лицы,  чей  сад  расположен  напротив  сада
Кларка, через переулок, видела, как в  начале  десятого  из  задней  двери
сенаторского дома вышли двое военных.
   - С ними был еще один человек,  и  они  вроде  его  поддерживали.  Надо
сказать, я немного удивилась. Правда, я  слышала:  иногда  из  этого  дома
выходят люди в таком виде, что их приходится поддерживать, но сама никогда
этого  не  видела.  И  подумайте  только:  в  девять  часов  утра!  -  Она
презрительно фыркнула. - Порой  удивляешься,  как  это  правительство  еще
ухитряется что-то делать, если в нем такие пьяницы.
   Корвин снова сел  в  машину  и  после  минутного  раздумья  помчался  к
"Добни-хаузу". В отделанном мрамором вестибюле он справился  у  клерка,  в
каком номере остановился сенатор Прентис, потом поднялся  на  его  этаж  и
минут пятнадцать бродил по коридорам. Ничего не  узнав,  он  спустился  на
грузовом лифте и поговорил с ремонтными рабочими в гараже, но без  всякого
результата. Обошел место стоянки машин в поисках  военного  седана.  Потом
медленно  объехал  кругом  весь  квартал,   но   не   заметил   ни   одной
правительственной машины.
   Далее он поехал по Массачусетс-авеню и  через  Шериден-серкл  въехал  в
парк Рок-Крик. Затем проследовал к мосту на Конститьюшн-авеню и переехал в
Виргинию. У Форт-Майера он остановил машину перед воротами и направился  к
проходной. Предъявив часовому удостоверение агента  секретной  службы,  он
сказал, что хотел бы поговорить с солдатом, который дежурил у ворот  около
девяти часов или в начале десятого.
   - Это был я, - сказал часовой, молоденький солдат военной полиции.
   - Тогда, может быть, вы сумеете мне помочь. - Корвин понизил голос. - Я
работаю  в  контрразведке,   мы   расследуем   одно   дело   о   нарушении
государственной безопасности.
   - Пожалуйста, спрашивайте.
   - Не приезжал ли сюда в начале десятого военный седан с двумя офицерами
и одним солдатом?
   - Да, кажется, - сказал солдат, явно заинтригованный и  довольный  тем,
что ему приходится принимать участие в столь важном деле. - Точно. Там был
полковник, майор и сержант. Я запомнил, потому что мне показалось, что тут
дело не совсем чисто. Майор сидел за рулем,  а  сержант  с  полковником  -
сзади. У полковника был фонарь под глазом, будто его стукнули или что-то в
этом роде.
   - А не знаете, эти люди не из вашего гарнизона?
   - Нет, сэр, не думаю. Во всяком случае, раньше я их не видел.
   - Знаете, куда они поехали?
   - Нет, но догадываюсь.  Они  спрашивали,  как  проехать  к  гарнизонной
гауптвахте. Я сказал им, и они поехали дальше.
   - Спасибо, - сказал Корвин. -  Попрошу  о  нашем  разговоре  никому  не
рассказывать. Дело чрезвычайно секретное.
   - Слушаюсь, сэр.
   Через десять минут Корвин был уже в Белом доме и докладывал президенту,
сидевшему в своем кабинете в западном крыле.
   - Мне не хотелось околачиваться около гарнизонной гауптвахты,  господин
президент, - объяснил он. - Мою вывеску  хорошо  знают  в  городе,  и  мне
приходилось часто иметь дело с офицерами этих парадных частей из Майера.
   - У меня есть идея, - сказал Лимен. Он взял  трубку  и  попросил  Эстер
соединить его с квартирой Кейси.
   - Хэлло! Вы, наверно, миссис  Кейси?  Говорит  Джордан  Лимен.  Могу  я
поговорить с Джигсом?
   Лимен прикрыл рукой микрофон и улыбнулся Корвину.
   - Кажется, этот разговор пойдет Кейси на пользу. Миссис сначала чуть не
грызла зубами трубку, а когда я назвал себя,  она  поперхнулась,  а  затем
таким сладеньким голоском ответила: "Пожалуйста, сэр".
   Корвин рассмеялся:
   - Наверное, миссис больше известно о поездке Кейси в Нью-Йорк, чем нам.
   Тут Лимен заговорил снова, и он замолчал.
   - Джигс? Арт думает, что напал на след вашего приятеля. Его отвезли  на
гауптвахту Форт-Майера майор и сержант. Нет ли у вас там знакомых, у  кого
бы узнать... Хорошо, так пойдет, я  думаю.  Да,  пожалуйста.  И  сразу  же
позвоните мне.
