к
Ольги в одном из кресел и подошел к указанной  ею  двери,  -  посмотрите
сами. - Он потянул на себя ручку.
   Ольга, зайдя внутрь, с восторгом оглядела просторную ванную комнату с
огромным зеркалом на стене, душем, расположенным отдельно  от  ванной  и
еще одним, над самой ванной; раковину, полочки,  расположенные  уже  под
меньших размеров зеркалом на другой стене и саму ванну, более просторную
и красивую, чем в стандартных жилых домах.
   - Да здесь просто замечательно! - искренне оценила она все увиденное.
- А там туалет, да? - Она указала в сторону одной из стен.
   - Вы угадали, -  ответил  Мышастый.  -  Туда  ведет  как  раз  вторая
виденная вами дверь, та, что рядом.
   - Получается, как отдельная квартира в  вашем  особняке,  -  заметила
Оля, не переставая с интересом разглядывать обстановку. - У вас что, все
комнаты в доме так оборудованы?
   - Нет, - засмеялся Мышастый, - это ведь специальная гостевая комната.
Ванная, туалет -  все  это  для  того,  чтобы  гости  не  смущались,  не
воображали  понапрасну,  что  стесняют  хозяев.  Остальные  же   комнаты
отдельных удобств не имеют. Да этого и не надо, в особняке и  так  всего
хватает. В общем, вы располагайтесь  пока,  приводите  себя  в  порядок,
отдыхайте, если хотите - примите душ. Все работает,  горячая  вода  есть
постоянно. А часиков этак в восемь вечера, - он взглянул на часы, - я  к
вам постучюсь и мы с вами вместе поужинаем, поговорим... Идет?
   - Идет, - с легкостью согласилась Ольга. - До восьми я  даже  поспать
часик-другой успею, а то ведь, как вы помните... - Она  рассмеялась,  не
договорив.
   - Ничего, ничего, - рассмеявшись в ответ, успокоил ее Мышастый, - все
нормально, не переживайте. - И вдруг, спохватившись, виновато произнес:
   - Ох, Оля, извините меня, как же это я... Совсем из головы  вылетело.
Ведь вы же проголодались, верно? Я пришлю к вам  Филипыча,  он  принесет
все, что вы пожелаете. Чем бы вы хотели подкрепиться?
   - Да я в принципе не голодна, -  как  бы  прислушиваясь  к  ощущениям
внутри себя, с сомнением произнесла девушка. Ну, разве что  чаю.  И  кто
такой Филипыч?
   - Вам надо кушать, Оля, - с  напускной  строгостью  нахмурился  "Илья
Матвеевич". - Не забывайте, что теперь вы работаете на меня и  должны...
Ну, или скоро  начнете  работать,  -  уточнил  он.  -  Так  будет  после
соблюдения необходимых формальностей, сразу после того, как  подпишем  с
вами контракт.
   Вот, и поэтому вы должны сохранять вашу фигуру  именно  такой,  какая
она есть сейчас,  теперь  она  уже  является  как  бы  не  совсем  вашей
собственностью. Временно, конечно. Мы ее у вас  арендуем.  Понимаете?  -
Здесь он не так уж и грешил  против  истины.  Действительно,  фактически
тело молодой женщины отныне ей уже больше не принадлежало,  только  сама
она об этом пока еще не догадывалась... - Знаете, скольких  претенденток
пришлось перебрать нашим работникам, прежде чем мы остановили свой выбор
на вас? О-о, вы даже не поверите!.. А Филипыч - это просто  один  весьма
милый старикан, - заулыбался Мышастый. -  Он  у  нас  тут  на  все  руки
мастер.  Вот  и  за  повара,  к  примеру,  тоже.  Когда  я   говорю   во
множественном числе, я имею в виду нашу съемочную группу. Вы,  наверное,
уже и сами догадались. Ну, до встречи, Оля.
   - До встречи, - улыбнулась та в ответ...
   Оставшись в одиночестве,  девушка  принялась  распаковывать  чемодан,
часть вещей сразу же развешивая в шкафу  на  деревянные  плечики,  часть
выкладывая пока на диван. Надо будет попросить у него утюг,  -  подумала
она, разглядывая спортивный костюм, который на всякий случай захватила с
собой, - ведь должен в доме быть утюг?.. - Вспомнив слова режиссера, она
улыбнулась - то что он вновь упомянул о ее фигуре, конечно же  опять  ей
очень польстило. -  Вот  так-то,  -  удовлетворенно  подумала  Ольга,  -
оказывается, не зря она все  затеяла,  написав  и  отправив  письмо.  Из
множества претенденток выбрали именно ее... Достав всевозможные баночки,
тюбики с различными кремами, косметику, она разложила  все  по  полочкам
под зеркалом в ванной комнате.  Вернувшись  в  комнату,  Оля  застыла  в
нерешительности, соображая, что еще нужно сделать в  первую  очередь,  и
тут услышала осторожный стук в дверь.
