ернул руль вправо  и  тут  же
"поцеловал"  левое  крыло  какой-то  "Волги",  следовавшей  параллельным
курсом.
   Раздались крики, вой, матюги, шоферы повыскакивали из  машин,  осыпая
друг друга бранными эпитетами и  оглаживая  пострадавшие  бока  железных
коней.  А  мотоциклист  уже  был  далеко  впереди.  Он  мчался,  вызывая
восхищенное улюлюканье зрителей. Ветер  трепал  за  спиной  его  длинные
рыжие волосы.
   - Девка! - поражение воскликнул Володя,  провожая  глазами  фигуру  в
черной куртке. И добавил восхищенно:
   - Вот ведьма!
   Игорь Георгиевич достал из портфеля блокнот и аккуратно вписал в него
номер мотоцикла. Но предназначался этот номер не для милиции  и  не  для
суда. Он нужен был для того,  чтобы  быстрее  найти  хозяйку  "Ямахи"  с
оскаленным волком на бензобаке. Ибо  Игорь  Георгиевич  уже  решил,  кто
станет его следующей жертвой.
   На стол начальника охраны лег исписанный листок.
   - "Ямаха" WR400F, высокая  передняя  вилка,  широкое  заднее  колесо,
дополнительные подножки, ножные органы управления  вынесены  вперед  над
котлами... Особая примета - оскаленный волк на бензобаке.
   -  Найдем,  -  воскликнул   Кузовлев,   уже   знавший   об   утреннем
происшествии. - Сколько нам из него вытрясти? Боковое стекло, да зеркало
заднего вида, да стоимость рихтовки правого крыла... Плюс за ту "Волгу",
что помяли из-за него... Тысячи две?
   - "Из-за нее" будет правильнее, - заметил шеф. - Водитель -  девушка.
А "выбивать" пока ничего не надо. Просто узнай, кто такая.
   Начальник охраны бросил быстрый взгляд на  своего  шефа.  Его  взгляд
можно  было  бы  назвать  подозрительным,  если  бы  Кузовлев  мог  себе
позволить подобный взгляд.
   Бурное строительство на острове, сбор сведений о разных  личностях...
Зачем все это? В сейфе сейчас хранится  небольшая  папочка  с  собранной
информацией, но пока это не имеет никаких последствий.
   Пока не имеет...
   Через неделю начали поступать первые данные.
   - ...Оскаленная пасть на бензобаке означает, что мотоцикл принадлежит
клубу "Ночные волки", - сообщил Кузовлев.
   - Что такое "Ночные волки"?
   - Неформальное объединение мотоциклистов, то бишь байкеров. Ведь  эти
заразы ни за что не скажут по-людски "мотоцикл"  или  там  "мопед",  они
свои тачки называют "байками", или  "чопперами",  или  "стрит-файерами",
или еще черт знает как. "Ночных волков", по легенде,  организовал  некий
Хирург, он же и был самым первым байкером. Этот  ражий  детина  когда-то
действительно подвизался в медицине, а теперь занимается только  клубом,
ну и бизнесом, связанным с мотоциклами...
   - Что удалось узнать про хозяйку "Ямахи"? - нетерпеливо перебил шеф.
   - Ее зовут Надя.  Двадцать  три  года.  Работает  барменшей  в  клубе
"Ночных  волков",  тусуется  с  байкерами.  Подружка  авторитета  Паука,
говорят, он правая рука самого Хирурга.  Обитает  на  съемных  хатах  со
своими друзьями.
   - Наркоманка?
   - Да нет. Вообще-то настоящие байкеры дурь не  употребляют.  Говорят,
наркотики и мотоциклы - вещи несовместные. У кого мозги затуманены, тому
на байке и ста метров не проехать, да и того удовольствия от езды нет...
Водка - это да, это святое. Но наркотики... Максимум - марихуана,  да  и
то редко.
   - Ладно, - вымолвил  босс  и  пристально  взглянул  на  Кузовлева.  -
Значит, за наркотики мы ее привлечь не сможем?
   В мозгах начальника охраны слегка прояснело.
   - А, так вот оно что... Понял!  Конечно,  за  сорванное  зеркало  она
отделается как за хулиганство, а вот  если  у  нее  пакетик  с  героином
найдут, то это на пару лет потянет. Что ж, я могу это организовать, -  с
готовностью предложил начальник охраны.
   - Не надо! - оборвал его шеф и многозначительно добавил:
   - Пока не надо...
