в  ужасе  закрыла  глаза.  Ее  нескладная
долговязая  фигура  в  нечистой  юбке,  с  пятнами  грязи  на   короткой
приталенной куртке с пышным  меховым  воротником,  элегантно  обнимавшим
плечи, все еще неустойчиво покачивалась, грозя рухнуть.
   - О, да это Алена! - неожиданно расплылся в улыбке капитан Небычайло.
   - Привет, пупсик! - Девушка жеманно  хихикнула  и,  нетвердо  ступая,
приблизилась к столу. Нагнувшись вперед, она вытянула трубочкой губы для
поцелуя и кокетливо опустила густо зачерненные веки.
   - Ты, Аленка, это брось! - Капитан  рассмеялся,  шутливо  отворачивая
лицо. - Боюсь, жена узнает... Лучше расскажи, как это тебя угораздило  к
нам попасть.
   - Галантные кавалеры обычно предлагают даме стул! - Девушка  обидчиво
надула пухлые губы. - И сигарету...
   Закурив, она  улыбнулась,  взмахнула  длинными  густыми  ресницами  и
кокетливо поправила волосы, выпустив длинную прядь из-за уха.
   - Ну, что с тобой приключилось? - скрестив  руки  на  груди,  капитан
приготовился слушать. - Опять напилась? Или обкурилась травки?
   - О Господи, Стасик! - В  низком  грудном  голосе  девушки  зазвучала
демонстративная обида. - Сколько раз тебе говорить, что я завязала!  На,
сумочку посмотри! Найдешь ты там хоть одну сигаретку с травкой?  А?  Или
пакетик "снежка"?
   - Тогда скажи, красавица, - улыбнулся капитан, - отчего же тебя,  как
зюзю пьяную, подобрал патруль?
   - Ты же знаешь, Стасик, у меня аллергия на  спиртное.  После  третьей
рюмки по любому отключаюсь. Сколько раз себе зарок давала  четвертую  не
пить. А сегодня вот не удержалась...
   - Опять из-за мужика?
   Девушка тяжело вздохнула в ответ.
   - Из-за того самого?
   - Ну вот еще, из-за того! Тот давным-давно сплыл, ищи ветра в поле.
   Вы,  мужчины,  ужасный  народ.  -  Алена  вновь  поправила  прическу,
кокетливо улыбнувшись.
   - Тьфу на тебя! -  с  шутливым  раздражением  произнес  Небычайло.  -
Бросай ты свои бабские замашки, на меня они не  действуют.  Рассказывай,
что там с тобой стряслось.
   Алена вздохнула и, забывшись, привычным движением поправила бретельку
бюстгальтера, врезавшуюся в плечо.
   - Мы познакомились с ним в клубе. - Она громко шмыгнула носом.  -  Он
был такой душка! Подарил мне охапку роз. Пригласил в ресторан.  Говорил,
что любит. Руки целовал! - Она  жалобно  всхлипнула.  -  Скажи,  Стасик,
почему  они  все  от  меня  сбегают  после  первого  свидания?  Что   я,
прокаженная? Я честная девушка!
   Но стоит мне только заикнуться, что я... Они  все  убегают!  А  я  не
такая, как все  они,  -  она  презрительным  жестом  указала  на  стайку
проституток за толстыми прутьями "обезьянника", закончивших ссориться  и
теперь мирно смоливших одну сигаретку на всех.
   - Да уж, - сально ухмыльнулся капитан. - Точно, не такая...
   - Стасик,  родной,  -  жалобно  проговорила  Алена  низким  бархатным
голосом. - Но почему? Я ведь ничего не хочу от них. Мне не нужны  ни  их
деньги, ни их машины, мне не нужно штампа в паспорте, я не хочу  от  них
детей. Мне всего-то нужно, чтобы меня полюбили. Немного, хоть чуть-чуть.
Только искренне, нежно, понимаешь?
   Стасик цинично усмехнулся в ответ.
   - И вот, представь, появляется он... Необыкновенный! Я сразу заметила
его в зале. Мы договорились встретиться в ресторане...
   - Но как ты оказалась на мостовой? - перебил ее собеседник.
   - Я же говорю - четвертая рюмка... После третьей  я  решила  ему  все
рассказать... Он был так внимателен, смотрел на меня так влюбленно...  Я
решилась. Мне казалось, что человек с таким взглядом не обратит внимания
на мои мелкие недостатки. Но как я ошиблась! Боже, ты бы  видел,  что  с
ним стало! - Алена возмущенно закатила глаза.
   - И что? - От любопытства капитан даже приоткрыл рот.
   - Он чуть не захлебнулся шампанским, а потом стал грязно ругаться.
