дит контртеррористической операцией в  Чечне.
Руководство  осуществляется  из  Москвы.  Московской  милицией,  которая
"крышует" весь  столичный  бизнес,  Генпрокуратурой,  которая  покрывает
делишки милиции, и  ФСБ,  которая  контролирует  ситуацию  и  удерживает
баланс сил.
   Милиция, ФСБ, прокуратуры берут деньги не потому, что  предлагают,  а
потому что между ними, криминалом,  чиновниками  и  руководителями  всех
рангов существует  товарооборот.  А  нынешним  военным,  кроме  чести  и
обмундирования, продавать нечего. Они  сейчас  самая  честная  прослойка
общества - за некоторым исключением. Эти исключения сидят на  Арбате,  в
Генштабе, некоторые оттуда перебрались в редакции СМИ и торгуют собой  и
товарищами. Может, конечно, встать вопрос: а если бы было что продавать,
продали бы? Но все это относится к "если бы да кабы".
   И еще. Разговоры о том, что надо раздать оружие  чеченцам,  а  отделы
милиции укомплектовать из местных жителей,  зашли  так  далеко,  точнее,
высоко, что в открытую  и  даже  тайно  бороться  с  этим  злом  чревато
последствиями. Одним  росчерком  пера  ГРУ  превратят  в  придаток  СВР.
Руководящие посты займут в конце концов генералы  ФСБ  и  СВР.  Вот  так
обернется  вмешательство  военных  в  политику,  продиктованную  сверху,
вмешательство в дела отдельно взятого народа, который буквально не  дает
свободы ни себе, ни самой России  (даже  Калининграду),  отдаляет  сроки
вступления в ВТО и прочие европейские и всемирные организации.  Все  эти
вопросы упираются в Чечню. Вышеперечисленные организации  ставят  России
условия: "Когда в Чечне закончатся действия вроде зачисток, когда оттуда
уйдут военные, тогда будут решаться те или иные вопросы".
   А вопросы носят, как  правило,  экономический  характер.  Промедлишь,
получишь  ультиматум,  повесишь  на  шею  многомиллиардный  вексель   на
погашение очередного долга. А поведешь  себя  так,  как  диктует  США  и
Европа,  простят  кое-какие  долги,  заключат  договора,  инвестируют  в
российскую экономику кое-какие средства.
   И вот на этом экономическом фоне  прозвучало  еще  одно  политическое
обещание: до Нового  года  сделать  чеченскую  милицию  национальной,  и
обещание надо выполнять, пусть даже впереди  видны  очаги  пожарищ  "3-й
чеченской".
   Вся милиция, состоящая только  из  чеченцев,  означает  стопроцентную
коррупцию,  рост  преступлений,  учащение  терактов  и  убийств,  подрыв
экономики: нефть цистернами  и  баржами  побежит  за  кордон,  но  денег
российская казна не получит.
   С Чечней нет продолжения, его еще никто не придумал.
   Вот, собственно, и все путы. Так что ГРУ не войдет в противостояние с
МВД, считай - властью. А пленника, вокруг которого  разгорелись  страсти
по обе линии фронта, можно спасти лишь в частном порядке.
   Пообщавшись  с  морскими   разведчиками,   Марк   вскоре   располагал
кое-какими  данными   на   Малика   Абдулгамидова.   Считается   хорошим
профессионалом. Авторитетнее воина на сегодняшний день в Чечне нет,  его
не без оснований побаиваются полевые командиры. Про его  брата  Исрапила
Абдулгамидова  Марк  и  раньше  слышал;  может,  это  его   пуля   нашла
Абдулгамидова в диверсионной школе 20 декабря 2000  года?  Хотя  в  этом
вопросе остались белые пятна: разведчики в  Каспийске  обладали  точными
данными  о  том,   что   Исрапил   Абдулгамидов   погиб   в   результате
бомбово-штурмового удара в районе населенного пункта Элистанжи, Чечня.
   И  снова  Малик  Абдулгамидов.  Главный  чистильщик  среди  чеченцев.
Зачистки обычно начинаются с кафе,  магазинов  и  рынков.  Мстителен  до
крайности. До сей  поры,  нося  форму  российской  милиции,  не  потерял
надежды  поквитаться  с  убийцами  братьев,  будь  те   генералами   или
адмиралами. Нет в Чечне человека, который  может  стать  на  его  место.
Поддерживает Билана Кантемирова, но не считает его человеком,  способным
возглавить военные силы Чечни. Для этой роли Малик подыскивает  человека
со стороны, ближайшая кандидатура - правая рука  пакистанского  наемника
Мустафы Джафаля Асланбек Давкаев; собственно, к этой  незаметной  фигуре
привлекала школа  Мустафы,  специалиста  по  идеологической  пропаганде.
Остальные - вроде Руслана Гелаева - в расчет не брались, очень  заметные
и по уши в крови; Гелаев (радиопозывной "Ангел") участвовал  в  кровавой
бойне  под  Улус-Кертом,  вел  бои  с  федеральными  войсками  в   горах
Урус-Мартана.
   Известие о смерти Джафаля стало для Марковцева  неожиданностью.  Марк
недавно  вернулся  на  службу,  и  год  с  лишним  прошел  для  него   в
информационном вакууме; скорее всего смерть пакистанского  наемника  СМИ
особо не муссировали.
   Пока  не  прибыли  Один-Ноль  с  Подкидышем,  Марк   ознакомился   со
специальными средствами спецназа 77-й бригады. Средства впечатляли. Хотя
он мог воспользоваться только ими, но напрочь забыть  о  личном  составе
бригады морской пехоты. Ни  о  какой  легальной  операции  (считай,  при
сговоре силовых министров и  представителей  администрации  Чечни)  речи
быть не могло. Стало быть, придется справляться своими  силами.  А  силы
вот-вот прибудут. Лучшие из лучших. Втроем можно весь горный Дагестан на
уши поставить. Пять глаз на троих - не так уж и плохо.
   Напоследок Марк попросил Крепышева еще раз  показать  ему  фотографию
Асланбека Давкаева. На ней чеченец изображен с  густой  бородой,  отчего
его лицо кажется широким, щеки - впалыми. Какие у  него  скулы,  губы  -
неизвестно.  В  глазах  тоже  ничего  примечательного:  черные,   слегка
прищуренные. Лоб низкий, брови широкие. "Какой типаж! - одним словом.  -
Не узнаю вас в гриме".
   И особых примет мало.  Чтобы  узнать  Асланбека,  который,  возможно,
сбрил бороду и усы, нужно снять с него рубашку: под  правой  лопаткой  у
него длинный и широкий шрам - результат ранения осколочным снарядом.
   "Ладно, будет  возможность,  сниму  с  него  не  только  рубашку",  -
пообещал себе Марк.

