Светлана БЕСТУЖЕВА
    Елена Сергеевна 1-3

    ФИРМЕННАЯ ПУДРЕНИЦА
    ЖЕНЩИНА В ЧЕРНОМ
    МУЖЧИНА ДЛЯ ДОСУГА



   Светлана БЕСТУЖЕВА
   ФИРМЕННАЯ ПУДРЕНИЦА

OCR BiblioNet, Spellcheck - Svetlana


   Для переводчицы детективов зловещие загадки - часть ремесла. Но  если
кошмар воплощается  в  жизнь  -  одинокой  женщине  становится  страшно.
Особенно если в ее квартире находят источник радиации, гибнет ее  лучшая
подруга, а старинный приятель оказывается не тем, за кого  себя  выдает.
От кого ждать помощи? От старого  друга?  Или  странного  поклонника?  А
может быть, от нового знакомого - сотрудника ФСБ?..


Глава 1
ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "ХАЛЯВА"

   Чудовищное сплетение самых невероятных событий, обрушившееся на  меня
за последний месяц, оказалось  возможным  лишь  благодаря  моему  умению
оказываться именно в том месте и именно тогда, где и  когда  это  делать
категорически противопоказано. А если совсем точно - опасно  для  жизни.
Моей, разумеется.
   А началось все с обычного телефонного звонка. Хотя, если  честно,  не
совсем обычного. Позвонила моя ближайшая подруга Ася и заявила:
   - Елена, спасти меня можешь только ты. Вопрос жизни и смерти.
   Надо знать Асю, чтобы понять  всю  неординарность  момента.  Подобные
фразы абсолютно не в ее стиле. Как-то раз, например, я  позвонила  ей  и
мне показалось,  что  не  вовремя.  Но  Ася  спокойно  ответила  на  мои
ерундовые вопросы, а потом не менее спокойно сказала:
   -  Извини,  я  тебе  попозже  перезвоню.   У   меня   тут   небольшая
неприятность.
   Позже выяснилось, что под "небольшой неприятностью" она имела в  виду
падение собственного мужа с лестницы в тот момент, когда  он  мчался  во
двор, обнаружив,  что  любимая  автомашина  бесследно  испарилась  прямо
из-под окна.  В  результате  муж  сломал  ногу,  улегся  в  больницу  на
вытяжение,  а  сама  Ася  занялась  поисками  исчезнувшей  машины.   Все
кончилось хорошо: нога  срослась,  машина  нашлась.  Не  сама  по  себе,
разумеется,  и  даже   не   при   помощи   милиции,   а   в   результате
целенаправленного прочесывания лично Асей всех  дворов  в  радиусе  пяти
километров.  Таковы  были  "небольшие  неприятности"  в  понимании  моей
подруги.
   Что же, черт возьми, могло произойти, если Ася утверждает,  что  речь
идет о жизни и смерти? По  телефону  говорить  об  этом  она  отказалась
наотрез и предложила приехать ко мне  и  все  обсудить.  Это  тоже  было
необычно: Ася и мой муж друг друга, мягко говоря, не переносят. Полная и
абсолютная  взаимность,  ни  на  йоту  не  поколебленная  за   всю   мою
супружескую  жизнь.  Впрочем,  это  придает  нашей  многолетней   дружбе
определенный налет романтизма.
   Естественно, узнав о предстоящем визите моей ближайшей  подруги,  муж
демонстративно повел Элси на прогулку. Это наша собака. Рыжий ирландский
сеттер.
   Ася  появилась  не  правдоподобно  быстро  и  с  порога   потребовала
сигарету. Еще один сюрприз: за последние пятнадцать лет она  курила  три
раза. Причем два раза по таким поводам, из-за которых я бы  как  минимум
повесилась. Или на всю оставшуюся жизнь впала в  хроническую  депрессию.
Третий раз, кажется, она взяла в рот сигарету потому, что иного  способа
избавиться от комаров просто не было.
   Ася сделала затяжку, закашлялась, смяла сигарету  и  задала  странный
вопрос:
   - Ваша квартира не прослушивается?
   - Конечно! - радостно согласилась я. - А  еще  просматривается  -  из
дома напротив.
   - Я серьезно.
   - Кому нужно нас прослушивать? Ты начиталась шпионских  романов,  моя
дорогая. Или просто переутомилась.
