документах оставалось за  Ольгой
Витальевной.  Она  платила  зарплату  сотрудникам,  давала   необходимые
руководящие  указания,  разрабатывала  дизайн  рекламных  проспектов   и
завышала   технические   характеристики   насоса,    называя    подобную
фальсификацию маркетинговым ходом. Она контролировала  разработку  новой
модификации  насоса,  которая   теперь   называлась   суперсупернасосом,
"ССН-1". Проньшин засиживался на работе до утра, целиком погрузившись  в
разработку нового детища.
   Поначалу дела нового предприятия шли ни шатко ни валко. Первые успехи
были не очень  значительны.  Несколько  заводов,  только  чтобы  освоить
выделенные  государством  средства,  приобрели   опытные   образцы   для
ознакомления, однако вскоре под напором обаятельной Ольги Витальевны уже
заключались договора на разработку нового насоса и поставку  оного,  как
только он будет запущен в производство. Еще ни один работающий экземпляр
не был продан, а в кассу уже стали поступать первые деньги, правда, пока
мизерные.
   Ольга  Витальевна  с   легким   сердцем   повысила   себе   зарплату,
экипировалась  в  элегантный  деловой  костюм  и   приобрела   за   счет
предприятия подержанную "Волгу".  Отныне  она  ездила  на  переговоры  в
служебном авто, демонстрируя крепость своего положения и деловую хватку.
   Успехи продолжались. Хищно  сияя  темным  медом  чудесно  распахнутых
глаз, Ольга Витальевна вплывала  в  кабинеты  директоров  и  с  апломбом
заявляла, что все беды и пробуксовки  их  предприятий  происходят  из-за
отставания от научно-технического прогресса.Чтоонипользуются устаревшими
малопроизводительными насосами дореволюционной разработки, которые давно
пора отправить в утиль. Что насос  новой  модификации  "ССН-1"  позволит
увеличить             производительность             труда             в
два-три-пять-десять-сколько-надо-раз.
   Затем Ольга Витальевна доставала из нового, скрипящего кожей портфеля
копии дипломов с круглыми печатями  никому  не  известных  зарубежных  и
отечественных выставок и  демонстрировала  их  ошеломленным  директорам.
Далее следовали газетные статьи,  где  превозносился  до  небес  продукт
технической мысли  "ССН-1"  и  обязательно  упоминалось  о  превосходном
руководстве,  осуществляемом  О.В.  Стрельцовой  самолично.  Эти  статьи
оплачивались  из  кассы  предприятия   и   стоили   недорого.   Голодная
журналистика, еще не привыкшая к большим  рекламным  деньгам,  приносила
прибыль тем, кто умел пользоваться ее услугами.
   Директора  безропотно  подписывали  бумаги,  завороженные  мечтой   о
супернасосе, и "Насос трейд" неизменно  выигрывал  тендеры  на  поставку
насосов крупным добытчикам черного золота.
   Жизнь казалась Ольге Витальевне сверкающей  полосой.  Муж  безропотно
сидел в конторе, получая оклад, который  ему  назначила  жена.  Инженеры
корпели над чертежами "ССН-1", как дар  Божий  принимая  зарплату,  чуть
более  высокую,  чем  у   бывших   коллег   из   тихо   агонизировавшего
"Союзнасоса".  На  счету  предприятия  образовалась  немаленькая  сумма,
дававшая блаженное чувство уверенности в завтрашнем дне. Но в землю  уже
были брошены первые семена раздора, из которых  вскоре  выросло  ужасное
древо междоусобицы...
   Покорные работники, не знавшие размеров  сумм,  которыми  оперировала
Ольга Витальевна, были поначалу тихи и терпеливы. Они жили  надеждой  на
то, что скоро потекут молочные  реки  в  кисельных  берегах,  и  госпожа
директор, которую они по старой привычке  еще  звали  Олей,  осыплет  их
золотым дождем, честно разделив заработанное.
   Но Ольга Витальевна считала по-другому. Она  полагала,  что  успешное
функционирование предприятия - это ее единоличная заслуга. Это результат
ее бессонных ночей, итог переговоров с упрямыми партнерами, результат ее
предприимчивости, дальнозоркости, оборотливости. И полагала,  что  будет
справедливо, если львиная часть выручки достанется ей.
