инслоу? Успел ли он уже уложить тебя в постель? Вот уж не думал, что за столь короткий срок, пока меня не было, ты сумеешь подыскать мне замену.
     Бурливший в душе девушки гнев прорвался наружу, окончательно вытеснив былой страх.
     - Клэй и я просто друзья, - возмутилась она. - Друзья, и больше ничего! Да как ты смеешь подозревать нас в "ем-то?! Ты же сам неоднократно ужинал со мной, Клэем и Джефом и отлично знаешь, что они частые гости в Хоуксхевене. В конце концов, Клэй твой адвокат и твой друг! Неужели ты не доверяешь даже друзьям?
     - Когда дело касается тебя, я не доверяю никому.
     Его голос неожиданно утратил язвительный оттенок, и фраза прозвучала серьезно. Лили удивленно вскинула глаза.
     Она и не предполагала, что Мэта действительно волнует, с кем она встречается. Однако это, на ее взгляд, говорило лишь о том, что он снова начнет на нее давить, о том, что в нем опять проснулся собственник.
     - Если Сара хоть как-то поощряла ваши отношения, - тем же тоном продолжил Мэт, - мне придется ей кое-что объяснить.
     - Ради бога, о чем ты говоришь? Неужели ты не веришь в то, что между мужчиной и женщиной может быть простая, бескорыстная, невинная дружба?
     - Невинная? - вскинулся Мэт. - Да есть ли у тебя совесть? Я видел тебя с Клэем в саду! Хватит лгать, Лили. Сегодня я вернулся домой пораньше, намереваясь поговорить с тобой о чем-то важном, но застал тебя в саду в объятиях другого мужчины. Черт возьми. Лили, я видел, как вы целовались, я видел, как он прижимал тебя к себе, и ты называешь это невинной дружбой? Неужели ты полагаешь, что я покорно отойду и позволю тебе давать какому-то там Клэю Уинслоу то, в чем ты оказываешь мне, своему мужу?
     Его буквально колотило от ревности, но Лили уже пережила первый испуг, и ее трудно было чем-нибудь смутить.
     - Так ты считаешь, что он мой любовник? Очень хорошо. Только вот тебе-то какое до этого дело? Разве твоя любовница чем-то лучше? Ты сам подал мне пример, и нечего теперь разыгрывать из себя Отелло!
     - Что, черт бы тебя побрал, ты имеешь в виду? - опешил Мэт.
     - Кларисса!! Это имя тебе ни о чем не говорит?
     Слово было сказано, и словно тяжкий груз упал с ее плеч. Теперь она чувствовала себя намного легче и свободнее.
     Мэт не сразу нашелся, что ответить. Откуда она знает про Клариссу? Кто ей рассказал? Он сам почти уже забыл о ней, и вдруг...
     - Это Сара? - глухо спросил он.
     - Что Сара? - не поняла Лили.
     - Сара сообщила тебе о том, что у меня есть любовница?
     - Она ничего мне не говорила, - твердо ответила Лили, - за исключением того, что просто назвала имя той черноволосой девицы, плывшей вместе с нами на "Гордости Бостона". Еще до конца путешествия я поняла, что она твоя любовница. Поняла сама, без чьей-либо помощи.
     - Я не верю... - окончательно растерялся Мэт. - Не может быть, чтобы Клари успела тебе что-то шепнуть, но если это так, то...
     - То ты утопишь ее в пруду, - горько усмехнулась Лили. - Не торопись брать грех на душу. Я видела вас своими глазами на корабле. Тебя и Клариссу. Ты страстно обнимал ее и хватал за грудь. А происходило все это на палубе, за баррикадой из бочек. Как ты мог, Мэт?! Ведь мы тогда только что поженились!
     - К твоему сведению, я не спал с Клариссой, хотя ты и дала мне к этому миллион поводов. Если помнишь, ты сама выгнала меня из каюты, отказавшись делить со мной постель, и я был вправе искать утешения на стороне.
     - Твоя сексуальная энергия просто не знает границ, - с плохо скрытым сарказмом произнесла Лили. - Интересно, как часто ты отправлялся в постель Клариссы после того, как проводил ночь в моей?
     Она не собиралась верить ни единому его слову, ведь во время путешествия на "Гордости Бостона" он пропадал где-то каждую ночь.
