операционная  система
"Windows-98", под которой надежно работала  система  управления  работой
снайперов.  Приведя  в  рабочее  положение  три  складывающиеся  антенны
радиопередатчика,  Горбунов  надел  наушник  с  микрофоном  и   запустил
программу СУРС.
   Капитан общался с единомышленниками на особом жаргоне,  и  в  который
раз отметил скромное "междумордие"  (интерфейс)  программы:  стандартные
цвета оперативной системы.
   На экране  появились  шесть  окон,  поверх  которых  проходила  серая
полоска меню. Одно за другим капитан убрал три окна, давая подтверждения
на свои действия:
   "Закрыть окно номер 1?" - "Да". - "Закрыть?.." - "Да".
   Пока оставшиеся три  окна,  расположенные  два  вверху  экрана,  один
внизу, который Горбунов не стал растягивать, а оставил как есть,  матово
отсвечивали серовато-зеленым фоном, не утомляющим глаза.  Бросил  взгляд
на часы -  до  связи  с  Марковцевым  оставалось  меньше  десяти  минут.
Закурил, зная, что с первым словом в эфире снова потянется к сигарете.
   Связь с командным пунктом осуществлялась на частоте  806  мегагерц  в
закрытом  режиме,  прослушивание   другой   радиостанцией   исключалось.
Застройка здесь не очень плотная, и Евгений надеялся, что переезжать  на
другое место не придется. Но все станет ясно ровно через шесть минут.
   СУРС не требовал дополнительных  настроек  и  считался  неприхотливой
системой. Главное и единственное, что требовалось в  ее  работе,  -  это
сигнал по радио или  проводам  телевизионного  изображения  поля  зрения
оптических прицелов и стабильная работа интеркома.

***

   Ближе к базе ОМОНа, но с  противоположной  стороны,  примерно  в  ста
метрах, полутора часами раньше  остановилась  темно-зеленая  пятидверная
"Нива" без номеров. Место для временной стоянки удобное: полуразрушенные
дома, ухабистая дорога, буйная "зеленка". В этом районе в  конце  января
2000 года шли ожесточенные бои. Российским солдатам противостояли хорошо
обученные, опытные наемники с их мобилизационными возможностями,  четкой
системой управления, строгой дисциплиной  плюс  религиозный  фанатизм  и
тейповые принципы.
   Наметанный взгляд Сергея Марковцева отмечал, что вон тот нижний  этаж
темного здания, на котором до сих пор  остались  следы  артиллерии,  был
оборудован под долговременную огневую точку, верхний этаж - под  огневые
позиции снайперов, крыша, от которой почти ничего не  осталось,  в  свое
время представляла собой место для зенитчиков.
   Этот  район  -  один  из  трех   оборонительных   рубежей   чеченских
бандформирований,   проходивший   по   улице   Сайханова   (юго-западнее
железнодорожного вокзала) - Сергей изучил настолько, насколько позволяло
время. Именно по нему он проложил путь отхода своей небольшой группы.
   Ехать придется почти что вслепую, не включая даже габаритных огней, и
место за  рулем  отвели  Скумбатову:  "Ему  проще",  -  прокомментировал
решение командира Подкидыш.
   По левому борту машины четко просматривалось освещенное  пространство
базы ОМОНа. Странное  сравнение  пришло  в  голову  Марка.  Все  еще  не
убранные кое-где бетонные панели и фундаментные блоки, некогда служившие
боевикам дотами, которые соединялись не  только  между  собой,  но  и  с
прилегающими дворами (путем подземных сообщений), а также  искореженные,
потерявшие  былую  форму  металлические   противотанковые   заграждения,
сдвинутые бульдозером  в  одну  кучу,  -  все  это  родило  сравнение  с
рухнувшей Эйфелевой башней. От нее остались  лишь  железобетонные  руины
и... подсветка, бьющая в черное небо.
   Спецназовцы экипированы легко, ничего лишнего, что могло бы  помешать
при передвижениях. Черная униформа - майка с короткими рукавами и брюки,
укороченная  "разгрузка",  точнее,  "боевая  выкладка",   состоящая   из
пистолетного ремня с отделениями для гранат,  подсумков  для  магазинов,
плечевых ремней с компасным подсумком,  в  котором  как  раз  уместилась
рация, чехлом для складной лопаты, уступившей место паре  оборонительных
"лимонок"; плюс ножевой ремень, крепившийся на бедре.
   Мин нет. Зато есть пара "одноразовых шприцов" - гранатометов  "муха",
с неплохой  дозой  успокоительного.  "Надоедливые  "мухи"  припасены  на
случай погони и останутся в машине. Марк мог взять любые мины в  Ханкале
-  типа  МОН  или  специальные,  основой  которых  служит   пластит,   с
замедлителями взрывов  и  прочими  наворотами.  Но  все  они  достаточно
громоздкие, некоторые тяжелые, а от группы Марковцева требовали в первую
очередь маневренность, мобильность. Минимум  вооружения  компенсировался
навыками его бойцов, настоящих силовых разведчиков ГРУ.
   Один-Ноль  вдруг  рассмеялся  -  не  только  Марку  в  голову   лезли
сравнения, - вспомнив  эпизод  из  кинофильма  "Место  встречи  изменить
нельзя", где бандиты из "Черной кошки" шли на выручку Фокса.
   - Сергей, ты у нас Горбатый, - сказал одноглазый  диверсант.  -  Его,
кажется, Карпом звали.
   - Есть такая рыба - камбала называется, - вставил Найденов.
   - Началось, - проворчал Скумбатов. - Лучше бы  я  молчал.  Не  говори
"как кто", Подкидыш.
   Из бойцов выходило напряжение, чтобы новым приступом захлестнуть  их,
потом снова  отпустить.  Глотать  и  выплевывать  кипящий  адреналин  до
изнеможения, до боли в руках и спине, боли, которая проявит себя  только
после завершения операции.
   Умело прикуривая, не обнаруживая себя, Один-Ноль пустил  сигарету  по
кругу. Пряча ее в  ладони,  бойцы  словно  исполнили  одним  им  ведомый
ритуал.
   Найденов  шел  первым,  за  ним  Марк,  долговязая  фигура   старшего
лейтенанта Скумбатова замыкала бесшумное  шествие.  У  северо-восточного
угла базы диверсанты разделились. Один-Ноль, прежде  чем  проникнуть  на
освещенную территорию, штык-ножом,  работающим  в  паре  с  ножнами  как
ножницы по резке металла,  проделал  в  металлической  сетке  ограждения
окно, оставляя нетронутыми всего два места на нем - собственно,  навесы,
одинаково хорошо работающие  в  обе  стороны.  Эту  работу  он  проделал
привычно и умело, даже при патрулировании,  о  котором  вспоминал  Марк,
брешь в ограждении заметить было невозможно.