   Она вела себя разумно и  осторожно.  Чтобы  не  вызывать  раздражения
своих соратников,  она  не  позволяла  себе  роскошные  машины,  дорогую
одежду, а в  ресторане  бывала  лишь  по  необходимости.  Она  могла  бы
позволить себе многое, но годы лишений приучили ее к  осторожности.  Она
одевалась хорошо, но не дорого, семья жила  в  той  самой  двухкомнатной
хрущевке с видом на нефтеперерабатывающий завод, которую построили еще в
незапамятные  советские  времена.  Даже  отпуск  она  проводила   всегда
одинаково,  на  работе.  И  никто  не  подозревал,  какими   финансовыми
возможностями обладает эта энергичная женщина с чуть полноватой  фигурой
и плотно сжатыми губами, свидетельствовавшими о воле к победе.
   Однако в недрах коллектива  уже  созревала  оппозиция.  Ее  возглавил
технический  гений  Проньшин,  которого  активно   поддерживали   прочие
"рабочие лошадки". Они наивно считали, что работники предприятия в эпоху
демократии вправе участвовать в распределении прибылей. Они тоже  хотели
приблизиться  к  кормушке.  Это  было  бы  справедливо:  ведь  они  сами
построили эту кормушку и наполнили ее первоклассным зерном!
   В один из мирных майских вечеров состоялось решающее собрание.
   После рабочего дня к Ольге  Витальевне  подошел  Проньшин  и,  мрачно
потупя взгляд, произнес:
   - Надо поговорить...
   Ольга Витальевна мило улыбнулась одними только губами, однако  внутри
нее все сжалось от дурного предчувствия.
   Требования,   выдвинутые   коллективом,   были   просты.   Финансовая
прозрачность   фирмы,   честное   распределение   прибыли,   полное    и
безоговорочное подчинение директора решениям большинства. Ну и остальная
демократическая мутотень...
   Оторопело выслушав требования бунтовщиков, Ольга Витальевна взглянула
на мужа. Андрей сидел, как будто его ничто не касалось, как будто не его
жену сейчас прилюдно распинали, обвиняя в немыслимых прегрешениях.
   "Знал, - решила она с болью, - как пить  дать,  знал  о  собрании.  И
молчал!"
   А разве не для него она старалась все эти годы, разве не для него она
билась как рыба  об  лед,  отказывала  себе  во  сне  и  в  отдыхе  ради
процветания фирмы, ради их будущего, ради будущего их детей!
   Заметив пронизывающий взгляд жены, Андрей смущенно отвел  глаза.  "Ты
мне ответишь!" - угрожающе подумала Ольга Витальевна  и,  пока  Проньшин
распинался перед высоким собранием о принципах справедливости,  крупными
штрихами  наметила  план  действий.  Вскоре,  когда  все  накричались  и
наспорились, воцарилось тягостное молчание.
   - Ну, Ольга, что скажешь? - обратился к ней глава бунтовщиков.
   Выкипев, как суп на плите, Проньшин теперь смущенно прятал глаза.
   "Ты первый пойдешь под нож!" -  с  мстительной  жестокостью  подумала
Ольга Витальевна,  но  вслух  ничего  не  сказала,  кроме  беспомощного:
"Ребята, я не знаю, я..."
   Ее  ледяные,  как  северный  океан,   глаза   неожиданно   потеплели,
заволоклись влагой, ресницы обиженно  дрогнули,  а  по  щеке  скользнула
предательская слезинка, предвещая первые аккорды женской истерики.
   - Я... Я все делала, чтобы мы... Копеечку к  копеечке,  зубами  рвала
ради  дела,  ночей  не  досыпала...  На  переговорах  горела,   договора
выгрызала из заказчиков, чтобы мы... Чтобы вы...
   "Все равно они ничего не смогут  доказать!  -  в  это  время  холодно
думала про себя Ольга Витальевна. - Свидетелей  нет,  документов,  слава
Богу,  тоже  нет..."  Сквозь  мутную  пелену  искусственных   слез   она
разглядела смущение, постепенно проступавшее на лицах ее бывших  друзей.
И внутренне восторжествовала.
   - Ну, Оля, не надо... Мы тебя ни в чем не обвиняем. - Проньшин  пошел
на попятный. - Мы просто хотим быть в курсе всех дел.
   Ольга Витальевна даже тихонько взвыла от обиды.
   - Я ведь себе ничего, все для фирмы, - забормотала она.  -  Ну,  если
хотите, пусть я больше не буду  директором.  Сами  заключайте  договора,
обхаживайте заказчиков, министров. Раз я вам не нужна...
   А  вокруг  нее  уже  порхали  сочувственные  лица,  кто-то  услужливо
протягивал ей платок, кто-то подносил к дрожавшим губам стакан с  водой,
кто-то сочувственно гладил по спине.
