Хавьер положил руку на ее талию. Теплые серые глаза улыбались, и они стояли, окруженные мерцающим солнечным светом, запахом цветущих апельсинов и тихой музыкой, забыв о прогуливающихся вокруг людях.
     - Тогда оставайтесь, - предложил он, и голос его был мягок, как темный бархат. - И не надо больше говорить о каком-то там возвращении в Лондон, мы оба знаем, что этого никогда не будет, - добавил он.
     И вся магия моментально исчезла, вытесненная грубой реальностью, в которой не было совершенно ничего магического.
     Он хочет, чтобы я осталась, но запертая в клетке формального брака, и только потому, что его прежние попытки подкупить меня провалились, обиженно размышляла она. Только поэтому он предложил мне брак - да какой там брак, одно унижение - в качестве последнего средства для достижения своей цели. Неужели он надеется, что я приму такое предложение? Даже если бы я согласилась, это была бы страшная глупость, ведь тогда он наверняка узнает правду обо мне и с помощью своры опытных, специально подобранных, высокооплачиваемых юристов обязательно отнимет у меня ребенка.
     Кэти почувствовала, как у нее каменеет лицо, и тотчас глаза у Хавьера сузились, теплые пальцы выпустили ее руку. В голосе его не было уже никакого оживления:
     - Значит, вы не желаете дать мне согласие. Ну что же, пусть все идет пока своим чередом. - Его губы сжались в твердую линию. - Однако не советую слишком долго испытывать мое терпение, сеньорита. Пошли.
     Настал подходящий момент, чтобы высказать ему все, упрекнуть в высокомерии, бессердечии, в том, что он солгал собственной матери... Но Кэти была слишком подавленна и совершенно безвольно позволила ему усадить себя за один из столиков возле какого-то оживленного кафе.
     - Хотите есть?
     Кэти неохотно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он выбрал столик в тени деревьев, и зеленый фильтр листвы сделал его глаза почти черными. Что же такого в этом человеке, что позволяет ему оставаться безразличным к чувствам других людей, быть так высокомерно уверенным, что он получит все, чего пожелает, только потому, что ему этого хочется?
     И почему меня так упорно тянет к нему? Неужели я была настолько несчастлива, что меня потянуло к человеку, чье стремление к превосходству над другими усугублено еще и жестокостью, которую при желании он успешно прячет за обаянием?
     Да помогут мне Небеса! - уныло подумала она. И отрицательно покачала головой. Она была не в состоянии проглотить ни кусочка.
     Чем заработала только тихий раздраженный присвист. Хавьер отвернулся и щелкнул пальцами одетому в белую куртку быстроглазому официанту. Тот немедленно кинулся к ним, кланяясь на ходу.
     Похоже, его здесь хорошо знают, подумала Кэти. Она готова была залепить пощечину сладко улыбающемуся официанту, еще раз подчеркнувшему всемогущество Хавьера Кампусано. Однако официант тут же исчез и с рекордной скоростью принес заказ: апельсиновый сок, кофе и слегка поджаренные булочки.
     Не сводя затуманенных глаз с его длинных сухощавых пальцев, поливавших булочки оливковым маслом, Кэти сделала глоток восхитительно холодного, только что выжатого сока и с неохотой сказала себе: все, нельзя больше прятать голову в песок, как какой-нибудь глупый страус, надеясь, что Хавьер сам исчезнет из моей жизни. Надо налаживать отношения.
     Сейчас он в ярости из-за моего отказа дать положительный ответ, и надо найти какой-то способ доказать, что вся эта затея с браком просто ни к чему.
     Нервно прихлебывая кофе, Кэти оглядывалась вокруг, подыскивая какую-нибудь невинную тему для начала разговора, потому что его серые глаза смотрели холодно и жестко, а черные брови были нахмурены.