2

   Сергей отметил  время  на  светящемся  циферблате:  01.25.  Секундные
стрелки на часах бойцов диверсионной группы и  координатора  -  капитана
Горбунова - работали синхронно. Двадцать минут назад спецназовцы  заняли
свои места, и скоро командование группой временно перейдет к  Горбунову.
Даже  после   удачного   снятия   часовых   помощь   Реаниматора   может
понадобиться. В свои двадцать семь он достаточно опытный командир,  а  в
сфере координации и контроля группы снайперов ему вообще не было равных.
   Чуть нервничал Один-Ноль,  подогретый  сравнением  себя  с  киборгом,
которое выдал Подкидыш.  Вроде  как  сам  самому  себе  не  принадлежал.
Действительно, странное ощущение: смотришь одним-единственным глазом,  а
картинку в командном пункте принимают двумя. И зря он  поделился  своими
соображениями с Подкидышем:
   Гриша тотчас "влепил"  Скумбатову  новую  кличку:  Один-Полтора.  Еще
ущербнее, чем Один-Ноль. И когда проверяли связь, по интеркому отчетливо
прошел голос Найденова: "Один-Полтора, как слышишь?"
   Скумбатов давно привык к шуткам товарища, они никогда  не  отвлекали,
не злили, не  веселили,  стали  частью  взаимоотношений.  И  если  бы  в
наушниках прозвучало имя Скумбатова: "Саня, как слышишь?",  то  Саня  от
неожиданности нажал бы на спусковой крючок.
   Один-Ноль  раскатал  шапку-маску  до  самых   бровей,   скатка   чуть
оттопыривала  его  уши,  но  не  мешала  плотно  держаться  наушнику   с
микрофоном - система "hands free",  "свободные  руки",  тонкий  проводок
уходил в подсумок с рацией. Связь -  интерком.  Пока  друг  друга  могли
слушать только три человека, ровно через три минуты к ним  присоединится
Горбунов, а спустя десять секунд - вклинится въедливый голос Подкидыша и
напомнит всем участникам операции,  что  Реаниматор  вернул  одноглазому
двадцать пять процентов зрения.
   Балаган. Сплошь уроды.  Кривые,  невидимые,  неслышимые,  бесплотные.
Залегли в нескольких десятках метров от своих  целей,  поводят  стволами
бесшумных автоматов и в оптику, как сквозь марлю, видят  чуть  смазанные
фигуры часовых.
   Скумбатов был обут в стандартные казенные ботинки, к которым  привык,
исключение  составлял  Подкидыш,  предпочитающий  в  теплое  время  года
кроссовки. Боезапасы распределены умело и привычно, не мешают  во  время
движения, в любой  момент  под  рукой  оказывается  нужная  вещь;  чтобы
выхватить автоматический "стечкин", хватит считанных мгновений.
   Как и Марковцев в свое время, Скумбатов  сейчас  переживал  волнующее
чувство возвращения в родную стихию. Он лежал  не  шевелясь,  а  в  ушах
отчего-то звенел тугой тетивой воздух, под ногами -  пара  сотен  метров
пустоты. Мгновения отделяют его от  спасительного  хлопка  парашюта  над
головой, секунды - до начала боя. И все это действительно  стоило  целой
жизни.
   Эфир поглощает интонации, почти всегда (если не  сорвешься  на  крик)
голос по радио звучит механически. Порой не определишь,  кто  на  связи.
Сейчас же голос  Горбунова,  прозвучавший  наконец  в  эфире,  показался
Скумбатову чужим. Может оттого, что Подкидыш нагрузил  бредовыми  идеями
старшего  товарища,  чьим  зрением  на  какое-то  время   он   собирался
поделиться с командиром контроля.
   Бред, конечно; но, несмотря  на  ожидание,  выход  в  эфир  Горбунова
