тчего
светлофиолетовое содержимое обильным градом мелких  капель  выплеснулось
на  кирпичную  стенку,  источая  запах  чего-то  ацетонового,  и  боком,
стараясь не задеть грязную фигуру угощавшего, проскользнул  мимо.  -  Вы
меня поняли! - повернув к ним вполоборота голову, произнес он напоследок
и принялся быстро подниматься по лишенной перил лестнице вверх.
   - Ой-ой-ой! Какие мы грозные! - донесся  ему  вслед  каркающий  голос
второго "близнеца", но мужчина даже не обернулся. -  Прораб,  мать  твою
так и этак!..
   Путь до одиннадцатого этажа не занял у него много времени,  а  также,
очевидно, и сил. Размеренным шагом ноги донесли мощное тело  до  нужного
этажа  и  вскоре,   сориентировавшись   в   мрачных   коробках   будущих
благоустроенных квартир и вычислив 64-ю,  однокомнатную,  он  уже  стоял
посреди небольшой кухни перед грудой строительного мусора.
   Оглядевшись по сторонам, он поднял с пола  обломок  широкой  доски  и
действуя  ею  как  лопатой,  принялся  методично  разгребать  эту  кучу.
Кирпичи, осколки стекла, дощечки, обрезки арматуры, куски  затвердевшего
раствора, все  это  постепенно  переместилось  на  новое  место,  открыв
лежащий на полу продолговатый брезентовый  сверток  зеленоватого  цвета.
Прекратив свое занятие и  отбросив  ненужную  теперь  доску  в  сторону,
мужчина взял сверток в  руки  и  потянул  за  краешек  плотной  материи.
Добравшись  до  снайперской  винтовки,   аккуратно   обмотанной   мягкой
войлочной  тканью,  он  вновь  завернул  ее  в  брезент  и  перешел   на
двенадцатый этаж.
   Зайдя в трехкомнатную квартиру, он миновал небольшой коридор, свернул
налево и, пройдя через комнату, вышел на лоджию. Постояв некоторое время
и быстро оценив открывшуюся  перед  ним  панораму,  он  нашел  очертания
ресторана "Баку".
   Вход в него просматривался отсюда совершенно отчетливо.  Внушительная
высота, на которой находился мужчина, стоящий у  самого  края  лоджии  с
недоделанным до конца ограждением, казалось, совершенно его не  смущала.
Наконец, внимательно рассмотрев все, что требовалось для будущей работы,
он отступил  назад  в  комнату  и  надев  перчатки,  приступил  к  более
детальному осмотру оружия. Явно привычный к такого  рода  действиям,  он
проверил наличие в магазине  патронов,  заглянул  в  оптический  прицел,
установил необходимую дальность, внимательно осмотрел вход и подступы  к
ресторану и, кажется, остался удовлетворен увиденным.
   Не снимая пока с предохранителя, он  аккуратно  положил  винтовку  на
заранее расстеленный войлок. Затем нашел небольшой  чурбачок  для  упора
оружия и установил его почти на самом краю лоджии. Побродив по квартире,
он отыскал с десяток осколков стекла размером с ладонь  и  разместил  их
возле входа в квартиру таким образом, чтобы любой вошедший сюда, не имея
возможности бесшумно их миновать, сразу обнаружил бы  свое  присутствие.
После этого мужчина взглянул на часы  и  убедился,  что  до  назначенной
акции оставалось еще какое-то время.
   Достав  из  свертка  кусок  полиэтиленовой  пленки,   он   развернул,
аккуратно расстелил его  на  лоджии  перед  чурбачком  и,  взяв  в  руки
винтовку, улегся  на  подготовленное  место.  Опять  взглянув  в  окуляр
оптического прицела, он еще раз убедился, что вход в ресторан виден  как
на ладони  и  различать  людей,  входящих  и  покидающих  заведение,  не
составляет труда.  Не  проявляя  внешне  никаких  признаков  нетерпения,
мужчина неподвижно лежал, рассматривал через  оптический  прицел  каждый
приближающийся  к  ресторану  объект.  Через  несколько  минут,  заметив
замедляющую  скорость  красную  машину  и  убедившись,  что  это  именно
"Мерседес", он снял винтовку с предохранителя и приготовился к стрельбе.
