рыл ящик  и  подчеркнуто
неторопливо вышел на улицу. Только дойдя  до  автомашины,  уже  открывая
дверцу, он огляделся вокруг - естественно, все было  спокойно,  кому  он
был нужен?.. В  салоне,  вытащив  из-за  пазухи  конверты,  он  насчитал
семнадцать штук. Много это или мало? Бугай не знал  -  по  этому  поводу
хозяин ничего не говорил; упомянул только, что чем их будет больше,  тем
лучше - в таком деле ничего заранее планировать было невозможно, ящик  и
вообще мог оказаться пустым. Вспомнив, что сроку ему на все про все дали
двое-трое суток, Бугай решил подождать до завтрашнего  дня  и  испытывая
облегчение оттого, что решение наконец принято, запустил двигатель. Куда
проще было подчиняться...
   Вообще-то, можно бы съездить искупаться. - Он вспомнил он симпатичную
речушку, мимо которой недавно проезжал.  -  А  потом  просто  посмотреть
город - ведь не часто ему выпадают такие свободные деньки...
   Минут через двадцать после  его  ухода  в  почтовое  отделение  вошел
небольшого  росточка  вертлявый  черноволосый  парень  с  лицом,  чем-то
напоминающим мордочку хорька,  и  небрежно  поприветствовав  девушку  за
стойкой, принимающую и выдающую посылки,  бандероли  и  другие  почтовые
отправления, подошел к ящику  286.  Сунув  руку  внутрь,  для  чего  ему
пришлось даже слегка подпрыгнуть, он через некоторое время с озадаченной
физиономией  вытащил  ее  обратно  ни  с  чем.  Странно,   -   удивленно
пробормотал он себе под нос, - никогда  меньше,  чем  десять-двадцать  в
день, не бывало...
   Как и предположил Мышастый, сидя в кабинете своего  офиса  за  триста
километров отсюда, в планы фирмы, в  которой  работал  шустрый  паренек,
вовсе не входила съемка каких бы то ни было рекламных  роликов.  Отбирая
фотографии и приглашая самых  красивых  девушек  на  собеседование,  они
просто уговаривали тех ехать за границу на работу в престижных модельных
агентствах, с которыми якобы существовала договоренность; при этом  один
из их дружной компании, вернувшийся недавно из Израиля,  не  нашедший  в
стране жесткой конкуренции применения своим многочисленным талантам -  в
основном  в  области  прокручивания  различных,   придумываемых   им   с
редкостной изобретательностью афер, некто Семен Лифшиц, - изображал  для
убедительности  модельера-итальянца,  говорящего  при   этом   почему-то
исключительно на английском. Да и тот был школьного уровня, с  отчетливо
пробивающимся одесским акцентом. Как  опять-таки  предполагал  Мышастый,
такое несоответствие  с  упомянутым  в  рекламе  и  реально  следовавшим
предложением объяснялось девушкам временным отсутствием денежных средств
в связи с изменением планов спонсирующей их дружественной фирмы,  но  им
тут же сулилось несколько заманчивых вариантов на выбор, наподобие того,
что предлагал "итальянец" с помощью "переводчика".
   Удивленный  и  даже   слегка   расстроенный   отсутствием   писем   с
фотографиями девичьих кандидатур, из  которых  ему  периодически  что-то
перепадало, потому как не могла столь почтенная фирма посылать на  запад
не  продегустированный  лично  товар,  в  связи  с   чем   переспать   с
претендентками на титул манекенщицы-фотомодели работниками  сей  конторы
давно было возведено в ранг обязательной программы,  чернявый,  которого
звали Мишей, но который требовал называть его не иначе, как  Майклом,  с
возмущением подскочил к девушке - работнице почты:
   - Наташка, ты ничего не заметила? Наш ящик никто не вскрывал?
   Наташа, будучи девушкой неглупой и в  свое  время,  после  нескольких
неудачных попыток "Майкла"  завербовать  ее  в  "фотомодели",  популярно
разъяснившая ему, кем он является  на  самом  деле,  безразлично  пожала
плечами:
   - Не знаю, я не нанималась присматривать за ящиком вашей  сутенерской
конторы. А девушкам, чьи послания утащили, просто  повезло.  По  крайней
мере они минуют грязных лап таких вот, вроде тебя, "фирмачей".
   - Ну ты... ты... ты тут не  очень-то!  -  воскликнул  возмущенный  до
глубины  души  таким  к  себе  отношением  Майкл,  совершенно   искренне
считавший себя неотразимым красавцем, о котором эта на редкость  вредная
девчонка должна была мечтать бессонными ночами,  и  уже  совсем  жалобно
заканючил:
   - Нет, ну Наташка... Ну в натуре...