оказался для Скумбатова неожиданностью. Даже пропало ощущение расстояния
до товарищей, которое составляло несколько  десятков  метров:  Один-Ноль
непроизвольно повел головой, словно надеялся  увидеть  рядом  Марковцева
или Подкидыша.
   Для Скумбатова лучший бой - открытый, сегодняшнюю  операцию  открытой
никак не назовешь, плюс давила на психику современная техника; не каждый
день тебя ведут в бой по компьютеру. А вдруг он зависнет?
   "Вот дерьмо!"  -  выругался  Скумбатов  и  ответил  капитану  хриплым
шепотом:
   - Второй на связи. Слышу хорошо.  Главное,  ты  не  подведи,  браток,
иначе попадем в зарубу.
   - Понял, понял тебя, - отозвался в наушнике голос Горбунова.

***

   Реаниматор улыбнулся, увидев на дисплее дрогнувшие  картинки  сначала
двух камер, передавших на пульт сигнал,  потом  -  третьей,  сработавшей
чуть  с  опозданием.  Это  изображение  передавала   камера   с   оптики
Скумбатова, который отзывался на позывные "второй", на  окно  с  тем  же
порядковым номером. "Первый" - Марковцев, "третий" - Найденов. Так легче
координировать действия снайперов, которым  нужно  было  лишь  запомнить
свой номер, ошибки в этом случае исключались. Все просто, как два  байта
переслать. И вообще, ошибка - это системная функция.
   - Третий на связи...
   - Понял, понял, - в третий раз повторил Горбунов,  вытянув  из  пачки
сигарету. Прикурив и пустив дым в сторону  плафона,  в  спокойном  темпе
продолжил:
   - Значит, так, ребята:  покажите  мне  самые  светлые  цели,  которые
видите. Потом - самые темные. Я кое-что отхачу...  "Второй",  успокойся,
картинка дрожит. Пил вчера?.. Ага, вижу, что нет. Ега  больше  не  егит.
Молодца... По-прежнему хорошо слышишь меня?
   - Слышу хорошо.
   Горбунов прекрасно понимал, какое обращение необходимо бойцам  в  той
или иной обстановке. Сейчас он, отчетливо представляя  и  даже  видя  на
экранах,  как  на  непогрешимой  диаграмме,  состояние  каждого,  выбрал
спокойный, чуть ленивый говор, напрочь отметая тон сухой и  официальный.
Сейчас все четверо были единым целым, и  капитан,  сидя  перед  пультом,
задавал товарищам настроение; "второму" понадобилась корректировка, и он
тут же получил ее: изображение на втором окне больше  не  дрожало,  лишь
едва заметный "мусор" (помехи) пробегал по  экрану  и  отзывался  слабым
потрескиванием во внешнем динамике системы управления.
   Реаниматор повернул ручку настройки контрастности до  упора,  добавил
яркости на дисплее. Вниз скользнуло, разворачиваясь, меню; выбрав опцию,
Горбунов добавил  яркости  непосредственно  на  третье  окно:  Найденову
достался самый темный участок, изображение с которого хоть  и  читалось,
но качество его оставляло желать лучшего.
   - Еще секунду, ребята, еще секунду, торопиться нам некуда.  -  Пальцы
Реаниматора  порхали  по  клавиатуре.  -  Знаете  правило   Рахманинова?
Искусство вовремя попадать по клавишам. Так...  Посмотрите  сами  и  мне
дайте посмотреть. Потом  дам  вам  отдохнуть  пять  минут  и  продолжим.
"Первый", ты хорошо держишь кадр: у тебя  или  руки  затекли,  или  тебя
убили... Так, мужики, рядом  с  вами  никого,  так  что  будьте  любезны
отзываться. У меня на дисплее субтитров нет. Есть разногласия -  давайте
решать их прямо сейчас. - Обращаясь ко всем  через  Марковцева,  который
запоздал с ответом, капитан чуть повысил голос.

