Но  в  принципе  пить  в
одиночку - последнее дело. Так мне приехать? Без выпивки, разумеется...
   Я представила себе  одинокий  вечер,  один  из  многих  и  многих  за
последнее  время,  и  мне  стало  безумно  тоскливо.  Даже   на   Масика
рассчитывать не приходится, он скорее  всего  и  не  позвонит,  чтобы  я
глубже прочувствовала  свою  вину.  Ладно,  в  последний  раз  дам  себе
поблажку, а потом  -  работать.  Два  дня  по  полторы  нормы  -  и  все
наладится.
   - Приезжайте. Напиваться я не собиралась, просто  пошутила  неудачно,
но хоть выговорюсь. Если, конечно, это не  проявление  жалости  с  вашей
стороны.
   - Благотворительность - не мой профиль, Наташа. У меня другая работа.
Тогда - до вечера, и постарайтесь  за  это  время  не  придумывать  себе
всякие ужасы.  Вам  еще  Павел  наверняка  позвонит,  глядишь,  прояснит
кое-какие вопросы. Договорились?
   Я положила трубку и посмотрела на себя в зеркало - за истекшие  сутки
я это сделала столько же раз,  сколько  за  весь  минувший  год.  Ничего
хорошего, разумеется, не увидела, но последующие полчаса занималась тем,
что  пыталась  замаскировать  основные  дефекты:  запудрить   чрезмерную
бледность, причесаться по-человечески, а не  по  принципу:  "Я  упала  с
самосвала, тормозила головой", ну и так далее.  Чуда  не  произошло,  но
теперь на меня хотя бы смотреть можно было не вздрагивая.
   - Ах ты, мерзкое стекло, это врешь ты мне назло, - сказала я зеркалу.
   Оно не ответило, и я пожалела, что говорящие зеркала бывают только  в
сказках и в произведениях братьев Стругацких. Меня бы  такой  собеседник
сейчас вполне устроил.

Глава 5
ПОЖАР НА РОЖДЕСТВЕНКЕ

   Он все предусмотрел. Никому в голову не пришло спрашивать, где он был
во время пожара. Наоборот,  все  смотрели  с  сочувствием  и  без  конца
извинялись, что в такой момент... Конечно, он бы с большим удовольствием
остался дома и наслаждался покоем и тишиной, но  это  еще  успеется.  Он
сможет слушать своего любимого Вагнера  не  с  наушниками,  а  "открытым
звуком", курить там и тогда, где и когда ему хочется - хоть среди ночи в
постели, пить свое любимое виски, не рискуя каждую минуту услышать,  что
слишком много и слишком часто пьет. Жизнь снова  поворачивалась  к  нему
приветливым лицом, да и пора бы.  Слишком  давно  он  расплачивается  за
одну-единственную ошибку. И слишком дорого. А своих денег много  никогда
не бывает, много бывает только чужих денег.
   Он  правильно  рассчитал  и  теперь   точно   знал,   где   находится
единственная улика против него. Если она, конечно, уже передана.  Шансов
- пятьдесят на пятьдесят, но надо проверить все варианты, в том числе  и
самые, казалось бы, безумные. В принципе этой мелочью можно  пренебречь,
но существует такая идиотская штука, как межличностные отношения, и  они
вполне способны разрушить самые  хитроумные  логические  построения.  Но
зато способны и принести немалую выгоду - при умелом использовании.
   А он совершенно точно знает, на какие рычаги  следует  нажать,  какой
способ общения избрать, о чем спрашивать, а о чем - умалчивать. Для тех,
кто верит в такую чепуху, как любовь, дружба и тому подобное, более  чем
естественно  поверить  и  в  его  тщательно  продуманную   и   правильно
построенную версию. Женщины  все  одинаковы  и  развешивают  уши,  когда
слышат красивые слова. Ну, почти  все.  А  она,  безусловно,  поверит  и
сделает то, о чем он ее попросит, и даже не задумается,  зачем  ему  это
надо. И все улики будут уничтожены, а не пойман - не вор.
   А он вообще не вор - деловой человек. Если государство не в состоянии
обеспечить ему нормальные условия жизни, тем хуже  для  государства.  Он
способен сам о себе позаботиться.

***

   Звонок Павла ничего не прояснил, но позволил  мне  предположить,  что
Марина и Лариса погибли  на  пожаре.  В  одном  из  сгоревших  кабинетов
Морфлота  обнаружили  два  женских  трупа.   Их,   конечно,   предстояло
идентифицировать, но я чувствовала: это они. Непонятно было  только,  за
каким чертом они - обе! - оказались на работе так поздно. И почему им не
удалось отпереть дверь: положение тел однозначно указывало  на  то,  что
мои приятельницы задохнулись, тщетно пытаясь выбраться из  помещения.  И
уже потом за дело взялся огонь...
