в монастырскую больницу.
     Тревис молча шагнул вперед.
     В самом конце комнаты он увидел тоненькую женскую фигурку в белом, застывшую на коленях возле кровати, где неподвижно лежал человек. У Тревиса учащенно забилось сердце - неужели это его дочь, которую он не видел уже почти четырнадцать лет?!
     Услышав звук приближающихся шагов, Дани подняла усталые, воспаленные глаза. Но судорога перехватила ей горло, когда она разглядела в полумраке направлявшегося к ней высокого мужчину.
     Перед ней стоял двойник ее брата. То же великолепно сложенное, могучее тело, те же глубокие, чуть прищуренные серо-стальные глаза, что и у Джона Тревиса. Вот разве что седина, серебром поблескивающая в пышной гриве черных, как вороново крыло, волос, отличала его от Колта.
     Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Дани вцепилась в край железной кровати и попыталась встать. Слезы ручьем хлынули по бледным щекам, счастье и горечь соединились в ее истерзанной душе: счастье, что наконец обрела отца, и горечь, потому что никто не вернет им потерянных лет, когда они были в разлуке.
     Потрясенный Тревис протянул к ней руки. Всхлипнув, Дани бросилась ему в объятия, и он крепко прижал ее к груди.
     Их слезы смешались.
     С трудом оторвавшись от дочери, Тревис чуть слышно попросил оставить их наедине. Дежурная монахиня удивленно взглянула на Дани, но спорить не решилась.
     Дани торопливо передала отцу все, что ей было известно о состоянии брата. Колт до сих пор не приходил в сознание.
     Ему не стало хуже, но и улучшения не было.
     Оторвав глаза от сына, Тревис повернулся к Дани и посмотрел на нее с такой любовью и нежностью, что у нее слезы навернулись на глаза. Он ласково коснулся ее щеки.
     - Расскажи мне, - тихо прошептал он. - Расскажи мне все.
     Дани кивнула и смущенно протянула Тревису руку. Усадив его на другой кровати напротив Колта, она заговорила едва слышным голосом.
     Дани рассказывала долго, с трудом подбирая слова, и в конце вдруг расплакалась. Отец слушал молча, не перебивая. Он чувствовал, что с каждым словом, слетавшим с уст дочери, глаза его все сильнее застилает кровавая пелена гнева. Наконец он узнал правду, и гнусное предательство Элейн потрясло его.
     А Дани уже рассказывала о том, как был обманут Колт, и Тревис ужаснулся, какой плотной паутиной лжи оплели его сына.
     - А теперь и Бриану похитили, - грустно сказала Дани. - Я лишь успела услышать ее крик, но найти ее нам не удалось.
     Одна из сестер отважилась пройти немного дальше по тропе... - Она замолчала, еле удерживая слезы. - Она и нашла тело мистера Поупа. Он был тяжело ранен, но еще дышал. Сестра наклонилась к нему и услышала, как он прошептал: "Холлистер", - а потом умер.
     Тревис на негнущихся ногах подошел к окну, пытаясь скрыть слезы. Осенний лес вокруг монастыря расплывался перед глазами. Природа умирала вместе с его сыном. Погиб друг. Семья была почти разорена.
     Ему понадобилось собрать всю силу воли, чтобы сдержать бушевавшие в нем чувства.
     Наконец он немного успокоился.
     - Как только Колту станет хоть немного полегче, тут же перевезу его в Париж. По крайней мере он будет поближе ко мне - и к матери.
     - Доктор, который вчера осматривал его, сказал, что он может очнуться в любую минуту, - быстро заговорила Дани. - Его состояние опасно именно из-за непредсказуемых последствий, ты ведь знаешь! - Затем вдруг усмехнулась:
     - Колт? Вот странно, а я всегда называла его Джон Тревис.
     Отец весело хмыкнул:
     - Это что-то вроде прозвища. Мне-то Джон Тревис больше по душе, но вот поди ж ты, прилипло к нему именно Колт!
     И будто услышав, что разговор идет о нем, Колт начал медленно приходить в себя. Сначала он почувствовал дикую боль, будто гигантский паук стянул свою паутину вокруг его мозга и по капле сосет из него кровь. А чьи это голоса слышны из-за черного облака, окутавшего его с ног до головы? Что это с ним такое, черт возьми?!
     Дани приблизилась к отцу.
