверной  замок,
выскользнули в подъезд и громко застучали подошвами вниз по лестнице.  Между
третьим  и  вторым  этажом  королева  затормозила,  и  я  налетел  на   нее,
погрузившись лицом в пышное облако теплых волос. Я тут же отпрянул и, придав
лицу деловитое выражение, стал озираться вокруг. Никого.  Тихо  и  спокойно,
как будто и не было никаких приключений, страшных засад и черного талисмана.
Внезапно мне стало так обидно, что на глазах чуть не выступили слезы. Ведь я
должен был его победить, должен и точка. Ан нет, не  вышло.  Враг  сбежал  и
сейчас подсмеивался где-нибудь в безопасном месте над двумя  недотепами.  Он
не проиграл по  большому  счету,  а  только  устроил  маневры,  подарил  мне
маленькое  Бородино,  где  за  красивым   успехом   угадывалось   бесславное
поражение. Значит, все оказалось напрасно: и плутания по  двору,  и  жесткое
противостояние засадам. Свершения  обернулись  досадными  неудачами.  Черный
талисман явился в мир людей и, судя по всему, так в нем и останется.  А  чем
это могло нам грозить, знала только королева.

   Лампочки старательно освещали все пролеты и площадки. За  окном  все  еще
царствовала ночь. Тишина прочно обосновалась в подъезде. И не было видимых и
невидимых  проявлений  черных  сил.  Наверное  они,  выполнив  свою  задачу,
сгруппировались и удалились с поля боя, чтобы внести еще  одну  страничку  в
черную книгу побед. Коготки Лауры, больно впившиеся  мне  в  локоть,  вывели
меня из оцепенения...

   ... По лестнице катился черный шар. Вернее, даже не катился, а прыгал  со
ступеньки на ступеньку и взлетал, отталкиваясь от бетонной  поверхности,  то
на  метр,  то  на  полтора.  Матово-черной  была  его  оболочка,  никак   не
реагировавшая на желтый цвет ламп. Один-единственный блик, как слепой  глаз,
виднелся около  полюса.  Но  не  отражения  электричества  образовывали  это
тревожное пятно, а словно маленькая  мертвенно-бледная  луна  прорвалась  на
черный купол из потустороннего мира ужаса.  Лаура  метнула  взгляд  в  окно.
Ничего, кроме черноты.
   Настоящая Луна отсутствовала, и королева почувствовала, что  силы  ее  на
исходе.
   Эйфория победы улетучилась,  зато  вернулся  враг  для  очередной,  может
последней схватки. А может явился кто-то новый, еще более  могущественный  и
беспощадный.
   На бывшем море счастья разыгралась черная буря, и волны ужаса  с  головой
захлестывали королеву...

   ... Со стороны ничего страшного не  наблюдалось.  Вполне  обычный  дом  с
вполне обычным подъездом.  Вполне  обычные  люди,  надевшие  вполне  обычные
маски, наблюдали за... нет, шар не вписывался  во  вполне  обычную  картину.
Можно  прочитать  тысячу  фантастических  книжек  и  грезить   о   волшебных
странствиях, но если посреди Вашей комнаты, где Вы читаете очередную книгу в
мягком кресле, разверзнется Черная Дыра,  вряд  ли  Вам  взбредет  в  голову
кинуться в нее, не медля ни секунды. Неизвестность притягивает людей,  но  и
одновременно и отталкивает их страхом. Неведомое  манит  и  пугает.  И  этот
черный шар, беззвучно преодолевавший ступеньку за ступенькой, явился как раз
из той области подсознания, которая заставляет покрываться  липким  потом  и
корчиться в нервных судорогах, словно смерть положила Вам на  плечо  тяжелые
костлявые пальцы...

   ... Лаура ухватила Его за локоть, ища поддержки. Он осторожно  перехватил
пальчики, высвободил руку и положил ее  на  мягкие  плечи  королевы,  прижав
стройное тело к себе.  Любой  мало-мальски  уважающий  себя  теолог  тут  же
признал  бы   получившуюся   фигуру   кольцом,   вывернутом   в   трехмерном
пространстве. Сами того не зная, они отыскали путь к спасению, замкнув  свои
миры друг на друга.
   Зловещий пришелец прокатился  мимо  их  ног  и  перебрался  на  следующий
пролет. Но побежали  морщины  по  гладкому  полю,  словно  из  шара  выходил
закачанный туда воздух. Шар съеживался и таял. И  все  же  продолжал  упорно
прокладывать путь.

   - Пойдем, - прошептала Лаура, глядя вперед...

   ... И с какой-то отрешенностью я понял, что мы должны идти. Добравшись до
входной двери, шар с разбегу ткнулся в  нее  и  выкатился  в  образовавшуюся
щель.
   Мы неотступно следовали за ним. Теперь он уже казался бугристым  снежком,
слепленным ленивым трехлетним малышом. Прикасаться  к  нему  мы  все  же  не
рисковали. Выманив нас  на  свежий  воздух  шар  взорвался  с  оглушительным
грохотом, словно разом  выстрелил  артиллерийский  полк  в  полном  составе.
Тишина разорвалась на тысячи клочков  и  исчезла,  унося  за  собой  кусочки
потустороннего, так до конца и непознанного существа.