   Бывший полковник контрразведки Кузовлев обладал феноменальным чутьем.
Он мог бы посоревноваться с голодным волком, рыщущим в поисках добычи.
   И, точно волк, он не знал жалости. Он получал наслаждение  от  самого
процесса погони за беззащитной дичью, которая чует смерть и цепенеет при
ее приближении.
   Как жаль, порой думал он, что в последние  несколько  лет,  во  время
работы на нового хозяина, он был совершенно лишен этого ощущения.
   Алексей Кузовлев начинал службу в контрразведке и  вскоре,  благодаря
своим способностям, прослыл отличным офицером. Он был в  меру  хитер,  в
меру агрессивен, в меру умен, в меру бесстрашен. Лишь одного в нем  было
не в меру - честолюбия. Ради карьеры  он  был  готов  на  все,  хотя  не
признавался в этом даже самому себе. Он быстро обратил на себя  внимание
одного из генералов, стремившегося сделать себе политический капитал  на
играх с контрразведкой, и  не  рассуждая  выполнял  все  его  поручения.
Кузовлев ждал, что, поднявшись на вершину власти, генерал поведет своего
верного пса за собой. Что за этим последует все - чины, награды,  почет,
уважение, деньги. Да, деньги лишь в последнюю очередь.
   В первую - карьера.
   - Ты моя правая рука, - уверял генерал, дружески  похлопывая  его  по
плечу. Так отважный дрессировщик позволяет иногда потрепать за  загривок
опасного и агрессивного льва. - Если я сделаю  шаг  вперед,  ты  шагнешь
вместе со мной, учти это!
   Кузовлев верил в лучшее и терпеливо  ждал,  когда  все  эти  приятные
вещи: карьера, власть свалятся на него в награду за его преданность. Его
оптимизм подкреплялся тем, что его генерал,  казалось,  попал  в  верную
струю и руками своих верных помощников с серыми лицами в серых  одеждах,
несущих на себе неразличимую печать органов, ковал себе победу.
   Даже жена Кузовлева не знала, чем занимается ее муж. Она думала,  что
он занят кабинетной работой, справками, бумажками, отписками...  Однажды
ей удалось подсмотреть в его приоткрытый кейс, битком набитый  бумагами,
и это только  укрепило  в  ней  уверенность  относительно  работы  мужа.
Действительно, теперь Кузовлеву не было нужды непосредственно заниматься
черновыми делами.
   Теперь он преимущественно  анализировал,  сопоставлял,  организовывал
работу  для  осуществления  далеко  идущих  политических  планов  своего
хозяина.
   Он организовывал слежку и прослушку, посылал своих  людей  на  важные
встречи, собирал информацию, вытаскивал из нее те крупицы, которые  были
бы  полезны  шефу.  Однажды   генерал   огорченно   вздохнул,   прочитав
представленную для доклада бумагу, касающуюся деятельности одного  очень
строптивого депутата. Этот упрямец не  соглашался  на  предложенные  ему
деньги, не боялся запугивания и не обладал  достаточным  так-том,  чтобы
молчать о сделанных ему предложениях.
   - Как он нам мешает! - В голосе генерала звучало искреннее сожаление.
   Присутствовавший при этом Кузовлев воспринял его  слова  как  приказ,
который не нуждался в письменном подкреплении. Вскоре строптивый депутат
точно сквозь землю провалился. Пресса недовольно погудела по поводу  его
исчезновения, но, поскольку даже мельчайших следов, похожих на криминал,
обнаружено не было, скоро успокоилась. Полковник Кузовлев работал  очень
чисто.
   А потом был  предприниматель,  не  желающий  уступать  шефу  в  одном
принципиальном вопросе... Этот глупый человек упорно ставил ему палки  в
колеса, хвастливо приговаривая, что при  его-то  охране  нечего  бояться
всесильных комитетчиков. И вскоре после этих слов  неожиданно  скончался
от сердечного приступа в бане.
   - Перегревание, - констатировали врачи. - Сердце не выдержало.
   Следователи,  которым  безутешная  вдова  приплатила   за   старание,
выяснили, что в тот роковой вечер супернадежная финская  печка  в  сауне
была включена на максимум, а поскольку спираль  на  ней  стояла  гораздо
большей мощности, чем было предусмотрено конструкцией, то температура  в
бане в момент смерти предпринимателя была около двухсот градусов.  Какой
организм выдержит?
