ности, любил успех, любил заниматься любовью, наконец, но никогда еще не говорил ни одной женщине, что любит ее, и сомневался, что когда-нибудь скажет. Другие слова, вроде "желание", "потребность", "возбуждение" и даже "страсть", были куда ближе и понятнее ему. Они значительно вернее описывали то, что происходит в сердце и душе мужчины. Чтобы поверить в любовь как таковую, ему требовались гораздо более веские доказательства ее существования, чем огульные заверения, охи, вздохи и прогулки при луне.

***

     Шторм разразился внезапно. Лили показалось, что не прошло и пяти минут, как мирные белые облака на сероватом осеннем небе вдруг превратились в сплошную завесу грозных черных туч, клубившихся теперь у самого горизонта, разрастаясь и постоянно меняя форму. Время от времени их прорезали вспышки молний, но грома слышно пока не было. Сгибаясь под мощными порывами пронизывающего до костей ветра, девушка как зачарованная смотрела на ревущие гигантские зеленовато-свинцовые валы, которые разбивались о борта "Гордости Бостона", покрывая палубу клочьями пены и солеными брызгами. Мэт был занят - он помогал команде готовить корабль к схватке с ураганом. Лили отлично понимала, что ей следовало бы переждать непогоду в каюте, но величественное зрелище разбушевавшейся стихии притягивало ее. Силы природы, вырвавшиеся разом на свободу, пугали своей свирепостью и мощью, но в них было столько неукротимой энергии и жизни, столько дикого, первобытного, неподвластного человеку чувства, что у нее поневоле захватывало дух.
     - Иди вниз! - донесся сквозь вой ветра голос Мэта. - Здесь становится слишком опасно!
     Чтобы не поскользнуться. Лили вцепилась в поручень, оглянулась и увидела его: заслоняясь ладонью от брызг, Мэт стоял всего в двух шагах от нее, но ветер и грохот волн едва позволяли расслышать его слова.
     - Я спущусь, когда захочу! - упрямо ответила она и снова отвернулась.
     В последние дни они почти не разговаривали друг с другом, и девушке стало обидно, что первая же обращенная к ней фраза оказалась приказом. Она уже и сама собиралась вернуться в каюту: палуба обледенела и ужасно качалась, - но теперь скорее превратилась бы в сосульку, чем сдвинулась с места. Кроме того, откуда вдруг такая забота? Не все ли ему равно? Даже если ее смоет за борт, деньги все равно останутся у него!
     - Ведь ты здесь, на палубе, так почему же мне нельзя? - добавила она скорее для себя, чем для Мэта, и еще крепче вцепилась в ледяное железо поручня.
     Мэт решительно шагнул вперед, оторвал Лили от поручня, подхватил на руки и понес к пассажирскому трапу.
     - Море - моя профессия, моя жизнь, - сказал он, ставя ее на первую ступеньку. - Я способен о себе позаботиться, но, если мне придется волноваться эй тебя, беда может настичь нас обоих.
     Сквозь какофонию бури донесся крик: кто-то звал Мэта.
     - Я нужен капитану, - вздохнул он. - В команде не хватает рук. Пожалуйста, не спорь и иди в каюту.
     С этими словами Мэт растворился в пелене соленых брызг и начинающегося дождя.
     Лили шагнула вниз по узкому темному трапу, и в тот же момент корабль сильно качнуло. Она инстинктивно схватилась за поручень, да так и повисла на нем, тщетно пытаясь ногами нащупать ступени. Девушку охватила паника; пальцы медленно, но неуклонно скользили вниз, их пронизывал ледяной холод металла, и они с каждой секундой теряли чувствительность. О, как она проклинала себя за глупость и упрямство, помешавшие ей вернуться в каюту до того, как разыгрался шторм.
     Корабль почти лег на правый борт, а затем начал выравниваться, и, когда пальцы Лили уже почти разжались, ее нога нащупала наконец опору. Но не успела девушка поблагодарить бога за чудесное спасение, что-то - или кто-то? - ударило ее в спину, и она полетела в черную бездну узкого проема. Руки беспомощно хватали воздух, отчаянный крик потонул в стоне ветра и скрипе переборок.
     Мгновение - и мчавшиеся с бешеной скоростью ей навстречу доски пассажирской палубы оказались совсем рядом. Мир вспыхнул мириадами огней и погас.

