ь.  Ей
предстояло сделать еще  бесчисленное  множество  открытий.  Я  тем  временем
усердно чистил зубы, брызгая во все стороны зубной пастой.

   Вернувшись в гостиную, я чуть не разинул рот, как Ыккщщер.  Настала  наша
пора удивляться. Подогнув ноги и сунув руку  под  голову,  на  диване  спала
королева призраков. В наступившей тишине до нас донеслось ее ровное дыхание.
Черные туфельки ровно стояли у окна.  Теперь  Лаура  отличалась  от  обычной
девушки лишь снежно-белой кожей.

   Намереваясь передохнуть, я рухнул в кресло, но встать уже  не  смог.  Мое
сознание мгновенно унеслось в глубокий сон без сновидений.

   Глава тринадцатая

   Silent Partners

   So we`re livin` like silent partners, Sneakin` like thieves in the  night
Can`t let it snow, gotta keep it low, so no one knows We`re silent partners,
Never come to the light It`ll never be right, whatever we do You need me too
much and I`m just not givin` up on you

   Далеко-далеко внизу  тускло  мерцал  лед  под  слабыми  лучами  дежурного
освещения, с трудом  проникавшими  сюда  из  закоулков  огромного  помещения
Дворца Спорта "Молот". Здесь тренировалась главная хоккейная команда города.
И хотя на дворе стояло лето, до  начала  сезона  оставались  считанные  дни.
Мощные прожектора сейчас томились в бездействии. А в рабочие  часы  они  без
труда заливали своими лучами ледовую арену  этого  грандиозного  сооружения,
строившегося не один десяток лет.

   Собственно говоря, дворцом спорта "Молот"  стал  совсем  недавно.  Многие
годы на  прилегающей  к  нему  территории  раскинулся  одноименный  стадион,
крупнейший в этом районе города. В  строгом  соответствии  с  ГОСТом  отвели
место и футбольному полю, и волейбольной  площадке,  и  беговым  дорожкам  с
белыми  разметками  на  асфальте,  и  гимнастическим  снарядам,   и   уголку
воина-спортсмена для сдачи норм ГТО. В те времена денег на массовый спорт не
жалели. Но все же главный приоритет созданного  стадиона  отводился  хоккею.
Открытая площадка с трибунами вокруг и железными стойками прожекторов вполне
отвечала спортивным стандартам тех лет. Но уже  шел  процесс  разделения  на
любителей и профессионалов. Уровень мастерства  на  подобном  поле  повышать
становилось все труднее. Мешало солнце.
   Тогда  и  возникла  высокая  крыша,  укрыв  поле  с  искусственным  льдом
прохладной полутьмой.

   В 1985 году город принял  эстафету  восьмой  зимней  спартакиады  народов
РСФСР. И вот тут-то выяснилось, что проведение матчей на  продуваемом  всеми
ветрами стадионе оказалось под угрозой срыва. На  прорыв  были  брошены  все
люди  в  округе,  начиная  от  профессиональных  строителей   и   заканчивая
пионерами, разгребавшими производственный мусор вокруг площадки. В рекордные
сроки вырастали стены из красного кирпича. Но время обогнало  всех.  В  этом
году стенам так и не суждено было соединиться с потолком по всему  периметру
стадиона. Отшумели хоккейные баталии, и  реконструкция  сооружения  замерла,
оставив свистящим ветрам пространство под самой крышей.

   Вероятно, для завершения долгосрочного строительства  город  пригласил  к
себе четыре года спустя девятую спартакиаду. Пустые проемы в стенах исчезли,
а сами стены обзавелись мраморной облицовкой. Так,  спустя  годы,  заурядный
стадион превратился в прекрасный дворец.

   Тем временем наступили  тяжелые  времена.  Ручеек  денег,  выделяемых  на
спорт, иссяк. Порвались и исчезли сетки  на  футбольных  воротах.  Загнулась
одна  из  волейбольных  стоек  под  чьим-то  мощным  ударом,  да  так  и  не
выправилась.  Дожди  смыли  разметку  на  покоробившихся  и   потрескавшихся
дорожках. Лишь Дворец спорта оставался непоколебим,  приняв  на  себя  кроме
спортивных  и  культурно-деловые  функции,  позволявшие  цепляться  за  край
финансовой пропасти.