   Какое-то время машина стояла,  словно  сидящие  в  ней  люди  чего-то
выжидали. Наконец открылась водительская дверь и оттуда вылез  плечистый
парень высокого роста, одетый в серый  костюм  с  распахнутым  пиджаком,
который неспешно огляделся по сторонам. Еще через некоторое время  через
заднюю  правую  дверцу  смеясь  вышел  мужчина   небольшого   роста,   с
залысинами, одетый в черный костюм. Обернувшись  назад,  он  наклонился,
возможно продолжая разговор с кем-то сидящим в салоне или желая  забрать
оттуда какую-то вещь. При этом его голова опустилась ниже  уровня  крыши
автомашины. Снайпер  сконцентрировался,  отдавая  себе  отчет,  что  все
решится  в  ближайшие  секунды.  Наконец  мужчина  выпрямился,  протянул
кому-то левую руку и из салона буквально выпорхнула изящная блондинка  с
высоким сооружением на голове, одетая в светлое вечернее платье. Мужчина
засмеялся. Женщина, вцепившаяся в руку  своего  спутника,  также  весело
захохотала, запрокинув голову кверху и на какой-то миг  заслонила  собой
объект ликвидации.
   Улучив момент, когда блондинка сделала шаг в сторону, снайпер  затаил
дыхание и плавно нажал на спусковой крючок.
   Его плечо тут  же  сотрясла  сильная  отдача,  а  спустя  секунду  он
отчетливо разглядел, что половина головы невысокого  мужчины  окрасилась
красным. Мгновенно переведя перекрестие прицела на уровень груди как  бы
замершего перед падением объекта,  он  произвел  два  быстрых  выстрела,
успев еще отметить, как рот блондинки открылся в беззвучном крике ужаса.
   Вся эта картина благодаря цене каждого мгновения и быстроте  действий
снайпера, напомнила ему  замедленную  съемку,  все  движения  участников
которой, видимые через оптику, производились  словно  под  толщей  воды.
Наблюдать далее не было времени и смысла. Он мог почти со  стопроцентной
точностью сказать, что именно может происходить  у  ресторана  в  данный
момент: шофер, выхватив из-под пиджака пистолет и спрятавшись  за  крыло
автомашины, пытается  определить  место,  с  которого  были  произведены
выстрелы. Блондинка, сопровождавшая жертву, все так  же  истошно  вопит,
возможно  пребывая  в  состоянии,  близком  к  истерике,  а  швейцар   и
остальные, кто в этот момент находился на улице, отталкивая  друг  друга
локтями стремятся укрыться  в  безопасной  глубине  ресторана.  Подобные
сцены произведшему меткие выстрелы снайперу были отлично знакомы, и  они
же были ему абсолютно безразличны. Главным для  него  являлось  то,  что
задание было выполнено. Или, по-крайней мере,  была  выполнена  основная
его часть, ведь еще предстояло незаметно покинуть место  засады.  Особой
трудности это представить не могло, потому что,  пока  вызовут  милицию,
пока та приедет и определит, откуда стреляли, пусть им  даже  помогут  в
этом телохранитель убитого  и  прочие  свидетели,  пока  они  это  место
оцепят,   пройдет   столько   времени,   что   можно   будет   скрыться,
предварительно вскипятив и выпив кружку чая.
   Поэтому, не проявляя  никаких  признаков  поспешности  или  волнения,
снайпер  сначала  ползком,  не  приподнимаясь,  принял  назад  и  только
достигнув границы, за которой, как он был уверен, его  не  мог  заметить
уже никто, если бы даже у кого-нибудь  на  месте  происшествия  оказался
бинокль, выпрямился во весь рост. Как  бы  там  ни  было,  в  этой  игре
существовали  свои,  определенные  правила   безопасности,   и   снайпер
неукоснительно их  выполнял.  Затем,  не  убирая  чурбачка,  с  которого
производились выстрелы, он свернул  полиэтиленовую  пленку  и  вместе  с
отработавшей свое винтовкой, опять упаковал все это  в  брезент,  сделав
сверток,  который,  спустившись  этажом  ниже,   оставил   в   квартире,
расположенной аналогично той, из которой вел  огонь.  Чем  больше  будет
подкинуто загадок для следствия, тем  лучше.  Затем  он  быстро,  но  не
переходя на бег, спустился вниз и...  был  встречен  восторженным  ревом
своих недавних знакомцев, которым был предоставлен  шанс  мирно  уйти  и
которым они на свою беду так и не воспользовались.
   - Прораб! Давай к столу! Прораб, мать твою чтоб!