   А потом была та самая четвертая рюмка...
   - А я ведь тебе говорил, Алена, -  расхохотался  капитан,  вздрагивая
всем грузным расплывшимся телом, - я же говорил: лучше молчи. Потому что
нет такого мужика, который...
   - Как это нет? - обидчиво перебила его девушка. -  Знаешь  легенду  о
второй половинке? Я должна найти свою вторую половинку,  где-то  же  она
есть? - Ее низкий грудной голос обидчиво  зазвенел,  а  красивое,  густо
накрашенное лицо исказилось болезненной  гримасой.  Обидчиво  вздрогнули
ресницы - и слезы потоком хлынули из глаз.
   - Ну-ну, брось, не реви, - капитан с  неуклюжим  сочувствием  хлопнул
собеседницу по плечу. - Ладно, не  буду  тебя  оформлять.  Топай  домой.
Только смотри, в следующий раз рюмки лучше считай.
   - Спасибо тебе, Стасик, - громко всхлипнув, девушка  приподнялась  со
стула и, отнимая от глаз платок, испачканный тушью, произнесла:
   - Ты, наверно, единственный, кто меня понимает на целом свете...
   Внезапно она перегнулась через стол  и  быстро  клюнула  Небычайло  в
щеку. Капитан судорожно дернулся, точно от прикосновения лягушки.
   -  Иди  ты  со  своими  нежностями!  -  обескураженно  буркнул  он  и
отвернулся.
   Чарующе   взмахнув   ресницами,   Алена   походкой    дипломированной
манекенщицы направилась к выходу.
   -  Какая  женщина!  -  простонал  протрезвевший  алкоголик,  провожая
глазами стройную фигуру.
   Капитан Небычайло хмыкнул, но промолчал. У него были свои,  особенные
соображения на этот  счет,  но  он  не  считал  нужным  распространяться
вслух...
   Низкое зимнее небо уже начало осторожно предутренне сереть, когда  из
отделения милиции выплыла высокая девушка с осанкой королевы в изгнании.
   Оглядевшись по сторонам, она направилась в сторону шумного проспекта,
по которому спозаранку сновали сонные машины.
   Кутаясь в мех воротника,  девушка  нетерпеливо  приблизилась  к  краю
проезжей части. Подмораживало. Пронзительный северный ветер забирался  в
высокие разрезы юбки, а тонюсенькие капроновые  колготки  совершенно  не
грели.
   - Придется ловить частника, -  вздохнула  Алена,  -  не  хватало  еще
простыть!
   Несмотря на бурные  события  прошедшей  ночи,  в  этот  момент  Алена
выглядела хорошенькой, точно майское утро. Ее жизненным кредо был тезис:
быть во всеоружии ежесекундно,  ибо  нельзя  предугадать  момент,  когда
встретится мужчина твоей мечты. В том, что  этот  мужчина  ей  рано  или
поздно встретится, девушка ни секунды не сомневалась. Даром что  ли  она
претерпела столько жизненных невзгод, столько неудач,  столько  гонений?
Она верила в свою счастливую  звезду...  И  с  надеждой  вытянула  руку,
голосуя.

***

   В приемной никого не было, и  подобострастная  маска  здесь  была  не
нужна. Гурьянов бережно прикрыл за собой дверь кабинета и плавно опустил
ручку, чтобы, не дай Бог, не звякнула.
   Острые черты лица размякли, настороженные щелочки глаз расширились, а
углы губ, приподнятые в льстивой улыбке, мрачно опустились. И  сразу  же
явилось новое лицо - умное, жесткое, волевое. Никто не мог наблюдать это
волшебное  превращение  мелкой  офисной  шестерки  в  серого  кардинала,
который единолично заправляет делами фирмы и знает их  куда  лучше,  чем
начальник...
   Брови Гурьянова задумчиво сошлись на переносице.  Все  же  интересно,
для кого из сильных  мира  сего  старается  его  начальник,  из-за  чего
сыр-бор? Надо только немного подумать и...
   В мозгу мгновенно выстроилась стройная логическая цепочка, в  которую
связались события последних дней: посещение президентской резиденции  на
нынешней неделе, потом встреча  в  Белом  доме,  звонки  из  кремлевской
администрации. Н-да, видимо, нити этого дела ведут наверх, в  заоблачные
эмпиреи, туда, где  обитают  небожители  в  сияющих  одеждах,  именуемые
политиками.
   Гурьянов удовлетворенно откинулся на стуле и довольно хмыкнул.
