улись на пол.
   Задрожав, Тео отпрянул от ящика. Теперь ему все  ясно:  он  возит  на
остров трупы. То красное, куда вошел нож,  оказалось  мясом,  истекающим
кровью.
   Конечно, человеческим мясом. Что это были за трупы и чьи они, Тео  не
смел даже догадываться. Он мог только предположить. Его задача  спрятать
все концы в воду, образно выражаясь. Наверно,  на  острове  их  хоронят,
думал Тео. Но, с другой стороны, зачем тащить трупы для  захоронения  за
тридевять земель, не проще ли выбросить тюк посреди моря?
   Тео бесконечно  строил  все  новые  и  новые  догадки  и  страдал  от
невозможности убедиться в их правильности. Он тщательно заделал  дырочку
в тюке, вымыл нож и руки. И решил, что ему лучше забыть про тот ужас, до
которого он додумался. Он просто возит продукты на  остров  -  и  ничего
больше. Просто возит продукты...
   Луч прожектора скользнул по сонным  стеклам  дома  и  замер,  осветив
вертолетную  площадку  внизу.  Опустившись   ниже,   стеклянный   пузырь
осторожно коснулся  колесами  земли;  дернул  хвостом.  Через  несколько
секунд из брюха вывалился огромный  тюк  и  мягко  шлепнулся  на  ровную
площадку. Вскоре летающая бабочка испуганно метнулась в темень и  спешно
полетела прочь, точно удирая от погони.
   Возвращаясь на базу, Тео мечтал только о том, как  он  войдет  домой,
нальет себе полный бокал вина из кувшина и ляжет  под  бок  к  доброй  и
ворчливой жене, олицетворявшей для него прочность и незыблемость  бытия.
И забудется на сутки или двое, до следующего ночного полета.

***

   Убедившись, что вертолет улетел восвояси, темная фигура выбралась  на
площадку. Единственный выход на нее  вел  из  неприступного  бункера  на
вершине башни. Оглушительно стрекотали цикады в ночном  саду,  небольшой
фонарь над входом рассеивал призрачный желтоватый свет, в лучах которого
метались ослепшие ночные мотыльки.
   Пришлось  попыхтеть,  затаскивая  посылку  в  дом,  -  тюк   оказался
чертовски тяжелым. Еще минут пять ушло на возню  с  упаковкой.  Наконец,
полиэтилен и бумага упали на  пол,  обнажив  содержимое  -  яркие  банки
консервов, коробки с фруктами и овощами, пакеты с  мясом  и  рыбой...  И
вот, наконец, то, чего он с таким нетерпением  ждал:  "Шато  де  Бурбон"
83-го года.
   - Одну бутылочку я оставлю  себе,  -  решил  он.  -  А  вторую  пошлю
девочкам. Пусть полакомятся.
   И тут же он улыбнулся. Пожалуй, только одна шаловливая болтушка  Лиза
сможет оценить  изысканный  вкус  вина.  "Надо  будет  в  следующий  раз
заказать джин-тоник для Нади, - вспомнил  он.  -  Жалко,  что  рыженькая
предпочитает этот грубый напиток коллекционному вину. Но ничего, у  меня
будет много времени для воспитания у нее тонкого  вкуса...  Очень  много
времени!"
   Красная вязкая капля  скатилась  на  пол.  Упаковка  парной  телятины
оказалась негерметичной, и мясной сок испачкал нежную кожицу  абрикосов.
Надо  будет  дать  указания   администратору   магазина,   чтобы   лучше
заворачивали продукты.
   Зашуршала крышка пластикового пакета с распластанным орлом, фирменным
знаком известного  ресторана,  поставлявшего  готовую  еду  на  дом.  Ну
конечно, мало того, что она совсем холодная, да еще  и  опять  подсунули
несвежую.
   Наверно, в конце концов придется отказаться от заказа готовых блюд по
телефону Пока их доставят сюда, они становятся совершенно  несъедобными.
На первых порах можно обойтись полуфабрикатами и консервами. Чуть позже,
когда его пленницы смирятся со своей участью, когда  он  убедится  в  их
покорности, тогда вертолет сможет без  опаски  прилетать  сюда  в  любое
время суток и можно будет возобновить заказ ресторанной еды.
   Но пока он вынужден осторожничать. Пленницы  нервны  и  взвинчены  до
предела, они только и мечтают поскорее улизнуть отсюда. Они  постараются
использовать любую возможность для этого, пока… Пока не поверят, что  им
придется провести на этом острове остаток своих дней,  пока  не  полюбят
свою золотую клетку больше, чем ту призрачную унылую жизнь, которую вели
на свободе...
   Наверно, это будет очень  и  очень  не  скоро.  Но  в  том,  что  это
когда-нибудь будет, он не сомневается. Он все так хорошо  придумал,  так
хорошо рассчитал. Когда-нибудь он насладится  их  любовью  и  обожанием.
Рано или поздно им придется его полюбить, ведь он - тот хрупкий  огонек,
который  поддерживает  их  жизнь  на  этом  клочке  суши.  Ведь   он   -
единственный самец в стаде неорганизованных, робко блеющих  самок.  Ведь
он здесь полновластный владыка, карающий и милующий подданных по  своему
усмотрению.
   Нужно  только  избавиться  от   Ларисы,   чтобы   насладиться   своей
безграничной властью... Однако  его  наслаждение  станет  еще  острее  и
слаще, если и она будет лобызать его стопы, умоляя о милости и о пощаде.
   Но это будет не скоро. А пока... Пока он вынужден в одиночку укрощать
строптивиц. Не очень-то это будет легко.
   Оставив себе немного  еды,  он  бросил  ворох  упаковочной  бумаги  в
зажженный по этому случаю камин, а продукты переложил в просторный  ящик
в стене. Потом нажал кнопку, и небольшой лифт, тихонько подвывая, поплыл
вниз, на кухню.
   Над притихшим в ночной свежести морем робко занималась заря.

