Флетчер Нибел, Чарльз Бейли.
    Семь дней в мае

   -----------------------------------------------------------------------
   Fletcher Knebel, Charles Bailey. Seven Days in May (1963).
   Пер. - П.Видуэцкий, А.Горский. М., Воениздат, 1966.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 15 October 2001
   -----------------------------------------------------------------------



ВОСКРЕСЕНЬЕ

   Стоянка автомашин, в этот час совершенно пустынная, тянулась от реки на
север. Лишь кое-где тоненькая  тень  молодого  клена  оживляла  удручающее
однообразие  залитого  бетоном  пространства.  По  соседству,   в   лагуне
Потомака, словно наклеенные на зеркало, приткнулись к  причалам  небольшие
суденышки. Поверхность реки казалась неподвижной; только там, где  на  нее
падали лучи всходившего над куполами и крышами Вашингтона солнца, на  воде
искрилась легкая рябь.
   Полковник Кейси поставил машину у входа в  Пентагон  со  стороны  реки.
Рассеянно побрякивая ключами, он  какое-то  время  брезгливо  рассматривал
свой старенький "форд". Что и говорить, вид  у  него  жалкий:  темно-синяя
краска  выцвела  и  побурела,  стекла  потрескались,   крылья   помяты   и
поцарапаны.
   Кейси перевел взгляд на огромное здание. Пентагон возвышался мрачный  и
внушительный, с рядами одинаковых окон от угла до угла, лишенный какого бы
то ни было  намека  на  красоту  и  оригинальность,  такой  же  мрачный  и
зловещий, как и дела, которые из года в год творились за его стенами.
   К  воскресному  дежурству  Кейси   обычно   относился   с   насмешливой
покорностью. Но в это утро смутная тревога не покидала его все время, пока
он ехал на службу.
   Он никак не мог понять, что, собственно, его тревожит,  хотя  вообще-то
причин было достаточно. Вся страна была в угрюмом настроении  -  озабочена
договором о ядерном разоружении, опасается Москвы, рассержена затянувшейся
забастовкой на ракетных заводах, обеспокоена безработицей и инфляцией,  не
совсем уверена в человеке из Белого дома. Лично его, Кейси,  больше  всего
раздражала забастовка. Не далее как в пятницу  генерал  Сиджер,  начальник
ракетного центра Ванденберг, в ехидном, саркастическом  тоне  предупредил,
что, если забастовка не закончится в ближайшие дни, это серьезно отразится
на производстве ракет "Олимп".
   Пытаясь отделаться от дурного настроения, Кейси энергично зашагал через
площадку для стоянки специальных машин.  В  поле  его  зрения  то  и  дело
попадали до блеска начищенные башмаки.  Если  за  двадцать  лет  службы  в
морской пехоте  человек  и  не  научится  ничему,  подумал  Кейси,  то  уж
башмаки-то чистить его по крайней мере научат.
   Полковник Мартин Дж.Кейси возглавлял  объединенный  штаб  -  группу  из
двухсот специально отобранных офицеров, занятых исследовательской  работой
и  планированием  для  комитета  начальников  штабов.  Раз  в  месяц,   по
воскресеньям, он дежурил в Пентагоне; дежурство  это,  крайне  важное  для
всей системы военного командования, казалось ему невероятно скучным делом.
   Кейси взбежал по широким ступеням со стороны набережной и  открыл  одну
из высоких деревянных дверей. Часовой за  столом  отложил  газету  и  взял
протянутый ему пропуск.
   - Не везет вам, полковник, - заметил он. - Чудесный  денек,  совсем  не
для работы, а?
   Кейси направился в ту часть здания, где размещался  штаб  и  на  дверях
висела  большая  табличка:  "Вход  по  пропускам".   Установленный   здесь
фотоэлемент привел в действие  сигнал,  оповестивший  другого  часового  -
моряка, главного старшину по званию, - он  сидел  за  столом,  на  котором
лежал  журнал  дежурств.  Кейси  расписался  и  в  графе  "Время  прихода"
поставил: 7:55.
   - Привет, старшина. Все в порядке?
   - Мертвый штиль, сэр, - ухмыльнулся  часовой.  -  А  вы  предпочли  бы,
наверно, быть сегодня на площадке для гольфа?
   Кейси никогда не мог понять, откуда у рядовых такая  осведомленность  о
личных привычках офицеров. Он подмигнул моряку:
   - Как и ты, наверно. Но кому-то же нужно нести вахту.