     Показав на золотистые шары, прятавшиеся в зеленой листве у них над головами, она начала:
     - Как странно, что на апельсиновом дереве растут одновременно и цветы, и плоды. - И тут же пожалела, что вообще открыла рот, потому что Хавьер раздраженно ответил:
     - Точно как женщина, которая населяет мечты любого юнца: обещание и исполнение одновременно. В отличие от дерева такая женщина - чистая фантазия, неисполнимая мечта. - Голос у него был резок, глаза - ледяные. Кэти никак не могла понять, почему столь невинное замечание вызвало такую неадекватную реакцию, и все ее надежды завязать непринужденную беседу развеялись как дым. Значит, с тем же успехом можно забыть и о достаточно трусливом желании привести его сначала в благодушное настроение, зародить желание считаться с нею. Теперь оставалось только броситься в бой с открытым забралом.
     - Насчет вашего предложения... - Взгляд ее фиалковых глаз стал дерзким. - Оно неприемлемо. Я много думала об этом, - быстро добавила она, отказываясь идти на попятный даже под его яростным взглядом, быстро сменившим мелькнувшее было недоверие. - Это стало бы ужасной ошибкой для всех нас. Для вас, для меня и для Хуана.
     Ну вот, я все и сказала. И теперь единственное, что остается сделать, - это каким-то образом усмирить его гордыню, заставить его согласиться с моими доводами и отказаться от угроз немедленно броситься в суд, размышляла она, ожидая его запаздывающей реакции.
     Хавьер откинулся в кресле, сложил руки на коленях и абсолютно спокойным голосом спросил:
     - Почему? Мне очень интересно услышать, как вы пришли к столь удивительному заключению.
     Кэти почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Он делает вид, что согласен выслушать все, что я хочу сказать, и даже обсудить это. Но ему не удастся меня одурачить, теперь-то я знаю, что он за птица! Он просто потакает мне, как потакал бы капризному ребенку, но при этом не имеет ни малейшего намерения отказаться от своего решения.
     Ну что же, я не ребенок, и в том, что я ему сейчас скажу, есть смысл. И как еще много смысла! Твердо вознамерившись доказать, что так оно и есть, и надеясь, что голос ее звучит твердо, а речь - логично, Кэти заявила:
     - Ваша уверенность в том, что наш брак наилучшим образом послужит интересам Хуана, не имеет под собой никакой почвы. Если он закончится разводом, для ребенка это будет тяжелейшим ударом. Его привязанности окажутся разделенными, вы должны понимать это. Для него гораздо лучше будет, если его вырастит один родитель. Я, - быстро добавила она, чтобы по этому поводу не было никаких сомнений. - Он всегда будет знать: что бы ни случилось, я буду с ним рядом, я стану в его юной жизни чем-то неизменным.
     - Никакого развода не будет. - Голос у Хавьера стал чуть ли не скучающим. - Так что вопроса о разделении привязанностей просто не возникнет. - Он вытащил из кармана банкноту, чтобы оплатить счет, не сводя при этом глаз с ее лица. - Если у вас нет дополнительных аргументов, тогда я предложил бы уйти.
     У нее было предостаточно аргументов. Она еще только начала аргументировать свою точку зрения и прямо заявила ему об этом, не желая подниматься со своего места. Однако Хавьер встал и угрожающе навис над ней, хмуря брови, а его крепко сжатые губы доказывали, что его терпению пришел конец.
     - Меня ждут на bodega. Я опаздываю уже на полчаса, - зло сказал он, вновь возрождая в ней ненависть к себе. За этим последовали теперь уже знакомые щелчок пальцами и приказание: - Пошли! Поговорим позже.
     Разгневанная, она вскочила на ноги. Блеск в его глазах не оставил ни малейшего сомнения в том, что он заметил ее бессильную ярость и это его забавляет.
     Кэти так и подмывало отказаться идти с ним куда бы то ни было, вернуться домой и начать упаковывать вещи. Но это ни к чему хорошему не привело бы. И кроме того, вопреки здравому смыслу ей хотелось быть рядом с ним.
     Хотя что тут такого странного? Ведь он обещал, что мы сможем поговорить после того, как он покажет мне bodega, успокоила она себя, когда узкие улочки старого квартала остались позади и они вышли на широкий проспект. Движение транспорта было здесь просто сумасшедшее, и машины с трудом продирались сквозь орды ревущих мотоциклов и мотороллеров, управляемых в основном зелеными юнцами, ни на одном из которых не было шлема.
