подробную и яркую картину.
   - Разумеется, - закончил он, - как члены комитета  начальников  штабов,
так и все командующие армиями и флотами полагают,  что  предстоящие  шесть
недель будут для нас критическими, и потому впредь до вступления  договора
в силу мы намерены, насколько это возможно, держать наши вооруженные  силы
в состоянии постоянной боевой готовности.
   - Благодарю вас, генерал. - Прентис откашлялся. -  Как  председатель  я
ограничусь всего лишь одним вопросом в связи с вашими последними  словами.
Как вы думаете, увеличилась  или  уменьшилась  опасность  для  Соединенных
Штатов после заключения договора о ядерном разоружении?
   Скотт взял лежавший перед ним блокнот и принялся что-то задумчиво в нем
чертить. Прошло не меньше полминуты, прежде чем он ответил.
   - Господин председатель, - почти  добродушно,  но  тщательно  взвешивая
каждое слово, заговорил он, - прошу извинить меня за ссылку на свой личный
пример,  но  страна  оказала  мне  великое  доверие.  -   Члены   комиссии
внимательно слушали Скотта. - Вероятно, я снова повторюсь, если скажу, что
вышел из низов, но ведь это и в самом деле так.
   До поступления в Вест-Пойнт я как-то и не задумывался, что мне,  как  и
всем остальным гражданам, даровано счастье  жить  в  стране  с  уникальной
системой правления.
   Я пришел в училище в тридцать четвертом году. По-моему, члены  комиссии
согласятся, что в том году наша система правления  функционировала  далеко
не лучшим образом. И все же, будучи в  училище,  я  быстро  понял  все  ее
достоинства и все различие между американским и любым другим обществом.
   Все, что я видел за годы войны на Дальнем Востоке, а совсем  недавно  и
на Ближнем, лишь укрепило мои убеждения.
   Говоря о себе как о  гражданине,  а  не  как  о  председателе  комитета
начальников штабов, должен сказать,  что  меня  уже  много  лет  тревожит,
насколько беспечно  относятся  иногда  американцы  к  тому,  что  серьезно
угрожает и лично им, и американскому образу жизни. Не сомневаюсь, что  при
тщательном изучении событий конца тридцатых и  сороковых  годов,  а  также
пятьдесят пятого, пятьдесят девятого, начала шестьдесят  первого  и  самых
последних  лет,  мы  обнаружим  все  признаки  периодически   возникающего
настроения,  которое  можно  охарактеризовать  как  благодушие   или   как
стремление выдавать желаемое за действительное.
   Прошу извинить, господин председатель,  за  довольно  косвенный  ответ.
Короче говоря, мне вот что хотелось бы сказать: надеюсь, мы не вступаем  в
очередной такой период. Повторяю, мы обладаем  системой,  которую  все  мы
хотим защитить  и  сохранить.  Лично  я  считаю,  что  мы  приближаемся  к
критическому моменту - в такой же мере, а возможно, и более  критическому,
чем любой другой за последние тридцать лет, поскольку правительство решило
заключить договор о ядерном разоружении.
   Комиссии уже известна позиция членов комитета начальников штабов. Я  не
вижу смысла снова излагать ее, хочу лишь сказать, что, по мнению комитета,
договор слишком расплывчато  трактует  вопрос  об  инспектировании  нового
производства ядерного оружия. Иными словами,  мы  по-прежнему  утверждаем,
что, демонтировав первого июля в присутствии  инспекторов  десять  ядерных
боеголовок "ЗЕТ-четыре",  русские  могут  в  каком-нибудь  укромном  месте
собрать десять новых.
   Я глубоко уверен, повторяю, что мы вступаем в крайне опасный  период  и
можем оказаться перед лицом совершенно непредвиденных  обстоятельств.  Мне
дорога наша система, все мы хотим ее сохранить, но некоторые  присущие  ей
особенности делают ее уязвимой. Не сомневаюсь, что никто из нас  не  хочет
видеть, как нашу систему превращают в орудие разрушения  всего  того,  что
она нам дает. Таким образом,  если  мы  признаем,  что  перед  нами  могут
возникнуть новые,  неожиданные  проблемы,  то  нужно  признать  и  другое:
опасность, угрожающая нашей стране, усилилась.
   Скотт умолк, его пальцы выпустили край стола, и руки упали на колени.
   Сенатор Реймонд Кларк разгладил лежавшие перед ним бумаги. "Не речь,  а
прямо-таки духовное завещание, - подумал он. - Интересно только, правильно
ли мы поняли вас, генерал?"