   Действительно,  только  в   очень   воспаленном   воображении   могла
возникнуть  мысль  о  прослушивании  квартиры   двух   младших   научных
сотрудников, один из  которых  занимается  проблемами  океанологии  (мой
муж), а другой - вопросами средневековой арабской истории (ваша покорная
слуга). Если мы и владели какими-то государственными тайнами, то все они
уже давно проданы нашим начальством за валюту. А что касается  коммерции
или финансовой деятельности, то самая дорогая вещь в нашем  доме  -  это
Элси, не считая меня, конечно. За все остальное и ста долларов не дадут.
   Другое дело - моя подруга. Муж - банкир, может  представлять  интерес
для конкурентов или рэкетиров. Да и  сама  Ася,  переводчик  высочайшего
класса, зарабатывает за месяц больше, чем мы с мужем - за год. Вопрос  о
прослушивании был дурацким:  у  нас  банкиров  просто  отстреливают,  не
тратясь на всякие технические прибамбасы вроде "жучков" в торшере.
   - Ладно, это к делу отношения не  имеет,  -  отмахнулась  Ася.  -  Ты
можешь освободиться на работе на неделю?
   Вопрос интересный. Я могла не появляться в институте месяцами - никто
бы и ухом не повел. Все, кто мог, уже сбежали на  более  хлебные  места,
оставшиеся занимались чем угодно,  только  не  научной  работой,  и  где
угодно, только не на рабочем месте. Впрочем, у нас и в застойные времена
надо было присутствовать два дня в неделю: попасть на работу в  Академию
наук было заветной мечтой каждого бездельника.
   - Наверное, смогу, - осторожно ответила я. - А зачем?
   - Съездишь в Париж, - деловито сказала Ася, как  будто  предлагала  в
ближайший выходной смотаться в Малаховку на толкучку.
   - Почему не в Рио-де-Жанейро? - съязвила я. - При моих заработках мне
все равно хватит только на такси до Шереметьева.
   - Потому что путевку я купила в Париж.
   Вывести подругу из равновесия мне никогда не удавалось.
   - Ну и поезжай, если купила.
   - Не могу,  за  мной  следят.  Ладно,  это  вообще  очень  сложное  и
запутанное дело. В Париже мне нужно кое-что передать одному  человеку  и
кое-что получить в обмен. Здесь на эти... документы тоже есть  охотники,
но они не знают, где я их храню. Но догадываются, что вот-вот  останутся
с носом. Поэтому, как только я  сделаю  хоть  шаг  в  сторону  от  своих
обычных маршрутов, меня просто похитят. Поэтому поедешь  ты  и  передашь
документы.
   - Прямо Чейз! - восхитилась я. - Но у  меня,  если  ты  помнишь,  нет
заграничного паспорта.
   - Полетишь по моим документам.
   Я онемела от изумления. В нашей паре  буйство  фантазии  всегда  было
моим коньком.  Ася  специализировалась  на  трезвой  рассудительности  и
хладнокровии.
   - Я все продумала, - невозмутимо продолжила она. - Некоторое сходство
у нас с тобой есть, только ты шатенка, а я  -  блондинка.  Не  проблема,
наденешь парик. И дымчатые очки, я же их постоянно  ношу.  Да  и  вообще
туристические группы пропускают почти автоматически, без досмотра.
   - А если досмотрят?
   - Не глупи, я же не предлагаю тебе везти контрабанду. Передашь письмо
одному человеку в Париже. И  все  остальное  время  будешь  наслаждаться
жизнью. На халяву. Ты можешь сама купить такой тур?
   Великое слово "халява" действует на наших граждан (а следовательно  -
и на меня) совершенно волшебным образом. На халяву можно взять абсолютно
ненужную вещь и совершить самый бессмысленный поступок. А уж смотаться в
Париж - город моих грез! - надо быть полной идиоткой,  чтобы  отказаться
от  такой  возможности.  И  плевать   мне   на   таможню,   таинственных
злоумышленников и загадочные  документы.  Мое  дело  телячье:  передать,
получить  и  наслаждаться  жизнью.  Получить...  А  что  я  там   должна
получить?
   - Не бойся, не наркотики, - прочитала Ася мои мысли. - Так, небольшой
сувенир для меня. Флакон духов. Или  зажигалку.  Привезешь  в  Москву  и
отдашь мне. Поняла?
   - С третьего раза обычно даже я понимаю, - обиделась я. - Но все-таки
еще один нескромный вопрос. Может быть, даже бестактный. А если мне  там
приспичит выпить чашку кофе? Или стакан  воды?  У  меня  нет  не  только
загранпаспорта, но и валюты, уж не взыщи. Париком,  кстати,  я  тоже  не
обзавелась, недосуг было.