   - Но почему, если было так жарко, он не вышел из сауны? -  продолжала
настаивать супруга, упорно видевшая в случившемся чей-то злой умысел.
   - Наверно, уже не смог, - пожал плечами следователь.
   И следователи, и вдова не подозревали, как они были близки к  истине.
Предприниматель действительно не смог выбраться из адского пекла, потому
что  дверь  сауны  оказалась  надежно  запертой   снаружи,   а   охрана,
предусмотрительно выключенная спиртным, беспробудно спала в предбаннике,
не слыша предсмертных стонов хозяина.
   Несчастный случай - таков был  вердикт  следствия.  Дело  закрыли  за
отсутствием состава преступления.
   Для  Кузовлева  это  означало,  что  его   работа   была   чистой   и
качественной, как всегда. Именно такую работу принято называть настоящим
профессионализмом.
   И опять на большой политической кухне заварилась каша. Но только  это
была последняя каша, которую пришлось отведать шефу Кузовлева.
   В результате политической интриги генерал оказался в отставке.
   Спасая свою шкуру, он бежал за рубеж, откуда  исходил  злобным  ядом,
бессильно грозя своим противникам.  Потеряв  былое  влияние,  он  быстро
забыл о своем верном слуге, которого обещал вытащить из любой передряги.
В глубине души генерал считал его расходным материалом, который  хоть  и
жалко (теперь не  часто  встретишь  такой  качественный  товар),  но  не
настолько, чтобы рисковать для его спасения собственной шкурой. Вместе с
генералом пошла "под нож" и вся его команда.
   Все  случилось  так  быстро,  что  Кузовлев  не  успел  понять,  что,
собственно, произошло. Еще утром он звонил шефу и разговаривал с  ним  о
текущих делах и все было нормально. Еще ничто  не  предвещало  трагедии.
Они говорили, как всегда, недомолвками, понимая друг друга с полуслова.
   - Насчет того дела... Надо ускорить темп,  -  произнес  генерал.  Его
просьба звучала как приказ.
   - Будет сделано, - ответил Кузовлев и положил трубку.
   Из ванной вышел его  сын  -  свежий,  красивый  парень,  благоухавший
дорогим одеколоном. Капли влаги еще дрожали на его  непокорных  волосах.
Виталику  было  уже  двадцать  четыре,  он  был  молод  и  упоен   своей
молодостью. Перед ним открывались блестящие  перспективы.  Он  учился  в
экономическом институте, у него была девушка, море друзей и вообще все у
него было замечательно.
   - Па, подбросишь до института?  -  спросил  он,  смахивая  полотенцем
капли воды.
   - Опять проспал? - с ворчливой любовью произнес отец. Он  любил  сына
так, как может любить  ребенка  только  настоящий  служака.  В  иерархии
ценностей сын стоял для него на первом месте. После службы.
   - Ага! - отмахнулся Виталик и одним движением гибкого молодого  тела,
которое так нравилось девушкам, запрыгнул в джинсы. - Ну, ты  пока  кофе
допивай, а я машину разогрею, лады?
   Отец молча бросил ему ключи от "девятки".
   - Ладно, - снисходительно произнес  он,  любуясь  сыном.  -  Она  мне
сегодня все равно не нужна. Езжай, а то опоздаешь.
   Он  уже  заканчивал  завтрак,  когда  сильный  грохот,  от   которого
задребезжали  стекла  и  заложило  барабанные  перепонки,  заставил  его
броситься к окну. На месте "девятки" полыхала черным огнем развороченная
яма, в воздухе парили хлопья сажи...
   Кузовлев сам  вызвал  "скорую",  сам  предупредил  взрывников.  Потом
спустился вниз, аккуратно прикрыв дверь, и даже принялся ограждать место
взрыва, не дожидаясь приезда милиции.  Он  делал  все,  что  должен  был
делать настоящий профессионал, чтобы сохранить для следствия драгоценные
следы.
   А потом, не давая себя увести,  он  лишь  молча  смотрел,  как  возле
развороченной машины суетились приехавшие службы,  не  слышал  сорванных
криков жены, упорным немигающим взглядом глядя  на  водительское  место,
где находилось то, что осталось от его любимого сына...
   А потом все завертелось... Через час после взрыва, сбежав от  конвоя,
который пришел его арестовывать,  генерал  поспешил  в  аэропорт,  забыв
пригласить с собой свою "правую руку". Как попавшая в капкан лисица,  он
предпочитал  отрубить  эту  руку,  но  уцелеть  самому.  Несколько  дней
полковнику приходилось скрываться и от сослуживцев, и  от  убитой  горем
жены, от всех - его искали.