   Прентис даже не пытался  скрыть  своего  удовлетворения.  Он  широко  и
горделиво улыбался.
   - Генерал, я полагаю, что выражу общее  мнение  всех  членов  комиссии,
если скажу: жаль, чрезвычайно  жаль,  что  мы  не  запротоколировали  ваше
замечательное заявление. Мне бы хотелось, чтобы  его  могли  услышать  все
американцы... Ну а теперь,  возможно,  у  членов  комиссии  есть  вопросы.
Попрошу как можно короче, нам  еще  предстоит  заслушать  доклад  адмирала
Палмера.
   Прентис кивнул Кларку - второму по старшинству  после  него  демократу.
"Ну что ж, - подумал  Кларк,  -  это  будет  не  очень-то  созвучно  твоей
декламации, да уж ничего не поделаешь".
   - Генерал, - начал он, -  я  могу  только  присоединиться  к  заявлению
председателя. Кроме того, я хотел бы задать один маленький  вопрос,  хотя,
возможно, вы уже касались  его  на  пропущенном  мною  заседании.  Что  вы
намерены предпринять для  охраны  наших  систем  связи,  телефонных  линий
дальней связи, телевизионных станций, средств радиовещания и так далее?
   Прентис  удивленно  взглянул  на  Скотта,  но   тот   был   по-прежнему
невозмутим.
   - Не входя в детальное обсуждение вопроса, сенатор, - сказал  он,  -  я
могу, как мне кажется, заверить вас, что мы предусмотрели все  необходимые
меры. Средства связи всегда  были  жизненно  важны  для  каждого  военного
объекта, тем более важны они сегодня. Мы все  понимаем  и  действуем,  как
требует обстановка.
   - Я был бы вам  признателен,  если  бы  вы  осветили  вопрос  несколько
подробнее, - сказал Кларк.
   Скотт улыбнулся, и на  его  лице  появилось  чуть  ли  не  извиняющееся
выражение.
   - Видите ли, сенатор, вы коснулись довольно деликатной  темы,  и  я  не
уверен, что сейчас время и место...
   - Комиссия просто  не  располагает  временем,  -  вмешался  Прентис.  -
Сегодня мы не можем  вдаваться  в  подробное  обсуждение  вопросов.  Скоро
перерыв, сенатор Кларк, а нам нужно еще выслушать адмирала Палмера.
   - Я обратил внимание, господин председатель, - спокойно ответил  Кларк,
- что вы, например, нашли время, чтобы -  уже  в  который  раз  -  поднять
вопрос о договоре. Буду очень признателен членам комиссии, если они,  хотя
бы ненадолго, проявят ко мне снисходительность.
   - Большая часть информации, касающейся систем связи,  носит  совершенно
секретный характер, - резко бросил  Прентис.  -  У  генерала  сегодня  нет
времени разбираться, что можно сообщить комиссии, а что нельзя.
   - Позвольте,  позвольте,  господин  председатель!  -  холодно  возразил
Кларк, по-прежнему сутулясь на своем стуле. - На моей памяти нет ни одного
случая утечки информации из нашей комиссии.  Наоборот,  существует  давняя
традиция, в силу которой у военного  ведомства  нет  никаких  секретов  от
комиссии - так повелось, если я правильно  информирован,  с  сорок  пятого
года. Еще за несколько месяцев до применения первой атомной бомбы комиссии
были тогда сообщены все детали работы над ней.
   Пока Кларк говорил, Мердок наклонился к Скотту  и  что-то  ему  шепнул.
Генерал одобрительно кивнул и сделал знак Прентису.
   - Позвольте одно замечание, господин председатель. - Комиссии известно,
что  несколько  недель  назад  мы  провели  учение  по   проверке   боевой
готовности. Однако комиссия не  знает,  что,  по  нашему  мнению,  учебная
тревога прошла не совсем удовлетворительно, и в частности были  обнаружены
неполадки именно с некоторыми системами связи. Сейчас они устраняются, и я
предпочел бы подождать несколько недель - ну, скажем, до окончания каникул
конгресса, - а потом подробно доложить комиссии обо  всем,  включая  и  те
изменения, которые, возможно, будут сделаны.
   Прентис расплылся в широкой, довольной улыбке.
   - Теперь вы удовлетворены? - спросил он у Кларка.
   - Нет, не удовлетворен. По-моему, мы имеем право кое-что  услышать  уже
сейчас. Кроме того, я вовсе не хочу, чтобы создалось впечатление, будто  я
не считаю возможным доверять кому-либо из членов нашей комиссии  секретную
информацию.
