заместитель  наркома  продовольствия.  С апреля1922 г  замести тель  наркома
внешней торговли. С 1928 г. заместитель наркома финансов. В 1929 г. направил
в  Политбюро  ЦК ВКП(б) письмо с критикой  экономической  политики  Сталина,
особенно  в  области  сельского хозяйства, за что  был подвергнут публичному
осуждению. Арестован во время "большого террора" и расстрелян без суда.
     33 Тулен - ласкательное имя, которым Красин называл жену. Происхождение
неясно.
     34 В августе 1917 г. Красин побывал  в  Осло (Норвегия), где находилась
его  семья,  и  перевез  ее  в  Стокгольм.  В  октябре он  вновь  побывал  в
Стокгольме. В данном случае имеется в виду этот второй визит.
     35 Брунстрем О.  О.  -  член  правления  акционерного  общества  П.  В.
Барановского директор ряда других военно-промышпенных предприятий.
     36 Видимо,  идет  речь  о баронессе  Ропп,  упоминаемой  в письме от 21
февраля 1921 года.


     37.   "Сименс-Шуккерт"   --   германский  электротехнический   концерн,
созданный электроинженером и промышленником Э.  Сименсом. В эмиграции Красин
работал в  Берлине  на заводе  компании  с  1908 г.,  быстро  продвинулся от
должности  младшего инженера до  заместителя главы  берлинского  отделения в
1911  году.  С  1912  г. являлся представителем  компании  в  Москве,  затем
генеральным представителем  компании в России. С конца 1916 г. производилось
принудительное преобразование этой компании в  новую, с решающим участием  в
ее капиталах правительства. Красин сохранил должность управляющего.
     38. Имеется в виду Г. Б. Красин.
     39.  П.  В.  Барановский  --  владелец  электростанции  в  г. Владимир,
порохового  и машиностроительного заводов  в  Петрограде.  Во  время  первой
мировой  войны  Красин  по совместительству являлся  управляющим  порохового
завода Барановского.
     40.  Два   слова,  видимо,  иностранного  происхождения,  не  поддаются
прочтению.
     41. Тоня -- дочь домработницы Красиных.
     42. Радченко Иван Иванович (1879--1942) -- социал-демократ с 1898 года.
В  1918--1931 гг.  председатель  Главторфа,  одновременно в  1921--1922  гг.
заместитель наркома  внешней  торговли, в  1923--1931 гг. член  президиума и
заместитель председателя Высшего совета народного хозяйства РСФСР.
     43. Гессен Иосиф Владимирович (1866--1943) -- один из  лидеров кадетов,
адвокат,  профессор права.  Депутат  II Государственной думы.  Вскоре  после
Октябрьского переворота 1917 г.  эмигрировал. С 1921 г. проживал  в Берлине.
Издавал "Архив русской революции".
     44.  Школа  Петровского  (правильно - Петровская  школа)  - театральная
студия Малого  театра.  Названа была  так  по  первоначальному  наименованию
коллектива  (Петровская  театральная  труппа).  В  октябре  1894 г.  труппа,
которая стала формироваться в 50-е годы XVIII в., переехала в здание рядом с
Большим театром и с этого времени театр получил название Малого.
     43. Katzenjammer (нем.) -- похмелье.
     44. Видимо, речь идет  о  Михайлове М.  А.  (1878--1939)  --  участнике
социал-демократического движения в России  и  революции 1905--1907  гг.,  во
время  которой сотрудничал с Красиным. Тогда же  получил партийный псевдоним
"дядя  Миша".  После  1917  г.  был на  дипломатической работе, в  частности
являлся сотрудником советского  полпредства  во Франции. Арестован  во время
"большого террора" и расстрелян без суда.
     45. Гольденберг  Иосиф Петрович  (1873--1922) -- социал-демократ с 1892
г., большевик с 1903  г.; с 1914 г.  меньшевик. Весной 1917 г. был направлен
меньшевистской  организацией  за   рубеж,  где  остался  после  Октябрьского
переворота. В  1920 г. заявил о переходе на позиции  большевизма. В 1921  г.
возвратился в Россию и стал членом большевистской партии.
     46. Вализа (франц.) --  чемодан или мешок  для перевозки почты.  Обычно
вализами  именовались  мешки с  дипломатической почтой,  которую  перевозили
дипломатические курьеры.