   - Так точно,  сэр,  -  ответил  часовой  и,  чувствуя  себя  по  случаю
воскресенья несколько вольнее, добавил: - Да  и  работается  лучше,  когда
начальства меньше.
   Кейси прошел через лабиринт коридоров и кабинетов штаба. Некогда в  нем
работало до четырехсот офицеров во  главе  с  генерал-лейтенантом,  но  за
последние годы штат сократился вдвое и штаб превратился, по сути  дела,  в
орган планирования при председателе комитета начальников  штабов.  Сегодня
тут было так же безлюдно, как и  внизу  на  автомобильной  стоянке.  Кейси
услышал стук пишущей машинки и, судя по ее неуверенному ритму, решил,  что
какой-то офицер сам пытается напечатать ответ на залежавшийся документ.
   Оказавшись в своем большом кабинете, Кейси  окинул  взглядом  выцветшую
зелень стен и окончательно утвердился в мысли, что он снова на  службе,  в
холодной и мрачной громаде Пентагона. Он  повесил  китель  и,  со  вздохом
опустившись на стул, стал просматривать  захваченные  из  дому  воскресные
газеты.
   В  "Вашингтон  пост"  полковник  пробежал  статьи  двух  комментаторов,
ознакомился с результатами игр в бейсбол, потом взялся за "Нью-Йорк таймс"
и подробно, не пропуская ни строки, начал читать обзор последних событий.
   Повсеместно от Малайи до Милуоки  происходили  неприятности.  Совещание
промышленников  Среднего  Запада  осудило  заключенный  договор;   комитет
каких-то граждан послал телеграммы всем членам конгресса, требуя  призвать
на военную службу бастующих рабочих ракетных заводов.
   Но в каком бы кислом настроении ни находился мир, лично у него,  Джигса
Кейси, не  было,  в  сущности,  оснований  хандрить.  Он  чувствовал  себя
здоровым и отдохнувшим. В свои сорок четыре года Кейси обладал  не  только
прекрасным самочувствием, но и изрядной долей скептицизма. После окончания
войны в мире так и не наступило успокоение, а если бы  оно  наступило,  то
кому бы тогда понадобился он, морской пехотинец? Его родина, к которой  он
относился  со  смешанным  чувством   любви   и   раздражения,   ухитрилась
благополучно  просуществовать  почти  два  столетия   и,   если   повезет,
поблагоденствует еще лет тридцать - примерный срок, в течение которого все
происходящее еще будет затрагивать его лично. Однако сегодня  утром  Кейси
не находил в себе  обычной  терпимости  к  ошибкам  и  заблуждениям  своей
страны. Он был встревожен, и ему это не нравилось.
   Полковник морской  пехоты  США  Мартин  Дж.Кейси  казался  самому  себе
воплощением "живучести", если  выражаться  на  жаргоне  Пентагона.  Он  не
отличался особой красотой, но когда-то женщины находили  его  неотразимым,
да и теперь  еще  в  разговорах  называли  симпатичным.  Среди  мужчин  он
пользовался уважением. Кейси был чуточку выше шести футов и сейчас,  после
года канцелярской работы, весил сто девяносто фунтов. По его расчетам, это
было фунтов на десять больше, чем нужно, однако никаких признаков ожирения
в его фигуре не замечалось. Прическа бобриком пока еще надежно  прикрывала
начавшую лысеть  макушку.  Спокойные  зеленоватые  глаза  и  короткая  шея
придавали ему солидность. Такими же солидными  выглядели  и  его  сыновья,
фотография которых стояла на письменном столе.
   Кейси не относился к числу бескорыстных рыцарей истины  и  добра  и  не
блистал особым умом. В военно-морском училище в Аннаполисе, не проучившись
еще и года, он понял, что оба  эти  качества  совсем  не  обязательны  для
преуспевающего  военного.  И  все  же  он  был  хорошим,  храбрым  морским
пехотинцем и надеялся уйти в отставку бригадным  генералом.  Если  бы  его
спросили, почему он не претендует на большее, он ответил бы: "Для Кейси  и
этого хватит".