5

     Через два дня Лили с трудом разомкнула веки, рядом с ее постелью сидел Мэт. Он выглядел каким-то постаревшим: лицо осунулось, под глазами залегли тени, как после бессонницы.
     - Слава создателю! - облегченно вздохнул он. - Ну и заставила же ты меня поволноваться. Как ты себя чувствуешь?
     Девушка хотела ответить, но только застонала. Мэт склонился над ней.
     - Скажи, где у тебя болит? Корабельный доктор заверил меня, что все кости целы. Знаешь, дорогая, тебе чертовски повезло.
     Рука Лили дрогнула, приподнялась и коснулась виска, словно проверяя, на месте ли голова.
     - Здесь, - слабым голосом вымолвила она и жалобно добавила:
     - Просто раскалывается... Что со мной случилось?
     - Вообще-то я надеялся услышать это от тебя, - пожал плечами Мэт.
     - Я... Я ничего не помню. Я просто хотела вернуться в каюту, как ты мне сказал.
     - Должно быть, ты споткнулась или поскользнулась на верхней ступени трапа, потеряла равновесие и скатилась вниз, - предположил Мэт. - Корабль так бросало, что и на ровном-то месте устоять было непросто. Упав, ты потеряла сознание и пролежала у основания трапа несколько часов, пока не прекратился шторм и кто-то из команды не пошел проверить, как чувствуют себя пассажиры. !
     - Как долго я.., спала? - поинтересовалась Лили.
     Она еще не совсем пришла в себя и из рассказа Мэта уловила лишь то, что буря улеглась.
     - Два дня.
     - О боже! - ужаснулась она. - Не может быть!
     Кто же ухаживал за мной все это время?
     - Я, - просто ответил Мэт.
     Девушка густо покраснела и отвернулась. Он? Но ведь ее надо было переодевать, мыть, менять постельное белье...
     Конечно, он прикасался к ней, но как? Трогал ли там, где ему не было позволено? Не воспользовался ли ее беспомощностью, чтобы получить наконец то, чего так долго хотел? Она приподняла край одеяла и заглянула под него.
     На ней, завязанная на все тесемки и застегнутая на все пуговицы, красовалась ее белая ночная рубашка. Лили робко, как бы извиняясь, перевела взгляд на Мэта.
     - Ничего, - усмехнулся тот, - я не обижаюсь. Ты цела и невредима, можешь не сомневаться.
     Его голос звучал хрипловато, а в глазах по-прежнему стоял хорошо знакомый ей голод, только теперь он чувствовался еще острее, что окончательно убедило Лили в искренности его слов, и она облегченно вздохнула.
     Когда Лили обнаружили у трапа без сознания, Мэт чуть с ума не сошел от горя. Доктор осмотрел ее и сказал, что его жене необходимо просто отлежаться. Мэт решил ухаживать за ней сам. Среди пассажиров вызвались добровольцы, изъявившие желание помогать ему, но он, благодаря каждого, в конце концов от всех отказался. Два дня, пока Лили была без сознания, Мэт почти не спал. Он неотлучно находился при ней, безропотно исполняя все обязанности сиделки.
     Он мыл ее так нежно и осторожно, как не моют и новорожденных.
     Он переодевал ее.
     Он менял простыни, наволочки и пропитанные раствором уксуса салфетки, которыми поминутно протирал бедняжке лоб и виски.
     Он любовался ее телом. Мучился, страдал, желал ее так, что темнело в глазах, но ни разу не позволил себе прикоснуться к ней так, как хотел бы больше всего на свете.
     Любил ли он ее уже? Нет. Но страстно желал полюбить.
     - Я скоро поправлюсь? - прервав его мысленный экскурс, спросила Лили.
     - Доктор сказал, что у тебя несколько ушибов и легкое сотрясение мозга, - ответил Мэт. - Пара дней в постели - и все пройдет.
     Доктор не ошибся. Через два дня Лили уже практически поправилась и снова чувствовала себя в силах встретить лицом к лицу все сюрпризы, уготованные ей жизнью. Забота Мэта трогала ее до глубины души, и она была приветлива с ним, как никогда прежде. Впрочем, благодарность не мешала видеть в его глазах жадный, почти волчий блеск.