   Через несколько минут Кейси снова был у телефона.
   - Подождите минутку, Джигс, я хочу, чтобы Арт тоже послушал,  -  сказал
Лимен, указав Корвину на добавочный телефон.
   - Предположения оправдались, - сообщил Кейси. -  Я  позвонил  дежурному
сержанту на гауптвахте в Майере и спросил, держат ли они еще  под  арестом
полковника Уильяма Гендерсона. Он ответил утвердительно. Тогда  я  сказал,
что меня назначили его защитником, и спросил, в чем его обвиняют. Дежурный
ответил, что еще не знает, но майор, который привел арестованного, сказал,
что тот ударил сержанта и самовольно  отлучился  из  гарнизона.  Полковник
взят под  арест  по  устному  распоряжению  своего  командира  по  фамилии
Бродерик.
   - Спасибо, Джигс, - сказал Лимен. - По крайней мере, мы  теперь  знаем,
где он находится. Наверно, его не удастся освободить без скандала?
   - Боюсь, что нет, сэр. Но, по-моему, пока ему ничего не грозит.
   -  Приезжайте-ка  лучше  сюда,  Джигс.  По-видимому,  придется  принять
кое-какие срочные меры.
   Лимен положил трубку и обратился к Корвину:
   - Арт, отправляйтесь в Пентагон и проследите за  каждым  шагом  Скотта.
Мне нужно знать, где он побывает сегодня  днем.  В  любом  случае  звоните
Эстер примерно через каждые полчаса. Вы можете срочно понадобиться.
   - Слушаюсь, сэр.
   После ухода Корвина Лимен прошел в  особняк  и  поднялся  на  лифте  на
третий этаж. Кларк спал в одной из комнат для  гостей  под  самой  крышей.
Президент тихо постучал в дверь.
   - Рей, - сказал он, просунув голову  в  комнату,  -  спустись-ка  вниз,
слышишь? Дело принимает серьезный оборот. Я буду в кабинете.
   Кларк, зевая, сошел вниз с все еще красными глазами,  но  одолженная  у
президента  рубашка  с  крошечными  инициалами  "Дж.Л.",  вышитыми  синими
нитками на кармашке, придавала ему сравнительно свежий вид.
   Лимен, Тодд и Кейси ели сандвичи с ветчиной,  запивая  молоком.  Вид  у
президента был невеселый, но, по  крайней  мере,  подумал  Кларк,  у  него
появился аппетит. Довольный Триммер лежал свернувшись на своем коврике.
   - Нет, спасибо, сейчас не хочу, - сказал Кларк, когда Лимен указал  ему
на тарелку с сандвичами. - Только немного кофе.
   Когда другие поели, Лимен отодвинул свою тарелку.
   - Рей, мы нашли полковника Гендерсона, -  сказал  президент.  -  Он  на
гауптвахте в Форт-Майере. Его похитили из вашего дома около девяти часов и
посадили по приказанию Бродерика. Джигс считает, что с ним там  ничего  не
случится, да мы все равно сейчас мало чем можем ему помочь.
   Кларк поставил чашку с кофе на стол.
   - А знаете,  -  сказал  он,  -  по-моему,  противник  начинает  немного
паниковать. Не очень-то умно было захватывать Гендерсона таким образом,  а
тем более сажать туда, где его первым делом будут искать.
   - Типичный пример военного мышления, сенатор, - по  своему  обыкновению
съязвил Тодд, и Кейси заерзал на стуле.  Министр  отвесил  в  его  сторону
легкий поклон: - О присутствующих, конечно, не говорят.
   Лимен взял трубку, доверху набил ее табаком и только тогда заговорил:
   - В конце концов, люди Скотта - это не опытные конспираторы, хотя они и
участвуют в тайном заговоре. Это дилетанты. - Он чиркнул спичкой  и  зажег
трубку. - Слава богу хоть  за  эту  маленькую  милость.  Должно  быть,  мы
застигли их врасплох и им приходится импровизировать.
   - Мы тоже импровизируем. - Это опять подал голос  Тодд.  -  И  как  раз
сейчас, господин президент.
   - Да, пожалуй, - неохотно согласился Лимен,  -  но  откладывать  больше
нельзя.
   - Правильно, - подтвердил Тодд.
   Кейси уловил в его тоне самодовольство.
   - Теперь я хочу обсудить план действий, -  продолжал  Лимен,  -  с  тем
чтобы приступить к его осуществлению сегодня  же  вечером.  Но  необходимо
тщательнейшим образом обдумать каждый  шаг  и  рассмотреть  все  возможные
последствия любого нашего хода. Я  убежден,  что  один  ложный  шаг  может
погубить все дело. Должен сказать, что я  серьезно  сомневаюсь  в  успехе,
какие бы меры мы ни предприняли.