***

   В воображении Горбунова  расстояния  так  же  были  съедены.  Точнее,
мысленно он находился рядом с  бойцами.  Сейчас,  кроме  них,  для  него
никого не существовало.  Даже  морских  пехотинцев,  которые  взяли  под
надежную защиту передвижной командный пункт.
   - Перерыв. Пять  минут  тишины,  -  на  манер  спасателей  высказался
Горбунов. - Потом, помолясь, за дело: "Пример калькулятора  -  канон,  а
Джехани - пророк его". Отбой.
   Система работает нормально. Поджидая первого выхода  в  эфир,  бойцы,
несомненно, "перегрелись", компьютерным  штампом,  рассудил  Реаниматор,
сейчас им необходим небольшой перерыв, за которым сразу  и  до  конца  -
тяжелая и напряженная работа.

***

   Сергей нашел надежное укрытие за низким  кустарником,  разросшимся  в
сорока метрах, считая от западного угла центрального здания - школы, и в
пятидесяти - от караульной вышки с часовым. Его он, равно как и  капитан
Горбунов, отчетливо видел  в  оптический  прицел.  Часовой  периодически
появлялся в бойнице; иногда была видна его голова и верхняя часть груди,
в других случаях  оптика  фиксировала  только  голову  в  верхней  части
бойницы; он словно подглядывал, вставая на цыпочки. Подглядывал,  будучи
хорошо подсвеченным прожектором.
   Вторая цель Марковцева - караульный,  несший  службу  у  юго-западной
стороны базы. Он расположился за сооружением (основой которого послужили
фундаментные блоки)  из  мешков  с  песком.  Первая  позиция,  выбранная
Марком, оказалась неудачной:  караульного  на  вышке  он  видел  хорошо,
второй  же  не  попадал  в  поле  зрения,  а  через  крошечную  бойницу,
образованную зазором между  мешками,  его,  конечно  же,  не  достанешь.
Чертыхнувшись, Сергей сменил место.
   Еще до "пяти минут тишины" Горбунов напомнил  Марку,  что  первым  он
должен снять нижнего часового, обзор у  которого  -  непосредственно  на
товарища на вышке - был лучше, и уже потом ловить в перекрестие  прицела
второго. Этот вариант, предложенный  капитаном,  подразумевал  следующий
благоприятный для стрелка  фактор:  часовой  на  вышке  дольше  обычного
задержится в бойнице, поскольку увидит непривычную для  себя  картину  -
лежащего ничком товарища. Возможно, он, вглядываясь  более  внимательно,
подастся вперед, что также  будет  на  руку  снайперу.  В  общей  сумме,
включая время на принятие часовым решения, получится четыре-пять секунд.
А для такого опытного стрелка, как Марковцев, этого  времени  более  чем
достаточно.
   Синхронно с Марком должен сработать и Саня Скумбатов: убрать нижнего,
потом верхнего. Почти  как  в  поговорке:  "Залезть  повыше,  отодвинуть
ближнего, наорать на нижнего".
   Только бы эта ночь оказалась  спокойной.  И  это  было  самым  тонким
звеном в операции. Вызов омоновцев из штаба  УВД  Чечни  ставил  на  ней
крест. Вызов мог поступить  с  пульта  и  в  тот  момент,  когда  тройка
диверсантов будет находиться непосредственно в центральном  здании  базы
ОМОНа.
   В связи с  этим  в  груди  Марка  стало  тревожно,  а  пауза,  взятая
капитаном Горбуновым, которая  была  на  пользу  всем  четверым,  теперь
казалась  необязательной,  лишней.  И  об  этом  мог  догадываться   сам
Горбунов,  наблюдая  за  первым  экраном:  там,  словно  в   нетерпении,
подрагивала картинка с караульным.
   Пил вчера?
   Нет.
   Молодца.