   Почти час потребовался ему, чтобы прочитать "Таймс". Все это время, как
он и ожидал, его никто не беспокоил. Раз в месяц, по  воскресеньям,  Кейси
приходилось дежурить, чтобы  поднять  тревогу,  если  вспыхнет  война  или
разразится стихийное бедствие, ответить на  телефонный  звонок  из  Белого
дома или какого-нибудь конгрессмена, однако, как правило, ничего этого  не
происходило. Правда, однажды звонили  из  Белого  дома,  но  по  какому-то
пустяку, так что Кейси даже не запомнил,  о  чем  шла  речь.  Конгрессмены
звонили чаще; приходилось кратко записывать суть их претензий  -  чтобы  в
понедельник утром кто-нибудь ими  занялся  -  и  в  ответ  выражать,  если
требовалось, интерес, сочувствие или озабоченность.
   В то  время  как  Кейси  просматривал  почту,  в  кабинет,  как  всегда
бесцеремонно, ввалился младший лейтенант военно-морского флота Дорси  Хаф:
по воскресеньям Хаф регулярно дежурил в шифровальном отделе, через который
проходили  все  радиограммы  Пентагона.  Хаф  был   обязан   шифровать   и
расшифровывать секретные документы. И сейчас он держал в руке пачку тонких
бумаг - копии телеграмм, присланных командующими американскими войсками за
границей в комитет начальников штабов.
   -  Ни  черта  интересного,  полковник,  -  сообщил  Хаф.  -  Все  самое
обыденное.
   Он бросил телеграммы на стол, плюхнулся в соседнее кресло и,  казалось,
дремал, пока  один  из  солдат  караульного  подразделения  не  принес  по
приказанию Кейси два больших кофейника из белого фаянса.
   Дорси Хаф постоянно сутулился, рот у него был вечно полуоткрыт,  словно
он вот-вот начнет зевать. Он представлял собой тот тип офицера, к которому
Кейси  относился,  как  говорила  его  жена  Мардж,   слишком   прохладно.
Военно-морской флот интересовал Хафа разве что чуточку  больше,  чем  весь
остальной мир. Кейси давно уже  решил,  что  позолоченные  дубовые  листья
капитана 3 ранга никогда не украсят козырька фуражки Хафа. Однако во время
воскресных дежурств у Кейси  обычно  не  было  срочной  работы,  и  потому
болтовня с Хафом стала для него своего рода привычкой.
   -  Ну,  Дорси,  что  новенького?  -  спросил  он.  -  Помимо   девочек,
разумеется.
   - Да вот вчера вечером потратил на одну двадцать  долларов,  -  ответил
Хаф, как бы  не  слыша  последних  слов  Кейси.  -  Да  только  ничего  не
получилось. Пустой номер... Да, должно быть, у нашего Джентльмена Джима на
скачках в Прикнессе участвует лошадка. Если  же  нет  -  тогда  непонятно,
зачем он так старается собрать ставки со своих дружков?
   Кейси рассеянно подумал, что на месте Хафа, будучи младшим офицером, он
никогда  бы  не  назвал  председателя  комитета  начальников  штабов   так
фамильярно в присутствии старшего офицера,  к  тому  же  непосредственного
подчиненного   председателя.   Джентльменом   Джимом   называли   генерала
военно-воздушных сил Джеймса Меттуна Скотта, кавалера  креста  "За  боевые
заслуги", медали "За  выдающиеся  заслуги"  и  креста  "За  летные  боевые
заслуги" с двумя дубовыми ветками. Судя по всему, он был самым  популярным
лицом в военно-воздушных силах и, вероятно, вообще в стране, и это  не  на
шутку тревожило друзей президента. Блестящий  офицер.  Скотт  обладал  тем
сочетанием добродушия,  сильной  воли  и  обаяния,  которое  люди  считают
признаком каждого выдающегося руководителя. Свое прозвище он получил еще в
средней школе за безупречную внешность и за  редкую  способность  на  лету
усваивать манеры взрослых.
   - Адъютант генерала полковник  Мердок  принес  мне  телеграмму  в  семь
двадцать пять утра, я еще и глаза не успел как следует продрать.  -  Кейси
слушал болтовню Хафа краем уха. - На ней было целых пять адресов, и все  о
какой-то ставке на скачках в Прикнессе. Вот  если  бы  бюджетная  комиссия
конгресса узнала, какие телеграммки проходят через мои руки,  особенно  по
воскресеньям!
   Кейси взглянул на развалившегося в кресле Хафа.
   - Ну, в лошадях-то генерал Скотт разбирается, - лениво заметил он. - На
какую же он хочет ставить?
   - Об этом там ничего не говорилось, речь шла только о каких-то  заявках
на его имя и о том, чтобы они не опоздали с ними.