     - Твое дело, Лили, верить мне или нет, но я говорю правду. Когда-то Кларисса и в самом деле была моей любовницей, но только не теперь. Я не видел ее уже несколько недель. Так это сплетни о моих любовных похождениях толкнули тебя в объятия Уинслоу?
     - Клэй всего лишь друг, - упорствовала Лили. - Убирайся к своей шлюхе, ты мне не нужен. Поверь, я уже выросла, и теперь, когда мне восемнадцать, я больше не смотрю на мир широко распахнутыми детскими глазами.
     - У тебя был день рождения? - удивленно спросил Мэт, искренне сожалея, что пропустил подобное событие. - Почему ты мне ничего не сказала?
     - Я слишком редко тебя вижу.
     - Таково было твое собственное решение, малышка, - с нежностью заметил он. - Признаюсь, в последнее время я был действительно занят делами, но тебе было достаточно лишь намекнуть мне.
     - Ты и так забрал у меня все. Осталась только гордость - то последнее, чем я дорожу превыше всего.
     - Гордость - вещь бесполезная. Она не согреет тебя ночью и не принесет удовлетворения твоему изголодавшемуся телу.
     - Именно она позволяет мне спокойно засыпать ночью и чувствовать себя человеком, - с достоинством парировала девушка. И солгала. Сон никак не желал приходить к ней, а ее истерзанное сознание вновь и вновь оживляло сладостные воспоминания о жгучих ласках Мэта. - Да и как я могу оставаться тебе женой, если твою постель согревает Кларисса?
     Мэт в отчаянии стиснул зубы. Как ему убедить эту маленькую упрямицу в том, что между ним и Клариссой ничего нет?
     - Думаю, от супружеских обязанностей тебя отвлекают другие причины. Еще раз повторяю свой вопрос: Уинслоу - твой любовник?
     Теперь пришла очередь Лили взорваться от гнева и возмущения. Неужели Мэт полагает, что она могла предать их брак? Она лишь хотела побольнее задеть его мужское самолюбие в ответ на ту боль, которую он неоднократно причинял ей за последние недели.
     - Я не снизойду до оправданий. Не тебе упрекать меня в неверности, после того как ты столь откровенно пренебрегал мною. Впрочем, мне наплевать на твое внимание, - Лили презрительно хмыкнула и повела плечиком.
     Лицо Мэта стало белым, как снег. Эта чертова злючка выводила его из себя, как никто другой.
     - Клянусь, ты зашла слишком далеко! - вскричал он. - Никто, кроме меня, не имеет права прикасаться к тебе! Ты принадлежишь мне, хоть мы и не спим в одной постели. Я не привык делиться своей собственностью с кем бы то ни было!
     - У тебя нет никакого права говорить так, Мэт, - ответила Лили, не в силах сдержать свой гнев и в то же время прекрасно понимая, на сколь опасную почву она ступает. - Будь по крайней мере честен и признайся, что, даже делая мне предложение, ты и не думал отказываться от своей любовницы.
     Мэт больше не владел собой. Эта хрупкая молодая женщина, ставшая его женой, сумела пробудить в нем чувства, которые до сих пор никогда не тревожили его и которым он не находил никакого объяснения. Его пальцы сомкнулись вокруг ее шеи, и он встряхнул девушку с невероятной силой.
     - Мэт! Остановись!
     Отчаянный крик Лили привел его в чувство, и он с ужасом оглядел ее растрепанные волосы и смятое платье - следы своего недавнего гнева.
     - Боже праведный. Лили, ты будишь во мне дьявола.
     Я не хотел причинять тебе боль, но когда увидел в саду вместе с этим Уинслоу, то ничего не мог с собой поделать.
     Лили молча смотрела на Мэта, слишком напуганная и потрясенная, чтобы отвечать ему. Она и раньше видела его в ярости, но до сих пор он никогда не поднимал на нее руку.
     - Я вернулся домой, чтобы попрощаться с тобой.
     - Попрощаться? - рассеянно повторила девушка, еще плохо соображая. Она знала, что им предстоит разлука, но не предполагала, что это будет так скоро, и от его слов у нее почему-то сжалось сердце.
     - Мои корабли готовы, все формальности закончены, и я вынужден торопиться, чтобы покинуть гавань до того, как ее заполонят англичане. Я собираюсь хорошенько пощипать их корабли - пусть знают, что напрасно недооценивали американских моряков. Чем больший урон я нанесу английскому флоту, тем большую пользу принесу нашему делу. Но мне не хотелось уезжать, не повидавшись с тобой и не сказав тебе.., не сказав тебе...