   - Вертелся какой-то тип, доставал что-то из ящиков в той стороне,  но
из твоего ли, не из твоего... В общем, я  не  видела.  -  Наташа  решила
все-таки  пойти  ему  навстречу,  почувствовав  себя  в  первую  очередь
работницей почты и лишь потом девушкой, которую пытался  одурачить  этот
вертлявый,   вызывающий   у    нее    омерзение    тип    с    бегающими
бесстыдно-нагловатыми глазками. И вообще,  если  уж  на  то  пошло,  она
просто не любила мужчин, разгуливающих  в  шортах  и  показывающих  свои
отвратительного вида ноги с сухими комковатыми  мышцами  в  переплетении
вздувшихся  вен.  -  И  смотри,  он,  кстати,  здоровенный  бугай,  -  с
нескрываемым злорадством добавила она, испытывая радость от  возможности
попугать  этого   плюгавого,   напоминающего   чахоточника,   типа,   не
подозревая, что в точности угадала фамилию  обчистившего  почтовый  ящик
мужчины. - И попробуйте его поймать! Вот он вам всем уши-то  пообрывает,
сутенерам пакостным! - Она с  удовлетворением  отметила,  как  испуганно
поежился Майкл.
   - Видали мы таких здоровых... - все же буркнул  тот,  чтобы  оставить
последнее слово за собой и, заметно поникший, поплелся восвояси...
   Подъезжая  утром  к  уже  знакомому  почтовому  отделению,  Бугай   с
удовольствием  вспоминал  прошедший  день,  который  полностью  посвятил
отдыху - больше все равно делать было нечего.  Он  искупался  в  местной
речушке,  позагорал,  после  чего  с  аппетитом  пообедал  в  кафе,  где
оказалась весьма неплохая кухня, а вечером просто колесил по городу -  в
Благогорске ему прежде бывать не доводилось... Как и в прошлый  раз,  он
оставил "Ниссан" за квартал  до  нужного  места  -  инструкция  шефа  не
светить  машину  выполнялась  им  свято,  впрочем  как  и  любые  другие
распоряжения... Снова войдя в зал одним из первых, он, как и  ранее,  не
спеша отправился к ящику 286 и с легкостью его открыл.  Запустив  мощную
лапу внутрь и пошарив по  дну  ящичного  пространства,  он  в  несколько
приемов выудил стопку конвертов и с  удовлетворением  отметил,  что  она
чуть потолще предыдущей, вчерашней.
   - Нет, ну ты только подумай, какой  гад!  -  яростно  зашептал  Майкл
стоявшему рядом с ним плотному парню в джинсовом костюме, которого звали
Аркашей и который исполнял обязанности нечто вроде охранника  в  той  же
фирме, где работал сам Майкл. - Шурует, словно у себя в карманах! -  Они
стояли, прячась за стайку пенсионеров, образовавших очередь к  окошечку,
где оформлялись почтовые  переводы,  стараясь  до  поры  до  времени  не
попадаться на глаза этому наглому амбалу. Они зашли на почту чуть раньше
него  и  сразу  юркнули  в  наиболее  отдаленный  угол,   чтобы   оттуда
осуществлять свое наблюдение.
   -  Ну  что  молчишь,  ты,  каратист  хренов!   -   возмутился   Майкл
бездеятельностью товарища по работе. - Готовься, сейчас ему вмажешь!
   Аркаша ничего не ответил. Да  ему,  собственно,  и  ответить-то  было
нечего. Такому амбалищу не то что вмазать, к нему  просто  подойти  было
страшно. Вчера все выглядело совсем по другому... Когда в офис их  фирмы
-   обшарпанную   комнату,   арендованную   в   домоуправлении,   влетел
возбужденный Майкл и еще с порога завопил, что  их  обокрали,  все  было
предельно  просто  и  ясно.   Выслушав   захлебывающегося   от   чувства
справедливого негодования Майкла, президент фирмы - Левензон - кивнув  в
сторону Аркадия, заявил:
   - Ну что ж? Как раз для подобных случаев у нас и существует охранник.
- И обращаясь к Майклу, добавил:
   - Завтра возьмешь его с собой и пусть  он  этому  ворюге  накостыляет
хорошенько, чтоб неповадно было...