     - Я бы так хотела поехать с тобой! Но к сожалению, мое место здесь.
     - Но ведь ты сама так решила, - мягко напомнил Тревис. - Наверное, ты не сразу пришла к этой мысли. Почему-то мне кажется, что ты не из тех, кто любит авантюры.
     Она не спорила, но попыталась еще раз объяснить, что побудило ее сделать этот шаг.
     - Если бы все было по-другому, если бы я жила с теми, кто любил меня, может быть, мне это и в голову бы не пришло. Если бы для меня нашлось место в вашей жизни...
     Тревиса бросило в дрожь. Конечно же, он часто позволял себе мечтать, что когда-нибудь дочь войдет в их с Китти жизнь, но заставить ее сейчас бросить все?.. Обняв Дани, Тревис прошептал:
     - Я все понимаю, родная. Но не торопись, обдумай все хорошенько.
     Господи, он чуть не застонал от нахлынувших воспоминаний. Девочка - вылитая мать! Конечно, он никогда не испытывал к Мэрили ту бешеную страсть, которую в нем будила Китти. Но она была чертовски привлекательна, и он по-своему был привязан к ней до самой смерти.
     Прижимая дочь к груди, Тревис мысленно перенесся в ту далекую ночь, когда Дани появилась на свет.
     Слабые, холодные пальцы Мэрили коснулись его щеки, и Тревис услышал ее тяжелое, прерывистое дыхание.
     "Помнишь, что я говорила, дорогой? Помнишь, я сказала тогда, что ничто не вечно?.. А ты мне ответил, что в этом случае нужно самим создавать свою вечность, - с трудом прошептала она. - Ты так и делал, любимый! Ты создал свою вечность с единственной женщиной, которую по-настоящему любил".
     Ее лицо исказилось страданием.
     И Тревису никогда не забыть той боли, которая сжала его сердце, когда глаза Мэрили закрылись навеки.
     Она молча ушла с его дороги, чтобы он снова мог любить Китти, свою жену.
     Но их с Мэрили ребенок остался жив, и теперь Тревис был счастлив, прижимая к груди взрослую дочь. Бог свидетель, она так напоминала ему ту нежную, любящую женщину, которую он никогда не забудет, никогда не захочет забыть!
     Внезапно прогремевший низкий голос заставил Тревиса очнуться:
     - Догнать мерзавцев!
     Дани с трудом подавила испуганный возглас, и Тревис круто обернулся. Это был Колт!
     И через мгновение они припали друг к другу, забыв обо всем: о суровом монастыре на вершине горы, о тех трагических обстоятельствах, которые привели каждого сюда, о том, что разлука неизбежна. Хотя бы на несколько минут они были вместе.
     Их всех подло предали, но горячая кровь Колтрейнов, текущая в их жилах, поможет им восстановить справедливость!

***

     Хриплое дыхание чуть слышно вырывалось из разбитых губ Элейн. Дышать было больно, мешали переломанные ребра. Пелена застилала глаза. Все ее тело было страшно изуродовано.
     Никто бы не поверил, что она сможет протянуть еще три дня после того, как рыбаки случайно заметили на камнях ее тело.
     Доктор Жоффрей Робер был поражен не меньше всех остальных. Он еще раз послушал ее сердце, затем, с трудом разогнувшись, ошеломленно потряс головой.
     - Она долго не проживет, - пробормотал он вполголоса, не видя никакого смысла лгать.
     У двери стояли оба Колтрейна, отец и сын. Им не слишком приятно было видеть Элейн, но только она знала, куда исчез Мейсон.
     - Она в сознании? - тихо спросил Тревис.
     Доктор Робер пожал плечами. У него не было возможности понаблюдать за ней. За ним послали сразу, как обнаружили тело, чтобы он мог сделать то немногое, что было в его силах, и он до сих пор удивлялся тому, что Элейн все еще жива. Порой он злился, ему даже казалось, что женщина просто из упрямства оттягивает неизбежное - лишь бы заставить его метаться взад-вперед в напрасных попытках облегчить ей конец.
     Взглянув на растерянную жену рыбака, первой заметившую тело, он спросил, не слышала ли та, чтобы графиня произнесла хоть слово.
     Женщина покачала головой:
     - Она с трудом дышала, доктор, но даже такая жуткая боль не могла заставить ее очнуться!