   - Нет проблем. Я была почти уверена, что ты согласишься, так что  все
привезла с собой. Вот мой, то есть твой паспорт с визой.  Вот  билет  на
самолет в оба конца. Вот путевка. И вот пятьсот долларов, там  обменяешь
на франки. Не бог весть какие деньги, но на кофе тебе хватит.  Гостиница
и питание оплачены...
   Не бог весть какие деньги? Это смотря для кого. На неделю мне  щедрой
рукой отваливали... больше моего полугодового заработка! Воистину, сытая
голодную не разумеет, будь они хоть трижды закадычными подругами.
   - А что я скажу мужу?
   - Почти правду. Скажешь, что у меня горит путевка  и  я  ее  подарила
тебе. Немного удивится, конечно, но не запретит же.  Про  валюту  молчи,
скажи, что я одолжила тебе сто долларов на неопределенный  срок.  Потом,
насколько мне известно, ты уже пятнадцать лет как совершеннолетняя. Да и
вообще, у него на все возражения ровно два дня. Потом ты улетишь,  а  он
тут пусть хоть застрелится.
   Это, надо думать, реакция на "типичную смерть банкира".  Справедливо.
Что посеешь, то и пожнешь.
   - Я тебя  встречу,  когда  вернешься.  Хотя  нет,  это  опасно.  Тебя
встретит мой приятель  -  голубой  "Москвич"  с  двумя  дверцами.  Зовут
Олегом.
   - "Москвича"?
   - Приятеля, идиотка!
   Иногда хваленая  Асина  выдержка  все-таки  дает  сбой.  Пустячок,  а
приятно.
   - А как я его узнаю?
   - Он сам к тебе подойдет и скажет, что от меня. Поняла?
   Умиротворенная,  она  сунула  мне  клочок  бумаги,  на  котором  были
написаны имя, фамилия и телефон  того  типа  в  Париже,  с  которым  мне
надлежало встретиться. Читаю-то  я  по-французски  свободно,  но  вот  с
разговорной речью много хуже: я не практиковалась лет пятнадцать, с  тех
пор как проходила преддипломную практику в  "Интуристе".  А  вдруг  двух
слов связать не смогу? Этими сомнениями я  поделилась  с  Асей,  которая
тщательно расчесывала вынутый из сумки белокурый парик.
   - Ерунда! - отмахнулась она. - Я по-французски вообще ни в зуб ногой.
Справишься. В  крайнем  случае  объяснишься  по-арабски,  там  алжирцев,
говорят, пол-Парижа.
   У нее все легко и просто.
   Самый тяжелый, с моей точки зрения, момент -  объяснение  с  мужем  -
прошел на редкость миролюбиво. С его  стороны.  По-видимому,  магическое
действие слова "халява" продолжалось. Мужа,  правда,  насторожила  такая
щедрость Аси, но, поразмыслив,  он  решил,  что  лучше  подарить  деньги
ближайшей  подруге,  чем  отдать  их  абсолютно  чужому   туристическому
агентству. Да и вообще...
   - Да и вообще тебе полезно проветриться. Может быть, перестанешь меня
пилить с утра до вечера. Людей посмотришь,  себя  покажешь...  Только...
как ты собираешься лететь по чужому паспорту? Переклеишь фотографию?
   - Нет, - объяснила я, - надену парик и очки.
   - Ну-ну, - хмыкнул мой повелитель, и на сем беседа плавно перетекла в
обсуждение второстепенных деталей. Что взять с  собой  и  что  купить  в
Париже. Вторую часть я обсуждала вяло, твердо решив, что привезу обратно
столько денег, сколько смогу. Куплю там парочку сувениров - и все.
   На следующий  день  я  отправилась  в  институт,  чтобы  предупредить
начальство. По закону свинства, мой шеф мог  испытать  крайнюю  нужду  в
моем присутствии на работе именно тогда, когда я  физически  была  не  в
состоянии  это  сделать.  Официальная  версия  была  разработана  крайне
примитивно: в  течение  нескольких  дней  мне  якобы  нужно  полежать  в
больнице. Так, небольшое обследование, то да се, но позарез.  Начальник,
кажется, предположил, что в больнице я пробуду  от  силы  один  день,  а
остальное время буду отлеживаться дома, - но тут уж я не виновата. Когда
женщина заговаривает о нездоровье, мужчины почему-то предполагают прежде
всего одну нехитрую операцию.  Стала  бы  я  отпрашиваться  из-за  такой
ерунды! Если бы, не приведи господи, и довелось бы,  то  докладывать  об
этом шефу я бы уж точно не стала.