     Хавьер не оставлял ей времени для наблюдений или высказываний, он уверенно стремился вперед, не уступая дороги никому и ничему, все еще пребывая в отвратительном настроении. И привел его в такое состояние ее отказ от предложения о замужестве. А он-то, наверно, ждал слез благодарности, падения на колени и лобзания его сияющих, ручной работы туфель, раздраженно думала Кэти.
     Пока она мечтала, как отомстить, Хавьер свернул на сравнительно спокойную улицу, застроенную складами.
     Жара все усиливалась, так же как и чувство обиды. Кэти едва удостоила его взглядом, когда он провел ее в арку посреди длинной белой стены. Она еще не успела рассмотреть огромный двор, в котором они очутились, заметила только бросавшиеся в глаза алые цветы бугенвиллей, увивших еще одну внутреннюю стену, а Хавьер уже потянул ее за собой в новую арку, поменьше.
     Кэти сразу почувствовала, что здесь намного прохладнее, а контраст между прямо-таки вибрирующим солнечным светом снаружи и полумраком внутри дезориентировал ее, и она чуть не врезалась сослепу в группу людей.
     Судя по всему, они успели вовремя, чтобы присоединиться к очередной экскурсии по bodega, и Хавьер тотчас передал ее с рук на руки экскурсоводу, стремясь поскорее избавиться от обременительного груза. Понятно, почему он так ужасно торопился! - злилась Кэти. Если б он опоздал к началу экскурсии, ему пришлось бы водить меня здесь самому.
     И это после всех его вкрадчивых обещаний показать мне здесь все и объяснить процесс изготовления хереса!
     Ее глаза привыкли к полумраку как раз в тот момент, когда Хавьер отходил от группы туристов. Она долго смотрела ему вслед, отмечая его уверенные, крупные шаги, широкий размах плеч, и ее глаза горели негодованием. Он обещал провести с ней весь день, а когда она отказалась стать его женой, то при первой же возможности постарался избавиться от нее. Теперь она вполне отчетливо могла представить себе, на что была бы похожа семейная жизнь с ним: делай, что тебе говорят, не то хуже будет!
     Но ведь я согласилась провести с ним этот день вовсе не из желания побыть в его очаровательной компании, напомнила она себе. Просто я увидела возможность высказать, что я думаю о его оскорбительном предложении и о том, как это подло - обманывать собственную мать.
     Обиженная и на него, и на себя, она едва слышала, что говорит гид, хотя, судя по ее спутникам, это было что-то интересное. Если б у нее был выбор, она предпочла бы побродить здесь в одиночестве, наслаждаясь особой атмосферой, которую можно встретить еще разве только в кафедральном соборе, и пытаясь привести в порядок свои смятенные чувства.
     Прохладная, полутемная тишина, запахи дерева, вина и сырости были как бальзам для ее взвинченных нервов.
     Вдоль стен возвышались огромные дубовые бочки, составленные ярусами чуть ли не до высокого сводчатого потолка, а толщина стен помогала поддерживать относительно низкую температуру. Она вдруг поймала себя на том, что представляет, будто рядом с ней идет Хавьер, они одни в этом прохладном, полном воздуха помещении и он сам ей все объясняет.
     Это было бы ужасно! - резко одернула она себя. Он не стал бы объяснять ничего, только то, как именно он отберет у меня ребенка, если я не сделаю все, что он велит.
     - Херес никогда не имеет какого-то определенного возраста, - говорил между тем экскурсовод. - Применение системы solera обеспечивает его неизменно высокое качество, основанное на том, что в старое вино добавляют молодое, которое в свою очередь приобретает все характеристики старого. Это наш традиционный прием смешения вин.
     Усилием воли Кэти заставила себя выкинуть из головы все многочисленные проблемы, навязанные ей владельцем этой bodega, и предприняла попытку сосредоточиться, следуя за гидом из одного огромного прохладного винного погреба в другой и пытаясь запомнить все, что он говорит. Наконец их ввели в огромный зал, полный разнообразных машин, и, перекрывая грохот, гид прокричал, что это разливочный цех.
     Они взобрались по железным ступенькам на некое подобие смотровой площадки.