     Ее, похоже, эта история не слишком взволновала. Если бы не муж, предположивший, что мсье Мейсон не забудет тех, кто позаботился о его несчастной тетушке, ее бы вообще здесь не было.
     Тревис решительно шагнул вперед, глаза его сверкнули холодным светом.
     - Ну, пришло время мне попытаться заставить ее прийти в себя. Похоже, ей уже ничем не навредишь, не так ли, док?
     Доктор Робер покачал головой.
     - Совершенно верно, но я так накачал ее наркотиками, что она вряд ли сможет понять вас.
     Сунув стетоскоп в потрепанный кожаный чемоданчик, доктор с вежливым поклоном удалился. Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого зловещего места, где двое иностранцев весьма странного вида собирались допрашивать умирающую женщину. Да, от этого дела дурно пахнет!
     Тревис взглянул на Элейн и не почувствовал угрызений совести. Его душила бешеная ненависть. Она заслужила ее, всю жизнь принося горе тем людям, с кем сводила ее судьба.
     - Элейн, - резко позвал он, стараясь не дотрагиваться до нее. Любое, самое легкое прикосновение причинит ей боль, а он никогда не был садистом. Ему только нужно было узнать то, что не знал никто, кроме нее, и, Бог свидетель, он узнает все, чего бы ему это ни стоило!
     А Элейн в эту минуту казалось, что она попала в преисподнюю, в царство вечной мучительной боли и чья-то гигантская рука тянет и тянет ее в бездну, где языки адского пламени лижут ее израненное тело.
     - Элейн, ты слышишь меня?
     Внезапно окутавшие ее тяжелые тучи разошлись, и она с облегчением увидела синее небо. Теплые солнечные лучи ласкали тело, а под ногами была прохладная зеленая трава. Значит, она дома, в Кентукки, и вот над ней снова склоняется ее давно ушедший возлюбленный, и Элейн со слезами видит обожаемое и в то же время ненавистное лицо.
     - Тревис, - прошептала она. Боль в горле стала нестерпимой, и Элейн закашлялась. По подбородку тоненькой струйкой потекла кровь. - Это ведь ты, Тревис Колтрейн? Ты снова хочешь меня, правда?
     Тревис чуть слышно скрипнул зубами.
     - Да, Элейн, я хочу тебя, - неохотно пробормотал он.
     Какая разница, чертыхнулся он про себя. - Но ты должна помочь мне. Скажи, куда уехал Гевин?
     Элейн недовольно поморщилась, и острая боль, будто раскаленный кинжал, пронзила ее.
     - Мейсон, - коротко произнес Тревис. - Куда он поехал, Элейн?
     На глаза несчастной опять опускалась черная пелена. Вдруг перед ее взором молнией сверкнул занесенный нож, а потом началось это бесконечное падение вниз. И безумная, отупляющая боль заслонила от нее весь мир.
     - Думаю, что она ничем не сможет нам помочь, - прошептал Колт. - Я даже отсюда слышу, что дыхание у нее постепенно слабеет. И посмотри, отец, она бледная как смерть.
     Тревис угрюмо кивнул. Он тоже почувствовал холодное дыхание смерти. Глаза Элейн смотрели неподвижно.
     - Где Мейсон? - повысил голос Тревис. - Элейн? Ты слышишь меня?
     Тело Элейн свело судорогой боли.
     - Греция... Он уплыл на Сантор... - И она замолчала, не в силах произнести больше ни звука.
     Она попыталась было протянуть к нему руку, чтобы снова ощутить его тепло, но искалеченное тело не повиновалось ей.
     Элейн слабо шевельнула пальцами, и, заметив это, Тревис все понял. Он накрыл своей горячей ладонью ее руку, от души надеясь, что покой наконец снизойдет в ее душу. Губы ее дрогнули, и Тревис склонился, чтобы разобрать неясный шепот умирающей.
     - Скажи мне... - едва проговорила Элейн. Черные тучи клубились перед глазами. - Скажи, что любишь меня.
     Тревис прижался губами к холодеющему лбу.
     - Да, Элейн, я люблю тебя, - твердо сказал он.
     Слабая, жалкая улыбка, несмотря на боль, искривила губы Элейн. И этой улыбке суждено было навсегда остаться у нее на лице. С ней она и умерла.
     Тревис выпрямился и, бросив быстрый взгляд на Колта, заметил осуждение на лице сына.
