.. - он со стоном выдохнул ее имя, крепко целуя.
   Она чувствовала, как дрожат его руки, жадно скользя по  ее  телу,  а  она
гладила его по спине, водя пальцем по каждому мускулу.
   С трудом оторвавшись от ее рта, Куин подхватил Челси на руки  и  понес  к
ступенькам бассейна. После она не могла  вспомнить,  как  они  очутились  на
подушках шезлонга. Куин почти полностью накрыл ее своим дрожащим от  страсти
телом. А Челси трепетала от неизведанного ранее  восторга,  когда  его  рука
медленно двигалась от ее набухшей груди, по плоскому животу, затем к  нежным
округлым бедрам. Забыв обо всем на  свете,  Челси  протянула  к  нему  руки,
обняла за плечи, а он, склонив голову, касался горячими губами  ее  кожи,  а
потом, словно легким перышком, манящего крошечного мыска  между  бедрами,  и
Челси задохнулась - ей казалось, что она тонет.

Глава 6

   Хрипло вздохнув, Куин вытянулся рядом с Челси, его  ладонь  оставалась  у
нее на бедре, обжигая кожу. Он  прерывисто  и  часто  дышал,  и  ее  полные,
упругие груди напряглись, едва не  разрывая  заострившимися  сосками  мокрую
ткань бикини.
   Вдруг он отодвинулся от нее, и Челси застонала, не желая этого,  но  Куин
сказал:
   - Тихо. Тихо, дорогая. - Он положил теплую ладонь ей  на  грудь,  как  бы
успокаивая бешеное сердцебиение. - У нас много времени впереди.
   Времени для чего? Для нежности и любви? Но Куин  ведь  не  любил  ее.  Он
цинично относился к женщинам, а она - она не признавала никаких  чувств.  Из
своего печального опыта она знала, что любовь - это боль и каждый переживший
ее становится непохожим на себя. У Челси закружилась голова,  стало  страшно
от мысли, как  быстро  он  смог  изменить  ее  взгляды.  Она  услышала  свой
приглушенный шепот:
   - Нет!
   В свете луны блеснули его зубы. Мягким, нежным голосом он произнес:
   - Послушай меня. Да, а не нет. Я ведь хочу тебя с первой встречи.  -  Его
пальцы медленно поднимались к отчаянно пульсирующей ложбинке у нее на шее. -
За холодной красотой я жаждал  увидеть  настоящую  женщину.  Но,  ненасытная
любовь моя, если я могу немножко подождать, то и ты сможешь.
   Он совершенно не понимал того, что с  ней  происходит!  Она  должна  быть
твердой и поставить его на место, но его легкие, как пух, прикосновения  все
перевернули, она лишилась дара речи и только бессильно вздохнула,  когда  он
нагнул  голову  и  коснулся  губами  ее  губ.  Затем  он  устроился   рядом,
вытянувшись во весь свой огромный рост, обжигая ее так, что она пылала как в
огне. Облокотившись на одну руку, он другой  осторожно  водил  по  ее  телу,
освещенному бледным лунным  светом.  Его  взгляд  из-под  полуопущенных  век
завораживал и пугал ее.
   - Я не мог поверить своему  счастью,  когда  вы  попросили  меня  сказать
Робартесу, что мы обручены. - В его голосе звучала неподдельная радость. - Я
ведь рассчитывал, что вы проведете со мной какое-то время днем, не больше. И
вот вы подходите, и оказывается, мы можем провести с вами всю жизнь.
   Теперь его пальцы очерчивали линию ее ключицы. Она оторвала взгляд от его
глаз и уставилась на звезды, которые яркими  точками  усеяли  черный  бархат
неба. Пора прекратить это сладостное обольщение.
   - И вы смогли заставить меня приехать сюда, -  наконец  проговорила  она,
борясь с разбуженной им чувственностью, от которой дрожал ее голос.
   - Именно так, моя красавица. - Голос его стал более густым  и  пугал  ее,
так же как и те желания, которые будили его руки, гладящие впадинку у нее на
груди  там,  где  застегивался  маловатый  ей  лифчик.  Ловким,   неуловимым
движением  Куин  расстегнул  застежку.  Челси  слабо  вскрикнула.  Опасность
оказалась намного больше, чем она предполагала. Стараясь совладать с  собой,
она приподнялась на локтях, дрожа всем телом.