     Боже! Ну почему так трудно подобрать слова?
     - ..до свидания, - тихо закончил Мэт.
     Лили бесшумно сглотнула, ее душили противоречивые чувства, мешая говорить. Что он хочет от нее услышать?
     Что она будет скучать? Но она скорее умрет, чем признается в этом. Что он ей дорог? Да, Мэт, похоже, ей небезразличен, но выдать свои чувства значило бы дать ему лишний повод посмеяться над нею.
     - Я... Я желаю тебе доброго пути, - выдавила она после долгой паузы, в течение которой перебирала про себя все, что хотела, но не решалась сказать. - А твоя любовница?.. Ты берешь ее с собой?
     В ту же секунду Лили пожалела о сказанном. Она готова была откусить себе язык. Ну откуда в ней это желание постоянно дразнить его? Наверное, своего рода самозащита...
     На сей раз Мэту удалось сдержаться.
     - Клари, конечно же, никуда не поедет. "Морской ястреб" не место для женщин, но дело не в этом. Она в любом случае последний человек, которого я хотел бы видеть рядом с собой. Но, черт возьми, Лили, забудем на минуту о Клариссе и поговорим лучше о тебе. И о Уинслоу. Я запрещаю тебе видеться с ним в мое отсутствие.
     - Что? Ты запрещаешь мне? Запрещаешь? Откуда в тебе столько наглой самоуверенности?
     - Я не позволю своей жене развлекаться с любовником, пока меня нет дома.
     - Плохо же ты меня знаешь, если полагаешь, что я способна осквернить супружеские узы и завести себе любовника. Пусть для тебя они ничего и не значат, но не суди по себе.
     - Может, я и самоуверенный наглец, но к тому же еще и ревнивый наглец.
     Янтарные глаза Лили широко распахнулись. "Что за игру он затеял?" - спрашивала она себя, наблюдая, как ярость на его лице уступает место какому-то другому, непонятному ей чувству. Уж не поддразнивает ли он ее, стараясь разжечь пожар, который она тщетно пытается погасить? Душа Лили в этот момент представляла собой поле битвы, на котором в смертельной схватке сошлись самые противоречивые эмоции. Она пытливо взглянула в прищуренные глаза Мэта, и где-то в глубине ее сознания забрезжила смутная догадка. Правды ради следовало признать: она и сама хотела того, что неминуемо должно было произойти.
     Но потом она снова будет ненавидеть себя.
     - Зачем ты меня мучаешь, Мэт?
     - А ты не догадываешься? Я сам себя проклинаю, но ничего не могу поделать. Я хочу тебя. Лили. Я ухожу в море надолго. А если удача отвернется от меня - навсегда.
     - Ну и отправляйся к своей любовнице, - гневно выпалила девушка.
     А ее сердце молило: "Люби меня, Мэт, люби меня!"
     - Если бы мне понадобилась Кларисса, то сейчас я бы не был с тобой.
     Мэт подступил к ней ближе. Лили чувствовала на своей щеке его обжигающее дыхание, видела в его глазах голодный блеск. Сердце девушки бешено забилось. Снова он искушает ее своими медоточивыми речами, снова гипнотизирует пронизывающим взглядом. "Сопротивляйся! - приказала она себе - Сопротивляйся, пока еще не поздно!"
     - Я не желаю заниматься с тобой любовью, - не веря себе, заявила Лили, с трудом выдавливая слова.
     - Лгунья.
     Он обвил сильными руками ее талию и настойчиво притянул к себе так близко, что Лили даже сквозь толстую ткань юбки могла почувствовать неопровержимое доказательство его желания. Ее охватила паника. Мэт, конечно же, ее муж, но не хозяин. Она начала отчаянно колотить по его груди, но ее удары лишь отскакивали от непробиваемой стены каменных мышц.
     - Нет, отпусти меня! Я не хочу! Я не хочу тебя!
     Злость только разожгла Мэта. Одна лишь мысль о том, что Лили находилась в объятиях Клэя Уинслоу, поднимала в его душе настоящую бурю, природа которой оставалась для него загадкой. По непонятным причинам он и пяти минут не мог пробыть наедине со своей женой, чтобы у него не возникло желание либо задушить ее, либо заняться с ней любовью. Да, ей и вправду ничего не стоило пробудить в нем ярость. Или это не ярость, а что-то другое? Конечно, Мэт был достаточно умен, чтобы понять: их с Лили связывает нечто гораздо более серьезное и глубокое. Однако он упорно старался не замечать этих чувств.