     - Нет ничего постыдного в том, чтобы дать женщине умереть счастливой, - тихо прошептал он.
     Колт молча кивнул. Все правильно. Отец, как всегда, прав. Он сделал все, что мог, чтобы позволить Элейн спокойно умереть.

Глава 30

     Сквозь пелену слез, застилавших глаза, Бриана с трудом разглядывала крошечную каюту. Кроме стула и стола, в нее поместилась только небольшая подвесная кровать. Через узкое отверстие иллюминатора она видела бескрайнюю синь океана. Впрочем, Бриане уже было все равно. Колт убит. Шарля увезли неизвестно куда. А она сама - пленница на корабле, в полной власти Гевина и, что еще хуже, Дирка.
     День уже начал клониться к вечеру, но Бриана даже не сделала попытки встать. Постепенно сгустились сумерки. Вдруг она услышала звук отпираемой двери. Девушка затаилась, как испуганный зверек, готовая защищать себя, сколько хватит сил.
     В темноте послышался шорох, а потом ломкий мальчишеский голос пробормотал по-французски:
     - Черт, как темно! Где вы, мадемуазель? Я принес вам обед!
     - Я не голодна, - резко бросила девушка, - уходите!
     Она слышала, как он, чертыхаясь сквозь зубы, копошится в темноте, потом звякнул поднос, и Бриана догадалась, что мальчишка ощупью добрался до стола.
     - У меня приказ, мадемуазель. Погодите, я сейчас сбегаю за лампой.
     Не прошло и нескольких минут, как он вернулся и в каюте стало светло.
     Наконец Бриане представилась возможность разглядеть своего посетителя. На первый взгляд ему было не больше шестнадцати, тощий, долговязый, с темными волосами, которые доходили ему почти до плеч. Он уставился на Бриану широко раскрытыми глазами, разглядывая ее с не меньшим любопытством. Вряд ли стоит его опасаться, решила она про себя.
     - Меня зовут Рауль, мне поручили кормить вас, - весело сказал паренек и тут же важно добавил:
     - Кстати, меня уже предупредили, что вас сюда привез ваш дядюшка, мистер Мейсон. Поэтому не рассчитывайте, что сможете сбежать. Только через мой труп! К тому же знаете, какой я сильный? Так что даже и не пытайтесь!
     Он нахмурился, стараясь придать себе свирепый вид, и Бриана невольно улыбнулась.
     Итак, Гевин представил ее непокорной племянницей, сбежавшей из-под надзора строгого дядюшки. Значит, на команду корабля рассчитывать не приходится. Вряд ли кто-нибудь проникнется сочувствием к ней. Да, ничего не скажешь, придумано здорово!
     - Не волнуйся, - мягко сказала она, - я постараюсь не доставить тебе хлопот.
     Казалось, он немного успокоился и принялся расставлять тарелки с едой.
     - Никаких деликатесов, конечно. Откуда им взяться на корабле? Но все свежее и вкусное, пробуйте! Вот рыба, картофель, немного сыра, а также вино и фрукты. Если покажется мало, я могу принести еще.
     - Нет, нет, достаточно, большое спасибо. А кстати, - весело добавила она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно дружелюбнее, - меня зовут Бриана.
     Мальчишка ухмыльнулся во весь рот:
     - Знаю. Очень красивое имя, как раз для такой красотки, как вы...
     Кровь бросилась ему в лицо, и паренек смущенно замолчал.
     Он уже повернулся было, чтобы уйти, когда Бриана негромко окликнула его:
     - Спасибо, Рауль. Надеюсь, мы подружимся.
     Парнишка юркнул за дверь и повернул ключ в замке.
     На лице Брианы появилась слабая улыбка.
     На следующее утро Рауль чуть свет наполнил ванну водой для купания и оставил ее одну, предупредив, что вернется через полчаса. И действительно, не успела Бриана помыться, как этот забавный лакей снова появился на пороге ее каюты.
     В руках у него был поднос с завтраком. Девушка с немалым удивлением следила, как он поставил перед ней тарелку с овсянкой, горячий шоколад, роскошные экзотические фрукты.
     Она осторожно принялась задавать ему вопрос за вопросом, и парнишка понемногу разговорился. Он намеренно задержался в каюте, как подозревала Бриана, стараясь поразить ее воображение своими рассказами о морских путешествиях.