   Но плохо рассчитала, так как его  губы  сомкнулись  вокруг  обнажившегося
набухшего соска. В голове у нее помутилось, больше она не протестовала, а он
все целовал наливающуюся, словно спелый плод, грудь, сводя Челси  с  ума.  И
теперь она уже сама требовала большего, отчаянно шепча что-то и  не  узнавая
собственного голоса.
   Куин поднял голову. Лицо его  в  лунном  мерцании  стало  жестким,  слова
звучали отрывисто:
   - Я хочу тебя, хочу, чтобы ты стала моей телом и душой. Будь  моею,  будь
рядом со мной всегда. Челси.., пообещай...
   Эти страстные мольбы развеяли обманчивый туман, и она  замерла.  В  горле
застыл ком, Челси судорожно сглотнула. Он просил ее  стать  его  любовницей.
Великий Боже! Жить с ним, пока она ему не надоест. Сколько  времени?  Месяц,
два? Ей стало больно. Но почему? Почему ей должно быть больно от того,  чего
она и так ждала? Она прекрасно знала, что он за человек.
   Стремительно поднявшись, она  схватила  полотенце,  которое  принесла,  и
одним махом завернулась в него.
   Челси презирала себя. Все случившееся произошло  по  ее  вине.  Она  ведь
чувствовала, что нельзя подпускать его к себе  и  на  несколько  метров!  Он
схватит обеими руками то, что ему предлагают, и она это знала  -  и  тем  не
менее предлагала себя!
   - Успокойтесь. - Не успела она и оглянуться, как он уже стоял около  нее.
- В чем дело, милая? - спросил Куин бархатным голосом. Самонадеянность  едва
ли не сочилась из каждой его поры.
   Челси проворно отскочила в сторону,  когда  он  протянул  руку.  Он  что,
считает ее такой наивной? Она никогда больше не позволит ему прикоснуться  к
ней; к своему стыду, она точно знала, что он предпримет дальше.
   - В том... - начала она сдавленным голосом, едва переводя дух,  -  что  я
отказываюсь от вашего предложения. Я не стану вашей любовницей.
   Она вскинула голову. Позволив  околдовать  себя,  лишившись  разума,  она
попала в эту ужасную ситуацию. И единственный способ выйти из нее хотя бы  с
видимостью  достоинства  -  это  ясно  и  четко  сказать  ему,  что  она  не
принадлежит к подобному типу женщин!
   Если она когда-нибудь пойдет на близость с мужчиной, то по любви  и  если
будет полностью предана ему. А вот влюбиться она себе никогда не позволит...
   - Не станете? - Голос его прозвучал жестко и черты лица стали резкими.  -
Надеетесь на брак? Бережете себя и набавляете цену?
   - Брак? - вскрикнула Челси так пронзительно, что сама удивилась. Но  ведь
и его ядовитый тон был непростительным. В ярости она продолжала:
   - У меня и в мыслях этого нет. Я не настолько глупа, чтобы не  знать,  во
что он превращает людей.
   - Попробуйте узнать.
   Явно не поверив ей, он цинично усмехнулся. Это еще больше распалило ее, и
Челси закричала:
   - Если бы вы с детских лет наблюдали стычки между  родителями,  буквально
изничтожающими друг друга в словесной перепалке, если бы брак  вашей  сестры
распался сразу после медового месяца, когда начались  будни,  вы  бы  дважды
подумали, прежде чем попасть в эту ловушку! Но я забыла,  -  она  с  горечью
посмотрела на него, - вы-то подумали не раз и не два. Вы ведь считаете,  что
любая женщина жаждет заполучить ваши деньги!
   Ничего не видя кругом, Челси отступила - подальше от его насмешливых глаз
и жесткого лица. Но она еще не все  сказала:  резко  повернувшись,  так  что
волосы разлетелись, Челси не удержалась от колкости:
   - Я не вышла бы за вас замуж, даже если банкноты в миллион фунтов торчали
бы из ваших ушей!
   С этими словами она убежала, и злые жгучие слезы текли по ее лицу.
   Ночью Челси почти не спала, мучаясь от стыда и отвращения к  себе.  Но  к
утру успокоилась, мысли у нее прояснились. Она орала на Куина, как  завзятая
скандалистка, но  он  это  заслужил.  Теперь  у  него  не  осталось  иллюзий
относительно ее пригодности к предназначенной роли, и каждый  теперь  знает,
что представляет из себя другой.
   Чтобы скрыть темные круги под глазами, Челси тщательно занялась  макияжем
и,   порывшись   в   привезенной,   наспех   захваченной   одежде,   выбрала
хлопчатобумажную черную юбку в складку и белую блузку классического фасона с
короткими рукавами.