     - Я могу сделать так, что ты захочешь меня, дорогая.
     Хриплый голос мужа скорее походил на рычание, выдавая его невероятное напряжение.
     Лили подхватил, закружил, смял внезапный порыв его страсти. Она как будто вдруг оказалась в эпицентре темной свирепой бури, во власти силы, превосходящей саму жизнь. Каким бы яростным ни было ее сопротивление, оно было сломлено безжалостным натиском Мэта, полностью подчинившим себе ее тело. С последним вздохом сожаления Лили покорилась его воле.
     Однако какое-то чувство или, если угодно, внутренний голос запрещал ей сдаваться, призывая сохранить непокоренной хотя бы малую часть себя. Она отчаянно сражалась за каждую пядь своего тела, но тщетно - в конце концов Мэт вновь одержал верх.
     Он яростно срывал с Лили одежду до тех пор, пока она не предстала перед ним совершенно обнаженной, стыдливо прикрывающей руками грудь. Но даже этот последний, трогательный в своей беспомощности жест не произвел на него никакого впечатления: он схватил девушку за запястья и с силой притянул к себе. Она хотела отвернуться, чтобы избежать его губ, однако Мэт снова оказался проворнее, и горячий, жадный поцелуй настиг ее: он не просил, а требовал, не просто брал, а вырывал, словно изголодавшийся волк, настигший наконец свою добычу и упивающийся теперь победой. Его страсть обволакивала, подавляла, топила весь окружающий мир в розовом тумане. Она закрыла глаза.
     Внезапно он отпустил ее запястья, и руки девушки мгновенно взлетели вверх, чтобы обнять его за шею..., но так и повисли в воздухе. Мэт опустился перед ней на колени, сжал в ладонях ее ягодицы и прижался губами к нежному краю ее женского сокровища.
     - Раздвинь ноги, дорогая, - глухо прозвучал его охрипший от желания голос.
     Если бы Лили уловила в нем хотя бы намек на просьбу, она бы подчинилась. Но он приказывал.
     - Нет, Мэт, - ответила она и плотнее сжала бедра.
     - Ну же! - нетерпеливо скомандовал он, а когда реакции не последовало, запустил пальцы Лили между колен и насильно развел их в стороны; его губы сомкнулись на мягкой розовой плоти ее святая святых, а кончик языка проник в восхитительную, уже чуть влажную щель.
     - О-о-о... - простонала Лили; ее пальцы впились в его плечи, ноги напряглись, а голова откинулась назад.
     - Расслабься, дорогая, - словно сквозь сон донесся до нее голос Мэта. - Расслабься и не мешай мне.
     Она больше не помышляла о сопротивлении - его рот творил чудеса, наполняя мир сверкающими образами, которые, словно в калейдоскопе, становились все причудливее и ярче. Горячая волна, зародившаяся в бедрах, толчками поднималась все выше; подобно весеннему половодью, она заполняла каждую клеточку, проникала в каждую жилку, будоражила каждый нерв. Настало мгновение, когда этот бурлящий, полный водоворотов и стремнин поток вдруг замер - но лишь затем, чтобы стремительно рвануться вверх, превращаясь в неудержимый всплеск пронзительно-острого наслаждения. Лили вскрикнула и забилась в сладострастных конвульсиях.
     Мэт изнывал от желания обладать ею; его восставшая плоть так напряглась, что причиняла ему боль, и едва он почувствовал, как по телу девушки пробегают волны сладостной дрожи, то подхватил ее на руки и отнес на постель. Раздеться и лечь рядом было делом минуты.
     Если до этого то, что испытала Лили, являлось просто верхом удовольствия, то теперь ее ощущения граничили с восторгом. Мэт входил в нее снова и снова, и чувствовать его внутри, слышать его учащенное дыхание, видеть искаженные в финальной агонии черты его красивого мужественного лица было ни с чем не сравнимым счастьем.
     Но одна мысль по-прежнему не давала ей покоя: он снова владел не ею целиком, а только ее телом. Он снова не любил, а занимался любовью. О, ей нравилась близость с ним - хотя слово "нравиться" и слишком невыразительно, - и в то же время она ненавидела его за это.