   Повальные аресты и всеобщая неразбериха продолжались еще месяца  два,
и все это время полковник скрывался по  конспиративным  хатам,  стараясь
наладить связь с шефом. Но генералу он был не нужен. Кузовлев  пропустил
похороны сына, не навестил жену, когда та попала в больницу с  сердечным
приступом, - он знал, что за ним охотятся, и не мог рисковать понапрасну
из-за дурацких сантиментов. Ведь он мог еще пригодиться шефу.
   А жена, всегда понимавшая его и прощавшая, на этот раз не поняла и не
простила его.
   - Это ты должен был умереть! - сказала она ему. Он с трудом  узнал  в
этой бесконечно старой и раздавленной горем женщине свою некогда любимую
Лену.
   Она была права. Все так вместе сошлось в одной  точке:  гибель  сына,
предательство его шефа, упреки жены...  После  этого,  внешне  оставаясь
прежним, полковник внутренне сильно изменился. Кровь сына врезалась  ему
в память мучительным воспоминанием. Он не мог отвести от нее внутреннего
взгляда. Он хотел видеть ее снова и снова... Что ему оставалось  делать?
Только надеяться на то, что его хватка вновь понадобится шефу. Или тому,
кто станет его шефом.
   Вскоре о нем забыли все - и  друзья,  и  недруги.  У  людей  короткая
память, и через год его фамилия уже никому ничего не говорила.  Кузовлев
превратился в обыкновенного отставного военного, из тех, что,  выйдя  на
пенсию, устраиваются в  службы  безопасности  крупных  компаний,  чтобы,
вызывая почтительный ужас сослуживцев, выискивать среди служащих,  точно
вертких вшей, нарушителей режима.
   А  потом  ему  удалось  найти  теплую  непыльную  работу   в   охране
международной  корпорации,  которой  руководил  Игорь   Георгиевич.   Он
проработал там несколько лет, прежде чем босс без опаски  стал  поручать
своему начальнику службы безопасности разного рода неприятные и  грязные
дела.
   С тем архитектором получилось так удачно...
   -  Степень  секретности  самая  полная,  -  предупредил  его  шеф,  а
приказания шефа он не привык обсуждать.
   - Нужна легенда, - тоном рекомендации заметил полковник.
   - Ну, допустим, загородный дом для некого обеспеченного человека.
   Подходит?
   - Это вызовет толки, - возразил Кузовлев. - Кто этот богатый человек,
зачем ему уединенный дом, на какие деньги он его строит? Пресса  устроит
вой. Всплывет ваше имя, вытащат на свет  ваши  связи  с  Кремлем.  Будет
большой шум.
   - Просто постарайся, чтобы об этом не болтали,  -  отмахнулся  шеф  и
вновь склонился к бумагам. Ему и невдомек было,  что  этими  словами  он
подписывает кое-кому смертный приговор.
   Этот архитектор был слишком любопытен... Нельзя быть таким любопытным
в наше время. Он из кожи лез, пытаясь разнюхать, кто  владелец  острова.
Какое ему было до этого дело, скажите на милость? Язык у него, казалось,
так и чесался от желания выболтать все репортерам.
   Однажды на стол Кузовлева легла небольшая заметка в  вечерней  газете
"Паэзе сера".
   " - Чем  же  занимается  наш  гений,  наш  современный  Корбюзье?"  -
вопрошал  не  слишком  оригинальный  в  эпитетах  корреспондент.  -  "Мы
позвонили Дино Чентуре.
   - Ходят слухи, - сказали мы,  -  что  вы  сейчас  не  у  дел,  у  вас
творческий кризис и нет заказов.
   - Это совсем не так, дорогой Бенито, -  поведал  нам  наш  гениальный
друг Дино. - Я сейчас  работаю  над  одним  очень  престижным  проектом,
который отнимает у меня все время. Мне приходится целые  недели  торчать
на крошечном острове  посреди  моря  в  компании  рабочих,  инженеров  и
строителей. То, что я построю, несомненно, произведет фурор.  Это  будет
мой новый шедевр!
   -  Но  для  кого  ты  работаешь,  Дино,  -  спросили  мы  по-дружески
архитектора. Его ответ еще больше подстегнул наше любопытство.
   - Мой заказчик - весьма влиятельная фигура из России, однако об этом,
друг Бенито, не стоит упоминать...