   После случившегося прошлой  ночью  оставаться  здесь  невозможно,  решила
Челси. Она повертелась перед зеркалом, проверяя, не выбились ли из  прически
пряди блестящих темных волос. Куин, разумеется, будет рад. Он недвусмысленно
дал понять, что привез ее сюда, чтобы обольстить, сделать своей  любовницей.
Теперь он знает,  что  у  нее  нет  подобных  намерений,  и  будет  счастлив
распрощаться с ней, а для матери  придумает  объяснение  внезапному  отъезду
Челси. Что же касается самой Челси, то ей безразлично,  поверит  ли  в  него
Элейн.
   Нелегко будет встретиться с Куином после того, что произошло  между  ними
ночью, думала Челси, но придется, и лучше это  сделать  поскорее,  пока  она
владеет собой.
   Сунув ноги в простые черные туфли-лодочки на среднем каблуке,  она  вышла
из комнаты, прошла по галерее и спустилась вниз, полная решимости спокойно и
с достоинством поговорить с Куином.
   Не было и половины восьмого, и Челси молила  Бога,  чтобы  Элейн  еще  не
встала. Что же касается Куина, то минут двадцать  назад  она  услышала,  как
сильно хлопнула дверь в соседней спальне - значит, он где-то здесь.
   Челси отыскала его в огромной, с низким бревенчатым  потолком  кухне:  он
сидел посредине, за сосновым столом, углубясь  в  утреннюю  газету.  За  его
спиной помещалась большая, блестящая,  красного  цвета  электрическая  плита
фирмы "Ага".
   Он  даже  не  поднял  головы.  При  виде  его  длинных  вытянутых  ног  в
темно-синих джинсах у Челси внутри все перевернулось. Стараясь изо всех  сил
не обращать на это внимания, она кашлянула и скороговоркой выпалила:
   - Я хочу уехать. Через  десять  минут  я  буду  готова,  так  что  у  вас
достаточно времени, чтобы заказать такси до ближайшей станции.
   Казалось, прошла вечность,  прежде  чем  он  медленно  опустил  газету  и
безучастно, словно на незнакомую, посмотрел на нее.
   -  Но  почему?  -  осведомился  он  с  холодным  выражением  лица.  -  Мы
договорились, что вы пробудете здесь две недели, а вы пробыли менее двадцати
четырех часов.
   И снова отгородился от нее газетой, но  Челси  не  собиралась  допускать,
чтобы от нее отделывались подобным образом, как не собиралась  оставаться  с
Куином под одной крышей.
   - Я ни на что не соглашалась, - резко  проговорила  она.  -  Вы  угрозами
вынудили меня. А если я уезжаю, то почему бы вам не  спросить,  кто  в  этом
виноват?
   Газета даже не дрогнула. Челси сжала зубы и медленно сосчитала до десяти.
Всегда гордившаяся своей выдержкой и хладнокровием в обстоятельствах,  когда
другие теряли голову, сейчас она едва владела собой, охваченная гневом.  Еще
никому на свете не удавалось довести ее до такого бешенства. Чем скорее  она
уберется подальше от него, тем лучше. Поэтому, обращаясь к поднятой  газете,
она заявила:
   - Если вы не вызовете такси, я вызову сама.
   У нее перехватило дыхание, когда он швырнул газету в угол и пулей вылетел
из-за стола.
   - Вы этого не сделаете и останетесь здесь. - Его голос так  больно  ранил
ее, что она вздрогнула, не зная, с чем труднее справиться -  с  его  гневом,
холодным безразличием, опасным заигрыванием или опустошающей душу страстью.
   Проклиная себя за то, что не проявила осмотрительности -  и  не  улизнула
потихоньку, Челси все же смогла, не  дрогнув,  встретиться  с  его  яростным
взглядом и сухо спросить:
   - А в чем дело? Вы сами сбили с толку прессу еще до  того,  как  мы  сюда
приехали, так что эта отговорка не подходит. Вы просто хотели завлечь меня к
себе и соблазнить.
   Челси на секунду  закрыла  глаза,  отгоняя  воспоминания  о  наслаждении,
которое испытала, когда он едва своего не добился, и с горечью бросила ему в
лицо:
   - Я не стану вашей  любовницей,  и  вы  это  знаете.  Я  не  подхожу  для
случайных связей... - Она вздрогнула, заметив,  как  насмешливо  искривились
его губы, а в глазах промелькнула издевка, но продолжала: в конце концов  он
должен понять ее. - И, прежде чем вы обвините меня в желании  выйти  за  вас
замуж, я хочу сказать вам, что я  также  не  подхожу  и  для  долговременной
связи. Итак, я могу позвонить или вы это сделаете?