   Удивительно, но эти двое не выглядели более пьяными, чем прежде, хотя
с того момента, как он их оставил - все это  опять  чисто  автоматически
отмечал про себя мужчина -  содержимое  трехлитровой  банки  уменьшилось
почти наполовину. Видимо на их проспиртованные организмы  уже  не  могла
подействовать никакая гадость. Картина повторялась... Вновь  вскочил  на
ноги тот, что протягивал ему стаканчик, только на сей  раз  его  пыльные
башмаки, увы, уже не успели отбить фредоастеровскую чечетку  по  грязной
сцене.
   Молниеносно мелькнувшее  ребро  ладони  подскочившего  одним  прыжком
снайпера жестко встретилось с гортанью алкаша,  который  словно  нарочно
для такого вот случая имел великолепный ориентир для нанесения  удара  -
остро выпирающее адамово яблоко на грязной цыплячьей  шейке.  С  хрустом
впечатав его  внутрь,  почти  до  соприкосновения  с  костяшками  шейных
позвонков, мужчина резко отбросил в сторону обмякшее, только  начинающее
падение, отжившее свой срок тело, развернулся к его дружку, не успевшему
ничего толком сообразить, который с открытым  ртом,  по  углам  которого
налипла  непонятная  субстанция  органического   происхождения,   только
бессмысленно таращился на разыгравшиеся на его глазах события,  значения
которых он не мог осмыслить. В следующую секунду подхваченный с лестницы
беспощадной рукой увесистый  -  больше  половины  -  обломок  кирпича  с
хрустом, имевшим уже совсем другой оттенок звучания, опустился на голову
бесплатного зрителя,  перемешав  осколки  его  черепа  с  серой  массой,
выполняющей функции головного мозга. И второй,  не  успев  проронить  ни
звука, рухнул физиономией в груду так называемой закуски, а  попросту  в
объедки, разложенные на скомканной газете. Затем  его  тело,  качнувшись
неуверенно, как бы прикидывая свои дальнейшие  действия  и  возможности,
медленно перекатилось и упало  несколькими  ступеньками  ниже,  закончив
свой бесславный путь в свежей луже остро пахнущей ацетоном мочи.
   Мужчина тут же вложил обломок кирпича в правую руку бомжа номер один,
а второму в качестве  оружия  подобрал  короткий  обрезок  водопроводной
трубы. Может быть такой расклад сойдет для милиции, и они заведут и  тут
же закроют дело  о  безвестных  дуэлянтах,  передравшихся  с  перепоя  и
ушедших туда, куда невозможно захватить с  собой  трехлитровую  банку  с
мутной жидкостью фиолетового оттенка. Во всяком  случае  будет  неплохо,
если менты не свяжут это простое дело  со  вторым,  закончившимся  тремя
удачными - мужчина  был  в  этом  уверен  -  выстрелами.  Впрочем,  этот
маленький экспромт насчет  дуэли,  предназначавшийся  для  органов,  был
исполнен просто так, скорее на всякий случай, на  манер  лисы,  путающей
свои следы даже без  видимой  угрозы  -  просто,  чем  больше  всяческих
хитросплетений, тем полезнее для ее здоровья.
   Снайпер не оглядываясь преодолел короткое расстояние до лаза в заборе
и миновав преграду,  удалился  в  сторону  от  Инженерной  улицы,  через
несколько кварталов выбросив в подвернувшийся мусорный  бак  отслужившее
свое предметы, переданные ему в парке - очки, кепку, зеркальце, на  ходу
сорванные усы, снятые с рук перчатки, выбрав  для  этого  момент,  когда
улица была пустынна. Вскоре он уже находился в  своей  квартире  и  ждал
телефонного звонка, который, как и  было  оговорено,  раздался  ровно  в
21-00...
   - Товарищ Гусев? - Это был все тот же сухой старческий голос.
   - Да, это я, Мстислав Сергеевич, - бесстрастным механическим  голосом
ответил мужчина.
   - Все в порядке? Прошло без накладок? - осведомился собеседник.
   - Все в порядке, - подтвердил снайпер.
   - Хорошо, даю отбой по четвертому уровню, - внятно произнес  Мстислав
Сергеевич и в телефонной трубке зазвучали сигналы отбоя.
   Положив трубку на место, мужчина не раздеваясь, широко раскинув  руки
завалился на свой видавший виды диван и тут же  уснул  мертвецким  сном,
исторгая при этом богатырский храп -  сегодня  ему  выпал  действительно
тяжелый день...

***

   - Чижик, ты что, опять уснул? - Удивленно-бодряческий  голос  коллеги
Александра Чижа по работе вывел его из состояния, обозначаемому попросту
как "витание в облаках".