   Моя работа, естественно, отменялась. Я попыталась дозвониться Володе,
но его не было дома. Он наверняка с утра пораньше  помчался  в  Морфлот.
Если не со вчерашнего вечера. Хоть они с Ларисой давным-давно  развелись
и друг друга терпеть не могли, но смерть все списывает. А уж о том,  что
и Марины, возможно, больше нет, лучше и не вспоминать. Бедный Володька!
   И бедная Марина... Она столько лет безнадежно сохла по Володьке. Я-то
была в курсе: мы с Мариной учились в одном институте, в одной группе.  И
именно она познакомила меня с Володей: так вышло, что я пришла к ней  за
конспектами, когда он был у нее в гостях. Тогда я ничего не заподозрила,
тем более что Володька после этого  приволокнулся  за  мной  и  случился
небольшой романчик. Когда  же  романчик  завершился,  причем  достаточно
экстравагантно, я поведала об этом Марине. И чуть не  упала  в  обморок,
когда услышала в ответ:
   - Слава богу! Теперь у меня опять появилась надежда.
   - Надежда на что? - пролепетала я.
   - На то, что он поймет наконец, как я его люблю.
   - Ты его любишь?!! Так скажи ему...
   - Ни за что! - отрезала Марина.
   И продолжала  безнадежно  страдать.  То  есть  это  мы  считали,  что
безнадежно, она-то свято верила в то, что рано или поздно его заполучит.
Их отцы дружили с незапамятных времен, вместе воевали, кажется.  Володин
отец был обыкновенным инженером,  а  Маринин  стал  крупной  "шишкой"  в
Морфлоте, устроил туда дочку. Какое-то время и Володя там подвизался, но
ему  быстро  надоела  рутинная  работа   программиста   с   обязательным
отсиживанием "от и до", и он, не без помощи Марининого  отца,  устроился
переводчиком с частыми заграничными командировками. А  потом  неожиданно
для  всех  женился.   Классический   вариант   провинциальной   красотки
лимитчицы, которая подцепила москвича с квартирой. Володиных родителей к
тому времени уже не было в живых, иначе они, безусловно, такого брака не
допустили бы. Бухгалтерша из жэка! Без родни, без связей,  со  временной
московской пропиской и служебной комнатой!
   Марина даже была на свадьбе, впрочем, как и я. Мои лирические чувства
к Володьке давно сменились добрыми, приятельскими отношениями, я  успела
выйти замуж и родить сына, так что от души кричала  "Горько!"  и  желала
молодым счастья. Марина же держалась безукоризненно,  ничем  не  выдавая
своего отчаяния и ревности. Мне бы такую выдержку!
   - Это ненадолго, - ответила она на мой безмолвный вопрос. - Я  Володю
слишком хорошо знаю, эта провинциальная щучка ему быстро надоест. И  вот
тогда...
   - А если и тогда - нет? - полюбопытствовала я.
   - На нет и суда нет, - сухо усмехнулась Марина.
   Ошиблись мы обе. Володин первый брак продержался два  года,  а  потом
Лариса потребовала развода, виртуозно  разменяла  двухкомнатную  смежную
"хрущобу" на две приличные однокомнатные квартиры и... пришла работать в
Морфлот, причем устроил ее туда опять же Маринин  отец.  А  через  месяц
после этого знаменательного события Марина позвонила мне и пригласила на
свадьбу. Конечно, она выходила замуж за Володю и была безумно счастлива.
Почти тут же мне позвонила Лариса, с которой у меня за время ее брака  с
Володей сложились вполне приличные отношения, и поинтересовалась:
   - Слыхала  сногсшибательную  новость?  Мой  бывший  женится  на  этой
вобле...
   Женщины по природе добры и  благожелательны.  С  моей  точки  зрения,
самой Ларисе не  повредило  бы  немного  обуздать  аппетит  и  регулярно
заниматься спортом, но я ей никогда об этом не  говорила.  Марина  же  к
тридцати с лишним годам сохранила девически изящную фигуру. В общем, как
в популярном телефильме: "Девушка стройна, мы скажем:  "Мощи".  Впрочем,
эти две женщины разнились во всем: изысканно-элегантная брюнетка  Марина
в неброских и скромных туалетах и с  единственной  слабостью  к  тяжелым
серебряным перстням с камнями и без оных и разодетая в пух и прах  рыжая
Лариса,  у  которой  все  было  чересчур  яркое,   чересчур   модное   и
показушно-дорогое.  Противоположности,  как  видно,  далеко  не   всегда
сходятся.