     - А потом пойдем в дегустационный зал! - крикнул один из экскурсантов другому. Все голоса заглушались непрерывным шипением, лязгом и звоном бутылок на огромном ленточном конвейере. Кэти улыбнулась, решив, что не пойдет, она и так уже пьяна от винных паров. И тут ее сердце остановилось: в цеху, что лежал у ее ног, появился Хавьер и вступил в оживленный разговор с одним из рабочих.
     Как ни трудно было в это поверить, но она поймала себя на том, что обрадовалась, ей нестерпимо захотелось броситься вниз по лестнице навстречу ему. Ей было одиноко без него, она скучала по теплу его тела, по излучаемой им силе и мужественности. И даже по его суровому взгляду.
     Потрясенная неподконтрольными ей мыслями, Кэти закрыла глаза, запрещая себе смотреть на эти мускулистые, обтянутые белой рубашкой плечи, на эту прекрасно вылепленную черноволосую голову, чтобы не давать больше пищи своим глупым фантазиям.
     Да что же это со мной такое? Почему меня тянет к такому ужасному человеку, как Хавьер Кампусано? Он же мой враг: он безжалостен, хитер и жесток. Надо быть сумасшедшей, чтобы влюбиться в такого. Особенно, напомнила она себе, если учесть, что брак, который он предлагает, будет чисто формальным. Авансы, которые он делал раньше, были всего лишь попыткой соблазнить меня, а потом с видом победителя утверждать, что такая развратная женщина никак не может быть достойной матерью для наследника семьи Кампусано. Это должно было стать весомым дополнением к оскорбительным лоскуткам информации, которую он собрал, копаясь в прошлом Корди...
     - С вами все в порядке? - пожилая женщина осторожно коснулась ее плеча, и Кэти, вздрогнув, открыла глаза, чувствуя себя полной дурой.
     - Да, да, все хорошо, благодарю вас, - поспешила она заверить. - Просто здесь ужасно шумно.
     Посмотрев вниз, она увидела, что Хавьера нет. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его, а сейчас, когда он исчез, чувствовала себя опустошенной, как будто у нее отобрали что-то важное и дорогое.
     - Время обедать.
     Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто к ней обращается. Она узнала бы этот голос где угодно, а легкое прикосновение к ее руке - по всей видимости, чтобы привлечь внимание - на несколько мгновений послало ее сердце вскачь, и от облегчения закружилась голова.
     Значит, он не бросил меня здесь, предоставляя самой искать дорогу домой? Но он не должен даже догадываться о подобных мыслях, решила она, стыдясь своих эмоций. И потому, обернувшись, приятным, но холодным тоном возразила:
     - Наша экскурсия не закончилась. Нам еще предстоит посетить дегустационный зал. И потом, тут есть какие-то особые бочки, посвященные различным знаменитостям, с их автографами, и...
     - Я проведу с вами отдельную экскурсию по всем этапам приготовления вина как-нибудь в следующий раз, - прервал он ее. - У меня сейчас были долгие и утомительные переговоры с нашими поставщиками в Кадисе. Мне нужно подкрепиться.
     Вокруг его глаз и рта залегли усталые морщинки, вдруг заметила Кэти. Да, ему и правда досталось. Спускаясь за Хавьером вниз по ступеням, она неожиданно спросила себя: откуда вдруг эта легкость, почему так приятно было увидеть предательские морщинки, выдававшие его внутреннее напряжение? Ведь со мной это никак не связано. Его, как жеребца после скачек, тянет к кормушке, вот и все. У него рабочий день, а я тут в роли бесплатного приложения.
     Выйти на узкие улочки из прохлады bodega было все равно что броситься в раскаленное жерло печи. Но даже здесь запах живого, дышащего хереса был по-прежнему силен. Видимо, он вошел во все поры этого неповторимого и щедрого уголка Андалузии.
     Яркий солнечный свет после полумрака ослепил ее, и Хавьер, должно быть, заметил это. Не успела Кэти сообразить, что происходит, он провел ее в узкую дверь какого-то магазинчика и, пока Кэти хлопала глазами, вновь привыкая к царившему и здесь полумраку, уже оглядел множество подставок с темными очками и нацепил ей на нос самую красивую модель.