     Что бы это хищное выражение ни означало. Лили оно совсем не нравилось. Мэт снова настоял, чтобы они спали вместе, правда, остался верен своему слову и даже не пытался соблазнять ее. Но девушка все равно нервничала: она не верила ему.
     В тот день, когда Лили наконец отважилась прогуляться по палубе, Мэт вызвался сопровождать ее. Примерно через полчаса он решил, что для первого раза достаточно, и предложил вернуться в каюту.
     - Но мне совсем не хочется уходить, - запротестовала она. - Здесь так красиво! Посмотри, сегодня ясный день, и солнце пойдет мне на пользу.
     - Я смогу справиться гораздо лучше, - ответил Мэт.
     Его глаза пылали, губы были плотно сжаты... Он выглядел так, словно внезапно принял какое-то трудное решение и теперь намерен неукоснительно ему следовать.
     - - Нет, Мэт, только не это! - отрезала Лили. Она отлично понимала, что у него на уме, но он, не слушая, уже почти подтащил ее к трапу, помог ей спуститься, и минуту спустя они оказались в каюте.
     Мэт запер дверь, подошел к девушке вплотную и хриплым от вожделения голосом произнес.
     - Все, Лили, я не могу больше ждать, это и так слишком затянулось.
     - Ты о чем? - попыталась выкрутиться она.
     - Перестань, Лили, ты прекрасно знаешь, о чем.
     - Мне казалось, мы все уже обсудили. Стоит ли к этому возвращаться?
     - Еще как стоит! Эти два дня, что я ухаживал за тобой, я просто сходил с ума, трогая твое тело и не имея возможности владеть им. Ты обрекла меня на муки! Я никогда не верил, что можно так жестоко страдать из-за женщины, но ты доказала обратное. Ради господа бога, Лили, вспомни наконец, что ты моя жена, и веди себя соответственно!
     - У нас не вполне нормальный брак, - заметила она, несколько опешив перед его напором.
     - Зато я, если ты еще не уяснила себе, вполне нормальный мужчина! - вскричал Мэт, не в силах больше выносить эту пытку. - А ты, надеюсь, нормальная женщина! - Внезапно его лицо исказила плотоядная усмешка, и он рывком привлек девушку к себе. - Кроме того, до тех пор, пока муж и жена не вступили в супружеские отношения в полном смысле этого слова, брак может быть признан недействительным. Таков закон.
     - Что ж, меня вполне устроит, если наш брак будет аннулирован! - с вызовом заявила Лили, отчаянно пытаясь вырваться. По какой-то непонятной причине эта усмешка пугала ее куда больше его гнева.
     - Зато не устроит меня! - с убийственным спокойствием парировал Мэт. - Наш брак не фиктивный, дорогая моя, а самый настоящий. Я не монах и не собираюсь им становиться лишь из-за того, что меня угораздило жениться на незрелой девице, не желающей исполнять свои супружеские обязанности.
     - Незре.., незрелой девице?! - задохнулась от возмущения она. - Да о каких обязанностях ты можешь говорить, когда сам же имел наглость заявить мне о том, что ни в грош не ставишь свою клятву перед алтарем и не обещаешь хранить мне верность? Разве не ты похвалялся, что тебе достаточно выйти на палубу, и все женщины на корабле будут стонать от неудовлетворенной страсти? Так вот пойди и найди себе хотя бы одну, а меня оставь в покое!
     Мэт был в ярости. Чем же околдовала его эта девчонка, что ему одновременно хотелось и придушить ее, и заняться с ней любовью? Почему, черт возьми, она так упряма?
     О, теперь он начинал понимать беднягу Стюарта Монтегю, почему тот так усердствовал, чтобы поскорее сбыть с рук свою строптивую дочурку! Мэт настолько устал сражаться с ней, что его подмывало плюнуть на все и уйти, но он отлично понимал: если позволить ей сейчас одержать верх, то потом ему уже ни за что не подчинить ее себе.
     - Да, ты не ошиблась, здесь полно женщин, готовых по первому моему зову прыгнуть ко мне в постель, - прорычал он сквозь плотно сжатые зубы.
     - Вот и прекрасно, развлекайся с ними так часто, как только придет охота.
     - Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Черт возьми, да пожелай я переспать с другой женщиной, я бы получил ее в ту же секунду. Но по каким-то непостижимым для меня причинам мне нужна именно ты. Можешь считать меня дураком, но не пытайся играть мною. Я хочу тебя, Лили Хоук.