   Хорошо же им там, сидя в кабинетах, командовать... -  возмущался  про
себя Аркаша.  -  Вот  пусть  бы  сам  Левензон  с  Лифшицем  на  пару  и
попробовали накостылять такому... - Он даже слова нужного  подобрать  не
смог, до того устрашающее впечатление произвел на него этот  здоровяк  с
синими наколками на кистях, который  наверняка  запросто  скрутил  бы  в
бараний рог с десяток подобных ему "каратистов". Вообще, как  только  он
увидел этого амбала, ему почему-то сразу  вспомнилась  родная  Одесса  с
теплым ласковым морем, где он провел детство, мама,  которая  заставляла
его учиться музыке, а потом тщетно пыталась пропихнуть в медицинский,  и
в который раз запоздало пожалел, что в свое время ее не послушался.
   Предполагаемая работа гинеколога казалась ему сейчас несомненно более
выгодным, а что самое главное - не  в  пример  более  безопасным  делом,
нежели устраиваемые  на  почтамтах  идиотские  засады,  в  любой  момент
угрожающие перейти в весьма вредные для здоровья разборки. Да, сейчас он
желал бы только одного: с полнейшей самоотдачей, не покладая рук  и  еще
кой-чего, истово работать с теплыми и  ласковыми,  подобно  тому  самому
Черному морю,  весьма  и  весьма  привлекательными  женскими  предметами
розового цвета, в  кокетливо-красивом,  кучеряво-меховом  обрамлении,  в
которых при некоторой доле везения, настойчивости и сноровки можно  было
бы попытаться  заглянуть  не  одним  лишь  гинекологическим  зеркальцем.
Желать-то он, конечно,  желал  бы,  тетя  Хая  не  ошиблась  -  мудрость
пришла-таки к нему с возрастом, но вот  только  кто  его  сейчас  отсюда
заберет? Влип...
   - Сейчас, да подожди же ты... - ответил он как можно тише, чтобы,  не
дай бог, его случайно не услышал амбал, в то время как  раскудахтавшийся
Майкл нетерпеливо дергал его за рукав и возмущался бездействием "хренова
каратиста".
   Да и каратист-то я  липовый,  так,  брякнул,  чтобы  пристроиться  на
тепленькое местечко - работа  непыльная,  да  и  открасивые  девицы  под
боком, - припомнилось вдруг парню. - Нет, точно влип...
   - Да подожди ты, не буду же я его прямо здесь мочить! - Он постарался
придать голосу необходимую твердость и выразительно кивнул на очередь из
пенсионеров. - На улицу выйдем, а там я уж посмотрю, где  его  лучше  по
стене-то размазать...
   Но и выйдя на улицу, он, к негодованию своего  напарника,  совсем  не
спешил  предпринять  попытку  догнать   неспешно   удаляющегося   Бугая,
направлявшегося к своей автомашине.
   Майкл,  подталкивая  Семена  сзади,  пытаясь   вдохновить   того   на
решительные действия, матерно ругался, разбрызгивая слюну и кривя свое и
без того несимпатичное сморщенное личико. Так, сопровождая амбала, они и
дошли до его машины. Уже почти садясь в нее, Бугай впервые  оглянулся  и
увидел за своей спиной двух странно ведущих себя парней, один из которых
толкал в бок другого, а тот откровенно старался этого не замечать.
   Мгновение поразмыслив, он вполне миролюбиво поинтересовался:
   - Что за проблемы, ребята?
   - Никаких проблем, командир! - пустив петуха, пискнул в ответ Аркаша,
струхнув уже окончательно - он представил себе,  что  будет,  если  этот
страшный амбал возьмется с пристрастием выяснять, что же все-таки им  от
него надо.
   - Все н-нормально, - подтвердил и Майкл,  наконец  обретя  дар  речи,
тоже вдруг куда-то исчезнувший при встрече  с  этим  страшилой  лицом  к
лицу. - Мы просто... мы... тут... вот.
   -  Ну-ну,  -  снисходительно  бросил  Бугай  и  грузно  ввалился   на
водительское сиденье, от чего немаленькая,  в  общем-то,  машина  слегка
завалилась набок.
   - Ну что, охранник хренов, обосрался? - Провожая глазами  отъезжающую
автомашину,  Майкл  зло  сплюнул.  -  Это  тебе  не   красоток   щупать,
прикативших за славой фотомоделей... - Вспомнив о девицах,  он  едва  не
заскрипел зубами от ярости.