   - Да и я этого не хочу! - запротестовал Скотт. - Откровенно говоря, это
очень сложный вопрос, и я согласен,  что  комиссия  имеет  право  получить
полный и подробный доклад. Но сегодня мы просто не подготовлены.
   Прентис постучал своим председательским молотком.
   - Могу лично  заверить  уважаемого  сенатора,  -  он  подчеркнул  слово
"уважаемого", - что наши средства связи находятся  в  безопасности.  Ну  а
теперь, если сенатор не вынудит нас поставить вопрос  на  голосование,  мы
продолжим наше заседание. Коль скоро вопросов  к  генералу  Скотту  больше
нет, заслушаем адмирала Палмера.
   Прентис взглянул на других сенаторов, но все  промолчали,  и  он  опять
постучал молотком.
   - Возражений нет. Слово имеет адмирал Палмер.
   Доклад адмирала  занял  полчаса.  Когда  был  объявлен  перерыв,  Кларк
заглянул ненадолго в свой кабинет,  а  затем  вышел  на  улицу,  собираясь
где-нибудь перекусить. Над городом низко висели тяжелые тучи. Серая пелена
дождя почти скрывала очертания купола Капитолия, хотя до него  было  рукой
подать.
   У тротуара стоял лимузин Скотта с четырьмя  генеральскими  звездами  на
планке, прикрепленной к бамперу. Скотт придерживал открытую дверцу машины,
и Кларк увидел позади него  массивную  фигуру  Прентиса.  Они  уселись  на
задние места, и автомобиль помчался по мокрому асфальту.
   Как только лимузин Скотта скрылся  из  виду,  вслед  за  ним  скользнул
серенький "седан", стоявший поодаль. Когда машина поравнялась  с  Кларком,
он сразу узнал водителя - сенатор видел его сотни раз. Это был Арт Корвин.
   "Значит, ты всех нас уже заставил работать, Джорди, - подумал Кларк.  -
Давно пора, мой мальчик янки. Нам многое предстоит узнать,  а  времени-то,
возможно, в обрез... Боже, как хочется выпить!"
   Кларк в нерешительности постоял на тротуаре и уже хотел было  вернуться
в свой кабинет, но потом решительно сунул руки в карманы плаща и, сойдя  с
тротуара, направился в облюбованный ранее ресторан.  Заведение  находилось
всего на расстоянии квартала, готовили в нем хорошо,  и  принадлежало  оно
методистской церкви.



ВТОРНИК, ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

   Минут за двадцать до  совещания,  когда  президент  Лимен  находился  в
кабинете, Эстер Таунсенд принесла ему большой серый конверт.
   - Хоть вы и не просили, губернатор, - заметила она, - однако Арт Корвин
считает, что перед заседанием это может вам понадобиться.  Не  спрашивайте
меня, как ему удалось это раздобыть.
   Лимен разрезал конверт и достал тонкую папку в твердой  обложке;  сбоку
был наклеен ярлык с надписью чернилами: "Кейси, Мартин Джером".  Это  было
личное дело полковника Кейси;  Лимен  внезапно  подумал,  что  хоть  он  и
верховный главнокомандующий всех вооруженных сил, однако  до  сих  пор  не
видел ни одного офицерского личного дела. Президент  перелистал  страницы,
внимательно прочитал биографию, ознакомился с  аттестациями,  результатами
медицинских осмотров и благодарностями. "Хороший офицер, - подумал он, - и
храбрый человек". Несколько бумаг в конце дела привлекли его  внимание,  и
он тщательно прочитал их.
   Потом Лимен поднялся на  третий  этаж,  пересек  холл  и  по  небольшой
лестнице поднялся в солярий. Кристофер Тодд уже пришел и  теперь  сидел  в
одном из массивных кожаных кресел. Джордан Лимен не  часто  бывал  в  этом
помещении, но оно нравилось ему.  Пристройку  сделали  по  указанию  Гарри
Трумэна во время капитального ремонта Белого дома в 1951 году. Помещение с
низким потолком, все  из  зеркального  стекла  и  стали,  с  пластмассовым
паркетом, отличалось отсутствием всякой отделки и совершенно  не  походило
на все другие комнаты президентского особняка. Эйзенхауэр использовал  его
для игры в бридж. Кеннеди убрали отсюда  плетеную  мебель,  сделали  нечто
вроде алькова  с  двумя  низкими  умывальниками  и  устроили  детскую  для
Каролины и Джона-младшего. Фрейзиеры  использовали  помещение  в  качестве
детской для своих внуков, а Дорис  Лимен  превратила  комнату  в  укромный
уголок для своего супруга. Лимен оставил здесь только одно  напоминание  о
том времени, когда тут играла Каролина: синюю пластмассовую  утку,  лукаво
присевшую, на подоконнике.