Глава 3

   Неторопливый рассвет был  встречен  чаячьим  криком,  плеском  слабой
волны о  камни,  робким  шепотом  деревьев,  тянувших  глянцевые  ладони
листьев к ярко-розовому  сегменту  солнца,  которое  плавно  поднималось
из-за  горизонта.  По   небу   отрешенно   бродили   жемчужные   облака,
подсвеченные оранжевым цветом, косые лучи лились  на  землю  непрерывным
золотым потоком.
   - Как не хочется вставать! - пробормотала Ольга Витальевна, зарываясь
лицом в подушку. - О Господи, да когда же я смогу высыпаться?
   Наверно, только на том свете...
   Разнеженная дремой, она долго плавала в странной  полуяви,  и  сонные
мысли ее текли лениво и медленно, как  густой  сироп  из  банки.  То  ей
мечталось о новой сделке с нефтяным королем из Саудовской Аравии,  то  о
том, что к июню закончится строительство коттеджа в пригороде,  и  летом
можно будет насладиться тишиной и покоем на лоне природы... А  потом  ее
мысли  плавно  перетекли   от   коттеджа   к   складу   для   расширения
производства... Ах, какой странный сон ей приснился сегодня! Какой дикий
и нелепый сон!
   Внезапно Ольга Витальевна вскочила на  постели  с  бьющимся  сердцем,
испуганно  оглядываясь  по  сторонам.  Ее  окружали  незнакомые   стены,
незнакомые предметы. Она лежала в чужой постели, и из окна вместо  серой
стены панельного дома напротив была видна парадно-голубая  кромка  неба,
еще подкрашенная розовым рассветным румянцем.
   Неужели это был не сон? Ольга Витальевна затрясла головой.
   Окружающий мираж и не  думал  рассеиваться.  Даже  наоборот:  победив
остатки  сна,  еще  пеленавшие  ресницы,  он  стал  более  отчетливым  и
выпуклым.
   О Господи, так это был не сон! Ольга Витальевна сжала виски.  Как  же
ее бизнес, что с ним будет? Ведь Андрей  ни  на  что  не  годен,  он  не
способен заменить ее в делах. А дети, а ее  грядущая  сделка?  Нет,  она
должна немедленно  вернуться  домой!  Она  сделает  все,  чтобы  уехать:
предложит деньги, подкупит и даже убьет кого-нибудь, если будет нужно...
   Она вырвется отсюда во что бы то ни стало! Раннее утро, наверно,  все
еще спят. Она обыщет остров и первая найдет путь к спасению.
   Вперед!