   Теперь львиная доля оваций отводилась не хоккейной дружине, а  совершенно
иным жанрам. В этих стенах пели София Ротару и Леонтьев,  не  говоря  уже  о
множестве  звездочек  классом  пониже.  Ловкие  ребята  торговали   в   фойе
заряженными фотографиями на целебных сеансах известных  экстрасенсов.  Здесь
проводились презентации фирм, у которых  не  хватило  финансов  на  вечерний
откуп драматического театра. Дворец спорта жил и сдаваться не  собирался.  А
впереди  маячили  времена  аренды  его   площадей   магазинами,   страховыми
компаниями и мелкими ТОО с АОЗТ.

   В эту ночь его гулкое пространство совершенно бесплатно приютило  у  себя
королеву белых призраков и семнадцать ее подданных, державшихся в этом  мире
уже третий месяц. Девятнадцатый в собрании призраков -  Ыккщщер,  неподвижно
завис над правым плечом королевы. Двадцатым был я.

   Подо мной находился желтый неудобный крепежный брус, вернее,  рельс,  так
как сделан он был  из  металла.  Один  из  сотен,  поддерживающих  крышу.  Я
осторожно поглядывал вниз, немного передвигался с места на  место,  так  как
холод металла и страх высоты проникали даже через плотную  джинсовую  ткань.
Правая рука крепко сжимала уголок, ведущий к потолку. Ногами  я  не  болтал,
сидел тихо, потому что опасался потерять немного великоватые  туфли,  одетые
по случаю всеобщего собрания. В темноте они казались черными, но я-то  знал,
что они темно-серого  цвета.  Сейчас  невозможно  было  даже  разглядеть  их
великолепную  блестящую  поверхность  с  мелкими  дырочками.  Да,   отличное
качество чехословацкого производства, доставшееся  мне  два  года  назад  за
двадцать восемь рублей.

   В этом дремучем лесу  из  сплетения  железных  балок,  прутьев,  уголков,
змеящихся  оплеток  кабелей  я  чувствовал  себя   крайне   неуютно.   Этому
способствовал  и  морозец,  поднимающийся  от  искусственного  льда   внизу.
Уверенности  не  добавляла  и  многометровая  высота.  Однако,   сидеть   на
холоднющей балке все же  лучше,  чем  изнывать  от  неизвестности  в  пустой
квартире. Под крышей стадиона царило безмолвие. Призраки общались  на  своем
языке, звуки которого мне слышать не дано...

   ...  Лаура  взирала  на  своих  подданных.  Слишком  уж  сократилось   ее
королевство.
   Да и будут ли существовать оставшиеся? Черные призраки  не  станут  долго
ждать.
   Все упиралось в талисман. Что он и где он? Но  даже  при  его  отсутствии
королева готова принять решающий бой. Да, королева! Пусть она уже не призрак
и пока не человек. Однако, для восемнадцати существ, собравшихся здесь,  она
являлась единственной и подлинной королевой. Для девятнадцати! Лаура видела,
что и  Он  считал  ее  королевой.  Не  владычицей,  не  повелительницей,  но
королевой - достойным объектом внимания и уважения. Вот и сейчас Он  с  ней.
Не захотел остаться дома. Королева легко улыбнулась.  Не  сильно,  чтобы  не
заметили подданные. Королева, влекомая чувствами - это уже  не  цитадель,  а
горсть песка, несущегося по  ветру.  Но  она  справится,  и,  может,  именно
чувства помогут ей победить.

   Лаура шевельнула пальцами.  Белое  платье  легко  охватывало  ее  фигуру.
Королева с радостью скинула жесткую, тесную, слишком уж облегающую  черноту.
Ее платье истинно белого цвета подстраивалось под ее половинчатую  сущность,
а  одежду  людей  следовало  постоянно   контролировать.   Лаура   опасалась
прорваться сквозь нее, оставить  ее  за  спиной,  оказаться  в  недопустимой
ситуации. Она привыкнет.
   Надо будет - привыкнет. Но где же талисман?

   В  эту  секунду  она  чувствовала  себя  только  призраком.  Ветер  вновь
пронизывал ее насквозь. Как просто оказалось сделать несколько шагов назад к
уверенности и спокойствию. Но до спокойствия ли теперь, когда потеряно почти
все, и  только  двадцать  существ  могут  противостоять  черному  нашествию,
которое вот-вот произойдет. Дорога исчезла,  талисман  не  найден,  а  время
неуклонно бежит к тому мгновению, когда разверзнутся границы, и на ничего не
подозревающий мир обрушатся  армии  врага.  Впрочем,  люди  наверняка  и  не
почувствуют прибытия черных легионов, а  потом  им  станет  уже  все  равно.
Черный треугольник замкнется и заберет их чувства и эмоции навсегда. Чудеса!
Всего год назад ей и дела не было до мира людей. Во вселенной каждую секунду
рушится, перестраивается, вспыхивает какой-нибудь мир. Почему бы и людям  не
присоединиться к этому ряду без  начала  и  без  конца?  Открыть  свой  мир,
проведя кольцо через два параллельных она могла  и  в  другой  раз.  Но  она
благодарила судьбу за то, что та раскрыла перед ней ворота чувств и подарила
сердце.