   С утра на улице шумел настоящий ливень, днем  он  перешел  в  моросящий
дождь, а теперь все покрылось густым туманом, оседавшим  капельками  влаги
на стеклах пятистворчатого окна; это  делало  комнату  похожей  на  мостик
корабля в туманном море.
   -  В  такой  день,  как  сегодня,  никак  не  скажешь,  что  это  самый
жизнерадостный уголок во всем доме, - проворчал Тодд. - Такое чувство, как
будто собрался крейсировать в Саунде во время сплошного тумана.
   - Понимаю, - ответил Лимен, - но  здесь  нет  телефона  и  только  одна
дверь. Возможно, не очень-то безопасное место для дел вроде наших, но  тут
я чувствую себя спокойнее.
   Тодд показал на маленький  бар  в  алькове.  Там  в  готовности  стояло
бутылок шесть и ведерко со льдом.
   -  Вы  не  находите  предосудительным  соблазнять  сенатора  Кларка?  -
поинтересовался он.
   - Послушайте, Крис, я знаю, что после смерти Марты в течение  последних
нескольких лет Рей частенько прикладывается к бутылке.  Но  в  критические
моменты он не только надежнее, но  и  сообразительнее  многих  из  нас.  Я
убедился в этом в Корее.
   - Да, но после Кореи он потерял жену, -  возразил  Тодд.  -  Этот  бар,
по-моему, самый настоящий соблазн.
   - Ничего. Все будет в порядке,  -  тоном,  не  допускающим  возражений,
ответил президент.
   В течение нескольких следующих минут по одному подошли Джирард, Кларк и
Корвин, а Кейси переступил порог с точностью военного: в два  часа  ровно.
Лимен представил его Тодду - они  никогда  раньше  не  встречались.  Кейси
почувствовал себя несколько неловко,  когда  министр  финансов  оценивающе
оглядел его от бобрика до башмаков, точно так же,  как  осматривал  бы  от
шпангоутов до оснастки новую яхту.
   После того как все расселись, президент надел очки и вынул из  конверта
с личным делом Кейси две страницы.
   - Вот заключение о последнем медицинском осмотре  полковника  Кейси,  -
объявил он. - Осмотр проходил в военном госпитале,  накануне  производства
Кейси в полковники. Я не стану зачитывать все  заключение,  но,  по-моему,
вас  заинтересует  мнение  врача-психиатра.  Вот  оно;  "Полковник   Кейси
абсолютно здоров. Он не страдает ни нервной возбудимостью, ни какой-нибудь
манией, ни другим видом психического расстройства, обычного для людей  его
возраста. Лишь очень немногие из  проходивших  осмотр  в  нашем  отделении
обладали такой здоровой психикой".
   Лимен, Кларк и Корвин, посмеиваясь, посмотрели на слегка  покрасневшего
Кейси.
   - А знаете, - произнес тот, - сегодня утром, пока мне не позвонила мисс
Таунсенд, я думал, что схожу с ума. Это были самые длинные четыре  часа  в
моей жизни.
   - Будьте довольны, полковник, что  вас  считают  совершенно  нормальным
человеком, - заметил Тодд. - Здесь, в Вашингтоне, мало о ком можно сказать
такое с полной уверенностью.
   - Я предпринял этот довольно необычный шаг, - заговорил Лимен, -  чтобы
раз и навсегда устранить все  сомнения.  Джигс  может  ошибаться  в  своем
анализе последних событий - нам предстоит сделать окончательный  вывод,  -
но он действовал в здравом уме. Ну а теперь,  по-моему,  правильнее  всего
будет  передать  слово  Крису  Тодду.  Он,  так  сказать,  государственный
обвинитель и пусть командует парадом хотя бы на время нашего совещания.
   Министр финансов достал из нагрудного кармана очки в черной  оправе,  а
из портфеля - длинный желтый блокнот, каким обычно пользуются юристы.
   - Нам всем известно сообщение полковника  Кейси,  -  начал  он,  -  но,
насколько я понимаю, ему неизвестны отдельные детали,  о  которых  говорил
президент.