   - Черт возьми, господин президент, но это не  способ...  -  начал  было
Тодд, но вдруг зазвонил телефон. Лимен взял трубку и тут же ответил:
   - Да, давайте его. - Обернувшись к присутствующим, он объяснил:  -  Это
Барни Рутковский из Колорадо-Спрингс.



ПЯТНИЦА, ЧАС ТРИДЦАТЬ ДНЯ

   Генерал Бернард Рутковский, легкомысленно сдвинув набок фуражку,  шагал
по туннелю. Его коротенькое, полное тело раскачивалось  на  ходу,  круглые
щеки разгорелись от ходьбы. Начищенные до  блеска  пуговицы  и  серебряная
мишура на козырьке сверкали в ярком свете подвешенных к потолку ламп.
   Было 1:30 по  вашингтонскому  времени,  следовательно,  10:30  утра  по
местному колорадскому. Но здесь, в туннеле, на полмили врезавшемся в толщу
горы Чейен, можно было с тем  же  успехом  сказать,  что  теперь  полночь.
Генерал Рутковский совершал свой  ежедневный  визит  в  оперативный  центр
объединенного командования  противовоздушной  обороны  североамериканского
континента. В качестве командующего Рутковский не пропускал ни одного дня,
чтобы не проверить работу центра - сердца противовоздушной обороны страны,
но старался каждый раз менять время своих посещений, чтобы держать  личный
состав в постоянной готовности.
   Сегодня он проехал полмили от входа по  извилистому  главному  туннелю,
широкому, как шоссе, который вел к основному поперечному туннелю. Здесь он
выскочил из "джипа" и остальной путь до трехэтажного стального  блокгауза,
где помещался оперативный центр, проделал пешком.
   Он вошел в здание центра, и часовой у  входа  четко  отдал  честь,  так
резко  взмахнув  рукой,  что,  казалось,  послышался  свист   рассекаемого
воздуха.  Приветствуемый  часовыми,  Рутковский  быстро  шел  к  длинному,
похожему на театральный зал двухъярусному  помещению,  где  человек  сорок
постоянно следили за движением каждой  ракеты,  спутника  и  самолета  над
территорией Северной Америки.
   Генерал поднялся на балкон и занял место за укрепленным на  кронштейнах
столом, вокруг которого располагались циферблаты, телефоны,  переключатели
и кнопки. Дежурный контролер полковник Фрэнсис О'Мэлли вскочил со стула  и
замер по стойке "смирно".
   - Вольно, Фрэнк, -  сказал  Рутковский.  -  Было  что-нибудь  серьезное
сегодня?
   О'Мэлли передал свой  пост  помощнику  и  опустился  на  стул  рядом  с
генералом. Перед ними был огромный экран, на  котором  отображалось,  все,
что движется в воздухе над континентом. Электронная вычислительная машина,
которую питали данными телеграф, телефон и телетайп с сотен  аэропортов  и
военных баз, меняла знаки на экране через каждые несколько секунд.
   - Ничего серьезного, сэр, - ответил О'Мэлли. - Недавно у нас  тут  была
горячка, когда с базы Ванденберг выпустили пару  больших  ракет,  даже  не
потрудившись предупредить нас  о  точном  времени  пуска.  Прежде  чем  мы
узнали, чертовы штуки уже вылетели из пусковых шахт.
   - Это непростительно. Вы хоть дали там кое-кому по мозгам?
   О'Мэлли усмехнулся:
   - Не беспокойтесь, сэр.  Дал.  Думаю,  что  после  моей  нотации  этому
контролеру из Ванденберга небо показалось с овчинку.
   Рутковскому нравился этот подтянутый молодой офицер. Первые  выпускники
военно-воздушной академии начинали выдвигаться на ответственные  посты,  и
Рутковский  оценивал  их  в  общем  гораздо  выше,  чем  офицеров   своего
поколения, которых сначала учили в Вест-Пойнте, а потом уже  переводили  в
авиацию.  Эта  молодежь,  думал  он,  целиком  принадлежит   авиации.   Их
натаскивали  с   первых   дней,   когда   они   были   еще   бритоголовыми
первокурсниками. В академии не  щадили  усилий,  чтобы  отсеять  тех,  кто
впоследствии мог бы отказаться от  военной  карьеры.  Курсантов  гоняли  и
муштровали, пока у них не вырабатывался инстинкт механического  послушания
и не появлялось сознание ответственности, стремление  проявить  себя.  Это
были блестящие, подтянутые офицеры, любившие  службу.  Рутковский  не  мог
требовать большего от офицеров авиации.