   Пока они вместе. Правда, это еще ничего не значит.  Нет,  значит!  Он  не
бросил ее, не  отвернулся,  а  принял  и  помог.  Единственный  импульсивный
поцелуй  подарил  ей  энергию,  позволившую  противостоять  солнцу.  Вернее,
вступить в царство его лучей, стать своей в этом все еще непонятном мире.

   Однако, пора приниматься за дело.

   - Слушайте нашу задачу, - возвестила королева. - Пусть каждый узнает свое
место.

   Один за другим, туманной очередью, такие разные и все  же  чем-то  схожие
призраки подлетали к Лауре и, получив таинственные указания, возвращались на
место. Безмолвные ряды выстроились  перед  королевой.  Не  было  сказано  ни
единого слова о бесполезности предпринимаемых  действий,  о  бессилии  белой
горстки перед черной армадой. Каждый из них мог улететь сейчас и  переждать,
затаившись.
   Каждый из них предпочел остаться.

   Наступала  пора  ночных  дежурств.  Трем  из   семнадцати   каждую   ночь
предстояло, зависнув над городом, ждать появления вражеских войск. Еще  двум
отводилась  роль  гонцов,  несущих  сигнал  опасности,  чтобы  собрать  всех
воедино. Так, сменяя друг  друга,  они  должны  нести  службу  до  страшного
момента вторжения. В эту ночь ответственность за нерушимость границ взяла на
себя королева. Поэтому ей надлежало покинуть зал первой...

   ... - Хочешь летать? - спросила меня Лаура.

   - Что за вопрос! - с жаром  ответил  я,  так  как  устал  сидеть  в  этом
гигантском рефрижераторе. Собственно говоря, я уже  сегодня  летал.  Вернее,
меня таскали.

   Перед приходом сюда  Лаура  взвилась  на  второй  этаж,  проникла  сквозь
стекло, открыла шпингалеты и вернулась за мной. Я и слова сказать не  успел,
как она меня крепко ухватила за плечи и вознеслась  вверх.  Воздух  замер  у
меня в груди, но я уже стоял на крепком полу в сумеречном фойе.

   - Ты хочешь пронести меня над городом, королева? А не устанешь?

   - Это будет твой полет, - возразила Лаура. - Мы полетим вместе.

   Не знаю, сказал ли я Вам, что от роду не умел летать.  По  крайней  мере,
королева от меня эти слова услышала в очередной раз.

   - Ты подарил мне жизнь под солнцем, - был  ее  ответ.  -  Я  подарю  тебе
полет.
   Только...

   - Что, королева?

   - Тебе снова придется поцеловать меня.

   Вы скажете: "Ну что ж, нам не привыкать." Да, но  Вам-то  не  видно,  что
королева снова обратилась в того самого противного монстра. Ума не  приложу,
с чего я решился поцеловать ее в ту ночь. Правда, тот поцелуй спас ей жизнь.
Зажмурив  глаза,  я  коснулся  губами  ее  губ.  Наощупь   поцелуй   казался
прекрасным, словно очаровательная принцесса находилась  передо  мной,  а  не
безобразный призрак.
   Голова закружилась, перед сомкнутыми веками замелькали красные светлячки,
в голове разливалась приятная истома. Губы королевы  внезапно  потеплели.  Я
впился в них и, обхватив девушку за талию, прижал ее фигурку к груди. В  тот
же миг холодная ладонь королевы легла мне на лоб и остудила внезапный порыв.

   - Не слишком увлекайся, - зашептала она мне на ухо. -Вполне достаточно.

   Я открыл гляделки и встретился взглядом с ее  красными  глазами.  Так  мы
стояли несколько минут, чуть ли не касаясь лицами друг  друга.  Наши  сжатые
губы после поцелуя не проронили ни звука. Наступило хорошее молчание,  когда
слова не требуются, когда чувствуешь себя замечательно просто от  того,  что
ты не один на этом свете.