   Выходит, этот таинственный доверитель его шефа, он...  Нет,  его  имя
опасно называть даже в мыслях! В  наши  дни,  куда  ни  плюнь,  -  везде
политика. Даже те, кто не хочет ввязываться в интриги,  невольно  в  них
участвует. Здесь чувствуется  мертвая  хватка  компетентных  органов,  с
которыми в бытность свою торгпредом был связан его шеф.
   Поездки в администрацию президента, беседы в переговорной  комнате  с
серенькими людьми в строгих костюмах, с одинаковыми  лицами  неудачливых
шпионов... Сомнений нет, откуда растут "ноги" у этого заказа - из головы
государства. Шеф станет заниматься таким необычным  делом,  только  если
заказчик стоит много выше него в иерархии власти. Или если  заказчик  он
сам.
   Значит, неведомый  заказчик  -  это  великий  и  ужасный,  любимый  и
ненавидимый... Это...
   Гурьянов удовлетворенно потер ладони. Прекрасно, кое-кто за  сведения
из частной жизни главы государства выложит  кругленькую  сумму.  Что  ж,
есть ради чего стараться.
   В  приемной  послышались  шаги.  Лицо  Гурьянова  мгновенно   приняло
непроницаемо  тупое  выражение,  появлявшееся,  едва  только   начальник
оказывался в пределах прямой видимости.
   Шеф был уже в пальто, его руку оттягивал объемистый кожаный портфель.
   - Что домой не идешь? - Видимо, он был настроен вполне благодушно.
   - Много работы, - с виноватой улыбкой произнес Гурьянов.
   Обращение на  "ты"  употреблялось  боссом  довольно  редко  и  обычно
свидетельствовало о его хорошем  настроении.  И  о  доверии,  о  давнем,
привычном доверии к своему подчиненному - так доверяют стене на  которую
можно опереться.
   Гурьянов любил, когда шеф обращался к  нему  на  "ты".  Тем  приятнее
будет возмездие, тем оно будет ближе.
   - Кстати, одна  просьба  к  тебе...  -  Шеф  поморщился,  вспомнив  о
неприятном, но необходимом деле. - Свяжись с Ларисой, ты умеешь найти  с
ней общий язык... - Он не договорил.
   - Хорошо, я понял.
   Проводив начальника, Гурьянов прикрыл створку двери и замер, довольно
щурясь. Удача сама плывет ему в руки. Ларису  очень  заинтересует  новая
информация. Ведь они в одной связке.

***

   - Остановись! -  Игорь  Георгиевич  опустил  тяжелую  руку  на  плечо
шофера. Тот удивленно обернулся, но все же притормозил.
   Автомобиль прокатился еще несколько метров и мягко остановился.
   Мелькнула  неожиданная  мысль:  "А   может,   это   судьба?"   Иногда
импульсивные поступки бывают самыми верными.  И  вот  сейчас,  когда  он
увидел фигурку на обочине дороги, его точно что-то толкнуло в грудь.
   -  В  Митино  за  стольник  подбросите?  -  Лицо   девушки   ожидающе
приблизилось к тонированному стеклу.
   Вместо ответа задняя дверь распахнулась, и Алена мигом  скользнула  в
душное тепло автомобильного салона.
   Они немного поболтали о пустяках... О  том,  что  ныне  ночью  сильно
подморозило, но все равно зима неудержимо катится к концу, а возле метро
старушки  уже  вовсю  торгуют  крымскими  подснежниками,   благоухающими
тоскливо-свежим запахом талого снега...
   Пассажирка  живо  сияла  в  полумраке  блестящими   глазами,   а   ее
скульптурные черты лица будили смутные воспоминания о старинных полотнах
древних мастеров.  Было  в  ней  что-то  необычное,  какая-то  изюминка,
отличавшая ее и от его бывшей  жены  Ларисы,  и  от  тех  многочисленных
женщин, с которыми он был связан в своей жизни...
   "Наверное, лет двадцать пять, - решил он. - Или двадцать семь.
   Интересно, чем она занимается?"
   Машина притормозила возле обыкновенной многоэтажки.  Девушка  открыла
сумочку, доставая деньги.
   - Возьмите! - Голос у нее был очень  интересный:  низкий,  бархатный,
зовущий. Такой голос  приятно  слушать  ночью,  когда  он  шепчет  слова
любви...
   - Не нужно! - Он отвел ее руку.
   -  Ну,  тогда  держите  визитку!  -  В  его  руке  очутился  бумажный
прямоугольник, затейливо украшенный золотыми виньетками.
   Нет, он не станет звонить ей. У него другие планы. Он хочет  не  одну
минуту, а целую вечность слушать  ее  голос,  шепчущий  слова  нежности.