   - Слыхала, - ответила я. - Ты переживаешь?
   - Вот еще! - хохотнула Лариса. - Все, что мне было нужно, я получила.
Володенька  платит  по  моим  векселям:  полагаю,  что  эта  женитьба  -
компенсация за мое трудоустройство.
   - А если это любовь?
   - Не смеши меня, Володя не способен любить кого бы то ни было,  кроме
себя самого. Вот тут действительно настоящее чувство - даже не любовь, а
самозабвенная страсть к себе, единственному.
   - Допустим. Но, во-первых, почему же он тогда  на  тебе  женился?  По
расчету? Или по глупости?
   Ответом мне было молчание. А я еще добавила:
   - И почему ты решила, что речь идет о Володиной любви? Это Марина его
любит чуть ли не со школьной скамьи.
   - Вот стерва! - с неподдельной страстью отреагировала Лариса. -  А  я
ее в своем доме принимала, думала - старая Володина подруга. Вот и  верь
после этого женщинам.
   - А ты и не веришь, - от души расхохоталась  я.  -  Ни  женщинам,  ни
мужчинам. И, наверное, правильно делаешь. Между прочим,  сама  виновата:
зачем мужика отдала? Кстати,  поделись  профессиональным  секретом:  как
тебе удалось так выгодно провернуть развод? Сплошной выигрыш...
   - Просто повезло, - отрезала Лариса, в принципе довольно откровенная,
чтобы не сказать - болтливая.
   И не пожелала больше говорить на эту тему. Меня это  удивило:  обычно
она со вкусом распространялась о  том,  как  ей  удалось  купить  что-то
первоклассное по цене второго сорта или  заставить  кого-то  оказать  ей
дорогостоящую услугу практически даром. А тут - как воды в рот  набрала.
Но я в это время решала собственные  семейные  проблемы,  мой  брак  уже
таковым не являлся, развод  был  делом  ближайшего  будущего,  а  вот  с
дележом нашей квартиры вышла изрядная загвоздка: муж наотрез отказывался
от комнаты в коммуналке. Прекрасно знал, что в суд я не обращусь. И  тут
в мою жизнь  Прекрасным  Принцем  вошел  Валерий,  все  устроил  в  одно
касание, и несколько лет я была совершенно безоблачно счастлива...
   Равно как и Марина. Но ей, бедняжке, пришлось за это  расплачиваться,
пожалуй, дороже, чем мне: жизнью. Только вот каким образом она оказалась
вместе  с  Ларисой,  которую,  мягко  говоря,  недолюбливала?  Или   все
изменилось настолько,  что  бывшая  "змея  и  стерва"  стала  "очередной
Володькиной дурой", каковых  Марина  уже  насмотрелась?  Нечего  гадать,
никогда я об этом не узнаю. И нужно ли? Мне и моих-то заморочек  хватает
выше крыши, а помогать, похоже, никто не собирается. Разве только Андрей
со своим другом - "органистом". Но опять же зачем ему  это?  Есть  масса
женщин моложе и привлекательнее меня, к которым не нужно вызывать друзей
глубокой ночью,  а  потом  выносить  тяжелую  мебель  и  выяснять,  куда
подевались жены одного  из  приятелей.  Впрочем,  о  вкусах  не  спорят.
Кому-то нравятся блондинки, кому-то толстушки, а  кому-то  -  женщины  с
повышенным уровнем радиации в квартире.
   Да, вот только женщина в старом тренировочном костюме никому не может
понравиться в принципе. Лицо более или менее в порядке, но  остальное...
Нужно будет хотя бы переодеться не забыть к приходу Андрея. Вчера-то  он
меня видел при полном, так сказать, параде:  черный  сугубо  французский
костюм в талию. Дома так одеваться, разумеется, глупо. Надену  брючки  и
черную водолазку. Пусть мрачно, но зато прилично.
   Висевшие в шкафу брюки оказались  безнадежно  измятыми,  а  водолазка
вообще обнаружилась в грязном  белье,  которое  я  уже  недели  три  как
собиралась   постирать,   да   все   руки   не   доходили.   Приходилось
перестраиваться на ходу: включать утюг, раскладывать гладильную доску и,
наводя стрелку на брюках, размышлять о том, какую блузку надеть.  Белую?