   -  Да-да!  Войдите!  -  крикнула  она  негромко,  и  дверь,  медленно
отворяясь, впустила пожилого мужчину или, скорее, старика лет семидесяти
с подносом в руках. - Вы, наверное, Филипыч? - догадалась она, пропуская
его к столу и с интересом разглядывая.
   - Да, - подтвердил тот, также в свою очередь бросив на Олю  изучающий
взгляд.
   - Ой, как много всего! Но зачем? -  спросила  она,  помогая  Филипычу
освободить поднос с чаем, вместительным  блюдом  бутербродов,  печеньем,
маслом, еще всякой всячиной.
   - Ничего, ничего, - добродушно хмурясь, ответил старик, - кушайте  на
здоровье. - А то станете таким как я. - Он, очевидно, имел в  виду  свою
худобу, благодаря которой выглядел словно обтянутый кожей скелет...
   Славный старикан, - подумала Оля, принимаясь после его ухода за чай с
печеньем, - только взгляд у него какой-то  странный  -  как  зыркнул  на
меня, аж сердце в пятки ушло...
   "Славный старикан" имел за  своей  спиной  в  общей  сложности  более
двадцати лет отсидки, а последние десять находился  в  розыске,  некогда
именовавшимся общесоюзным. Мышастый, предоставив ему убежище  и  снабдив
необходимыми фиктивными документами, приобрел в  его  лице  безотказного
исполнителя  и  вечного  должника.  Филипыч  -  он  же  Строганов  Борис
Васильевич,   разыскивался   за   двойное   убийство    с    отягчающими
обстоятельствами, разбой и  несколько  изнасилований,  не  считая  более
мелких эпизодов; поэтому сейчас ему  не  оставалось  ничего  более,  как
верой  и  правдой  служить  новому  хозяину,  выполняя   некоторые   его
поручения.
   В частности, уже здесь, в Мшанске, по указке  Мышастого  он  совершил
несколько ликвидаций неугодных тому людей. Несмотря  на  свой  почтенный
возраст и  кажущуюся  из-за  чрезмерной  худобы  болезненность,  он  был
гораздо крепче иных молодых  людей,  а  как  профессионал  криминального
толка  на  голову  превосходил  большинство   нынешних   "отмороженных",
выполняя для Мышастого задания как раз требующие его  немалого  опыта  и
ювелирности  исполнения.  Именно  такое  очередное  задание  шефа  он  и
выполнял  сейчас,  прикидываясь  членом  съемочной  группы,   безобидным
стариком  Филипычем.  И  Мышастый  твердо  знал,  что  может   на   него
положиться. Еще несколько подобных колоритных фигур, привлеченных им для
осуществления плана по "Ольге Скрипке", должны были появиться  позже,  в
помощь Воловикову и Желябову. Они также были в той или иной мере обязаны
своему хозяину - фактически любого из них он мог в любой момент подвести
под высшую меру наказания. Прекрасно это осознавая, все  они  с  рвением
выполняли  любые  его  распоряжения,  тем  более  что  нынешняя   работа
отличалась несложностью, безопасностью и, в конце концов, была  попросту
интересной, требующей даже некоторых актерских качеств...
   Пока  Ольга  пила  вкусный,  со  знанием  дела   заваренный   опытным
чифиристом Филипычем чай, Мышастый прошел в одну из комнат,  где  его  с
нетерпением поджидали Воловиков  с  Желябовым.  Они  приехали  некоторое
время тому назад, сразу после того, как им было  сообщено  преприятнйшее
известие о благополучном  прибытии  девушки,  выбранной  ими  для  своих
развлечений. Сейчас о степени их возбуждения свидетельствовала  хотя  бы
изрядно прокуренная комната, ведь  оба  весьма  ревностно  относились  к
своему  здоровью,  не  позволяя  себе  некоторых  излишеств,  включая  и
чрезмерное курение...
   - Ну, где там наша  красавица?  -  нетерпеливо  вскакивая  со  стула,
спросил более экспансивный бывший областной.
   - Дама отдыхает! - с пафосом провозгласил Мышастый и добавил, разводя
руками:
   - С дороги, понимаешь, устала.