     47.  Совет  Республики (правильно  --  Временный демократический  совет
Российской  республики),  или  Предпарламент,  был  избран на  Всероссийском
Демократическом     совещании,    созванном    Всероссийским     центральным
исполнительным комитетом для  решения вопроса о власти  14--22 сентября 1917
года.  Предпарламент  должен  был  функционировать до созыва  Учредительного
собрания.   В  его  состав  вошли  представители  различных  политических  и
общественных    организаций   и   участники    Демократического   совещания.
Председателем был эсер Н.  Д.  Авксентьев. Предпарламент был  разогнан после
Октябрьского переворота.
     50. Пронунциаменто (исп.) -- государственный переворот.
     51.  Комитет  спасения  родины  и  революции был  организован эсерами и
меньшевиками после Октябрьского переворота. Распространял антибольшевистские
листовки,  поддерживал саботаж  чиновников, пытался организовать вооруженное
выступление  юнкеров.  В конце  ноября  был  преобразован в  Комитет  защиты
Учредительного  собрания (в него вошли  также представители  других партий).
Комитет самораспустился после разгона Учредительного собрания.
     52.  Манухин  Иван Иванович (1882--1930) -- врач, исследователь методов
лечения туберкулеза почек. Личный врач Горького, близкий знакомый Красина.
     53.  Упомянутый в письме от 11 июля 1917 г. Дунаев жил в  Нью-Йорке, то
есть Красин не исключал возможность выезда в США.
     54. Фамилия написана неразборчиво.
     55. Эре -- мелкая монета в Швеции и Дании (1/100 кроны).


     No 8. 8 декабря [1917 г.]
     Родной мой,  милый, любимый  Любченышек! Пишу  тебе  коротенько,  очень
занят все последнее время, но думаю  о тебе  и детках  постоянно. Очень тебя
люблю, крепко и нежно и очень  по тебе скучаю. Дорого бы дал поцеловать твои
ласковые  глазки,  приголубить тебя  и  приласкать. О  времени,  проведенном
вместе в Норвегии и в Стокгольме, вспоминаю как о лучших днях и мечтаю к вам
приехать, но  не  знаю,  удастся  ли это скоро.  Сомнительно, так  как  дела
становится опять много и отлынивать от него никак  не приходится, тем более,
что  после отдыха я чувствую себя  очень  бодрым  и  работоспособным.  Жизнь
кое-как входит опять в  колею,  и безделье  первых  недель  после переворота
уступает  место  работе: надо то  и другое сообразить,  примениться  к новым
условиям,  отсюда  разные  совещания,  конференции и т. д.  С рабочими стало
значительно легче: несмотря на неаккуратные получки (из-за безденежья),  они
стали как-то  менее нервны и нам удается более или менее  договориться. Зато
наше финансовое  положение  совсем  плохо,  и  как  мы  выкрутимся из  этого
хронического недостатка  денег,  одному Аллаху  известно. Вероятно, придется
просить  ссуду у казны. Сильно ухудшает  дело  всеобщий  почти  саботаж. Вся
интеллигенция, включая меньшевиков,  обозлившись на большевиков за переворот
и  все их озорства (а, надо отдать  им справедливость, они делают все, чтобы
восстановить против себя всех), занялись  столь любезным  российскому сердцу
ничегонеделаньем  и  полагают, что ведут  геройскую борьбу,  страна  же  вся
катится  в пропасть  голода,  обнищания и  анархии. Б[ольшеви]ки,  вероятно,
погибнут, но вместе  с  ними  будут расплачиваться  как премудрые инициаторы
саботажа, так  и  вся беднейшая часть  населения. Газеты исключительно полны
руганью против б[ольшеви]ков, как будто кроме этого перед  Россией вообще не
было  и  нет  других задач.  А  б[ольшеви]ки,  закусив  удила,  жарят  вовсю
напролом.