Кружево совершенно ни к чему.  Черную?  Черт,  пуговицы  на  манжете  не
хватает. Ага, вот синяя в белый горошек, ей,  конечно,  уже  лет  двести
пятьдесят, но она не мнется и чистая. Господи, как я  ненавижу  все  эти
тряпки и связанную  с  ними  неизбежную  возню!  Особенно  глаженье.  Но
единственные в моем гардеробе джинсы пребывали в данный момент в том  же
ящике  для  грязного  белья,  с  теми   же   проистекающими   из   этого
последствиями. Растяпа несчастная, поделом мне и еще мало!
   Звонок в дверь застал меня врасплох. Неужели Андрей? До  назначенного
им самим времени оставалось еще часа два, а больше я  никого  не  ждала.
Хорошо хоть причесаться и переодеться успела, а утюг  -  не  комбинация,
его не стыдно и при госте убрать на место. Не  поклонника  же,  в  самом
деле, жду. Но каково нетерпение, а?
   К величайшему моему  изумлению,  за  дверью  оказался  не  Андрей,  а
Володя.  Приехать  ко  мне  без  звонка  -  это   настолько   для   него
нехарактерно! Впрочем, в его теперешнем состоянии... Наверняка  подумал,
что мы в какой-то степени товарищи по несчастью: в прошлом году овдовела
я, теперь - он. И если вдуматься, теперь я осталась  самым  близким  ему
человеком.
   Володька был явно не в своей тарелке, но  на  убитого  горем  походил
мало. Скорее на безумно чем-то озабоченного. Но, как всегда,  был  чисто
выбрит, безупречно одет и благоухал дорогим мужским  одеколоном,  причем
этот запах я помню с тех самых пор, как мы знакомы.  У  Володи  слова  с
делом никогда не расходятся, а одно  из  его  жизненных  правил  гласит:
"Светский человек не должен менять парфюм, чтобы казалось, будто  это  -
его собственный запах". Володин одеколон  назывался  "Драккар  нуар",  и
лишь тогда, когда к нам хлынули заморские товары, я увидела  на  витрине
этот флакон - и обалдела. На такую сумму можно прожить месяц, ни  в  чем
себе не отказывая...
   - Тебя покормить? - спросила я.
   В принципе я гостей люблю: можно горячего поесть. Для  самой  себя  я
готовлю в порядке  совершенного  исключения,  обычно  после  дождичка  в
четверг. Галка говорит, что я не  ем,  а  перекусываю,  и  в  этом  она,
безусловно, права. Но что делать: сначала я  слишком  привыкла  готовить
для кого-то, а потом - вообще не готовить и никак не научусь  с  должным
вниманием относиться к своему собственному  организму,  который  теперь,
похоже, за это посильно мстит. Ох, как же Валерий меня  избаловал!  Пора
вспоминать о самостоятельности, иначе действительно дело может кончиться
язвой. В лучшем для меня случае.
   - Если только с ложки, - откликнулся Володя.  -  Нет,  серьезно,  мне
сейчас кусок в горло не лезет. Такой ужас, такой ужас! Почувствовал, что
один не выдержу - свихнусь, и вот... У тебя лед есть?
   - Конечно, есть, - слегка удивилась я. - Я им по  утрам  обтираюсь...
если не очень холодно и я вспоминаю, что нужно закаляться. А тебе зачем?
   - Не для косметических процедур. В водку положить.
   - Водки у меня нет.
   - Догадываюсь. Я принес.
   С этими словами мой  приятель  выставил  на  стол  роскошную  бутылку
"Абсолюта", грамм на семьсот, и  несколько  банок  тоника.  Подобрать  к
этому закуску было проблематично. Не  картошку  же  варить!  Но  Володя,
похоже, обо всем позаботился: вслед за выпивкой на столе появились банка
консервированных ананасов и пакетик орехов.
   - Давай лед и стаканы. Извини, что нагрянул без звонка, но у меня...
   - Я знаю. И очень тебе сочувствую.
   Володя так больно схватил меня за  плечо,  что  я  чуть  не  выронила
стаканы.
   - Что именно ты знаешь? И откуда?
   - С ума сошел! Синяк же будет. Знаю, что Марина и Лариса  погибли  на
пожаре...