   - Оль, мы же не хотели тебя обижать, -  слышался  разнобой  смущенных
голосов. - Мы хотели как лучше.
   Бунтовщики отступили. Теперь рыдающую Ольгу  Витальевну  окружала  не
стая заговорщиков, а  разобщенные  и  измученные  совестью  индивидуумы.
Ситуацию следовало немедленно использовать.
   - Я ничего... Я как хотите... - Ольга Витальевна громко  высморкалась
в протянутый платок и печально обвела глазами присутствующих. - Ну, кому
сдавать дела? - И вновь громко всхлипнула.
   Успокаивающие  голоса  наперебой  защебетали  вокруг  нее,  что  дела
сдавать никому не надо, что речь вообще-то не  об  этом.  Ольга  упорным
немигающим взглядом уставилась на Проньшина:
   - Тебе сдавать дела, Ваня? - Проньшин смутился и отвел глаза.
   - Надо голосовать, - смущенно буркнул он.  Было  видно,  что  он  уже
чувствует свой проигрыш и говорит о голосовании лишь для проформы.
   Коллектив  единогласно  решил  оставить   Стрельцову   директором   с
условием, что отныне она будет отчитываться перед коллективом  о  каждом
своем шаге. Ольга Витальевна согласилась, ни секунды не сомневаясь,  что
этому вовек не бывать. Ее глаза еще краснели после недавних слез, но она
уже вынашивала планы мести.
   "Всех уволю! - щурилась Ольга Витальевна. - Вон сколько  специалистов
без штанов по Москве бегает! И все готовы за копейки горы свернуть!"
   Момент  для  решительных  действий  был  очень   удобный.   Полностью
укрощенный и  пристыженный  коллектив  стал  ручным.  Разработка  насоса
"ССН-1" была завершена, чертежи прошли экспертизу, опытный  образец  уже
пылился в сейфе, все сертификаты  и  необходимые  заключения  госорганов
были приготовлены и подшиты в папочку.
   "Жалко Проньшина выгонять, - размышляла Ольга  Витальевна  по  дороге
домой. - Что ни говори, а он голова... Ладно, эту голову с  плеч  долой,
другую найдем".
   За окном  мелькали  сверкающие  огнями  дома,  призрачно-желтый  свет
фонарей заливал мертвенное пространство пустынной дороги впереди. Взгляд
Ольги упал на напряженный затылок мужа, сидевшего за рулем.  Она  знала,
что он боится ее расспросов, боится упреков и выяснения отношений.
   Но вместо выяснения отношений Ольга буднично сказала ему:
   - Завтра выезжаем на работу в пять утра.
   - Почему так рано? - со вздохом облегчения произнес Андрей,  надеясь,
что семейная гроза прошла стороной.
   - На девять у меня назначены переговоры, нужно кое-что проработать.
   Из-за этого собрания я не успела подготовиться...
   Ольга Витальевна проснулась ни свет ни заря  в  отличном  настроении,
отдохнувшая и посвежевшая. Ситуация, в которой  она,  оказалась,  только
сильнее раззадорила ее. Адреналин, вырабатывавшийся  во  время  стресса,
всегда  помогал  ей  мобилизовывать  себя  для  составления   хитроумных
комбинаций и рокировок.
   Ольга достала из кладовки две объемистых сумки.
   - Зачем это? - удивился Андрей.
   - Надо, - отрезала она.
   Чистый, умытый ночным дождем город сверкал  стеклами  витрин.  В  них
дробилось, дрожало, переливалось жидким золотом восходящее солнце.
   - Что так рано, Ольга Витальевна?  -  спросонья  просиял  разбуженный
вахтер, которому Стрельцова ежемесячно платила за лояльность.
   Тихие пустынные коридоры, казалось,  еще  спали,  храня  в  закоулках
сумрачную прохладу ушедшей ночи.
   Ольга Витальевна открыла комнату и прошла в  свой  кабинет.  Загремел
замок сейфа с документацией на "ССН-1".
   - Держи! - приказала она мужу, вжикнув молнией сумки.
   В ее руках появилась пухлая кипа бумаг.
   - Что ты делаешь? - пробормотал тот, невольно опуская руки.
   - Сам знаешь, - с холодной мстительностью произнесла Ольга.
   Предательство отца ее  детей  нуждалось  в  немедленной  компенсации.
Компенсацией могло быть только другое предательство. - Ты  со  мной  или
против меня? - спросила она, пряча гневный блеск холодных глаз.