   Не зря один из знаменитых французов когда-то изрек, что  Париж  стоит
обедни. Реализация голубой мечты моей жизни стоила того, чтобы  напялить
на себя  парик  и  воспользоваться  чужим  паспортом.  Риск  сводился  к
минимуму: в самом худшем случае я останусь в Москве. Не догоню, так хоть
согреюсь.
   Через два дня, дрожа от восторга, ужаса и возбуждения, я благополучно
миновала таможенный и паспортный контроль в Шереметьеве и, помахав  мужу
рукой, направилась навстречу чудесной неизвестности. Трехчасовой перелет
прошел в состоянии абсолютной эйфории, а уж после приземления я и  вовсе
пришла в телячий восторг: сбылись мечты идиотки. Меня умиляло  абсолютно
все:  самораспахивающиеся  двери,   не   правдоподобно   чистое   здание
аэропорта, даже транспортные пробки по дороге в город.
   Восторги несколько поутихли, когда я  обнаружила,  что  туристическая
группа, в которой я оказалась, была почти полностью  женской.  Причем  в
ожидании багажа эти тетки успели обсудить,  где  и  что  выгоднее  всего
покупать. Мысленно  я  дала  себе  страшную  клятву  не  выдавать  своих
примитивных знаний языка, иначе меня  тут  же  запрягли  бы  в  качестве
гида-общественника.  А  такая  программа   "наслаждения   жизнью"   меня
категорически не устраивала, хотя бы потому, что наличных денег  у  меня
было раза в четыре меньше, чем у остальных членов группы.
   Ася позаботилась обо всем: даже  переплатила  за  отдельный  номер  в
гостинице. Так что никто не мог помешать мне кое-что  передать,  кое-что
получить. Вот только как я буду объясняться с этим  типом,  пусть  и  по
телефону? Как только я вошла в  отель,  крохи  знания  языка  испарились
начисто. К тому же я хотела пить, а как утолить жажду,  было  непонятно.
Самым разумным мне показалось разыскать горничную и знаками объяснить ей
ситуацию.  Согласно  сложившимся   у   меня   по   французским   фильмам
представлениям, горничные там в  невероятных  количествах  суетились  на
каждом  этаже.  Увы,  в   этих   фильмах   демонстрировались   явно   не
двухзвездочные отели для туристов: на этаже было пусто.
   В поисках горничной я шагнула за дверь номера, и она с легким щелчком
захлопнулась за мной. Ключ же, естественно, остался внутри.  Вот  тут  я
сразу вспомнила все, чему меня учили в школе и в  институте,  и  кое-как
объяснила примчавшейся горничной свои проблемы...
   Напившись воды и успокоившись, я подняла телефонную  трубку,  набрала
номер и произнесла намертво заученную за последние два дня фразу:
   - Могу я поговорить с месье Анри Берри, пожалуйста?

Глава 2
ДУНЬКА В ЕВРОПЕ

   Как ни странно, меня поняли. И если я в свою очередь правильно поняла
своего собеседника, то мне надлежало  через  два  дня  в  составе  нашей
туристической группы посетить  музей  парфюмерии.  Там  наша  встреча  и
состоится, причем для пущей точности  я  должна  была  держать  в  руках
французскую газету. Любую.  В  общем,  наверное,  правильно:  российские
граждане шастают по Парижу с сумками, а не с газетой на чужом языке.
   Два дня, таким образом, оказались полностью в моем распоряжении, и  я
могла наслаждаться жизнью, как мне и  было  обещано.  Но  уже  к  исходу
первого дня я обнаружила, что полноценному  наслаждению  что-то  мешало.
Поразмыслив,  я  пришла  к  выводу,  что  мешает  сама   обстановка.   В
замечательном городе Париже не оказалось  многого  того,  к  чему  я  за
тридцать с лишним лет жизни привыкла в родной Москве.
   Во-первых, не было грязи. То есть, разумеется, по нашим меркам.  Одно
дело - бросить окурок или бумажку на тротуар, где  и  без  того  хватает
всякой дряни, и совсем другое - на абсолютно чистые плитки. При том, что
местные жители курят даже там, где у нас это категорически  запрещается:
в метро, магазине и так далее -  они  как-то  исхитряются  не  оставлять
следов. На мою психику, например, это действовало просто угнетающе.