     Мэт склонился над ней, ища ее губы.
     Лили попыталась вырваться, но он крепко держал ее голову. Его губы исследовали ее рот, сначала осторожно, а затем - властно и настойчиво, нежные прикосновения языка, казалось, обладали каким-то сладостным вкусом.
     Из горла девушки вырвались протестующие звуки, но Мэт не обратил на них никакого внимания, проникая языком все глубже и глубже, пока не почувствовал, что его захватил слепой порыв страсти. Когда Лили наконец прильнула к нему и застонала, его покинули остатки самообладания.
     Мэт прервал поцелуй. Его дыхание стало хриплым, прерывистым и, казалось, вот-вот разорвет ему грудь. Он чувствовал, что если сейчас же не остановится, то попросту швырнет ее на пол и возьмет силой. Несмотря на всю решимость добиться своего, Мэт не хотел так обращаться со своей женой. Он отступил и посмотрел на нее. В широко распахнутых глазах Лили читался страх, ее губы, истерзанные его поцелуем, вспухли и покраснели. Мэт перевел взгляд на грудь девушки, бурно вздымавшуюся под зеленым шелком лифа. Продолжая неотрывно смотреть на нее, будто гипнотизируя, он медленно расстегнул пуговицы и снял рубашку.
     При виде его обнаженной груди девушка залилась краской. Постепенно до нее дошло, что на этот раз ничто не способно помешать Мэту сделать ее своей женой не на словах, а на деле. Она может кричать, царапаться, кусаться - словом, делать что угодно, но мужчина, стоящий перед нею, хочет ее, и только чудесное вмешательство может его остановить.
     Разве что...
     - Мэт, не надо, я.., не могу. Ты выбрал неудачное время месяца. - Ее щеки стали пунцовыми. И в самых смелых своих мечтах Лили не могла предположить, что будет столь откровенна с мужчиной. Даже если он - ее собственный муж. Но на сей раз ей ничего другого не оставалось.
     Секунду Мэт молчал, затем недоверчиво прищурился.
     - Когда же это случилось?
     - Се.., сегодня, - пролепетала Лили, молясь, чтобы он повел себя как джентльмен и не потребовал доказательств.
     - И как же долго ты будешь.., недоступна?
     Лили замялась, пытаясь подсчитать, сколько дней отсрочки может ей дать эта ложь. Если она отвоюет себе неделю, то там, пожалуй, сумеет придумать что-нибудь еще.
     - И не вздумай врать мне, детка, - пригрозил Мэт. - Я прекрасно знаком с особенностями женского организма.
     - Неделю, - выпалила Лили, надеясь, что он поверит ей на слово и прекратит расспросы.
     Осечка!
     - Не держи меня за идиота. Даю тебе три дня, дорогая. И ни днем больше! А пока, - добавил он с тихой издевкой, - я подыщу себе кого-нибудь другого, кто не боится вести себя как женщина.
     Мэт резко развернулся и покинул каюту.
     Лили чувствовала, как у нее дрожат колени. Она была на краю пропасти, но на сей раз выиграла схватку. Как долго удастся ей держать его на расстоянии? Мэт был кем угодно, но, как он сам сказал, только не идиотом. Непонятно одно: зачем ему все эти хлопоты, если любая женщина рада угодить ему? Лили готова была побиться об заклад, что та томная брюнетка не отказалась бы разделить с ним постель. А может быть, она уже не раз помогала Мэту решать его проблемы. Девушка часто с беспокойством ловила хищный огонек, загоравшийся в ее темных глазах. Казалось, женщина все время наблюдает за ними, выжидает, словно притаившись в засаде. И хотя брюнетка ни разу не заговаривала ни с Мэтом, ни с нею. Лили чувствовала, что она хранит какую-то опасную тайну.
     Мэт подставил лицо хлестким порывам ветра. Только круглый идиот может позволить девчонке водить себя за нос! Еще никогда его желание не было столь мучительным.
     За всю свою взрослую жизнь он не оставался без женщины дольше нескольких дней, конечно, за исключением тех случаев, когда выходил в море. Восставшая плоть натянула ткань его брюк, и Мэт недоумевал, как Лили за считанные дни удалось стать для него настоящим наваждением. И, видит бог, это его собственная жена! Что бы сказали друзья, доведись им узнать, что страсть к собственной жене довела его почти до животного состояния?