***

   Алена проснулась, когда солнце было уже высоко.  Ей  спалось  сладко,
как спится обычно после долгих слез. Не  хотелось  просыпаться,  и  лишь
тревожащий луч солнца, упорно щекотавший  ресницы  и  опылявший  золотом
лицо, заставил ее раскрыть глаза.
   И  сразу  ее  обожгло:  Ларик!  Болезненное  воспоминание  впилось  в
израненное  сердце  воображаемой  иголкой.  "Предатель!"  -  обуреваемая
пылкой ненавистью, Алена с силой сжала кулаки. Вот  если  бы  он  сейчас
появился перед ней! Умелый хук  справа  воспитал  бы  в  нем  надлежащее
почтение к женскому полу...
   Она спустила ноги с кровати и босиком прошлепала  к  окну.  Внизу,  у
скалистого утеса, взметнулись серебристым дождем  брызги  прибоя.  Чайки
парили над морем, то  и  дело  камнем  кидаясь  вниз  за  добычей.  Пели
неизвестные птицы, нежно щебеча в листве раскидистых платанов.  Чудесный
ароматный воздух ласкал  кожу  невидимыми  пальцами,  как  будто  пылкий
влюбленный ласково гладил щеки...
   Влюбленный! Алена горестно  фыркнула  при  воспоминании  о  коварстве
Ларика. Ну конечно, она,  дурочка,  сама  виновата,  что  поверила  ему,
одурев от нежности и ласки. Теперь уж она не поверит ни  одному  мужчине
на свете, теперь она вообще ненавидит всех мужчин! Ненавидит пылко, всем
сердцем,  как  может  ненавидеть  женщина,  пострадавшая  от   коварного
мужского племени.
   "Какой здесь прекрасный воздух", - очнувшись от  горестных  раздумий,
воскликнула Алена. Неплохой шанс поправить расшатанное за зиму здоровье,
укрепить нервишки в целебном  морском  климате!  Несомненно,  она  может
позволить себе недельку отдыха...
   "Ах, операция!" - внезапно вспомнила она и озабоченно нахмурилась.
   Ее хирург скоро вернется из  Штатов.  Главное  для  нее  -  выбраться
отсюда не позже чем через неделю.
   "Ну конечно, выберусь! -  оптимистично  решила  она.  -  Только  одну
недельку - и домой". Она не очень-то поверила угрозам неизвестного типа,
обещавшего из-за своей дурацкой прихоти сгноить всю честную компанию  на
острове. И, честно говоря, ей была приятна высокая оценка, данная им  ее
танцевальному искусству.
   "Все-таки я необыкновенная!" - с улыбкой  подумала  Алена  и  бросила
кокетливый взгляд в  зеркало,  видневшееся  в  глубине  эркера.  Зеркало
угодливо отразило стройную спортивную фигуру с тонкой  талией  и  узкими
бедрами. Только плечи были чуть широковаты и нарушали общую гармонию.  И
этого нельзя было исправить никакой операцией.
   Наклонившись вперед, чтобы получше рассмотреть лицо, Алена озабоченно
нахмурилась. Ее красота нуждалась в немедленной корректировке.
   На столике перед зеркалом лежал набор косметики  дорогой  французской
фирмы. Вечером, находясь в нервном  расстройстве,  девушка  не  заметила
всего этого великолепия, но  теперь  она  немедленно  бросилась  изучать
содержимое косметичек. Здесь было все, о чем только могла мечтать  самая
капризная  женщина:  духи,  кремы,  лосьоны,  гели,  накладные  ресницы,
пилочки для ногтей, щипчики для волос...
   Алена  нетерпеливо   перерыла   всю   гору   красивых   коробочек   и
разочарованно осела  на  пуфик  возле  зеркала.  Здесь  не  было  самого
главного - здесь не было бритвы. Что же делать! Как она покажется  перед
женской компанией?
   Они же сразу все увидят! Что тогда они подумают о ней?
   Можно было, конечно, заняться выщипыванием, но это так  долго  и  так
болезненно...  Алена  опять  кинулась   перерывать   содержимое   стола.
Крем-депилятор!
   Она чуть не запрыгала от радости.
   Намазавшись густой маслянистой пеной, Алена горестно  размышляла  про
себя: она уже пропустила два дня приема таблеток.  А  что  будет  с  ней
через неделю? Не хватало еще, чтобы у нее  выросли  усы  и  борода!  Вот
будет ужас-то!
   Лицо сразу же приобретет тот отвратительно сизый оттенок, который так
нравился Алене в мужчинах и так не нравился ей в себе самой.
   Нет, она не может оставаться здесь, ей нужно немедленно в  Москву.  К
черту оздоровительный воздух и  лечебные  морские  купания.  Ее  хрупкая
красота дороже всего на свете.