   Обращаясь к Кейси, Тодд рассказал ему о телефонном  разговоре  генерала
Рутковского с президентом несколько месяцев назад; о том, что,  по  словам
вице-президента Джианелли, мысль провести конец недели в деревушке предков
в Италии ему подсказал  Прентис;  об  имеющихся  в  досье  ФБР  сведениях,
доказывающих связи Гарольда Макферсона с "ультра", а также о том, с  какой
настойчивостью Скотт требовал, чтобы Лимен, вопреки  обыкновению,  вылетел
из Кэмп-Дэвида в Маунт-Тандер без журналистов.
   - Если бы вы, Джигс, знали обо  всем  этом  вчера  вечером,  -  пошутил
Кларк, - вы бы, пожалуй, явились сюда со всей морской пехотой.
   - Морская пехота, Рей, - холодно поправил Тодд, - на  стороне  генерала
Скотта. Или сие вам не известно?
   Кейси взглянул на Лимена. Президент понял,  что  он  порывается  что-то
сказать, и кивнул.
   - Вы об этом не знаете, господин министр, - сказал Кейси, - но  сегодня
утром генерал Скотт убедил меня, или, точнее, приказал мне  отправиться  в
трехдневный отпуск. Еще до полудня я оказался дома.
   - Он указал причину? - поинтересовался Тодд.
   - Нет, сэр, не совсем. Он просто сказал, что у меня усталый вид  и  что
мне следует немного отдохнуть. Пожалуй, он  мог  что-нибудь  разузнать  от
полковника Мердока или от одного из часовых в Форт-Майере.
   - Гм-м... - Тодд что-то записал в своем блокноте,  но  было  незаметно,
чтобы сообщение Кейси произвело на него особое впечатление.
   -  Есть  еще  что-нибудь  новое,  имеющее  касательство  к  сложившейся
обстановке? - спросил он.
   Наступило неловкое молчание. "А странную мы  представляем  компанию,  -
подумал Кейси. - Каждый, кроме меня, наверное, привязан  к  президенту,  и
никто - к  кому-либо  другому.  Я-то  ведь  никого  из  них  не  знаю,  за
исключением Поля. Интересно, по какому принципу  президент  подбирал  этих
людей?" Пока Кейси ломал себе голову, пытаясь  понять,  почему  здесь  нет
видных деятелей конгресса и кабинета, заговорил Кларк.
   Сенатор сообщил, как он пытался расспросить Скотта о системах  связи  и
как тот уклонился от ответа  под  тем  предлогом,  что  во  время  прошлой
тревоги выявлены какие-то недостатки  и  что  сейчас  как  раз  проводится
соответствующая работа по их устранению.
   - Это верно, Джигс? - спросил Лимен.
   - Нет, сэр, - твердо ответил Кейси, - неверно. В прошлый раз, во  время
"Всеобщей красной", по  существу,  только  связь  и  работала  безотказно.
Превосходно действовало,  хотя  до  этого  никогда  не  проверялось,  даже
приспособление,  позволяющее  главному  командованию   установить   полный
контроль над всеми системами радио- и телевизионной сети.
   - Еще очко не в пользу генерала Скотта, - отозвался Джирард. -  А  я-то
всегда считал его настоящим пай-мальчиком.
   - И сегодня утром он замечательно сыграл эту роль, - сообщил  Кларк.  -
Не часто можно слышать заявления, с каким он выступил на комиссии.
   И сенатор пересказал все  сказанное  генералом  о  договоре  и  об  его
опасениях по поводу возможного вероломства русских.
   - Вот в чем вся зыбкость наших предположений, - заявил Лимен. - Я  имею
в виду характер Скотта. Ведь мысль о насильственном изменении  конституции
может  допустить  лишь  человек  особого  рода  -  крайне  честолюбивый  и
несколько испорченный. Скотт же  всегда  производил  на  меня  впечатление
человека с совершенно иными наклонностями. Я никогда не сомневался  в  его
искренности и в его преданности стране. В конце  концов,  ведь  недаром  я
назначил его председателем комитета начальников штабов.  Что  вы  скажете,
Джигс?
   - Поэтому-то я так долго колебался, прежде чем прийти к  вам  вчера,  -
нерешительно ответил Кейси. - Генерал Скотт никогда не был лицемером.  Они
есть у нас в армии,  как  есть  и  у  вас,  у  политиков.  Генерал  всегда
прямолинеен и постоянно повторяет, что ни в какой иной стране он  не  смог
бы так выдвинуться.
   - Т