   - Звонить не станет никто, - словно отрубил он и направился к двери.  Вся
его фигура выражала едва сдерживаемую ярость. - Если  вы  появитесь  у  себя
дома или на работе, это вызовет разговоры, ведь считается, что мы помолвлены
И отдыхаем в тропиках. Вы останетесь здесь, а я уеду.
   Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что казалось, весь дом заходил
ходуном. Челси на мгновение замерла, затем кинулась за ним, распахнула дверь
и бросила ему вслед:
   - А какой в этом толк? Все равно пойдут разговоры -  люди  догадаются,  в
чем дело!
   Она была так зла, что не соображала, что говорит, вне себя от мысли,  что
он одержал верх.
   А Куин обернулся и с презрением взглянул в ее разгневанное лицо:
   - Я по крайней мере представляю, как вести себя.  Никто  не  узнает,  что
меня нет там, где я якобы должен быть.
   Он резко повернулся и пошел  в  холл.  Челси  еле  удержалась,  чтобы  не
побежать за ним и не исколотить кулаками эту широкую,  непробиваемую  грудь.
Она заставила  себя  вернуться  на  кухню,  ноги  у  нее  тряслись.  Немного
успокоившись, она сказала себе, что все происходящее  с  ней,  должно  быть,
вызвано каким-то странным процессом в ее организме.  Усталым  движением  она
поставила большой черный чайник на плиту и стала ждать,  когда  он  закипит.
Гнев утих, но она ощутила ужасную усталость - расплату  за  прошлую  ночь  и
сегодняшнее утро.
   Сидя за столом, Челси прихлебывала освежающий чай и старалась разобраться
в своем прошлом и настоящем. Ведь она всегда была вполне уравновешенной,  но
шантаж Майлза Робартеса довел ее до нервного  срыва.  А  блестящая  идея,  с
помощью которой она разрешила проблему с Робартесом, неожиданно  дала  Куину
Райдеру все карты в руки, и эта мысль особенно ее раздражала. Когда  мужское
обаяние столь сильно, неудивительно, что проснувшаяся чувственность женщины,
еще не знавшей мужчину, затмевает разум и тело ее раскрывается,  как  цветок
под дождем. Злится она не на него, за то, что он уедет, а на себя  самое  за
свое  ночное  поведение.  Так  что  все  очень  просто,  пыталась   спокойно
рассуждать Челси, и она только рада, что он уедет. Этот очаровательный дом и
необременительная компания Элейн - вот что ей нужно. Здесь, в этой блаженной
тишине, она сможет восстановить утраченное спокойствие, которое  он,  словно
вор, так незаметно украл у нее.
   - Скажите, Бога ради, что вы сделали с  моим  сыном?  -  весело  спросила
Элейн, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
   Челси натянуто улыбнулась, надеясь, что ее улыбка выглядит естественно  и
не похожа на сердитый оскал.
   - Свежий чай? Прекрасно! - Элейн налила себе  из  чайника,  а  Челси  вся
напряглась.
   Мать Куина была далеко не глупа, так что Челси могла надеяться, что Элейн
проявит тактичность и не станет продолжать. Но сегодня, видно, все шло у Нее
из рук вон плохо, так как, усевшись за стол, Элейн сказала:
   - Даже в детстве Куин  никогда  не  капризничал.  Мы  с  отцом  могли  бы
поклясться, что уже от рождения он  был  способен  добиваться  своего  более
приятным  образом.  Конечно,   такого   рода   уверенность   в   собственной
неотразимости может быть опасна. - Элейн поднесла чашку ко рту и  посмотрела
своими  блестящими  глазами  на  Челси,  которая  постаралась  придать  лицу
невозмутимое выражение. - Когда схема поведения, которой  следуешь  тридцать
шесть лет, нарушается, это ужасно, человек чувствует себя бессильным и может
вспылить. - Элейн аккуратно поставила чашку на блюдце и пожала плечами. -  А
мальчик был вне себя, когда сказал, что едет  в  Бирмингем  <Центр  графства
Уэст-Мидлендс.>, а оттуда улетает в Амстердам, где какое-то время поживет  в
семье своего старинного друга и делового партнера. Поэтому я  повторяю  свой
вопрос: что же такое вы с ним сделали? Что произошло?