   Лаура улыбнулась, обнажив клыки, подхватила меня под руки и  в  мгновение
ока поставила на карниз крыши. Сама же вернулась, чтобы закрыть окна и вновь
просочиться сквозь стекло. Вот это меня и удивляло больше всего. Возможно ли
спокойно проталкивать свое тело сквозь твердые предметы и тут  же  хвататься
за них и совершать ими какие-либо действия? Воистину, призраки непостижимы.

   Когда Лаура очутилась на крыше, я опасливо посматривал  вниз.  Высота  не
маленькая. Королева оказалась за моей спиной и вдруг шутливо  толкнула  меня
вперед. Не ожидая подвоха, я дернулся и шагнул в пустоту.

   Если  Вы  вывалитесь  с  пятого  этажа,  смотрите  лучше  в   небо.   Оно
успокаивает. Оно всегда недостижимо  далеко.  Я  же  падал  лицом  вниз.  Не
передать словами, насколько удивительно  это  двойственное  чувство  свободы
полета и ужаса смерти  за  те,  оставшиеся  еще  секунды.  Асфальт  радостно
рванулся ко мне,  словно  ждал  нашей  встречи  много-много  лет.  В  глазах
помутилось, а когда зрение прояснилось, я увидел окурок.

   Он лежал в метре подо мной, белый огрызок  сигареты  с  золотым  пояском,
отделявшим фильтр от рабочей  части.  На  белизне  ясно  виднелась  неровная
розовая каемка - след от помады владелицы этого заморского товара  народного
потребления. В безмолвном мире все замерло, как на картине.

   Я не падал к окурку. Он тоже не стремился впечататься  мне  в  лицо.  Мое
тело висело в воздухе, как космонавт в невесомости. Прервав неподвижность, я
дернул руками и ногами одновременно, но с места не сдвинулся.

   - Не умеешь, - зазвенел рядом чудесный голос королевы. - Держись.

   В поле зрения показалась белая рука. Я ухватился за нее,  но  мои  пальцы
неприятно  врезались  друг  в  друга,   легко   пройдя   сквозь   призрачное
препятствие.
   Сверху раздался огорченный возглас, пальцы  тут  же  раздвинулись  теплым
облаком.
   Теперь я сжимал в своей ладони вполне реальную руку, присутствие  которой
прогнало чувство неловкой неестественности моего странного положения.  Почти
сразу  же  рука  увлекла  меня  за  собой.  Асфальт  метнулся   в   сторону,
промелькнули черные прутья ограды, деревья на той стороне  улицы.  Мое  тело
приняло наклонное положение и дециметр за дециметром набирало высоту.

   Наверное, человек, как и птица, все же  создан  для  полета.  И  если  он
произошел не от обезьяны, как утверждают противники Дарвина, то уж точно  от
птицы.
   Недаром всю жизнь  люди  стремятся  летать,  с  давних  времен  изобретая
машины, чтобы оторваться от земли и взглянуть на нее с высоты, охватить  всю
ее ширь, заглянуть за далекие горизонты. Ведь дошли  же  до  нас  легенды  о
летающих людях.
   Возможно, далекие наши предки умели летать, свободно паря над бескрайними
просторами. Но однажды, взяв в руки палку,  первый  птицечеловек  сообразил,
как много дел ждет его на поверхности. И, занявшись делами, он уже  лишь  по
вечерам смотрел в небо, мечтая о том, что вот завтра... Но завтра  предстоял
сев, или уборка урожая, или мена того, что у тебя есть, на то, что  надо.  И
крылья уже не были нужны  для  такой  работы,  зато  требовались  крепкие  и
сильные руки.
   Текущие дела занимали все время. Появлялись планы  на  следующую  неделю,
месяц, год. Летящее завтра растворилось  в  череде  заполненных  бесконечной
работой дней.

   С тех пор человек многого достиг. Сменялись каменные  и  бронзовые  века,
уходили в историю рабовладельческий  строй  и  средневековье.  Тяжелый  труд
становился все легче с появлением множества полезных инструментов. Появилось
свободное время.
   Вот тут-то бы и летать! Ан нет, не выйдет. Где они, крылья?