   - С тобой, - растерянно пробормотал  Андрей,  хотя  все  внутри  него
протестовало против этих слов. Но как он мог возражать  этой  взбешенной
фурии с кинжалами вместо глаз?  Он  вновь  вспомнил  сумрак  той  душной
палатки, искусанные губы и чувство бессилия, охватившее тогда его...
   Вскоре первая сумка,  с  чертежами,  была  уже  готова,  а  в  другую
последовал опытный вариант, чудо техники, "ССН-1". Сверху  его  прикрыли
бухгалтерскими документами и копиями договоров с заказчиками.
   Через пять минут пузатые сумки уже покоились в багажнике машины.
   Андрей, опустив плечи, сидел  за  рулем,  оглушенный  и  раздавленный
собственным ничтожеством.
   - Эй, дорогой мой турист! - Так Ольга называла  мужа  лишь  в  минуты
наивысшего ехидства. - Проснись, у нас мало времени!
   Муж вполоборота повернул к ней свое уныло-бородатое  лицо.  Он  знал,
что  отныне  перестанет  себя  уважать,  но  почему-то  он  не  смел  ее
ослушаться.
   - На Белорусский! - приказала Ольга, и машина тронулась.
   К началу рабочего дня опытный образец насоса, вся документация к нему
и бухгалтерские документы фирмы были надежно спрятаны в одной  из  ячеек
камеры хранения на Белорусском вокзале. Код от этой ячейки знала  только
одна Ольга Витальевна. И она не собиралась им делиться с кем  бы  то  ни
было. Она вообще не собиралась с кем бы то ни было делиться.
   О следующем шаге госпожи Стрельцовой не знал никто, даже ее муж.
   Визит ее в  громкую  фирму,  чью  рекламу  круглосуточно  крутили  по
телевизору,  был  краткосрочным   по   времени,   но   значительным   по
последствиям. Реклама этой фирмы  демонстрировала  небольшого  чернявого
люмпен-пролетария, который при содействии чудесной фирмы  превращался  в
респектабельного   обладателя   собственной   недвижимости   и   средств
производства. "Мы - партнеры!" - возвещал мужичонка, сидя  в  растянутой
майке за столом, на котором смутно виднелась бутылка беленькой и соленые
огурцы. Сумасшедшие проценты, которые приносили акции  этой  чудо-фирмы,
были сравнимы лишь со стартом межконтинентальной баллистической ракеты.
   Результатом визита Ольги Витальевны в офис на Варшавском  шоссе  стал
тот факт, что не далее, чем через три  дня,  счет  насосной  организации
волшебным образом округлился до нуля, а  счет  чудо-фирмы,  и  без  того
астрономический, стал еще больше.  Как  она  рисковала!  Боже,  как  она
рисковала!
   Наружно дела в конторе  протекали  как  нельзя  более  хорошо.  Ольга
Витальевна заискивала перед  рабочим  коллективом,  покорно  участвуя  в
демократических чаепитиях за  общим  столом,  и  предлагала  сотрудникам
отправиться  в  летний  отпуск  всем  одновременно,   чтобы   хорошенько
отдохнуть перед началом разработки новой модели. Каждую  неделю,  веером
раскладывая  на  столе  красиво   оформленные   документы,   она   долго
рассказывала сотрудникам, сколько  денег  поступило  на  счет  фирмы,  и
спрашивала  совета,  как  ими  распорядиться,   при   этом   внимательно
выслушивая предложения подчиненных. Вчерашние бунтовщики были  полностью
удовлетворены:  сеанс  дрессировки  прошел   успешно,   руководительница
выглядела вполне ручной, из некогда грозной директрисы можно  было  вить
веревки.
   В начале июля вся фирма  дружно  ушла  в  отпуск.  На  рабочем  месте
остались только Ольга Витальевна и ее муж. Способности Андрея Андреевича
проводить собственную линию в семье были задушены в зародыше. Муж теперь
лишь  молча  выполнял  приказания   жены,   полностью   деморализованный
собственным предательством.
   В июле 1994 года грянула  весть,  которую  работники  "Насос  трейд",
нежившиеся в это время на южных пляжах, поначалу пропустили мимо ушей, -
крушение МММ.
   Однако  первый  день  после  отпуска  выдался  не  радостным.   Ольга
Витальевна выглядела бледной, точно ее живьем выкопали из могилы. Андрей
Андреевич вообще отсутствовал (жена услала его в трехнедельный поход  по
Камчатке, чтобы он не портил ей игру).
   - Что случилось? - встревожились сотрудники, в  чьих  сердцах  смутно
заворочалось беспокойство.