   Хаф порылся в кармане своей свеженакрахмаленной  рубашки  ("По  крайней
мере хоть рубашки у него чистые", -  подумал  Кейси),  достал  телеграфный
бланк и прочитал вслух:
   - "Последняя заявка ежегодный пул в Прикнессе. Уже вручил  свои  десять
долларов Мердоку. При равном количестве очков  ваш  выбор  выиграет,  если
пройдет на несколько корпусов вперед. Срок  взноса  -  пятница  семнадцать
ноль-ноль  по  Гринвичу.  Начало  заезда  -  суббота  восемнадцатого   мая
девятнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Скотт".
   Кейси протянул руку за телеграммой. Он заметил, что она написана  рукой
Хафа, и решил прочитать ему небольшую нотацию.
   -  Черт  возьми,  Дорси!  Вы  же   знаете,   что   правила   секретного
делопроизводства запрещают снимать копии с шифровок.
   Но Дорси и бровью не повел.
   - Вот будет номер, полковник, - протянул он, - если соберут  офицерский
суд и накажут меня за разглашение букмекерских махинаций Джентльмена Джима
на тотализаторе!
   Кейси не смог сдержать улыбку.
   - Скотт, должно быть, по привычке занимается этими  махинациями  раз  в
году. Кто же значится у него в списке простаков?
   Хаф в шутку отдал честь.
   - Сэр, докладываю, что я зашифровал "голубым" шифром,  то  есть  личным
шифром председателя  комитета  начальников  штабов,  телеграммы  следующим
нижепоименованным  генералам  и  адмиралам:  начальнику  ракетного  центра
Ванденберг   генералу   Джорджу    Сиджеру,    Калифорния;    командующему
стратегической авиацией генералу Теодору  Ф.Дэниелу,  Омаха;  командующему
6-м флотом вице-адмиралу Фарли К.Барнсуэллу, Гибралтар; главнокомандующему
вооруженными  силами  на   Тихом   океане   адмиралу   Топпингу   Уилсону,
Пирл-Харбор; командиру 1-го воздушно-десантного корпуса генерал-лейтенанту
Томасу Р.Хастингсу, Форт-Брэгг.
   Кейси что-то буркнул - он  уже  устал  и  от  самого  Хафа,  и  от  его
болтовни, потом потянулся к пачке телеграмм, принесенных молодым офицером.
Каждую из них нужно было  зарегистрировать,  прочитать  и  пометить,  кому
передать завтра утром для исполнения.
   - Ладно, проваливайте, Дорси, - сказал он. - Встретимся позднее.
   Входящие телеграммы  касались  самых  разных  сторон  армейской  жизни.
Полковник  Суэйн,  откомандированный  из  посольства  в  Буэнос-Айресе   и
направляющийся  в  Вашингтон  за  новым  назначением,  просит   разрешения
обратиться лично к генералу Скотту... Начальник  штаба  главнокомандующего
вооруженными силами на  Тихом  океане  контр-адмирал  Ле  Мастерс  требует
уточнить, означает ли директива комитета начальников  штабов  0974/АР4  от
23.4.1974, что  по  воскресеньям  и  праздникам  количество  патрулирующих
подводных лодок нужно увеличивать вдвое... Командир базы ВВС США в Лагенсе
на Азорских островах бригадный генерал Келли  просит  комитет  начальников
штабов потребовать от министерства обороны  отменить  ограничение  отпуска
спиртных  напитков   офицерскому   клубу,   поскольку   это   отрицательно
сказывается на моральном состоянии личного состава базы... Командир  101-й
воздушно-десантной дивизии из Форт-Кемпбелла просит разъяснить  пункт  "с"
параграфа  15   директивы   комитета   начальников   штабов,   в   которой
критиковались  действия  воздушно-десантных  частей  во  время   последней
тревоги...
   У Кейси вошло в обычай самому отвечать на некоторые  запросы  во  время
воскресного  дежурства.  Это,  кстати,  позволяло  ему  хотя  бы   отчасти
знакомиться с поступающими в его аппарат документами в  их  первоначальном
виде. Вот и сейчас  он  придвинул  пишущую  машинку  и  напечатал  в  трех
экземплярах ответы на некоторые телеграммы - обычные канцелярские запросы,
на которые, по разрешению  членов  комитета  начальников  штабов,  он  мог
отвечать сам. Остальные, те, что требовали ответов кого-нибудь  из  членов
комитета начальников штабов, он сложил  в  специальную  папку.  На  каждом
документе Кейси указал время поступления, а на некоторых  проставил  номер
соответствующего  приказа  или  директивы.  В  процессе  этой  работы  ему
приходилось заглядывать в большие папки, хранившиеся в его личном сейфе, и
документы, в которых имели гриф "Совершенно секретно".