     Опасения твои, милый мой друг, что я так с бухты-барахты  присоединяюсь
к б[ольшеви]кам, совершенно неосновательны. Я с самою начала заявил  им, что
во  многом  не  разделяю  их  принципиальной  точки  зрения,  тактику считаю
самоубийственной,  и  даже  за чисто организационную  работу, напр[имер], по
м[инистерст]ву промышл[енности] и торг[овли]  или по  демобилизации  не могу
взяться, пока изменение внутреннеполитической обстановки не создаст базы для
более  или менее  дружной работы всех демократических элементов.  Ты знаешь,
что я  всю революцию сидел  спокойно в стороне,  ибо от моего участия в  том
периоде не  много прибавилось бы и  у  меня  не было сознания обязательности
лично для меня этой работы. Сейчас, если, напр[имер]. Учредительное собрание
образует  общесоциалистический  кабинет и  мне будет предложено войти туда в
качестве  м[инист]ра  торг[овли]   и  промышл[енности],  отказ  будет  почти
невозможен прежде  всего потому,  что я сам  чувствовал  бы себя в положении
дезертира.  Кроме  того,   в   этом  деле,  в   организации  промышленности,
демобилизации  и проч., я из  всей левой публики являюсь  наиболее,  м[ожет]
быть, подготовленным  и в то же  время имею неплохие  связи в рабочей среде,
хорошие  среди техников,  и  столь же  благоприятно  отнеслись  бы  к  моему
назначению и промышленники. При таких условиях,  родной мой  миланчик, очень
трудно отбояриваться,  хотя  бы и от ответственной роли (ты, впрочем, должна
была  бы быть за эту комбинацию, ибо она  меня одним ударом освобождает и от
Сименса  и  от Барановского,  а  оба  эти  предприятия  нелегки  уже в  силу
переживаемого ими  денежного  кризиса) и 2) при современных условиях ни один
кабинет  не может  быть долговечным, а, стало быть, и  мое  министерство  не
может особенно затянуться  и  в смысле  ухода от  всяких дел  на  покой  или
инвалидное  положение  эта  комбинация,  пожалуй, скорее  всего  приведет  к
желанной для тебя и составляющей также  и мою мечту цели (разница у нас ведь
лишь  та, что  я  еще не считаю себя  настолько дряхлым,  чтобы быть  вправе
осуществлять  мечту о длительном  отдыхе, ты  же уже давно меня перевела  на
соответственное  сему положение). Ну,  мой  Красотанчик,  пока кончаю:  надо
спать и завтра  вовремя  встать. Целую тебя  и  девочек крепко-крепко. Вчера
уехал Сол[омон]=1 и от него в воскресенье вы  будете иметь  обо  мне  свежие
новости.  Еще  раз  крепко,  горячо и нежненько  вас целую,  мои  миленькие,
дорогие, неоцененные. Ваш Красин и папа.

     No 9. 11 декабря 1917 г.
     Милый мой, родной Любанчик!
     Виделся  я  сегодня  с   Володей,   передал  ему  50  р.  от  Д[митрия]
Н[иколаевича] и еще 150руб. и говорил  с  ним  по поводу поездки за границу.
Для  него сейчас  это проект неисполнимый, так как до конца войны он, хотя и
имеет отсрочку по болезни, но за границу отпущен быть не  может. Сабурова он
собирается  бросать  и не прочь  был бы взять какую-нибудь работу, но сейчас
как  раз  приближаются  времена  безработицы на  фабриках  и  заводах (у нас
увольняются  для  начала 1500 рабочих) и в связи с этим и служилый  персонал
потерпит сокращение. Надо будет думать, к чему бы ему приспособиться. Как-то
он вял, непредприимчив и не знаешь, на какую работу  можно бы его поставить.
Вот если будем открывать тут банк, тогда можно будет дать и ему какую-нибудь
должность. Есть такой проект учреждения здесь  "демократического  банка" для
финансирования всяких муниципальных, кооперативных и прочих начинаний=2.
     С Ниной я неоднократно говорил о переезде ее в Швецию и брался устроить
дело  с разрешением  и проч.  Она  категорически  и  окончательно  не желает
бросать школу и Питер, а так как, употребляя выражение покойной бабушки, она
поперек лавки уже не ложится и  сечь ее, стало быть, нельзя, то приходится с
ее решением считаться как с фактом. Вообще, милый  мой Любан, навыводила  ты
утят и теперь не можешь ничего поделать с их намерениями и желаниями плавать
самостоятельно как и где им хочется. Андрея я не интервьюировал, но полагаю,
и с ним  разговоры  о перемене  мест и  т. п.  планах тоже не  будут  совсем
просты. Вот и наши родные малые утятки,  глядишь, через  каких-нибудь 5  лет
тоже начнут проявлять самостоятельность, и хочешь  не хочешь, придется с нею
мириться. Я уже заранее готовлюсь к этому, чтобы потом не очень огорчаться и
разочаровываться.