***

   Немилосердно зевая, он подсел  к  пульту  управления.  Достал  чистые
кассеты. Задумался на секунду. Затем на коробке вывел аккуратную надпись
с красивой завитушкой: "Прибытие". Сюда он запишет все самые  интересные
моменты вчерашнего дня: прибытие вертолета, первую встречу в холле.  Там
будет и истерика Нади, и явление Ларисы, и  холодное  высокомерие  Ольги
Витальевны, и ужин при свечах.  Сколько  их  еще  будет,  таких  кассет?
Тысячи и тысячи!
   От многочисленных камер, натыканных по всему  дому,  не  укроется  ни
одно самое мельчайшее происшествие, ни один разговор. И  все  это  будет
прилежно фиксироваться на пленку. Позже, через несколько лет, они  будут
просматривать записи и со смехом вспоминать свои первые дни на  острове.
Они усядутся друг подле друга - компания самых лучших на свете друзей  -
и будут с улыбкой наблюдать на экране свои первые минуты, полные ужаса и
непонимания. Непонимания собственного счастья.
   Все это будет потом, будет... Через несколько часов  он  встал  из-за
своего режиссерского пульта и  устало  потянулся.  Поставил  кассету  на
полку.
   Надписал на коробке аккуратную цифру "один". Первые сутки  пребывания
пленниц на острове подходили к концу.