***

   Если честно, то Марк не ожидал помощи от Спрута. Хотя начальник ГРУ в
этом вопросе, по глубокому убеждению Марковцева, сидеть  сложа  руки  не
собирался. Все дело в практической помощи, за  которую  Сергей  мысленно
премировал генерал-полковника благодарностью с занесением в личное дело.
Заодно - "мужичку" - Крепышеву: в его хозяйстве нашлось то,  чего  Марку
не хватало. Крепышев и Мещеряков - "двое из ларца, одинаковых  с  лица".
Если бы не дефицит времени,  не  цейтнот,  в  котором  варилась  уха  из
"аквариумных  рыбок",  он  бы  нашел  способы  и  возможности  вызволить
пленника из неприступного логова, находящегося под мощной крышей  МВД  и
окруженного  кремлевскими  стенами,  поверх  которых  проходила  колючая
проволока чеченской администрации.
   С другой стороны, любая игра зрелищна, когда времени  на  обдумывание
решений не хватает, все происходит  молниеносно  и  на  профессиональном
уровне. Если отбросить зрелищность, то Марк и его товарищи попали именно
в такую ситуацию.
   Но мины, предложенные в дополнение  вооружения  диверсантов  офицером
разведки штаба ОГВ, заставили Марка призадуматься. Ему дали желтый  свет
на проведение диверсионной акции,  свет,  который  подразумевал  скрытые
действия, включая  завершающую  стадию  операции  -  отход.  Что-что,  а
двойные стандарты Марка никогда не привлекали. Спрут, не желая  вступать
в опасный конфликт с МВД, все же распорядился  относительно  специальных
средств, состоящих на вооружении спецподразделений. Но вдруг  пошел  еще
дальше: к  системе  управления  работой  снайперов  он  предлагает  мины
направленного действия. Попечительством над бойцами тут не пахнет,  хотя
следы скрытой заботы налицо, но выстроенная цепочка действий диверсантов
виделась громоздкой и не  могла  нести  на  себе  фирменное  тавро  ГРУ:
бесшумно снять снайперов, незаметно пробраться на базу, тихо  освободить
пленника, молчаливо удалиться -  чтобы  вслед  прогремели  расставленные
диверсантами мины. В общем-то приемлемо - "а чего  они  песком  в  глаза
кидаются?", - но не  к  той  ситуации,  где  рисковали  все,  начиная  с
начальника ГРУ. Или чуть  выше  -  с  начальника  Генштаба,  который  не
преминул отметиться выступлениями в СМИ.
   Настойчивость, с которой ханкалинский офицер предлагал  мины,  похожа
на навязчивость. То есть он один раз предложил,  а  потом  вроде  как  с
сожалением протянул: "Значит,  не  возьмёте..."  И  кровожадным  его  не
назовешь - глаза чистые, как листы в новой тетради, скулы от ненависти к
чеченцам не сводит, следов зуда на коже не отмечено. "А как насчет  пары
гранатометов?" Больше он походил на торговца оружием, нежели на  офицера
направления ГРУ.
   Как бы там ни было, скрытые действия Спрута  покажет  явная  операция
его  диверсантов.  С  другой  стороны,  если  разумно  исключать  личную
инициативу офицера направления, Марк не  разобрался  в  тайных  замыслах
начальника ГРУ и таким образом не исполнил его наказ.
   Все  это  отдаленно  напоминало  и   каперанга   Бондарева,   и   его
инициаторские начинания, которые привели последнего к смерти.
   Все делает втихаря (это уже о Спруте), немного нервничал Сергей еще и
потому, что, судя по всему, начальник секции полковник Мещеряков схватил
все с лету, съел "морепродукт" из "Аквариума" и опорожнился, а секретный
агент все никак не мог прожевать.
   Возможно, Ленц доложил обо всем начальнику Генштаба, поскольку  всего
несколько часов назад "Радио России" процитировало генерала армии.  Суть
его непоспешного (на фоне инициатив МВД и Кремля) заявления сводилась  к
следующему.  Начальник  Генштаба   высказал   недовольство   по   поводу
преждевременной передачи чисто военных функций  под  эгиду  МВД  и  ФСБ;
также ген