   Во-вторых, не было очередей. Ни за  чем.  Согласитесь,  что  войти  в
магазин, полный народу, потолкаться у прилавков, убедиться,  что  купить
ничего  невозможно  из-за  цены,  и  с  достоинством  удалиться  -   это
элементарно. Но войти в пустой магазин, где продавец или даже сам хозяин
встречает тебя, как дорогого гостя, и уйти с пустыми руками - задачка не
из легких. Меня постоянно грызла  совесть  из-за  того,  что  я  как  бы
отрываю от  дела  занятых  людей  и  ничем  им  потерянного  времени  не
компенсирую.
   В-третьих, все вокруг улыбались. Просто так или  друг  другу.  У  нас
таких "улыбчивых" обходили бы за километр - ясно же, что с  приветом.  А
тут наоборот: шарахались  от  моей  замкнутой,  не  слишком  приветливой
физиономии, отчего чувство дискомфорта увеличивалось.
   Ну и, наконец, я обнаружила,  что  с  моим  французским  лучше  всего
помалкивать. После первых же фраз сердобольные  парижане  переходили  на
английский и страшно удивлялись, когда я им объясняла, что  этим  языком
владею еще хуже, чем их родным. Хорошо понимали  меня,  пожалуй,  только
официанты в кафе, и то потому, что я, как  правило,  заказывала  кофе  -
слово, одинаково звучащее на всех языках.
   В конце концов я смирилась с собственной неполноценностью,  определив
ее для себя  так:  "Ну  вот,  пустили  Дуньку  в  Европу!"  И  перестала
притворяться француженкой.  Стало  полегче.  Мораль:  лучше  всего  быть
естественной.
   Но даже с достаточно убогим знанием  языка  я  могла  позволить  себе
роскошь оторваться от нашей  группы  и  всласть  бродить  по  улицам,  о
которых читала,  которые  видела  в  кино  и  которые  не  чаяла  узреть
собственными глазами.  За  два  дня  я  "нарезала"  столько  километров,
сколько в родной Москве  наверняка  бы  осваивала  целый  год.  А  когда
уставала, присаживалась за столиком в первом попавшемся кафе. Если бы не
мысль о том, что мне предстоит выполнить роль таинственного  курьера,  я
была бы совершенно счастлива. Предстоящая же встреча несколько  омрачала
чувство праздника, который, если верить Хемингуэю,  в  Париже  всегда  с
тобой. Великому писателю было легче: его никто  не  заставлял  выполнять
сомнительные конспиративные поручения близкой подруги.
   Тем не менее заветный день настал, и я, к немалому  изумлению  нашего
гида, чинно отправилась на экскурсию вместе со всей группой. Сама  же  с
наслаждением лелеяла мысль о том, что  после  этого  чертового  свидания
смогу наконец избавиться  от  Аськиного  парика,  который  мне  порядком
надоел, и перестану мучиться с дымчатыми  очками.  Стану  сама  собой  -
какое блаженство! Хотя и говорят, что каждая женщина в душе  -  актриса,
но для меня ежеминутное нахождение "в образе" оказалось довольно трудной
задачей.  Не  уверена,  впрочем,  что  даже  самая  знаменитая   актриса
согласилась бы каждый божий день ходить  в  гриме.  Или  даже  только  в
парике.
   Так или иначе, в музее парфюмерии я  была  вовремя  и  с  французской
газетой под мышкой. Держать ее в  руках  оказалось  не  слишком  удобно,
поскольку музей на самом деле представлял собою маленький  коридорчик  с
экспонатами за стеклом и два огромных зала, битком набитых  всевозможной
косметикой. Причем любую коробочку,  любой  флакон  можно  было  купить,
предварительно  потрогав,  понюхав  или  даже  лизнув.  Видит   бог,   я
достаточно  спокойно  отношусь  к  духам,  пудре  и  прочим  парфюмерным
изыскам. Но этот музей-магазин явно создавали профессионалы:  неожиданно
для себя я оказалась вовлеченной  в  процесс  дегустирования.  Буквально
через несколько минут обе руки у меня уже  благоухали  всеми  ароматами:
продавщица капала по капле каждых духов на ладонь, на  запястье  -  куда
попадет.
   Естественно, что в процессе этих манипуляций я  не  только  забыла  о
своей "шпионской" миссии, но и благополучно  выронила  газету.  Какой-то
мужчина оказался настолько внимательным, что поднял ее и  протянул  мне.
При этом он произнес длинную фразу  по-английски,  из  которой  я  почти
ничего не поняла.
   - Простите, но я не говорю по-английски, - объяснила я  этому  милому
человеку. - Спасибо, что подняли мою газету.
   Незнакомец явно удивился, но тоже перешел на французский:
   - Разве вы не англичанка? Мне казалось, что...