   Из бесконечного потока приезжающих к ним "манекенщиц" он с  некоторых
пор имел  возможность  заполучать  довольно  симпатичных  -  дослужился,
начальство уже позволило выбирать. Теперь пачка писем, которую держал  в
руках амбал,  разрослась  в  его  воображении  до  поистине  невероятных
размеров - ему казалось, что именно в этой пачке  находились  фотографии
самых красивых и аппетитных девушек,  которые  сейчас  безвозвратно  для
него утеряны. У Майкла возникло  ощущение,  словно  только  что  у  него
из-под носа увели законную невесту, которую теперь никак уже не вернуть.
- Ну, погоди у меня! Все Левензону расскажу!
   - напоследок злобно пригрозил  он  и,  резко  развернувшись,  зашагал
прочь, не дожидаясь своего дружка, незадачливого каратиста-охранника...
   Засада, усиленная двумя здоровяками,  присланная  на  следующий  день
взбешенным Левензоном, безрезультатно просидела на  почте  два  дня  под
смешки очень довольной таким поворотом событий Наташи, после  чего  была
снята  за  ненадобностью  -   их   корреспонденция   более   никого   не
интересовала.
   А Бугай, беззаботно насвистывая какой-то популярный мотив,  при  этом
безбожно его перевирая, давно мчался назад, в Мшанск.  Ему  было  отчего
веселиться - устроив себе неплохой день отдыха, он  возвращался  к  шефу
отнюдь не с пустыми руками - задание было  выполнено.  О  двух  странных
парнях, крутившихся возле его автомашины, он уже и думать забыл...

***

   - Лежать! - истошно орал Голованов, грозно водя из стороны в  сторону
сделанным из карабина обрезом. - Всем  лежать,  я  сказал!..  -  На  его
голову был натянут черный чулок,  сделанный  из  половинки  пришедших  в
негодность Светланиных колготок - он старательно подражал грабителям  из
любимых американских боевиков. Благодаря этому  чулку  его  и  без  того
страшная     рожа     сейчас     казалась     и      вовсе      какой-то
фантасмагорически-нереальной, вселяя ужас на двух случайных  посетителей
небольшого магазинчика на окраине Мшанска, которые,  подчиняясь  грозным
воплям этого чудища, поспешно вжались в пол. - Мелкий,  быстро!..  -  Он
ткнул стволом в бок мгновенно  отпрянувшего,  испугавшегося  возможности
случайного выстрела подельника, на голове  которого  красовалась  вторая
половинка колготок Светланы и  тот,  перепрыгнув  через  две  фигуры,  в
страхе съежившиеся на  полу  и  прикрывающие  руками  головы,  рванул  к
продавцу, таращившему на них  остекленевшие  от  ужаса  глаза  и  твердо
решившему про себя,  что  если  ему  посчастливится  выбраться  из  этой
передряги живым, то он немедленно вернется на завод, несмотря на то, что
зарплату ему там последний раз выдавали более полугода назад. Ну его  на
хрен - подрабатывать ночным продавцом!..
   На улице дежурили  Умник  с  Соколом,  прикрывая  двоих,  потрошивших
магазин. На их  головах  красовались  две  разрозненные  половинки  тоже
черных, но уже ажурных колготок той же Светланы - простых черных  у  нее
больше не нашлось. Они стояли, опустив свои обрезы стволами  вниз  -  на
улице в  поздний  час  никого  больше  не  было.  Дрын  сидел  за  рулем
старенького жигуленка-"копейки", который они заполучили  в  пользование,
предварительно  выбросив  из  него  старичка-хозяина,  на  свою   голову
согласившегося подвезти случайно встретившихся по дороге молодых ребят -
такова была их благодарность за проявленное тем великодушие.
   - Скажи еще спасибо, - напутствовал водителя Дрын, ударив его  пивной
бутылкой по голове и грубо  вытряхивая  из  машины,  -  что  вообще  жив
остался!..
   - Деньги!.. - продолжал орать Голова. - Выкладывай деньги!
   Трясущимися руками, не попадая непослушными пальцами в нужную  кнопку
кассового аппарата, продавец тщетно пытался  выполнить  его  требование.
Голова, нетерпеливо  отпихнув  его  в  сторону,  двумя  мощными  ударами
аппарата о прилавок заставил его распахнуть свой зев и  убедившись,  что
их  ожидали  лишь  какие-то  жалкие  крохи  после  проведенной   недавно
инкассации, зло брякнул аппаратом об пол.  -  Набирай  водку,  сигареты,
жратву! Живо! -  приказал  он  Мелкому,  который  сейчас  же,  распахнув
хозяйственную сумку, сноровисто рванул к прилавку.