Целую вечность, всю жизнь... Или хотя бы так долго, чтобы  это  казалось
вечностью.

***

   Кряжистая   фигура   за   прямоугольным    столом    была    призвана
демонстрировать служебное рвение.  Но,  привыкнув  в  течение  семи  лет
ежедневно лицезреть эту самую фигуру,  свидетельствовавшую,  что  верный
пес на посту и в интересах хозяина будет  зубами  рвать  глотки  врагов,
босс воспринимал это рвение как нечто само собой разумеющееся.
   - Выясни, кто она. - На стол легла визитка с виньетками.
   Начальнику охраны Кузовлеву не нужно было дважды повторять.
   Достаточно было беглого взгляда - и тайный смысл поручения  стал  ему
мгновенно ясен. Что нужно знать мужчине в возрасте,  близко  стоящему  к
правительственным кругам и владеющему  солидными  пакетами  акций  самых
крупных предприятий страны, о какой-то танцовщице из заурядного шоу,  не
имеющей даже фамилии, а только одно имя? Ему нужно знать, не связана  ли
вышеупомянутая девица с криминальными структурами, не  является  ли  она
подставой конкурентов, не провокаторша ли это из  органов.  Ясное  дело,
после громких скандалов с перетряхиванием грязного белья  ныне  кидаться
очертя голову в роман с девицей, подцепленной на улице, крайне опасно.
   - Алена, - прочитал он вслух и оторопело добавил:
   - Шоу "Мини мани".
   "Где, интересно, он ее откопал?" - Кузовлев небрежно смахнул  визитку
в  ящик  стола.  Насколько  ему  известно,  босс  не  очень-то   уважает
увеселительные заведения, где водятся подобного рода девицы...
   В  это  время  Гурьянов  осторожно  отделился  от  закрытой  двери  и
удовлетворенно осклабился. Еще одна информация для Ларисы.
   Отпустив начальника охраны, он наконец откинулся  в  кресле,  опустив
припухшие веки. Тяжелый день. Совещания,  доклады,  ежедневная  текучка.
Как все это опротивело!
   Ничего, скоро все это кончится, очень скоро!  Быстрее,  чем  все  они
думают. Его ждет чудесная сказочная жизнь, полная восторга и  неги.  Она
уже близко, совсем близко, эта жизнь. Осталось только несколько шагов. И
сегодня он сделал первый шаг...

Глава 2

   Наверно, именно ее счастливая звезда десять лет назад  привела  Алену
из маленького городка, расположенного  где-то  на  необъятных  просторах
страны, прямиком в столицу. В сырой  осенний  день  пассажирский  поезд,
грязный и  длинный,  выбросил  на  перрон  Курского  вокзала  долговязую
нескладную девицу в туфлях со стоптанными каблуками и потертой китайской
курточке, штопанной на локтях.
   Вызывающе короткая  юбка  демонстрировала  длинные  голенастые  ноги,
казалось, предназначенные для балета, путанные русые волосы походили  на
воронье гнездо, на лице, еще носившем следы юношеских  угрей,  выделялся
длинный  острый  нос,  а  обкусанные  до  мяса  пальцы  выдавали  в   их
обладательнице  нервную,   психически   неуравновешенную   натуру.   Эта
нескладная особа была лишь отдаленным прообразом нынешней Алены.
   Между той, прошлой Аленой и  Аленой  нынешней  простиралась  огромная
пропасть.  Та  Алена  была  существом  забитым,  пугливым,   чрезвычайно
мнительным и неуверенным  в  себе.  Искушенному  мужскому  взгляду  она,
наверное, показалась бы некрасивой и угловатой. Она излучала  робость  и
застенчивость и потому часто оказывалась объектом для  нападок  жестоких
столичных людей.
   Нынешняя же Алена была особой совсем иного рода.  Она  была  красива,
ухожена, грациозна и уверена в себе.  Теперь  она  казалась  не  забитой
провинциалкой, а уверенной  столичной  штучкой,  познавшей  все  и  вся.
Однако под показным лоском нынешней Алены билось все  то  же  несчастное
любящее сердце - доверчивое и трепетное.
   В шестнадцать лет Алена плохо понимала, чего ей хочется от жизни.
   Самым главным для нее казалось вырваться из затхлой атмосферы родного
городка, где все знают про всех, где невозможно скрыться от  всевидящего
ока  соседей,  где  чувствуешь  себя  прокаженной,  если  хоть   немного
отличаешься от  людей,  скучных,  ничем  не  примечательных  обывателей.