     Впрочем, относительно переезда больших ребят за  границу (кроме, разве,
Нины), пожалуй, резоннее их решение. Как бы ни была трудна жизнь здесь, вряд
ли  им  стоит бросать Россию в годы,  когда складываются и миросозерцание, и
личные   связи,   и  отношения.  Эмигрировать   из-за  одного  утеснения   в
продовольствии,  винных  погромов или  случайной  уличной  стрельбы вряд  ли
стоит. Уезжать  на 2-3 года стоило бы еще, если бы  была уверенность, что за
это время произойдет существенное улучшение, но скорее всего, этого не будет
и вместо  того,  чтобы постепенно приспособиться  к обстановке, в которой им
суждено жить и завоевывать себе свое место в жизни, они на  2-3  года выйдут
из  здешних  условий, проведут их в  относительно тепличных условиях,  и тем
больше  будет  разочарование, когда  придется возвратиться на родину,  найдя
здесь  условия м[ожет] б[ыть] еще более непривычные и в некоторых отношениях
более  тяжелые, чем теперь. Каков бы ни был дальнейший ход событий, возврата
к прошлому не будет,  и для  их поколения  приспособиться к новым условиям -
вопрос жизни и смерти. Поэтому бежать  от российской действительности людям,
которым  надо  еще только начинать  строить  свою жизнь,  но  в  то же время
которым уже пора это  делать  - иначе  можно  опоздать,  едва ли  правильная
тактика. Или уже тогда надо идти на то, чтобы оторваться от русской почвы, а
к этому наши девчата, как более интернациональные существа, еще м[ожет] быть
и  способны,  большие же  ребята  - нет.  Я считаю,  что до более или  менее
сносных спокойных времен остается  никак не  менее 3,  а м[ожет] [быть] и  5
лет. Такого  периода из  жизни больших детей  нельзя взять без риска порвать
связи с Россией и затруднения их будущей здесь деятельности. Девчат же наших
еще можно будет пересадить обратно на родную  почву, и совсем объевропеиться
они не успеют.
     И Володе, и  Андрею (да частью  и Нине) в заграничной среде сейчас едва
ли бы  хорошо  чувствовалось,  а  главное, все  заграничное  время  было  бы
потеряно в смысле работы и привыкания к работе в известной  среде. В  смысле
непосредственных неудобств мы здесь  все еще сравнительно сносно живем и тут
царит  всецело случай. Многие очень  богатые люди, пережив здесь в окт[ябре]
большевистское  восстание  и  бои  под Пулковом  и  Гатчиной,  выехали  "для
спокойствия"  в  Москву,  где  очутились  прямо  как  в аду  ("Метрополь"  и
Национальная  гост[иница]  обстреливались артиллерией)  и прожили  3  дня  в
нетопленном подвале, без воды и без малейших  удобств. Выбравшись кое-как из
Москвы,  некоторые  неудачники  поехали  в  "спокойные места"  на  родину, в
Ростов-на-Дону, и, очевидно, тоже  попали там  на  жесточайшие битвы!! Очень
многие уехавшие из Питера в провинцию вынуждены были возвратиться: во многих
имениях крестьяне заставили выехать всех "господ"  даже невзирая на передачу
им всей  земли и инвентаря  и несмотря на прежние  прекрасные добрососедские
отношения. Мы же тут пока  что живем как у Христа за  пазухой, и Андрей тоже
находится в еще более спокойном месте. Так что ты, миленький мой, за него не
беспокойся и не тревожься.
     13 декабря. Сегодня получил я твое письмо  насчет цепей  автомобильных.
Попробую их предложить  в Автомобильный отдел  главного  военно-технического
управления, и если что будет  выходить, то пошлю  тебе  телеграмму.  Цена 34
кр[оны]  кажется  очень  дорога.  Эти  дни  я опять  изрядно  занят  разными
совещаниями  и  разговорами,  а так все  идет по-прежнему.  Очень я  по  вас
соскучился, миланчики  мои золотые! А все  же трудно было бы  тут вам теперь
жить при этой разрухе. Одному все легче.  Сахаришку достанешь фунт-другой  -
глядишь,  и  жив  1/2  месяца.  Большой  же  компанией прокармливаться очень
трудно.  Везде  грязь,  мерзость  и запустение  улиц, вокзалов,  вагонов  не
поддается  никакому  описанию.  Поезда нетопленные,  окна выбиты,  обивка со
скамеек  срезана мародерами-солдатами;  вообще, не  смотрели бы глаза. И так
положительно все  и  везде. Нет, еще долгонько русскому народу до  культуры.