     Рауль важно объяснил, что их корабль пересечет Лигурийское море, а потом пройдет вдоль побережья Тосканы и дальше, через узкий пролив, отделяющий остров Эльба от Корсики.
     Затем они поплывут Тирренским морем до самого узкого в здешних местах Мессинского пролива, а миновав его, отправятся дальше, в Ионическое море.
     - А ты когда-нибудь раньше плавал в этих местах? - с искренним интересом спросила Бриана, с удовольствием отметив про себя, что мальчишка не торопится уйти.
     - Еще бы, сто раз, если не больше, - важно проговорил он. - Я попал на судно еще сопливым мальцом лет двенадцати.
     Бриане стоило немалого труда, чтобы сдержать улыбку.
     А паренек болтал без умолку. Он рассказал, что родился в крошечной провинции Грае, на западе Монако.
     - Корабль, на котором мы плывем, принадлежит моему дяде, - хвастливо объявил он. - А капитаном у нас - мой двоюродный брат! Обычно мы ходим в Грецию и обратно, в Монако, да еще перевозим кое-какие грузы на Кикладские острова.
     Бриана кивнула. Впервые с тех пор, как она попала в лапы Дирка, у нее вспыхнула неясная надежда. Если капитан корабля - близкий родственник Рауля, значит, она должна постараться во что бы то ни стало превратить паренька в своего друга и союзника.
     Она попросила Рауля рассказать ей поподробнее об островах греческого архипелага, особенно о Санторине.
     Мальчишка довольно улыбнулся.
     - Настоящее название этого острова - Тира, - объяснил он с видом морского волка. - Он самый южный из Кикладских островов. На самом деле остров - бывший вулкан, и я слышал, что давным-давно, за полторы тысячи лет до нашей эры, здесь когда-то было извержение не меньшее, чем то, из, за которого погибла Помпея.
     О Санторине Рауль мог говорить долго, и Бриана с удивлением узнала, что на острове есть небольшой поселок. Сам остров, поскольку он вулканического происхождения, в основном покрыт застывшей лавой и мелкими осколками пемзы. Лагуну красиво окаймляют остроконечные красные, черные и почти белые скалы, которые остались после последнего извержения вулкана. Скалы эти достигают трехсот метров в высоту. Самая большая горная вершина на Тире носит имя пророка Илии, ее высота больше пяти тысяч метров. Поселок там небольшой, люди селятся неохотно, слишком далеко и неудобно добираться до материка. Единственное средство передвижения, которое там используется, - это ослы.
     На острове есть еще два маленьких поселка. Эмборион и Пиргос, но они расположены дальше к югу. А порт в северной части лагуны, куда приходят все корабли, называется Ойа.
     Во время рассказа глаза Рауля сияли - мальчик был безмерно польщен вниманием незнакомой красавицы.
     Бриана придала лицу самое восторженное выражение, на какое только была способна, и воскликнула:
     - Господи, Рауль, сколько всего ты знаешь! Ты, наверное, очень образованный! А я...
     Вдруг до ее слуха донесся звук осторожных шагов под дверью каюты, и Бриана испуганно осеклась. Рауль предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.
     Похоже, кто-то стоял за дверью. Воцарилась напряженная тишина, а затем до затаивших дыхание Брианы и Рауля донесся тихий шорох удаляющихся шагов и через минуту все стихло.
     Перепуганный мальчик вскочил на ноги.
     - У меня полно работы, - извиняющимся тоном пробормотал он и выскользнул за дверь. В замке повернулся ключ.
     Бриана вздохнула и в отчаянии сжала ладонями виски. Ей казалось, что они с Раулем постепенно становятся друзьями, он так непринужденно болтал с ней, как будто они были знакомы много лет. Как жаль, что их прервали! Он мог бы стать ей надежным союзником. Может быть, с его помощью удалось бы выбраться отсюда.
     Ну а что потом?
     Бриана устало прикрыла глаза. Как бы то ни было, она уверена, что в конце концов отыщет тот сиротский приют, куда отправили Шарля. Конечно, это будет сложно, но, видит Бог, она не успокоится, пока не найдет брата. И что дальше?
     Чем она сможет заполнить страшную пустоту в раненом сердце, чем заглушит боль, которая терзает ее душу?! Как несправедлива и жестока судьба! Всего только миг был отпущен ей для счастья, когда она наконец могла не скрывать больше свою любовь. И ее возлюбленный ответил ей взаимностью, о