Родители ее были обыкновенными людьми и требовали от  Алены  не  так  уж
много: хорошо учиться и быть послушной. Но Алена  задыхалась  в  затхлой
атмосфере городка, ее заветной мечтой было уехать из родного  дома  куда
глаза глядят - в столицу.
   У нее не было ни друзей, ни подруг, никому она не нужна  была  такая,
какая есть, - с  мраком  в  душе  и  раздором  в  теле,  с  неутоленными
амбициями, с зарождавшимися глубоко  внутри  страстными  желаниями.  Она
страшилась быть  осмеянной,  отвергнутой,  изгнанной.  Именно  потому  с
Москвой Алена связывала свои надежды,  в  сладостных  грезах  видя  себя
знаменитой танцовщицей, у ног которой покоится мир.  Прозанимавшись  два
года танцами в местном Доме  культуры,  она  считала,  что  создана  для
пластических искусств.
   Украв у матери деньги, оставшиеся до получки, Алена побросала в сумку
вещи: немецкое  платье  старшей  сестры,  к  которому  ей  категорически
запрещалось прикасаться, косметику, которой ей категорически запрещалось
пользоваться, чудесные туфли-лодочки, вечный предмет девичьих  мечтаний.
Туфли ей тоже не принадлежали - она  стянула  их  у  матери.  Украденных
денег хватило лишь на билет до Москвы и на черствую  булочку,  купленную
на вокзале.
   В станционном буфете, жадно поглощая булку, она увидела, что  на  нее
пялится худощавый  небритый  мужичок  с  сальным  взглядом  и  бегающими
глазами.
   "Какая же я уродка, - покраснела Алена, - если на меня так пялятся!"
   Мужичок продолжал буравить ее  жадным  взглядом.  Стряхнув  крошки  с
колен, девушка направилась в  зал  ожидания,  спотыкаясь  на  непривычно
высоких каблуках. Едва она опустилась  на  жесткую  деревянную  скамейку
яичного цвета, как небритый тип подсел к ней, дыша в лицо перегаром.
   - Ты такая красивая! - сбивчиво-вожделенно зашептал он. От него пахло
мочой и дешевым одеколоном (скорее всего,  он  его  пил).  -  Пойдем  со
мной... - Он навалился на нее  плечом  и  заскорузлой  ладонью  принялся
щупать острые коленки, выглядывающие из-под юбки.
   -  Но  послушайте,  -  лепетала  Алена,  отдирая  его  руки.   -   Но
послушайте... Не надо! - Она ощущала страх и в то же  время  томительное
блаженство от его жарких, сбивчивых слов.
   Ее спас  постовой  милиционер.  Он  увидел  пьяного  мужика,  который
волочил за собой ошалелую девчонку с  безумными  глазами,  и  потребовал
предъявить  документы.  В  это  время  по  станционному  радио  объявили
прибытие поезда на Москву. Алена ойкнула и, не обращая внимания на свист
милиционера, побежала по  перрону,  высоко  вскидывая  голенастые  ноги.
Через минуту она уже лежала на верхней полке  вагона  и,  уставившись  в
потолок, испуганно размышляла о случившемся.  Это  был  первый  мужчина,
обративший на нее внимание! Не важно, что он  был  пьян,  груб  и  стар.
Главное, что она, нескладный  долговязый  подросток  с  ужасным  ворохом
комплексов и проблем, казалась ему красивой.
   Соседкой Алены в  поезде  оказалась  старуха  с  осуждающим  взглядом
недобрых глаз и сварливо поджатыми губами.
   - Ишь, вырядилась, - недовольно пробормотала она, косясь на  коленки,
выглядывающие из-под коротковатой для  провинции  юбки.  И  прошипела  с
ненавистью:
   - Шалава...
   Но Алена совсем не была шалавой. В театрально-танцевальном кружке при
Доме культуры, где подростков учили петь, танцевать и играть в пьесах из
советской жизни  комсомолок,  Алена  всегда  считалась  номером  первым.
Руководила кружком некая Аза Владимировна, нервная  дама  бальзаковского
возраста  с  несложившейся  личной  жизнью.  Ей   помогал   старичок   с
аккордеоном, клевавший носом во время творческих перекуров.
   Аза  Владимировна  считала  себя  безвременно   погибшей,   непонятой
личностью  и  потому  страдала  запоями.  Картинно  отставив   дымящуюся
сигарету,  она  много  курила,  выпуская   дым   широко   раздувавшимися
трепетными ноздрями. Как часто Алена, напялив  мамино  меховое  манто  и
густо накрасив губы, - две багровые сливы,  низко  сидящие  под  длинным
гоголевским носом, - вот так же курила перед зеркалом, красиво  отставив
мизинец! В