   - Что, спит? - разочаровано протянул Желябов, и  Мышастый,  с  трудом
удерживаясь от смеха при  виде  его  вытянувшейся  физиономии,  поспешил
успокоить:
   - Да нет, все нормально. Скоро, надеюсь, нас позовут...
   Когда в двери появился Филипыч, получивший распоряжение  хозяина  при
возникновении шума воды в ванной немедленно его оповестить,  вскочили  в
нетерпении уже все трое.
   Через минуту, едва ли не бегом добравшись до нужной  комнатенки,  они
расселись  на  заранее  приготовленные   стулья,   подобно   домочадцам,
собравшимся на просмотр специальной семейной телепрограммы  -  им  разве
что пакетов поп-корна в руках  не  хватало...  В  проеме  прозрачного  с
обратной стороны зеркала, заменяющего им  экран  и  через  который  была
видна вся ванная комната, расхаживала Ольга Скрипка,  естественно  и  не
подозревавшая, что за ней следят  три  пары  восторженно-жадных  мужских
глаз. Она была пока еще в белом шелковом халате, привезенном с  собой  и
закрывавшем сейчас ее тело почти до пят. В данный момент гостья как  раз
набирала ванну. Постояв рядом и задумчиво поглядев,  как  неспешно  вода
наполняет сверкающую белизной  емкость,  она  видимо  сочла,  что  ждать
придется слишком долго и  выключила  воду,  решив  просто  принять  душ.
Вытащив пробку и начав выпускать воду, Ольга подошла к вешалке, висевшей
на противоположной стене и сняла халат, повесив его на один из  крючков.
Ее тело, покрытое золотистым  загаром,  оставившим  нетронутыми  участки
ягодиц,  лобка  и  груди  -  то  есть,  мест,  прикрытых  в  свое  время
купальником,  выглядело  настолько  соблазнительным  и   желанным,   что
немедленно   привело   стареющих   сластолюбцев   в   степень   крайнего
возбуждения.
   - Богиня... - прошептал Желябов, неотрывно глядя на молодую  женщину,
тяжело и хрипло при этом дыша. - Да ведь она - просто само совершенство!
Боже, впервые вижу такую...
   Воловиков  только  невнятно  что-то  промычал,  а  Мышастый,  дыхание
которого также участилось, чуть слышно произнес:
   - Говорил же я вам...
   Что он говорил и к чему это относилось, так и  осталось  неизвестным,
так как все трое не обращали друг на друга, да и вообще ни на что вокруг
ровным  счетом  никакого  внимания,  которое   было   полностью   отдано
восхитительному   зрелищу    принимающей    душ    двадцатичетырехлетней
длинноволосой шатенки, которая, даже  и  мысли  не  держа  о  каком-либо
подвохе, уже стояла под струями воды,  намыливала  кожу,  блестевшую  от
влаги, наклонялась, чтобы достать различные  участки  своего  ухоженного
тела, приподнимала ноги, поворачивалась, изгибалась - в общем, совершала
самые что ни на есть обычные  движения,  свойственные  любому  человеку,
принимающему душ, но которые казались троим, затаившимся сейчас в тесной
комнатке и наблюдающими  за  ней  мужчинам,  какими-то  завораживающими,
исполненными некоего значения и намеренно  исполняемыми  ею  именно  для
услады их глаз. Эти полные неподдельного восхищения глаза  старались  не
пропустить ни малейшей детали молодого  женского  тела,  отмечая  крутые
округлости ягодиц,  особенно  подчеркиваемые  тонкой  талией,  упругость
красивой  формы  грудок  с  нежными  розовыми  сосками,  чисто  выбритые
подмышки, аккуратно нанесенный на ноготки лак, и  много  чего  еще,  что
вызывало у них боязнь не только  отвести  взгляд,  но  даже  не  вовремя
моргнуть, чтобы не пропустить какую-нибудь очередную из столь  волнующих
воображение  подробностей,  заставляющих  закипать  кровь  в  изношенных
годами  организмах,  словно  им  довелось   глотнуть   эликсира   вечной
молодости.
   Все те минуты, которые молодая  женщина  провела  в  ванной  комнате,
пролетели для них словно единое прекрасное мгновение, поразившее каждого
в самое  сердце  и  оставив  их  разочарованными  лишь  своей  кажущейся
кратковременностью. Им бы хотелось любоваться этой девушкой вечно...
   - Антон... - когда,  наконец,  по  окончанию  этого  зрелища  они  на
непослушных ногах, внезапно ставших ватными, добрались до  комнаты,  где
находились до появления Филипыча и когда к ним потихоньку  вернулся  дар
речи, начал Желябов. - А здесь где-нибудь еще есть  такие  зеркала?  Ну,
например, в ее комнате?