     В том, как он обращается с ней, ей чудилось что-то нечистоплотное, развратное, унизительное, и все ее существо восставало против него. Возможно, если бы он делал все то же самое, но только с любовью, ей бы так не казалось.
     Ведь до сих пор он не сказал ей почти ни одного ласкового слова! "Раздвинь ноги" да "расслабься" - вот и весь разговор...
     Она лежала с закрытыми глазами, не желая, чтобы он видел в них отблеск той чистой, звонкой радости, переполнявшей ее тело. Ей было слишком плохо и хорошо одновременно и.., стыдно за это.
     Она обожала секс.
     Она ненавидела секс.
     Она ненавидела М эта.
     Она ненавидела себя...
     Мэт опять склонился над ней, его губы коснулись ее груди, а руки скользнули к бедрам.
     - Что? Ты хочешь еще? - изумилась Лили. - Хватит, Мэт, перестань, я устала.
     - Зато я еще нет, - спокойно ответил он.
     - Неужели тебе мало?? - Его неутомимость поневоле вызывала восхищение. - Сколько же раз ты можешь это делать?
     - Когда как, - коротко передернул плечами Мэт, - но сегодня я чувствую, что не дошел еще и до середины.
     - О боже! - в ужасе воскликнула Лили. - Ты решил довести меня до помешательства?
     - Успокойся, дорогая, тебе это не грозит, - усмехнулся он. - Ты слишком трезва и упряма, чтобы свихнуться. Никто не знает, сколько продлится война, а значит, меня долго не будет в Хоуксхевене. И я хочу, чтобы эту ночь ты запомнила навсегда. Что бы со мной ни случилось.
     Его слова наполнили ее сердце неясной тревогой, но она лишь вздохнула и покорилась судьбе.

***

     Час спустя они по-прежнему лежали рядом. На лице Мэта застыла блаженная улыбка, а Лили задумчиво смотрела в потолок.
     - Я не понимаю, - вдруг сказала она.
     - Что именно, дорогая? - лениво отозвался он.
     - То, что ты делаешь со мной, иногда доставляет мне истинное наслаждение. Это так. Ты тоже, судя по всему, получаешь удовольствие. Но я не понимаю почему, ведь мы же не любим друг друга!
     Мэт снисходительно усмехнулся.
     - Ты смешиваешь два понятия, дорогая, - любовь и радости секса. Люди занимаются сексом исключительно ради удовольствия. А что такое любовь? Как я уже и говорил, еще одно слово, придуманное для определения и оправдания плотских утех. Так что, дорогая, мы с тобой уже перешли за эту грань условности: нас связывает нечто большее, чем любовь.
     Лили повернулась к нему спиной. Неужели он прав?
     А что, если любви действительно не существует? Если так, то можно ли быть счастливой в браке только благодаря сексу? Долго ли длится страсть, не питаемая любовью?
     Ответ, казавшийся ей всегда таким простым, внезапно превратился в столь запутанный клубок чувств, настроений, ощущений и интересов, что у нее перехватило дыхание. Пока же в качестве некой обобщенной, описательной формулы напрашивалось следующее: для кого-то нет любви, а для кого-то она существует. Но это неминуемо вело еще к одному вопросу, который она просто не смогла не задать:
     - Ты обещаешь хранить мне верность, Мэт?
     Едва ли не впервые в жизни Мэт растерялся. В данный конкретный момент он и думать не хотел ни о какой другой женщине, но кто мог поручиться, что завтра, через неделю, через месяц его настроение не изменится? Его отношения с Клариссой длились без малого пять лет, и в конце концов она ему надоела. Лили же спрашивает о верности вообще, о верности на всю жизнь. Подобные сроки были вне его понимания. Да, до сих пор еще ни одной женщине не удавалось разбудить в нем такой океан страсти, но обещать быть верным всегда Мэт не мог. Так же как и не мог обещать любовь, не зная, что это такое.
     - Если ты хочешь прямого, честного ответа, - совершенно серьезно сказал он, - то на данный момент ты единственная женщина, которую я хочу.
     - А что будет завтра? - не сдавалась Лили.
     - Мои чувства подсказывают мне, что я буду желать тебя долго.., очень долго, - выдавил из себя Мэт, полагая, что это полуобещание наконец ее устроит.
     Но не тут-то было.
     - Почему же тогда ты не хочешь признать, что любишь меня?