   Забив ее доверху водкой,  во  вторую,  уже  спортивную,  он  принялся
пихать банки консервов, колбасу - все, что попадалось под руку.
   - "Поп-Корн" - то нам на хрена?! - крикнул ему  пахан,  заметив,  что
Мелкий пытается затолкать в сумку огромную коробку  воздушной  кукурузы.
Тогда тот, отбросив ее в сторону, украдкой присоединил  к  награбленному
упаковку шоколада - сладкое он очень любил. Голова, от внимания которого
не укрылся и этот поступок подельника, усмехнулся, но на сей раз  ничего
не сказал.
   - Мы еще встретимся, сука!.. - проорал он в ухо  застывшему  в  ужасе
продавцу, которого угораздило попасть в такую  передрягу,  проработав  в
магазине всего первую неполную неделю. - Завтра же придем! Чтоб  готовил
деньги, понятно?! - И опрокинув несколько стеллажей с лимонадом, который
взорвавшись, шумно пенящейся массой растекся по полу, пнул изо всей силы
лежавшего на полу случайного посетителя, который впоследствии,  придя  в
себя, зарекся вечерами куда-либо выходить, как он опрометчиво сделал это
сегодня, отправившись за сигаретами  и  поимев  в  итоге  два  сломанных
ребра. И вообще, может жена, давно советовавшая ему бросать эту пагубную
привычку, не так уж и не права?
   - Уходим!.. - бросил Голова Мелкому и тот, согнувшись в три  погибели
под тяжестью набитых сумок, ринулся вслед за ним...
   Оставив в блиндаже оружие и половину сегодняшней добычи, они  поехали
обратно в город, в гости к двум проживающим вместе девицам,  с  которыми
им  недавно  случилось  познакомиться.  Бросив  ненужную  уже  машину  в
каком-то темном дворе, через некоторое время компания ломилась в  дверь,
обитую  потертым  дерматином,  где  обитались  их  новые  подружки,   не
брезговавшие за угощение продуктами и  выпивкой  принимать  вдвоем  всех
четверых. Умник от их услуг принципиально отказывался - у него была своя
подруга.
   - Открывай, шкуры!.. - кричал Голова, злясь, что нельзя  как  следует
вмазать по двери ногой или кулаком - мягкая  обивка  все  равно  погасит
удар. - Спите, мать вашу?!
   Из  образовавшейся  щелочки  осторожно  выглянула  заспанная  девичья
головка с некрасивым птичьим личиком и  недоверчиво  похлопав  глазками,
признав своих дружков, радостно поприветствовала:
   - Ого! Ребятки прикатили!..
   Через какой-нибудь час, напрочь игнорируя возмущенный  стук  соседей,
желающих отдохнуть и громко барабанящих в стену, в комнате уже воцарился
обычный,  неизменно  сопутствующий  их  приезду  бардак.   Из   динамика
старенького магнитофона, прорываясь сквозь громкий треск и хрипы,  вовсю
гремела пиратская аудиозапись "Мумия тролля" - "Кот кота - ниже живота",
а Дрын, умудряясь одновременно бешено топать  ногами,  щипать  сновавших
мимо подруг и опрокидывать стакан за стаканом водку, еще  и  громко,  во
всю глотку подвывал, тщетно стараясь попасть в лад.
   - Коты - пидоры! - периодически восторженно ревел он...
   Запершись на  кухне  вместе  с  Умником  и  Соколом,  весь  окутанный
ядовитыми  клубами  табачного  дыма  от  беспрерывно  выкуриваемых   ими
сигарет, пахан излагал боевым соратникам новую концепцию своего  видения
дальнейших действий банды:
   - Мочить надо козлов!.. Мочить!.. Надо браться за крупное  дело!..  -
бросал Голова отрывисто, размахивая  во  все  стороны  руками  и  смачно
сплевывая прямо на пол. - Всех до единого!.. Мочить!.. -  Пьяно  щурясь,
он периодически зачем-то хватал Сокола за грудки:
   - Мы бандиты или кто?!  -  Сокол  заискивающе  поддакивал,  производя
безуспешные попытки оторвать руки главаря  от  своей  совсем  еще  новой
куртки, которую он недавно снял с какого-то припозднившегося прохожего и
которой  очень  дорожил.  -  Дайте  мне  крупное  дело!..  -   продолжал
настаивать Голова, потрясая хлипкий кухонный стол резкими ударами своего
мощного кулака.
   -  Мальчики,  тише!  Соседи  сейчас  ментов  вызовут!  -   попыталась
урезонить его открывшая кухонную дверь Зинка - одна из подруг, снимавших