   - Чего там у тебя? - нарочито грубо огрызнулся он, немного  злясь  на
себя за то, что уже второй раз нарвался на подобный вопрос, а  ведь  еще
только утро и смена недавно началась.
   Если таким образом пойдет и дальше, то  ребята  к  концу  дня  просто
заклюют, - подумалось Чижу, - ведь бригадка подобралась - палец в рот не
клади. Молодежь, одно слово.
   Ему самому едва стукнуло двадцать пять, да и остальные были  примерно
того же возраста, когда подкалывать друг друга  -  просто  святое  дело.
Мигом начнут донимать: что да как, чем  это  он  вчера  занимался,  если
сегодня то ли спит на ходу, то ли мечтает неизвестно о чем. Все  это  он
ясно прочитал в нагловатых,  слегка  выпученных  глазах  Шурки  Волкова,
стоявшего сейчас перед ним с кучкой  металлических  заготовок  в  руках,
уложенных в деревянный некрашенный ящик. Шурка, однако, пока воздержался
от каких бы то ни  было  комментариев,  хотя  чувствовалось,  что  парня
прямо-таки распирает от желания как-нибудь его подковырнуть  и  Чиж  был
уверен, что для него все еще впереди.
   - Я тебе говорю, бугор велел до обеда все сделать, - продолжил Шурка,
кивая на детали. - Сейчас пойдем на  наждак,  надо  снять  фаску,  потом
сверлить, зенковать, в общем  -  дерьмо,  нудятина.  Не  люблю  я  такую
работу, когда одно и то же.
   - А, мы, значит,  люди  творческие,  да?  А  как  бы  ты  работал  на
конвейере? - пробурчал Чиж, следуя за повернувшим к наждаку  Шуриком.  -
Ведь люди там годами сидят и закручивают какой-нибудь винтик. Один и тот
же. А?
   - Ну, не знаю... - неуверенно протянул Волков. -  Да  ладно,  хрен  с
ними, с винтиками, пойдем лучше  перекурим.  -  Он  громыхнул  ящиком  с
заготовками  о  бетонный  пол  рядом  с  наждачным   станком   и   ловко
высморкался, приложив палец  к  носу.  -  Как  говорится,  любая  работа
начинается с перекура.
   Чиж не улыбнулся, да этого от него и не ожидалось.  Старую  присказку
повторяли и совету ее строго следовали по сто раз на дню, принимаясь  за
любую, пусть даже самую малозначительную и недолгую работу. Так что  это
уже давно было вовсе и не шуткой, а скорее железным правилом  работников
их ремонтно-механического  цеха.  Чиж  нехотя  поплелся  за  Волковым  в
курилку. Не то что бы ему не хотелось курить или хотя бы просто посидеть
за компанию, но он чувствовал, что сейчас его сонный  вид  вызовет  кучу
насмешек, которые в любое другое время он принял бы  со  снисходительным
равнодушием. В любое другое, но только не сегодня... Сегодня он может  и
вспылить, так как произошедшее вчера - та самая причина,  из-за  которой
он не выспался - никоим образом не должна была стать  предметом  чьих-то
плоских шуточек. Ведь вчера он  провел  первую  ночь  со  своей  любимой
девушкой. Теперь Чиж был очень рад случившемуся вчера вечером в парке  и
с усмешкой подумывал - а может разыскать тех  уродцев,  да  выкатить  им
всем по бутылке за столь своевременное нападение. Ведь  если  бы  они  с
Ольгой не попали в переделку, ей бы не порвали блузку, а он не отличился
как ее верный защитник, то до того, что произошло между ними вчера,  ему
бы было еще примерно как до луны пешком. Ведь  его  Ольга  не  из  таких
девушек, которые делают это с легкостью и которым  безразлично,  с  кем.
Которые лишь к утру спрашивают имя своего партнера, на следующий же день
напрочь его забывая. Нет, она... А собственно, какая  она?  -  задумался
Чиж, мечтательно прикрыв глаза... Вот уж поистине на его счастье Ольга с
мужем вселились  в  дом,  в  котором  жил  он  сам,  в  точно  такую  же
однокомнатную квартиру,  что  принадлежала  ему,  только  находилась  на
другом этаже.