   Когда весь коллектив был в  сборе,  директор  выложила  на  блестящий
полированный стол несколько  бумажек  с  печатями  и  промолвила  убитым
голосом:
   "Вот!"
   Никто не понимал, что значат эти напечатанные на хорошей бумаге цифры
с многими нулями.
   - Приходно-кассовый  ордер.  На  счет  номер...  переведена  сумма  в
размере... - прочитал Проньшин и даже задохнулся от страшной догадки:
   - Неужели ты все деньги туда вложила?
   Ольга Витальевна молча кивнула и опустила  глаза.  Казалось,  что  ей
было ужасно  стыдно.  Ведь  она  подвела  коллектив,  разрушила  светлое
будущее своих друзей, с которыми проработала пятнадцать лет, с кем бок о
бок прошли ее лучшие годы, с кем они создавали чудо-насос "ССН-1".
   Лишь немногим сотрудникам, плохо ориентирующимся в ситуации, пришлось
объяснять случившееся.  Предъявленные  Ольгой  бумаги  означали,  что  в
начале июня все, абсолютно все деньги фирмы были  вложены  в  акции  МММ
путем безналичного перечисления из расчета курсовой стоимости шестьдесят
семь тысяч рублей за тысячерублевую акцию. А  в  начале  июля  стоимость
каждой акции уже перевалила за сотню.
   - Я хотела забрать деньги, - каялась  Ольга  Витальевна.  -  Ведь  вы
подумайте, какая прибыль могла быть! За тридцать дней почти  восемьдесят
процентов! Мы бы разбогатели!
   - Почему же ты не забрала деньги? - сурово спросил ее Проньшин.
   - Не успела, - горестно вздохнула Ольга Витальевна. - Я думала, пусть
они еще немного подрастут, пусть будет не восемьдесят, а сто  процентов,
тогда заберу... Я хотела, чтобы мы все разбогатели. Я  же  не  виновата,
что, когда мы были в отпуске, компания лопнула!
   Ужасающая тяжесть случившегося парализовала всех.
   - Ты не имела  права  вкладывать  деньги  без  ведома  коллектива!  -
наливаясь справедливым гневом, произнес  Проньшин.  -  В  мае  на  общем
собрании мы обязали тебя давать отчет по всем финансовым действиям!
   - Но ведь я хотела, чтобы мы все разбогатели! - оправдывалась  Ольга,
затравленно глядя на их обескураженные лица.
   "Ничего бы не случилось, - думала она про  себя,  -  если  бы  вы  не
вообразили себя хозяевами. Ничего бы не произошло!"
   Проньшин в бешенстве приблизился к  ней.  Его  тяжелый  взгляд  метал
молнии, а подбородок мелко дрожал.
   -  А  где  деньги,  поступавшие  на  счет  в  июне  и  июле?  -  едва
сдерживаясь, спросил он.
   -  Все  ушли  на  отпускные  и  премии,  -  покорно  ответила   Ольга
Витальевна. - Вспомните, вы же сами голосовали за то,  чтобы  полученные
деньги пустить на выплату зарплаты!
   Действительно, в этом-то они никак не могли упрекнуть  ее.  Она  была
виновата  лишь  в  том,  что  бухнула  основной  капитал  предприятия  в
бездонную пропасть финансовой пирамиды. Только в этом. А в остальном она
была чиста.
   - Ты больше не директор! - с холодной яростью  произнес  Проньшин.  -
Отдавай ключи и документы. И печать!
   Ольга Витальевна, в душе радуясь, что легко отделалась,  выложила  на
стол ключи. Она-то понимала, что это был всего  лишь  набор  железок  от
пустых ящиков, не хранящих в себе ничего ценного.
   - Ты уволена! - жестко произнес Проньшин, с  ненавистью  глядя  ей  в
лицо.
   Ольга Витальевна покорно пожала плечами и,  развернувшись,  вышла  из
кабинета. Теперь настала  ее  очередь  отдохнуть  от  всяческих  бурь  и
невзгод. Она имела на это полное право.

Глава 7

   Следующие две недели Ольга Витальевна провела в  Греции,  наслаждаясь
отдыхом, которого была лишена в  течение  трех  лет.  В  это  время  она
раздумывала, что ей делать дальше. То ли зарегистрировать новую фирму на
свое имя, то ли бороться за существование старой.
   Вернувшись в Москву, она как  ни  в  чем  не  бывало  отправилась  на
работу. Ее встретили наглухо заколоченные двери некогда гудящих  народом
комнат.
   - Вот уж недели две, как не