     - Как здоровье твоей драгоценной половины, дорогой? Я слышала, она упала?
     Мэт немедленно узнал голос. Какого черта здесь делает Кларисса именно сейчас, когда Лили распалила его желание, подобно адскому пламени?
     - С ней все в порядке. - Для мужчины, находящегося в его положении, он держался с удивительным самообладанием.
     - Почему же ты в одиночестве? Неужели радости медового месяца уже наскучили тебе? Могу поклясться, что однажды ночью, когда мне не спалось, я, прогуливаясь по палубе, видела тебя на одном из диванов в салоне. Признай хоть теперь, что тебе нужна настоящая женщина.
     - Будь ты проклята, Кларисса, - прорычал Мэт сквозь стиснутые зубы. - Тебе еще не надоело?
     - Нет, дорогой, ведь дело касается тебя.
     Она подошла к нему совсем близко. Так близко, что он почувствовал дурманящий запах женщины и потерял голову.
     Грубо схватив Клариссу за локоть, он поволок ее за бочки, громоздившиеся на опустевшей палубе. Наступило время ужина, и пассажиры уже собрались в салоне, готовясь насладиться едой. Небо окрасилось в темно-фиолетовые тона, до наступления темноты оставалось несколько минут. Вокруг не было ни одной живой души, кроме вахтенного, а бочки надежно укрывали их от случайных свидетелей.
     Кларисса торжествовала. Именно этого момента она ждала так долго. Наконец-то Мэт признал, что нуждается в ней, что его молодая жена не в счет! Наслаждаясь победой, женщина запрокинула голову - отзываясь на его страсть и не в силах более контролировать свое собственное желание. Она прильнула к широкой груди Мэта, ее губы жаждали поцелуев, а тело - прикосновения его больших, сильных рук. Даже сквозь многочисленные юбки Кларисса чувствовала его напряженную плоть. Она взяла его руку и положила на свою правую грудь.
     Лили вышла из каюты и направилась в салон. Увидев, что Мэта еще нет, она села на свое место за столиком и с удовольствием принялась за еду, радуясь, что может насладиться вкусным ужином без его жгучих взглядов и неловкого молчания. Девушка надеялась, что он также не появится к ночи, что он вообще никогда не появится, однако понимала, что все это - пустые мечты. Ровно через три дня он будет ждать ее в постели, и, если к тому времени она что-нибудь не придумает, развязка неминуема.
     После ужина Лили не присоединилась к другим пассажирам, которые, как правило, собирались поболтать, а поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Наверху было безлюдно, и девушка направилась к борту, отметив, что с полудня заметно похолодало и волнение на море усилилось.
     Возвращаться в каюту не хотелось, но и под пронизывающими порывами ветра было неуютно. Заметив на юте несколько бочек. Лили решила, что они послужат ей надежным укрытием и позволят в полной мере насладиться одиночеством. Осторожно ступая по скользкой палубе, она направилась к бочкам, прикидывая, на какую из них можно было бы присесть. Приблизившись, девушка, к своему удивлению, услышала голоса. Она робко заглянула за образованную бочками преграду и остолбенела, увидев Мэта в обществе той самой брюнетки, что постоянно преследовала их. Та прижималась к нему, призывно глядя ему в глаза, а Мэт - о боже! - Мэт ласкал рукой ее грудь!
     К счастью, они не слышали ее взволнованного громкого дыхания, и Лили удалось ретироваться незамеченной.
     Оказавшись в своей каюте, она бросилась на кровать, отчаянно молотя кулачками по подушке, искренне желая, чтобы вместо нее оказался Мэт - эта лживая свинья, уверявшая ее, что никогда не был знаком с той женщиной.
     Чего еще ожидать от мужчины, который нагло заявил, что не собирается блюсти верность? Но откуда это чувство обиды? Почему ей так больно оттого, что она застала своего мужа с другой?

***

     Мэт сжал грудь Клариссы, и ее страстный стон пробудил воспоминания о том, что было между ними раньше. Он попытался представить себе ее белые нежные груди, не помещавшиеся в ладонь, крутой изгиб бедер, мягкие и пышные ягодицы... Но перед его внутренним взором вновь вставала другая