***

   Стараясь  производить  как  можно  меньше  шума,  чтобы   никого   не
разбудить, Ольга Витальевна спустилась по красивой винтовой лестнице.  В
холле, где накануне вечером она слушала невразумительный монолог некоего
господина, огульно обвинившего ее в краже крупной суммы денег, она нос к
носу столкнулась с огненноволосой барменшей.
   - Привет! - фамильярно бросила Надя.  Будто  они  уже  знакомы  целую
вечность!
   Ольга Витальевна лишь сдержанно кивнула. Ей не  хотелось  вступать  в
переговоры с грубоватой девицей, выкрашенной в  такой  ядовито-оранжевый
цвет, в который даже продавщица на рынке постеснялась бы краситься.
   Однако барменша не была расположена молчать.
   - На разведку? -  по-свойски  кивнула  она,  закуривая  сигарету,  от
которой за версту пахло дешевкой.  -  Напрасно  стараешься.  Я  уже  все
обошла.
   Ольга Витальевна  поморщилась  оттого,  что  была  вынуждена  терпеть
присутствие вульгарной девицы и фамильярное обращение  на  "ты",  однако
вежливо спросила:
   - Что-нибудь нашли?
   - А что тебя конкретно интересует? - Рыжеволосая мрачно  усмехнулась.
- Так, ничего интересного. То же, что и вчера. Пару раздолбанных ящиков,
ну, тех, в которых нас сюда привезли, бассейн с рыбками, сад и  сараюшку
для хранения пляжных шезлонгов.
   - Мы действительно на острове?
   - Сто пятьдесят процентов! -  усмехнулась  девица.  Очевидно,  ее  не
слишком-то  угнетала  необходимость  задержаться   здесь   на   какие-то
сорок-пятьдесят лет в компании абсолютно незнакомых людей.
   - И нет никаких средств передвижения?
   - А, ты имеешь в виду всякие там лодки,  машины?  -  Рыжеватые  брови
сошлись на переносице. - Нет, ничего.
   - Я посмотрю еще раз. - Ольга  Витальевна  решительно  направилась  к
выходу. - Этого не может быть!
   -  Как  хочешь!  -  Барменша  пожала  плечами  и  заметила,  блаженно
прищурясь, будто это не она вчера билась в истерике,  требуя,  чтобы  ее
выпустили отсюда:
   - А пляж здесь классный! И  вода  в  море  такая  теплая!  Мне  здесь
вообще-то нравится.
   Оставив  без   внимания   последнее   замечание,   Ольга   Витальевна
отправилась искать путь к спасению. Какой-нибудь выход всегда  найдется,
она это знала. Безвыходных положений не бывает!
   Не далее чем через полтора часа она лично убедилась, что  безвыходное
положения она еще не встречала.
   Ближе  к  полудню,  почувствовав  голод,  узницы,  не   сговариваясь,
оказались  в  столовой.  Их  лица  выглядели  мрачными.  Они  с   ужасом
убедились: то, что вчера казалось  бредом  сумасшедшего,  сегодня  стало
пугающей реальностью.
   Разрушенный стол, на котором красовались огрызки яблок,  апельсиновые
шкурки, обглоданные виноградные  веточки,  представлял  собой  печальное
зрелище. Скатерть была расцвечена густыми  винными  пятнами,  а  остатки
пищи  на  тарелках  покрылись  сухой  коркой.  Над   объедками   кружили
насекомые, привлеченные пикантным запахом.
   - Какая грязь! - брезгливо передернулась Ольга  Витальевна,  окидывая
взглядом остатки вчерашнего пиршества.
   Проголодавшаяся Надя все  же  не  удержалась.  Она  выложила  остатки
салата на единственный чистый прибор, остававшийся на столе, и  поднесла
ко рту вилку. И тут же, скривившись, выплюнула все на тарелку.
   - Прокисло! - брезгливо проговорила она. - Надо было поставить все на
ночь в холодильник.
   - Неизвестно, есть ли здесь холодильник, - мрачно заметила  Юля.  Она
плохо спала ночью и оттого выглядела бледнее обычного.
   -  Надо  поискать!  -  Надя  деловито  застучала  каблуками  вниз  по
лестнице.
   И без того мрачное настроение собравшихся еще больше усугубилось.
   Неприглядная картина, открывшаяся в столовой, ясно свидетельствовала:
кроме них на острове никого нет. Они здесь одни, и  глупо  надеяться  на
то, что кто-то невидимый будет за ними ухаживать точно за  оранжерейными
растениями.
   - Ну, как спалось на новом  месте?  -  мрачно  спросила  Лиза,  чтобы
расшевелить окружающих. Угрюмое молчание было ей ответом.
   - Я обошла весь остров, - наконец мрачно отозвалась Ольга Витальевна.
- Нигде ничего...
   - А я обследовала дом,  -  в  свою  очередь  сообщила  Лиза  и  уныло
добавила:
   - Множество абсолютно пустых комнат. Ни телефона, ни намека на  связь
с внешним миром. Только телевизор. Я смотрела утренние новости. О нас ни
слова.
   - Хотите позвонить папочке, чтобы он  прислал  за  вами  вертолет?  -
ядовито усмехнулась Лариса.
   - Не за мной, а за нами! - вспылила Лиза. - Между прочим, я думала  о
нас всех!
   - Какая забота! И не надейтесь на это! Все продумано до мелочей.
   Уверена, нашему господину не захочется расстаться с нами так быстро.
   Головы поникли, на сумрачных лицах читалась безысходность.
   - Но я уверена,  связь  с  внешним  миром  здесь  есть!  -  убежденно
проговорила Лариса и мрачно добавила:
   - Только она для нас пока недоступна.
   - Ценное замечание, - подпустила яду Лиза.
   - Нужно что-то придумать! - Алена нервно сжала свои большие  руки.  -
Должен же быть какой-то выход! Я не  могу  здесь  оставаться!  Я  должна
вернуться домой! У меня срочные дела!
   - У кого их нет! - пожала плечами Ольга Витальевна.
   - Но у меня особая ситуация. Мне нужно принимать таблетки, а здесь их
нет! - Алена внезапно смутилась и опустила глаза.
   -   Какие?   -   с   любопытством   повернулась   к   ней   Лиза.   -
Противозачаточные? Не волнуйтесь, милочка, на этом острове  они  вам  не
понадобятся. Никогда!
   Алена еще пуще покраснела  от  этих  слов,  а  остальные  расстроенно
молчали, сознавая справедливость сказанного.
   - Послушайте, - Лиза ехидно уставилась  на  Алену.  -  Где-то  я  вас
видела... А, вспомнила! Вы танцуете в одном из этих клубов... Как он там
называется.
   - "Мини мани", - пролепетала девушка, пряча глаза.
   - Да, наверное, - согласилась Лиза и тут же задала бестактный вопрос:
   - Кстати, а зачем это вы  с  утра  пораньше  так  намазались?  Хотите
понравиться нашему тюремщику? Или собираетесь станцевать для нас один из
ваших  хореографических  шедевров?  Между  прочим,  такой  толстый  слой
тонального крема просто вреден в жару.
   - У меня проблемы с кожей... - еще больше смутилась Алена, покрываясь
багровой  густой  краснотой,   свидетельствующей   о   ее   неистребимой
застенчивости.
   - Послушайте, что вы к ней  привязались!  -  внезапно  вступилась  за
подругу Юля. - Какая вам разница, красится она или нет?
   На заступничество девушки  Алена  ответила  благодарным  взглядом,  в
котором влажно блестели зарождавшиеся  слезы.  Лиза  зло  фыркнула.  Она
привыкла жалить людей без разбору, и ей все сходило  с  рук.  Здесь  все
было не так.
   В этот момент на пороге столовой возникла Надя. В  руке  она  держала
ломоть хлеба, на котором соблазнительно розовел добрый кусок ветчины.
   -  Там  полно  жратвы,  -  с  набитым  ртом  поведала  обладательница
бутерброда. Ее слова звучали воодушевленно.
   - Где?!  -  Пять  пар  голодных  глаз  загорелись  алчным  светом,  и
послышался дружный топот ног вниз по лестнице.
   Нашествие голодающих возглавляла Надя,  указывая  страждущим  путь  к
источнику желудочного наслаждения.
   В  просторном,  залитом   светом   помещении,