   Майор, подменивший О'Мэлли на контрольном  посту,  обернулся  и  сделал
знак головой. Полковник извинился,  отошел  к  столу  и,  взяв  протянутый
майором клочок бумаги, отнес ее генералу.
   - На этой неделе отмечаются какие-то помехи, сэр,  -  сказал  он.  -  Я
думал, удастся освободиться от них, но дело принимает серьезный оборот.
   Рутковский взял из рук О'Мэлли бумажку с  наклеенным  на  ней  обрывком
желтой телеграфной ленты.

   "О'Мэлли. Оперцентр. ОК ПВО.
   Транспорты исчезают с экрана в пятидесяти милях.
   Место посадки неизвестно.
   Томас. Оперчасть. Бигс-Филд".

   - Что это все значит, Фрэнк? - спросил Рутковский.
   - Об этом я как раз и хотел спросить вас сегодня, сэр. В среду  вечером
нас поставили в известность о перелете двенадцати транспортных самолетов с
авиационной базы Поуп в Форт-Брэгге на аэродром Бигс-Филд, около Эль-Пасо.
Но к месту назначения они не  прибыли,  а  повернули  на  север  и  где-то
приземлились. Мы видели их на экране радиолокатора еще минут десять  после
того, как они должны были сесть в Бигсе. Они исчезли  с  экрана  где-то  в
пустыне Нью-Мексико.
   - Что это были за самолеты?
   - По размерам и скорости импульсов контролеры определили, что это  были
"К-двести двенадцать", - сказал О'Мэлли. - И так оказалось на самом деле.
   - Воздушно-десантные маневры?
   - Наверно, но, черт возьми, не можем же мы  позволить,  чтобы  самолеты
блуждали по нашим экранам и садились бог знает где.
   - Это случалось раньше, Фрэнк?
   - М-м... да, сэр. Оказывается, случалось, хотя я не  знал  об  этом  до
вечера среды. Отдельные самолеты садились и взлетали где-то между Бигсом и
авиабазой Холломен, но никто не обращал на это особого внимания,  пока  мы
не засекли перелет этих двенадцати.
   - Вы проверяли эти данные?
   - Да, сэр. И в Поупе и в Бигсе. Я связался с оперативным дежурным  базы
Поуп по телефону. Мне сказали,  что  они  представили  заявку  на  перелет
двенадцати "К-двести двенадцать" в Бигс-Филд и были уверены, что  самолеты
туда и направлялись. Больше ничего об этом перелете они  не  знают.  Потом
офицер из оперативной части Бигса сказал мне, что в  нескольких  милях  от
базы  самолеты  прекратили  с  ним  радиосвязь.  Куда   они   направились,
неизвестно.
   - А что значит эта телеграмма? - спросил Рутковский, постучав  пальцами
по бумажке, лежащей у него на ладони.
   - Сегодня утром из Бигса сообщили, что завтра  в  семь  ноль-ноль  туда
должны прибыть еще тридцать  "К-двести  двенадцать".  Поэтому  я  запросил
Томаса из оперативной части Бигса, где будут садиться  самолеты.  Это  его
ответ.
   Рутковский с минуту разглядывал бумажку, потом вернул ее контролеру.
   - Может быть, какое-нибудь распоряжение из Вашингтона, Фрэнк. Я проверю
и дам вам знать. Но вы, конечно,  правы:  мы  не  можем  позволить,  чтобы
самолеты исчезали в пустыне, если от  нас  требуют  обеспечивать  надежную
противовоздушную оборону. Хорошо, что вы доложили об этом.
   Генерал продолжал обход зала. Он  остановился,  чтобы  поздороваться  с
канадским офицером, который сидел за одним пультом управления  с  О'Мэлли,
спустился на первый этаж, обошел его и вышел из центра.
   Через  полчаса   Барни   Рутковский   вернулся   в   свой   кабинет   в
Колорадо-Спрингс, в семи милях от главного входа  в  туннель.  Он  закурил
сигару и пробежал глазами по большой  цветной  карте  континента,  которая
закрывала одну из стен кабинета.
   Генерал  был  раздражен:  дело  касалось  его  служебной   компетенции.
Согласно положению командование ПВО должны были заблаговременно ставить  в
известность  о  предстоящих  полетах  всех  самолетов,  ракет   и   прочих
летательных  аппаратов  в  воздушном  пространстве   Соединенных   Штатов,
независимо от продолжительности этих полетов. Время  от  времени  правила,
разумеется, нарушались. Небольшие частные самолеты то и дело перескакивали
с одной импровизированной площадки на другую без представления заявок.  Но
двенадцать больших реактивных самолетов, да еще военных!