   Совершив грандиозный рывок в  своем  развитии,  человек  утратил  прежнюю
свободу.
   Он может почти все: рисовать картины,  писать  путевые  заметки,  строить
прочные каменные жилища, играть в футбол и  теннис,  совершать  кругосветные
путешествия на автомобилях, поездах и пароходах, вырываться за пределы Земли
на  космических  кораблях,  открывать  неизвестные  химические   соединения,
физические  законы  и  математические  теоремы.  Может,  ко  всему  прочему,
получать за это уйму денег и покупать себе все,  что  заблагорассудится  для
своего удовольствия, благо, и в сфере потребления соблазнов ох как много.  А
летать с помощью своих конечностей? Может. Но только один раз.

   Однако, презрев все законы физики,  я  летел,  скользил  по  воздуху,  не
шевеля при этом ни руками, ни ногами. Крепко держа меня  за  руку,  королева
призраков осуществляла мои давние несбыточные мечты. Она мягко, но неуклонно
рассекала воздух, а я, как прицеп, следовал за ней.

   Но я летел, а не  болтался  мешком  с  картошкой.  Не  знаю,  какая  сила
удерживала меня на воздушных гребнях, но такая существовала в природе, иначе
не было бы этих тягучих и прекрасных секунд, этого  ощущения  беспредельного
счастья и могущества.

   Подо  мной  расстилались  чередующиеся  друг   с   другом   автомобильные
магистрали,  детские  площадки,  серебристо-серые  газоны  с   черно-желтыми
взрывами деревьев, безлюдные тротуары и - самое интересное - крыши домов.

   Наш путь лежал невысоко. Серый шифер или листы жести  с  ржавыми  пятнами
пробегали  под  самым  носом.  Я  мог  протянуть  руку   и   ухватиться   за
телевизионную антенну или покосившуюся от ветра железную трубу. Но  касаться
их я опасался, чтобы не привлекать  внимания  закона  всемирного  тяготения,
неизвестно почему выпустившего меня из своих объятий.

   Плеяда крыш оборвалась, мелькнул квадрат газона с  протоптанной  наискось
тропинкой, и  мы  (вернее,  я)  чуть  не  врезались  в  угол  десятиэтажного
института машиностроения. Приняв влево, Лаура  заботливо  предотвратила  мою
черепно-мозговую травму. Земля вздыбилась холмом и оборвалась. Теперь  внизу
разлилась беспросветная тьма. Где-то там, во мгле, неслышно журчала речушка,
которую многие поколения пионеров безуспешно пытались привести в  нормальное
экологическое состояние.

   Зашелестели серебристые волны листвы под  лунным  светом.  Ветер  колыхал
листья, то загоняя их в черноту мрака, то вновь выпуская на поверхность,  по
которой торопились наши тени, чуть обгоняя меня с Лаурой.  Деревья  укрывали
стройные ряды холодных столбиков  из  камня  -  солдатское  кладбище  времен
последней войны.
   Темнота без единого огня наполнила мою душу страхом. Сначала она  придала
особую  остроту  воздушному  путешествию,  но  потом  обезумевшие  нервы  не
выдержали. Мне показалось, будто мы падаем в  бездну  мрака,  где  останемся
навсегда. Далеко в стороне блеснула ниточка  огней  дамбы,  охватившей  реку
туннелем.

   - Летим вправо, - то ли прошептал, то ли подумал я.

   Но Лаура услышала меня и тихонько развернула.  Теперь  вереница  огоньков
лежала прямо по курсу. Мы миновали башенку церкви,  маковка  которой  темным
маяком  возвышалась  над  кронами  деревьев,  скульптуру  скорбящей  матери,
поворот трамвайных рельс. Блики света пробежались по ним, стремясь успеть за
нами,   но   тщетно.   Теперь   внизу    проносились    крыши    двухэтажных
кирпично-деревянных домишек начала века. В прежние времена городские  власти
намеревались взять  этот  микрорайон  под  охрану  государства,  организовав
архитектурный заповедник.
   Однако политический ветер смел один за другим несколько эшелонов властей,
а идея успешно забылась. Теперь несостоявшиеся памятники русского  зодчества
год за годом разрушались под  воздействием  окружающей  среды,  а  в  планах
очередной власти стоял  вопрос  о  снесении  списанных  комиссией  зданий  и
возведении на их месте делового комплекса с быстрой окупаемостью. Как-никак,
а центр города все же. Но, помня  о  дефиците  областного  бюджета,  каждый,
лениво наблюдающий за  древними  строениями  из  окна  трамвая,  был  твердо
уверен, что до конца нашего века данный пейзаж изменений в лучшую сторону не
претерпит.

   Оставив позади  редкие  фонари,  мы  вновь  погрузились  во  тьму.  Слева
мелькнул од