   - Что, неужели хочешь посмотреть, как она спит? -  развеселился  тот.
Он словно забыл, с каким чувством сам смотрел на уснувшую в  его  машине
девушку и что хотел совершить, стоило только его руке  соприкоснуться  с
ее горячей кожей.
   - Да нет, это я так, - смутился Желябов. - Эх,  просто  скорей  бы...
Значит, по неделе каждому? А что, ты говорил, мы будем делать  с  ней  в
финале?
   - Ну, я себе представляю так...  -  начал  пояснять  Мышастый.  -  По
неделе в порядке очередности мы все будем тереть ее как захотим - у кого
сколько времени будет, ну, и возможностей тоже. В  нашем  возрасте  это,
пожалуй, даже самое главное. - Он хохотнул. -  Но  то,  основное,  самое
острое, о чем тогда договаривались, делаем с ней только по одному разу -
и хватит. Пока хватит. Ясно?
   - Ясно, - подтвердил Желябов. И принялся размышлять вслух:
   - Ну, со свободным временем  мне  придется  напридумывать  -  работа,
дескать сплошная. Командировка, может быть...
   С возможностями, думаю, будет все нормально. У меня  только  что  так
стоял! - признался он. - Так что и возможностей - хоть отбавляй. А что в
конце, говоришь?
   При его словах Мышастый с Воловиковым понимающе переглянулись  -  они
только что тоже так возбудились, словно разом скинули  груз  своих  лет,
обратившись внезапно в шестнадцатилетних.
   - В конце мы соберемся в том самом каминном зале и дадим  волю  своей
фантазии. Без каких бы то ни было ограничений, - объяснил Мышастый. -  И
сделаем напоследок с нашей красавицей все,  кто  что  только  захочет  и
сможет придумать - в общем, кто во что горазд...  Кстати,  пиявочек  уже
завезли, - похвастался он. - Кто хочет посмотреть?
   - Да ну их к бесу, - проворчал Воловиков. - Гадость какая...  На  кой
они только тебе сдались, Антон?
   - Я же вам говорил, - слегка обиженно  ответил  тот,  -  давно  хотел
завести, да негде было пристроить. Для здоровья полезные,  а  еще...  Вы
представляете, как можно будет напугать ими нашу даму? А ну как  бросить
ее туда, к ним? Вот зрелище... А визгу!
   - Ну ладно... - все же сомневаясь,  проговорил  Воловиков.  -  Может,
что-то в этом и  есть.  А  куда  эта  девчонка  денется  потом?  Неужели
придется... - Он не договорил. - Не хотелось бы.
   - К тому времени она  у  нас  так  обломается,  что  вряд  ли  станет
предъявлять претензии, - уверено заявил Мышастый. - Ну, а если нет...  В
дурдом ее определим. Навсегда.  Такая  возможность  имеется.  Тем  более
представьте себе, ведь то что она попытается рассказать - это  каким  же
бредом для всех прозвучит, а? Вы  бы  сами  поверили?  А  в  дурдоме  ее
окончательно до кондиции доведут - нет проблем.
   - Тогда ладно, -  успокоился  Воловиков.  -  А  то  не  хотелось  бы,
понимаешь, грех на душу брать.  -  Он  видимо,  не  желал  считать  себя
окончательным подонком, хотя и согласился принять участие в таком деле.
   - Понимаю, понимаю, - заверил его  Мышастый.  -  Ну  ладно,  на  этом
разлетаемся, а то мне вскоре предстоит общение с прекрасной  дамой  и  я
должен быть в форме, дабы не ударить перед ней лицом в  грязь.  Мне  еще
надо отдохнуть.
   - Эх, завидую я тебе, - вздохнул Желябов, поднимаясь. - Не  забудь  -
твое время пошло.
   - Э, нет, хитрый! - засмеялся тот, также вставая, - день приезда не в
счет.
   - День приезда, день отъезда - один день, - пробурчал Воловиков...
   - Ну вот, - подытожил Мышастый, когда ужин подходил к концу, - значит
можно считать, что мы обо всем договорились?
   Ольга  удовлетворенно  кивнула  -  предложенные  режиссером   условия
показались ей просто замечательными, на такое она даже не  рассчитывала.