     - Примерьте.
     Кэти задержала дыхание, изо всех сил стараясь унять предательскую дрожь, охватывавшую все ее тело каждый раз, когда он дотрагивался до нее.
     - Вам идет. - Он отступил назад, склонив голову набок и окидывая ее оценивающим взглядом. Уголки его губ поднялись. - У вас очень привлекательное лицо. И все остальное тоже, - добавил он, опустив глаза ниже.
     Последнее замечание возмутило и одновременно возбудило ее до такой степени, что она не разбирая дороги бросилась к двери.
     - Вам не нравятся комплименты? - Хавьер догнал ее, когда она уже ступила на раскаленный тротуар. Голос его звучал насмешливо, значит, он прекрасно понял, что ее реакция на происшедшее была слишком неадекватной, какой-то чуть ли не детской.
     Если бы она была матерью Хуана, если бы она была Корди, то просто купалась бы в таких комплиментах, считая, что они достаются ей по праву. Но она так и не смогла вжиться в образ утонченной красавицы фотомодели, поэтому ограничилась кратким ответом:
     - Нет. Особенно если они неискренние.
     - А почему вы думаете, что они неискренние? - спросил он с легкой улыбкой, и от этого голос его зазвучал еще обольстительнее, чем когда-либо прежде. Потом взял ее за руку, и почти с бега она перешла на обычный шаг. - Я считал, что при вашей профессии такие комплименты являются обычным делом. А что до искренности, то почему вы считаете, что моя реакция на красивое лицо и тело должна быть другой, чем у всех остальных мужчин?
     Потому, что я не Корди, и потому, что я совсем не красива, ответила она про себя. И вы уже заявили мне, что, если бы мы были мужем и женой, вам не захотелось бы дотронуться до меня и пальцем.
     Она почувствовала облегчение, когда он привел ее в ресторан, который выглядел почти так же, как bodega. Вдоль стен громоздились ряды бочек, среди посетителей не было ни одного туриста, а огромный выбор блюд выглядел настолько соблазнительно, что у Кэти тотчас разыгрался аппетит. Ведь утром она так нервничала, что практически не позавтракала.
     - Позвольте мне выбрать для вас, - предложил Хавьер в обычной своей диктаторской манере, что делало его предложение вовсе не предложением, а приказом. На этот раз Кэти решила не заводиться и позволила ему усадить себя за один из немногих свободных столиков. - Это лучшая возможность попробовать наши вина и нашу кухню, - продолжал Хавьер, пока она рассматривала бесконечные тарелочки с разнообразными закусками и маленькие бутылочки с вином. - Отпивая по глотку вина и пробуя понемногу каждой закуски, вы сможете понять, какое разнообразие ощущений придает наш херес разным видам блюд. Херес, tapas  и хорошая беседа - для истинного хересанца это лучший способ провести часок-другой. - Он налил бледного вина в два бокала и откинулся назад, улыбаясь ей. - Так что накладывайте, что вам нравится, а тем временем, чтобы поддержать разговор, расскажите немного о себе.
     - Я считала, что вы и так все знаете, вы же провели целое расследование, - возразила Кэти, гордясь своей бесстрастностью. Подцепила на вилку прекрасно обжаренную креветку и запила ее глотком ?Fino?. Она не доверяла ни его какому-то новому, расслабленному настроению, ни его вдруг вспыхнувшему интересу к ней. С ним было легче управляться, когда он злился, потому что сейчас в ней очень сильно было желание плыть по течению, расслабиться и стать такой же, какой она была всегда, - простушкой с открытой душой. А это было опасно.
     - Я ошибался, - признал Хавьер, и улыбка у него стала такой теплой, что у нее дрогнуло сердце. - Вы, Кэти, поставили меня в тупик. Многое в вас не совпадает с моим прежним предвзятым мнением.
     Для него это большой шаг вперед - признать, что он может быть хоть в чем-то не прав, подумала она саркастически, но проглотила эту мысль вместе с еще одним глотком тонкого на вкус вина. Впереди замаячила опасность. Если он начнет складывать все эти несовпадения вместе, то может выйти