   А в окнах вспыхнул свет.  На  балконы  высовывались  растрепанные  головы
жильцов.
   Загремели распахивающиеся окна. Из подъездов выбегали люди. Что это было?
То  ли  людское  равнодушие  наконец  прорвалось  и  заставило,  не   таясь,
выдвигаться на  роли  непосредственных  участников  событий.  То  ли  черный
талисман  преподнес  нам  с   Лаурой   последний   сюрприз,   заставив   нас
противостоять не призракам, а людям.

   Противостоять людям? Только сейчас до меня дошло,  что  мое  лицо  скрыто
ужасной, мастерски выполненной маской призрачного короля. Первой моей мыслью
было сорвать  маску  и  броситься  к  людям.  Ведь  люди  же  они  все-таки!
Договоримся!
   Если бы вы только знали, как трудно, когда все против тебя,  а  ты  один.
Лаура не в счет, она - призрак. Она  изначально  лишена  выбора.  А  мне  не
повезло. Надо делать шаг, срочно делать. Куда? Вперед, к людям? Или назад, к
королеве? Да это просто невыносимо. Ведь убьют же сейчас.  Вот-вот  сойдется
мне ломиком по макушке, или метко  запущенный  кирпидон  пробьет  черепушку.
Ведь за зря же убьют, ни за что! И не  будет  для  меня  ни  путешествий  по
дальним пространствам, ни мира белых призраков,  ни  даже  серой  и  скучной
жизни. Не после шестидесяти, не через пятилетку,  не  в  конце  года.  Прямо
сейчас я перестану существовать, погибнув от  руки  ни  в  чем  не  повинных
людей. А не дано третьего! Или ты за людей, или за монстров. Выбирай сам, на
обстоятельства и тяжелую жизнь плакаться поздно.  Не  медли,  выбирай,  пока
есть возможность.

   И что же? Размахивать руками и кричать: "Ребята! Мужики! Я к вам. Я  наш.
Да я такой же, как вы. Я свой. Не бейте!  Погодите!  А?"  И  оставить  Лауру
одну? Нет,  это  не  дело.  Я  вдруг  сумел  представить  себя  в  толпе,  с
настороженным страхом глядящей на монстра, осмелившегося появиться  в  чужом
мире. Чудовище в рваном тряпье с  ужасающей  мордой,  полускрытой  гривастым
подобием волос, выискивает себе  жертву  взглядом  злобных  красных  глазищ.
Кое-кто пятится назад, но смельчаки уже шарят под ногами: где тут подходящий
камень. И я понял, что не сделаю шаг к толпе. Лучше с  пробитой  черепушкой.
Лучше камни, лучше медленная смерть от ударов палок и железных прутьев,  чем
наблюдать со стороны за гибелью той, кто  приоткрыла  мне  свою  душу.  Ведь
никто не знал, просто не мог знать, кем является Она, Лаура, Королева!  Даже
я мог так и не узнать, так и не увидеть той тихой,  но  донельзя  прекрасной
улицы. Но узнал, а теперь наступила минута расплаты за знания.

   Нет, я еще успевал перебежать на другую сторону. Еще имелась  возможность
на ходу выстроить убедительную теорию о несовместимости  существ  из  разных
миров, придумать тысячу причин, чтобы успокоить свою  совесть,  оправдываясь
текущими обстоятельствами или сложной  международной  ситуацией.  И  все  же
лучше было расплатиться сейчас, пусть даже ценой собственной жизни, чем  все
оставшееся   время   платить   по   процентам   и   проклинать   никчемность
существования. Толпа молча рассматривала  нас,  а  я  вообразил,  что  маска
намертво приросла к лицу и ее уже  не  отодрать.  Я  выбрался  чуть  вперед,
заслоняя королеву от первых ударов.
   "Вдвоем, взявшись за руки, они могли без страха глядеть в лицо смеющемуся
миру". Откуда вот только вспомнилась эта цитата?

   - В милицию надо звонить, - донеслось из задних рядов, когда  я  отбросил
мрачные мысли и принялся вслушиваться в разговоры.

   - В милицию хорошо бы, - мечтательно  добавил  кто-то  из  тех  же  мест.
Звонить, однако, никто не побежал.

   - Родит же свет уродов, - посочувствовала нам старушка.

   - Еще не то будет, - пообещал мощный мужчина в  порванной  майке.  Затем,
раздвинув толпу своим телом, тянувшим чуть ли не  на  полтора  центнера,  он
принялся угрожающим шепотом что-то втолковывать сухонькому старичку в очках.
Я уловил только сочетания "Чернобыль", "радиация" и "проклятые американцы".
   Старичок кивал. Поступило предложение сообщить в газету, но курьеров тоже
не  обнаружилось.  Несмотря   на   нашу   неподвижность,   люди   постепенно
вооружались,  кто  обрезками  труб,  сваленных  у  подъезда,  кто   лопатой,
принесенной из дома, а кто и увесистым горшком с разросшимся алоэ.

   - Черт с ними, - наконец определился здоровяк. -  Стойте  здесь  хоть  до
утра, а я спать пошел. Мне на работу рано.

   С  этими  словами  он  отбросил  целехонький  белый  кирпичище,  спокойно
умещавшийся в его ладони, и удалился по  направлению  к  восьмому  подъезду.
Тревожное ожидание сломалось, и люди стали потихоньку разбредаться. Конечно,
интересно посмотреть на страшилищ из фильма ужасов,  но  от  этого  денег  в
кармане ведь не прибавится. Только мы с Лаурой не смели пошевелиться. Так  и
стояли, пока не хлопнула далекая дверь