По сто долларов в  день  -  разве  это  не  прекрасно?  Тем  более,  как
определил сам режиссер, неважно, будут  ли  в  этот  день  производиться
съемки или нет - она все равно их получит. И прямо начиная с завтрашнего
дня, даже если съемочная группа еще не приедет, задержавшись  где-нибудь
в дороге, все равно уже начнется отсчет ее гонорара - контракт вступит в
силу. А так как, по его словам, съемки продлятся примерно  с  месяц,  то
это сколько же она заработает? Три тысячи долларов - сумасшедшие для нее
деньги! Это сколько бы  ей  пришлось  работать  на  своем  месте,  чтобы
столько получить! Да, действительно, на подобное она не могла  надеяться
даже в самых смелых мечтах... Кстати, надо будет  позвонить  к  себе  на
работу и договориться  о  продлении  отпуска  -  Илья  Матвеевич  обещал
отвезти ее в город, а то здесь, к сожалению,  у  них  нет  телефона.  Не
подведена пока линия...
   Вот и сбылись так неожиданно все самые радужные ее надежды.
   Даже более того...
   - Вот и хорошо, - удовлетворенно произнес Илья  Матвеевич.  -  Сейчас
Ольга, если пожелаете, я покажу вам дом, а закончим осмотром библиотеки,
где вы сможете выбрать себе книгу, чтобы почитать перед сном - здесь  их
имеется предостаточно. И завтра, с самого утра, мы с вами  уже  займемся
делом, я хочу до приезда основной группы порепетировать немного с  вами,
позаниматься, чтобы потом не терять времени даром. - Он улыбнулся. -  Я,
как  работодатель,  должен  заставлять  вас  отрабатывать  свои  деньги.
Правильно?.. Кстати, а как у вас с гибкостью, пластичностью? Вы  спортом
каким-нибудь занимались? Знаете, откровенно говоря,  это  не  так  уж  и
важно - в нашем ролике ничего особенного  не  предвидится,  но  так,  на
всякий случай, чтобы знать.
   -   Относительно   спорта...   Какими-то   особыми   достижениями   я
похвастаться, пожалуй,  не  могу.  Когда-то,  еще  в  школьные  годы,  я
занималась  художественной  гимнастикой,  но  не  так  долго,  года  два
примерно. Или чуть поболее. А насчет гибкости, пластичности...  -  Ольга
на мгновение замялась, не желая показаться нескромной - еще сочтут,  что
она хвастается. Но вспомнив, что теперь это касается  ее  новой  работы,
решительно закончила:
   - С этим у меня все в полном порядке.  Думаю,  если  потренироваться,
смогу сделать даже "шпагат". В "мостик" могу встать  запросто  -  иногда
вспоминаю былое, пробую, чтобы форму проверить.
   - Ого! - искренне обрадовался Илья Матвеевич, едва не  подпрыгнув  от
восторга на стуле. - Да вы, Оленька, самый настоящий  клад!  Потрясающе!
Честное  слово,  Оленька  -  вы  для  нас  просто  находка!   Надо   же!
Художественная гимнастика, и  "мостик",  и  "шпагат"!  Это  ж  какая  вы
гибкая... - Он восхищенно покачал головой... Мышастый действительно  был
очень рад только что вскрывшемуся, столь чудесному обстоятельству.
   Да с  ее  телом  можно  будет  вытворять  все  что  угодно!  Он  даже
почувствовал, как у него опять набрякло в  паху  от  одних  только  этих
мыслей. Словно у сопливого юнца, надо же...
   - Ну, гибкая, да... - Ольга засмущалась,  хотя  искреннее  восхищение
режиссера в очередной раз очень ей польстило. - Только, конечно  же,  вы
все сильно преувеличиваете. Мне, право, даже как-то неловко.
   - Нисколько не преувеличиваю! - заверил ее тот и,  уже  вытирая  губы
салфеткой, спросил:
   - Так как, Оля, совершим экскурсию по дому?
   - Идемте, - поднялась та со стула. - Показывайте...
   - Вот такой у нас тренажерный зал, - заканчивал показ режиссер.
   - Илья Матвеевич, а какой именно тренажер  я  буду  рекламировать?  -
Ольга, с интересом слушавшая объяснения режиссера  по  поводу  некоторых
устройств, поискала взглядом, пытаясь угадать "свой".
   - Их, вообще-то, будет два, - придумывал на ходу Мышастый.  -  Ничего
особенного... Один - обычный велотренажер, только оригинального дизайна;
второй - имитатор гребли на лодке. Да вот они оба. -  Он  указал.  -  То
есть, на  этих  мы  пока  просто  потренируемся,  а  когда  завезут  те,
усовершенствованные, произведем окончательную съемку.
   -  Понятно,  -  кивнула  девушка,  гл