   Челси мрачно уставилась на чаинки в своей  чашке  -  ей  не  хотелось  ни
вдаваться в подробности, ни уклоняться от ответа. Она могла бы сказать,  что
скверное настроение Куина объяснялось вечной, как мир,  причиной  -  он  был
отвергнут понравившейся ему женщиной, но это пойдет ему на пользу, он  скоро
оправится от удара, так как страсть для  него  -  нечто  мимолетное,  словно
наполовину забытый сон, о котором он вскоре совсем забудет.
   Однако вместо этого она твердо произнесла:
   - Из ваших слов следует, что вы знали о его намерении привезти меня  сюда
и соблазнить.
   И сама удивилась, как у нее хватило наглости сказать  такое  его  матери.
Внутри у нее что-то дрогнуло - она ожидала заслуженной  "оплеухи"  и  широко
раскрытыми от удивления глазами  воззрилась  на  Элейн,  когда  та  искренне
рассмеялась.
   - Не делайте из меня сводню! Хотите еще чаю? - Она наполнила обе чашки, и
движения ее были совершенно спокойны. - Я знала, что Куин привез  вас  сюда,
потому что вы занимаете особое место в его жизни. В этот дом  он  никого  не
приглашал - здесь были только мы, его  семья.  Он  большой  домосед,  вы  не
заметили? - Она вопросительно посмотрела на Чел-си, подняв тонко  очерченную
бровь. - Жаль, что он так и не женился, -  из  него  получился  бы  отличный
отец. Но в двадцать с небольшим лет  он  приобрел  горький  опыт  -  девушка
повела себя ужасно, и..,  с  тех  пор  он  перестал  серьезно  относиться  к
женщинам.
   Челси задумчиво прихлебывала чай. Следует попридержать язык, так  как  ей
нравится Элейн и не стоит огорчать ее рассказами  о  циничном  поведении  ее
сына по отношению к женщинам. Его роман с ослепленной  любовью  Сэнди  зашел
слишком далеко, и он ухватился за эту ложную помолвку не из  желания  помочь
ей, Челси, вырваться из западни, а  чтобы  самому  избавиться  от  надоевшей
любовницы, причем так жестоко. Что ж, пускай мама сохраняет  иллюзии  насчет
своего сынка! Но надо было чем-то ответить на откровенность  Элейн.  Поэтому
Челси с вымученной легкостью возразила:
   - Я вовсе не занимаю в жизни Куина особого места, как вы  выразились.  Он
привез меня сюда, потому что у него не было другого выхода,  чтобы  избежать
домогательств прессы.
   Элейн расхохоталась, собирая чашки и складывая их в посудомойку.
   - Пусть будет по-вашему, дорогая. Но я хотела бы видеть, как Куин хоть от
кого-нибудь убегает и прячется, особенно от молодчиков репортеров. Если  вам
так хочется думать, пожалуйста! Теперь... - Элейн  достала  из  холодильника
бекон, - позавтракаем. Потом предлагаю оставить все  скучные  домашние  дела
нашей верной Элли Крэнфорт, а я покажу вам потрясающей красоты  окрестности.
Сегодня чудесный день, и я обещаю вам не испортить его  разговорами  о  моем
мошеннике сыне. Словом, и на устах ее печать!
   День действительно был замечательный, а за ним последовал еще один и еще,
и неделя пролетела незаметно. Челси гуляла с Элейн, помогала ей в  саду  под
бдительным взглядом Джерри Микса, грелась на солнышке у  бассейна.  Красивый
загар подчеркивал голубизну  ее  глаз  и  скрывал  темные  круги  под  ними,
оставшиеся после бессонных ночей.
   Челси вылезла из бассейна,  переводя  дух  после  получасового  плавания,
насухо вытерлась и стала мазать тело защитным кремом. Как бы она ни изнуряла
себя плаванием, все равно ночами ей не спалось.
   Держа данное слово, Элейн ни разу больше не упомянула Куина. С  ней  было
замечательно легко, к тому же в атмосфере этого красивого старого дома и его
живописных  окрестностей  Челси  начала   чувствовать   себя   действительно
отдохнувшей, но только пока не оставалась одна. А тогда Куин не шел у нее из
головы. Челси даже и не представляла, что может быть такой дурочкой.
   Жаркие солнечные лучи быстро высушили откровенное  бикини.  Для  приличия
она надела  короткие  белые  шорты  и  черную  хлопчатобумажную  блузку  без
рукавов.
   Обычно после ленча Элейн отдыхала часа два, восстанавливая силы, а  Челси
в это время купалась,