   Скоро, очень скоро наш незаслуженно забытый юный гений от архитектуры
затмит шедевры прошлого своим необыкновенным даром, а русский  президент
наконец получит достойную виллу для отдыха!"
   Так был подписан смертный приговор тщеславному архитектору.
   Кузовлев не знал, что половину всего сказанного  в  заметке  репортер
Бенито выведал у своего маленького болтливого друга, с  которым  коротал
тоскливые вечера в уютной  квартире  архитектора.  Словоохотливый  юноша
поделился с любовником тем, что знал, а другую  половину  досочинял  сам
Бенито, справедливо полагая, что вранье тем более замечательно,  если  в
нем содержится хотя бы гран правды. Репортеру нужны были деньги для Пепо
по прозвищу Салаино, смазливого чертенка с абрикосовым пушком на смуглых
щеках...
   Никто и никогда не узнал, почему  вертолет,  на  котором  летел  Дино
Чентура, рухнул в море. А прекрасный замок,  высившийся  точно  мираж  в
сиреневом мареве  теплого  моря,  уже  готовился  принять  своих  первых
гостей.

Глава 8

   Утро 3 апреля обрадовало Надю двумя градусами выше нуля  и  проливным
дождем. И это было отвратительно, ведь  именно  на  третье  апреля  было
назначено неофициальное открытие сезона в клубе "Ночные волки".
   Ее воображение уже рисовало унылую  картину:  на  мокрой  асфальтовой
площадке маячат полтора человека на "оппозитах", и группа  сочувствующих
байкерам зевак открывает сезон, радостно помахивая зонтами. И это вместо
праздника ночи, когда дозволено все, когда  даже  "гайцы"  с  полосатыми
палочками скромно отступают перед двумя сотнями рвущихся в небо  зверски
раскрашенных коней!
   К середине  дня  погода  все-таки  прояснилась  -  проглянуло  робкое
весеннее  солнце.  Однако  его  появление  совершенно  не  сказалось  на
температуре - она оставалась предельно низкой.  Место  сбора,  смотровая
площадка на Воробьевых горах, смутно вырисовывалось в  тумане,  пластами
наплывавшем на столицу. К закату  дня  в  кафе  едва  набралось  человек
двадцать, судорожно попивавших кофе в безуспешных попытках согреться. Ни
одного мотоцикла пока еще не было - даже самые отчаянные  любители  езды
высказывались в таком духе, что сейчас  сесть  на  байк  рискнут  только
"самые отмороженные". Ведь тому, кто, залив глаза, отважится  опробовать
блестящую свежим ледком дорогу, гарантирован перелом шеи, если  скорость
превысит двадцать километров в час.
   Хотя выезжать при нуле да еще ночью - это практически диагноз, но,  к
удивлению Нади, подкатившей к смотровой площадке  на  новенькой  "Ямахе"
точно в семь, она оказалась не одна. Кроме  суровых,  закаленных  жизнью
обладателей отечественных  "Уралов",  которым  после  литра  водки  даже
обледенелая дорога  нипочем,  на  Воробьевых  горах  вопреки  обещанному
снегопаду  собралось  человек  триста.  Вдоль  асфальтовой  площадки   в
несколько  рядов   выстроились   байки.   По   древней   традиции,   они
располагались кучками: справа - "оппозитчики" и  "чопперолюбители",  чьи
аппараты поражали обилием и массивностью  наваренных  железок,  ближе  к
церкви - почитатели трехзначных скоростей и полных обтекателей.
   В толпе царило оживление. Возбужденные долгой зимней разлукой  друзья
встречали веселыми криками любой движущийся объект, будь то экзотическое
"купе" или рычащий "чоппер". По  заставленной  техникой  проезжей  части
циркулировали бородатые байкеры в клепаных куртках, а дамочки в  кожаных
джинсах ищущим взглядом нежно окидывали их мужественные лица.
   Появление Нади было встречено приветственными возгласами.
   - Ого, Надюха! - Трехметровый детина по кличке Полковник, старый друг
Паука, дружески хлопнул девушку по  кожаной  спине.  -  Откуда  "рисовую
ракету" прибомбила?
   Надя лишь загадочно улыбнулась, ища глазами в толпе своего  приятеля.
Среди поблескивавших хромированными частями  мотоциклов  она  разглядела
огромный раскрашенный в тигровые цвета "Харлей" Паука и  на  малом  газу
подкатила к нему. Ей не терпелось поведать о сегодняшнем приключении.