   Секретная база! Это уже совсем вывело его из себя.  Два  года  назад  у
него  было  столкновение   с   генералом   Хардести,   начальником   штаба
военно-воздушных  сил.  Не  имеет  абсолютно  никакого  смысла,  доказывал
Рутковский, настолько засекречивать базы, чтобы командование ПВО  даже  не
знало об их существовании. Как может его командование осуществлять  надзор
за воздушным пространством, если самолеты будут носиться через континент к
какой-нибудь  секретной  базе,  вроде  той,  в  северной   Альберте,   где
проводились какие-то  исследовательские  работы  со  спутниками?  Хардести
согласился с ним, поставил этот вопрос в  комитете  начальников  штабов  и
добился положительного решения. В  начале  января  прошлого  года  комитет
начальников штабов издал  директиву,  категорически  требовавшую  от  всех
организаций, на территории которых предполагается посадка или взлет  любых
"летающих    объектов",    зарегистрироваться    у    командующего     ПВО
североамериканского континента,  независимо  от  степени  их  секретности.
Теперь кто-то игнорирует или нарушает эту директиву.
   Чем больше Рутковский размышлял об  этой  истории  в  Нью-Мексико,  тем
сильнее разгорался его гнев. Он быстро выходил из себя и сейчас  потянулся
было к  телефону,  чтобы  немедленно  позвонить  в  Вашингтон  и  спросить
Хардести, что же это,  черт  возьми,  происходит.  Но  долголетняя  служба
приучила его, как бы он ни был  сердит,  действовать  по  инстанции.  Надо
позвонить Томми Хастингсу  в  Форт-Брэгг.  Строго  говоря,  эти  войсковые
транспорты   принадлежали   тактическому   авиационному   командованию   и
обращаться следовало туда, но он знал Томми,  любил  его  и  от  него  мог
узнать больше.  Он  попросил  секретаря  связаться  с  генерал-лейтенантом
Томасом Хастингсом, командиром первого воздушно-десантного  корпуса  армии
США.
   В ожидании вызова Рутковский смотрел на висящую на стене карту, а когда
зазвонил телефон, передвинул погасшую сигару в угол рта.
   - Томми? Это  Барни  Рутковский.  Скажи-ка,  дружище,  куда,  к  черту,
направляются эти "К-двести двенадцать" с  вашей  базы?  От  меня  требуют,
чтобы я был в курсе всего, а ваши войсковые транспорты доводят моих  людей
до бешенства. Они исчезают из виду где-то севернее Эль-Пасо.
   Голос генерал-лейтенанта Хастингса звучал спокойно и безмятежно:
   - Я тут  ни  при  чем,  Барни.  Эти  крошки  не  мои.  Они  принадлежат
военно-воздушным силам. Я только кормлю и размещаю на ночлег экипажи.
   - Не темни, Томми, - сказал Рутковский. - Должен же  ты  знать,  в  чем
дело. В конце концов, ведь они вылетают из твоей лавочки.
   - Слушай, Барни, зря ты  на  меня  нажимаешь,  дружище.  Это  секретные
маневры. Если хочешь получить ответ, обращайся не ко  мне,  а  куда-нибудь
повыше.
   - Спасибо, приятель, - раздраженно проговорил Рутковский. -  Если  я  в
свою очередь смогу быть тебе полезен, только свистни.
   - Барни! - обиженно воскликнул Хастингс.
   - В любое время, Томми, - сказал Рутковский, вешая трубку.
   Командующий ПВО с минуту печально смотрел на телефон, потом  вызвал  по
прямому проводу дежурного контролера оперативного центра.
   - Фрэнк, - спросил он, - когда, вы сказали, самолеты должны прибыть  на
эту чертову базу: сегодня вечером или завтра?
   - Сначала расчетное время прибытия было назначено на семь  ноль-ноль  в
субботу, - ответил О'Мэлли, - но только что получена вторая телеграмма  из
Бигса о том, что оно переносится на двадцать три ноль-ноль сегодня.
   -  Где,  по-вашему,  все-таки  находится  эта  распроклятая  посадочная
площадка?
   - Должно быть, довольно близко от Эль-Пасо,  сэр.  Самолеты  прекращают
радиосвязь с Бигсом около пятидесяти  миль  восточнее  и  поворачивают  на
северо-запад. Они продолжают идти в этом направлении еще несколько  минут,
потом мы теряем их из виду.
   - Спасибо, Фрэнк, - буркнул Ру