Это проклятое самодержавие до  того  озлобило и развратило народную массу во
всю  ее  толщу,  что,  пожалуй,  пара  поколений   нужна  в  более  здоровой
обстановке, чтобы мы вообще стали походить на людей.

     No 10. 28 декабря [1917 г.]
     Милый мой Любанчик и родные детки!
     Пишу вам несколько строк перед своим отъездом в Брест-Литовск=3, о  чем
вы, может быть, будете знать до получения этого письма из газет.
     Дело вышло так. Переговоры с немцами дошли до  такой стадии, на которой
необходимо формулировать если не самый торговый и таможенный договор, то, по
крайней мере предварительные условия его. У народных комиссаров, разумеется,
нет людей, понимающих  что-либо в этой области, и вот они обратились ко мне,
прося помочь им при этой части переговоров в качестве эксперта-консультанта.
Мне, уже отклонявшему  многократно предложения войти к ним в  работу, трудно
было  отклонить в данном  случае,  когда  требовались  лишь мои  специальные
знания и когда оставлять этих политиков и литературоведов одних, значило бы,
может быть,  допустить  ошибки  и промахи,  могущие  больно отразиться и  на
русской промышленности, и на русских рабочих  и крестьянах.  Еду я сегодня в
десять вечера экстренным поездом на Двинск и далее на Брест. Ты,  мой родной
Любанчик,  пожалуйста,  не  тревожься  за  меня,  поездка  будет  в  хороших
условиях,  никакого  утомления   опасаться  для  меня  нельзя,  лично  же  я
чувствовал  бы  себя  неспокойно, отказавшись  помочь  не данным  людям,  не
правительству, а  всей стране  в  такой  момент,  когда  худо  ли,  хорошо -
решается  ее  будущее.  Мой  отказ  был бы столь  же  недопустим, как  отказ
штабного или морского офицера принять участие  в  назначении военных условий
мира или перемирия. И только в таком естестве я и рассматриваю  свою задачу.
Не медля по возвращении из Бреста я соберусь к вам в Стокгольм. Вероятно,  к
тому времени, через [...]=4 Нинетта к тому времени выправит себе паспорт.
     Крепко вас всех целую и обнимаю.
     Ваш Красин.

     No 11. 9 февраля 1918 года
     Родной  мой,  незаменимый  Любченышек,  дорогие  мои  девочки!  Сегодня
получил ваши  письма  от  26-29 ноября вместе с письмом Леонидочки  и  спешу
ответить, хотя я  имел в Юрьеве и более поздние от вас известия.  Письма все
еще идут очень неправильно, но и то, что мы вообще начали  ими обмениваться,
уже многое значит.
     Я  радуюсь необыкновенно каждой о  вас весточке и  счастливым  хожу  по
нескольку дней по  получении  чего-либо  от  вас.  Тем  более,  когда  такие
интересные письма, как эти. Девочки рассуждают совсем  как взрослые,  и  мне
приятно читать их думы  и мысли и  видеть, как они растут и развиваются в ту
именно  сторону, как  надо.  Ничего, не унывайте, мои  любимые, если даже  и
скучно вам в одиночестве, наше дело правое и все идет хорошо.
     Ну,  буду вам отвечать по порядку  на  все  вопросы в  связи  с  вашими
письмами. Леонидочки письмо очень характерно, конечно, он к вам не так скоро
еще  соберется,   и  отвага  к  его   добродетелям  никогда,  вероятно,   не
принадлежала. Все же,  думаю,  чем  можно он  вам поможет, и  контакт с  ним
надлежит держать.  А равно урегулировать и вопрос  насчет денег, оставив их,
конечно, в первоначальной  американской  валюте. Чего он  приехал в Берлин и
какие он дела  думает  делать  в  умерщвленной  наполовину Германии,  трудно
понять. В Берлине, конечно, положение,  вероятно,  еще очень неустойчивое  и
неопределенное,  да  и  жизнь,  верно, очень  тяжела  и  скудна,  так что  с
переездом туда придется подождать. Поездка его на Укр[аину] - это, вероятно,
один  разговор: не так-то просто теперь ездить, особенно [в] такую  даль.  Я
постараюсь разыскать его сестру и мать и помочь  им чем можно, хотя  связь с
Самарой сейчас почти отсутствует. Сообщи ему об этом, когда будешь писать.
     Милая моя  маманичка. Вы,  очевидно, мне внушаете мысли  на расстоянии:
хотя не лисицу,