   Время подходило к полудню, когда Кейси покончил с  делами  и,  захватив
большой конверт с подготовленными ответами, отправился в шифровальную.  Но
сначала ему  нужно  было,  как  всегда,  наведаться  в  центральный  пункт
управления комитета начальников штабов. В этой  огромной  комнате,  сплошь
увешанной различными  картами,  офицеры  несли  круглосуточное  дежурство,
обслуживая  высшее  командование  вооруженных  сил  страны.  Линии   связи
соединяли пункт управления более чем с сотней основных командных  пунктов,
включая  командование  стратегической  авиации  близ  Омахи,  объединенное
командование ПВО североамериканского континента в Колорадо-Спрингс и  штаб
вооруженных сил НАТО в Париже. На  отдельном  столике  стояли  телефоны  -
позолоченный и красный - для немедленной передачи боевых приказов в случае
возникновения войны.
   Кейси немного поболтал с дежурным офицером. Судя по  картам,  нигде  не
проводилось никаких учений, если не считать  одного  из  районов  в  южной
части Тихого океана, очерченного красным  карандашом,  где  шесть  атомных
подводных лодок начнут завтра учебные стрельбы ракетами  "Поларис".  Кейси
пробыл на центральном пункте всего несколько минут.
   Проходя по  главному  коридору  Пентагона,  он  остановился  у  окна  и
взглянул  на  залитый  солнцем  внутренний  дворик.  Сочетание   маленькой
деревянной беседки, оплетенной вьющимися растениями,  и  высоких  бетонных
стен превращало его в какой-то странный гибрид сельского парка с  тюремным
двором для прогулок.
   "Пусть в мире царит хаос, - подумал он,  -  а  все-таки  денек  сегодня
выдался на славу". На скамейке внизу сидели какой-то парень в рубашке  без
пиджака и девушка. "А ножки у нее ничего, - отметил  Кейси.  -  Интересно,
почему у нас тут работают почти одни старые девы? Может, они лучше  хранят
секреты?"
   Он не торопился отойти от окна. Ласковое майское солнце хозяйничало  во
дворе. Несколько пушистых  облачков  на  юго-западе  лишь  оттеняли  ясную
голубизну неба. В такой день человек невольно  начинает  мечтать  о  своем
уголке где-нибудь за городом, о кресле под развесистым тенистым деревом  и
еще, быть может, о паре лошадей.
   "Лошади... Значит, Джентльмен Джим играет в тотализатор в Прикнессе?  -
улыбнулся Кейси. - Убаюкивает подчиненных ему военачальников  болтовней  о
скачках, назначенных на тот самый день, когда  состоится  учебная  тревога
под названием "Всеобщая красная".
   Последняя такая тревога, проведенная полтора месяца  назад,  по  общему
признанию, прошла из рук вон плохо. Две группы десантных  войск  оказались
захваченными в порту врасплох,  причем  половина  судов,  как  выяснилось,
имела мелкие неисправности, которые можно  было  устранить  еще  несколько
недель  назад.  Только  немногим  больше  трети  самолетов  стратегической
авиации поднялось в воздух вовремя. По меньшей мере из  шести  заграничных
баз  в  печать  просочились  сведения  о  начавшейся  в  них  неразберихе.
Президент Лимен дважды звонил по телефону, спрашивал, в чем дело, и Скотт,
хотя он редко терял самообладание, совершенно вышел из себя.
   Вот тогда-то и было принято решение провести еще одну учебную тревогу -
на  этот  раз  ее  точное  время  держалось  в  строгом  секрете.  Комитет
начальников штабов установил день и  час  тревоги  в  четверг  на  прошлой
неделе, о чем кроме членов комитета и  президента  знали  только  Кейси  и
личный адъютант Скотта полковник Джордж Мердок. Дата  была  выбрана  самим
Скоттом: суббота 18 мая, 19:00 по Гринвичу, или  15:00  по  вашингтонскому
времени.
   О предстоящей тревоге не знал даже министр  обороны.  Кейси  специально
интересовался этим у  Скотта,  и  тот  ответил,  что  таково  распоряжение
президента. За последнее время отношения  между  президентом  и  министром
становились все более натянутыми, и, возможно, Лимен реши