   В один прекрасный день... Действительно прекрасный, ибо,  как  уверен
был Александр, сама судьба велела Ольге переехать  именно  в  этот  дом,
хотя сколько вообще жилых домов в городе  с  населением  около  миллиона
человек?.. В тот день он возвращался  с  работы  изрядно  уставшим.  Уже
целую неделю ему приходилось выполнять работу  кузнеца  -  такое  иногда
бывало, если последний болел, а точнее,  попросту  пил,  и  которого  не
выгоняли только потому, что  эта  отмирающая  профессия  давно  являлась
весьма дефицитной. И подходя к своей многоэтажке, думая  только  о  том,
как бы  поскорее  добраться  до  дивана,  он  неожиданно  увидел  крытую
грузовую автомашину, из  которой  небритые  личности  выгружали  мебель.
Командовал ими, внимательно наблюдая за выгрузкой, молодой, модно одетый
мужчина.
   Да и мебель, как автоматически отметил про себя  Чиж,  была  дорогой,
явно импортного производства. Точнее он определить затруднялся, так  как
плохо разбирался в подобных вопросах и никогда  не  взялся  бы  отличить
мебель чешскую от, к примеру, итальянской, да это было ему до  лампочки,
у него самого в квартире  стояла  старая  рухлядь,  которая  его  вполне
устраивала.
   Поняв,  что  это  просто  очередные  новоселы,  он   собирался   было
равнодушно  пройти  мимо,  обогнув  перекуривавшего   грузчика,   выхлоп
спиртного изо рта которого даже перебивал дым крепкой сигареты,  которую
тот держал в том же рту, как вдруг застыл  на  месте,  словно  его  ноги
приклеились к размякшему на  жарком  солнце  битуму  -  знакомое  еще  с
детства ощущение, когда одним из любимых развлечений дворовых  мальчишек
была игра на всевозможных стройках, притягивавших их словно  магнитом...
Из подъезда вдруг выпорхнула  молодая  женщина,  сопровождаемая  звонким
перестуком своих высоких каблучков, окруженная облачком тонкого  аромата
каких-то духов, в марках которых Саша не разбирался, в точности как и  в
мебели. При виде незнакомки  у  него  в  буквальном  смысле  перехватило
дыхание... Молодая  женщина  резко  повернула  свою  головку  с  красиво
уложенными  волосами,  гордо  сидящую   на   длинной   тонкой   шее,   к
распоряжающемуся  разгрузкой  мужчине  и  приятным  мелодичным   голосом
произнесла:
   - Валера, поднимайся наверх и показывай, что куда ставить, а я  здесь
посмотрю.
   Это ее муж,  -  как-то  обреченно,  словно  у  него  отобрали  что-то
дорогое,  уже  ему  принадлежащее,  подумал  Чиж  и  с  трудом  заставив
двигаться разом отяжелевшие ноги, присел  на  скамейку,  находившуюся  у
входа в подъезд. Он моментально забыл, что смертельно устал  и  что  ему
еще нужно что-нибудь  приготовить  поесть  -  работа  кузнеца  требовала
дополнительных калорий. Нет, теперь он  мог  просидеть  целую  вечность,
любуясь этой высокой стройной девушкой. Одета  она  была  в  простенькое
ситцевое платье желтого цвета в белый горошек, оканчивавшееся чуть  выше
красивых коленок. Белый поясок  туго  перехватывал  тонкую  талию,  выше
которой вздымалась небольшая упругая  грудь,  чуть  приоткрытая  вырезом
платья. Крутые бедра плавно переходили  в  длинные  ноги  с  изумительно
красивыми икрами, а легкие босоножки на высоких каблуках придавали всему
облику  девушки  дополнительную  грациозность  и  изящество,   которого,
впрочем, ей и так  хватало  с  лихвой...  Чиж  машинально  отметил,  что
совершенство этой красавицы подчеркивали тонкие ухоженные руки,  коготки
пальцев которых, равно как и ног,  покрывал  лак  перламутрового  цвета,
красиво оттеняя кожу, слегка  тронутую  золотистым  загаром.  Он  словно
зачарованный, не отрываясь смотрел на ее ослепительной красоты лицо,  на
тонкие черные брови, длинные ресницы, прекрасной формы  носик  и  слегка
припухлые  чувственные  губы,  с  которых  в   данный   момент   слетали
распоряжения грузчикам, касающиеся того, что следует выгружать в  первую
очередь, подтверждаемые грациозными движениями  изящных  рук.  Но  самым
впечатляющим из ее облика, конечно же, были ноги, от  которых  Александр
просто не мог оторвать глаз. Если б молодая женщина  надела  в  тот  раз
колготки,  его  пылающий  взгляд  наверняка  расплавил  бы  их  начисто.
Конечно, за свои годы Чиж повидал немало кр