   Я осеклась. Объяснять Володе,  что  вчера  познакомилась  с  каким-то
типом, у которого друг работает в компетентных органах, было сложно.  Да
и точные сведения о том, что Марина погибла, я получила  только  что  от
самого Володи - до этого все-таки сомневалась. Но, с другой стороны, мне
позарез нужно было с кем-то поговорить о капсуле в диване. Да и о пожаре
на Рождественке тоже, если уж на то пошло. Но что-то в  старом  приятеле
сегодня мне не нравилось. А что именно, я не понимала.  То  есть  нутром
чувствовала какую-то нескладность, нелогичность, что ли, его  поведения.
И тут же сама себя одергивала: у человека такое горе, а я требую от него
привычного поведения и нормальной реакции.
   - Откуда, спрашиваю, ты это узнала?
   Ну почему он так нервничает? Сколько его  помню,  Володя  всегда  был
образцом сдержанности и хладнокровия. Даже когда его родители погибли  в
авиакатастрофе на пути из отпуска домой, он поражал нас своей выдержкой.
Обо всем сам позаботился, не забыл ни о  чем.  И  до  самых  поминок  не
позволил себе  выпить  ни  капли...  Впрочем,  времена  меняются,  и  мы
меняемся вместе с ними.
   - От одного моего знакомого. Он был у меня вчера вечером,  мы  вместе
ходили в клуб любителей детективов. А Марина  на  автоответчик  сообщила
мне, что собирается приехать, потом еще позвонит.
   - И позвонила?
   - Нет. Больше не звонила и, сам понимаешь, не приехала. Мой  знакомый
предложил через какие-то  свои  источники  выяснить,  что  случилось.  И
сегодня утром позвонил и сказал, что погибли две женщины...
   - Почему ты решила, что второй была Лариса?
   - А разве нет?
   - Не знаю. Второй труп не опознан. Я лично уверен, что  это  не  она,
меня приглашали  посмотреть.  Господи,  как  вспомню  этот  кошмар!  Она
обгорела  совершенно,  понимаешь,  обуглилась.  Даже  кольца  на   руках
сплавились, хотя по ним, собственно, я  ее  и  опознал.  Ты  же  знаешь,
Марина любит... любила очень экстравагантные украшения, массивные такие.
Но этот ее вид... Изменилась почти до неузнаваемости. То есть не "почти"
- просто невозможно узнать. Нет, это надо видеть. Не приведи бог мне еще
когда-нибудь... Ужасно, ужасно!
   Володя скривился и залпом выпил свой коктейль, так и не вспомнив  про
лед. Я осторожно пригубила: не хватает мне  только  напиться  к  приходу
Андрея. Тут и на трезвую голову  ничего  понять  нельзя.  Хотя  народная
мудрость и гласит, что в таких случаях без поллитры не  разберешься,  но
ко мне это  вряд  ли  относится.  Алкоголь  держу  плохо,  хмелею  почти
мгновенно,  особенно  если  пить  не  с  радости,  а  по   какому-нибудь
печальному поводу. Короче говоря, я сама себе не нравлюсь  после  второй
рюмки и совершенно уверена в том, что и окружающие обычно не в  восторге
от меня в этом состоянии. Да о чем вообще Володя думает:  семьсот  грамм
свалят с ног двух мужиков, не то что меня.
   - Видишь ли, Марина сказала, что приедет ко мне с Ларисой,  вот  я  и
подумала...
   - С Ларисой? К тебе? Что за ахинея? Они же друг друга не переносили.
   - Понятия не имею почему. Наверное, потому,  что  мы  с  Мариной  лет
двадцать дружим, то есть  дружили.  Да  и  с  Ларисой  я  не  ссорилась,
общались. Возможно, я была им нужна как посредник. Или  как  консультант
по отношениям с тобой. Или просто нужно было пообщаться на  нейтральной,
так сказать, территории.
   - А при чем тут я?
   - Ну ты даешь! Обе были за тобой замужем - и ты ни при чем?  Окстись,
Володя, я понимаю, что тебе тяжело, но  ты,  по-моему,  заговариваешься.
Общая тема для разговора у них уж точно была, ну  а  я  тоже  не  совсем
посторонний для тебя человек. К тому же...
   - Что - к тому же? - остро глянул на меня Володя.
   - Мне надо было с Мариной обсудить одно дело...  Я  думала,  ее  отец
может помочь, с его-то связями.
   В последнюю секунду я придержала язык и не  ляпнула  про  злополучную
дискету.  Состояние  внутренней  тревоги  меня  не  покидало,  наоборот,
усиливалось. Почему он так нервничает?  Не  переживает  даже,  а  именно
нервничает. И пережимает с проявлением скорби  так,  что  даже  мне  это
бросилось в глаза. Насколько я знаю, любимые фильмы Вол