4
Дагестан, поселок Южный, 29 июня, суббота

   И снова пленника перевели в другое  место.  Теперь  его  содержали  в
брошенном форте  Южного.  Охрану  вели  местные  омоновцы,  состоящие  в
сговоре  с  грозненским  ОМОНом.  Что   именно   они   охраняют?   Якобы
обнаруженные пушечные заряды, коих действительно  немало  было  и  возле
форта, и в самих береговых катакомбах.
   Не раз рвались на них любопытные мальчишки и  неосторожные  взрослые.
Форт старались обходить стороной. Хотя железные двери  давно  спилили  и
унесли. Вход, так сказать, бесплатный, но выход мог стать очень дорогим.
   Сейчас в бастион можно было попасть из пяти частей или  выходов.  Два
из них - равно как и внутренний отсутствующий, но  в  советские  времена
также  укрепленный  бетоном,  были  основательно  раздолбаны   и   имели
безобразные проемы в пять-шесть метров. Два других имели нормальный  вид
- спуск под уклон вплотную к металлическим каркасам без дверей,  которые
также давно снесли на металлолом.
   Внутри бастиона  находился  целый  гарнизон.  Входы  охраняли  наряды
ОМОНа, внутри всегда находилось не меньше двадцати  боевиков  из  отряда
Асланбека Давкаева. Там хоть и сыро, но так надежно,  как  действительно
ни в одной крепости, которую не собираются брать приступом никогда.
   Все официально, на уровне районной и республиканской администрации. В
курсе УФСБ, ОВД и моряки,  которые  в  основном  помогали  пограничникам
ловить браконьеров на камышистых островках, где было полно осетров.
   Пленник всегда был на виду у боевиков, ему  не  стали  отводить,  как
делали это в особых случаях, отдельного  помещения.  Только  руки  снова
были скованы длинной цепью, переброшенной через металлическую балку.  Он
мог делать пять шагов в одну сторону и пять в другую. Еда - раз в день -
кусок хлеба и пресная каша; очень редко давали  тушенку.  Воды  вдоволь,
она тоненькими ручейками стекала по стенам, и ею можно  было,  подставив
ладони, вдоволь напиться.
   Асланбек  иногда  пренебрежительно  называл  пленника  "товарищ  "П",
видно,  смотрел  в  детстве  фильм  про  партизан.   Порой   забавлялся,
припоминая узнику его выходку оставлять знаки. Вставлял в револьвер  два
патрона: сначала один,  через  два  -  еще  один:  согласно  оставленным
надписям "один-четыре".  Крутил  барабан  и,  когда  он  останавливался,
спускал курок. И ни разу не увидел дрогнувших ресниц русского офицера. И
никто не  знал,  что  в  барабан  нагана  Асланбек  закладывал  холостые
патроны. Но как бы то ни было, ни один выстрел во время забав чеченца не
прозвучал. То ли действительно берегла судьба пленника, то  ли  знала  о
том, что Асланбек блефует.
   Сегодня Асланбек неожиданно долго говорил с пленником.
   - Мы оденем тебя  как  героя,  дадим  форму  -  твой  любимый  черный
комбинезон,  не  беспокойся  насчет  этого.  Потом  на  главной  площади
Грозного тебе перережут горло.
   Однако что-то  мешало  Асланбеку  говорить  с  русским  пленником  на
равных. Он долго бился над этим вопросом,  наконец  понял:  это  возраст
офицера. Ему всего двадцать четыре - двадцать пять, а ведет  он  себя...
Здесь Асланбек не нашел определения, разве что подумал о своих сорока за
плечами. Не мог говорить на равных потому, что русский был сильнее его.

5

   МОСКВА
   ДИРЕКТОРУ
   Сведения, полученные "Помощником" от Магомада Хаджиева,  противоречат
вашим данным о нахождении Асланбека Давкаева в Кадарской зоне. Настаиваю
на личной встрече с майором. Желательно  прибытие  в  расположение  77-й
Гвардейской отдельной бригады морской пехоты "1 -12" и "1-13".
   КАСПИЙСК
   МАРК

30 июня, воскресенье

   Дагестанское побережье Каспия огромно,  где,  в  каком  месте  искать
Пантеру? На одних сигналах сердца не уедешь, а  оно,  как  самый  точный
барометр, подсказывало Марку, что пленник жив и находится где-то  рядом.
Даже больше, Сергею казалось, что их сердца бьются в  унисон  -  сильно,
призывно, словно чувствуют друг друга на расстоянии.
   Где?
   Эх, повернуться бы боком сначала в одну сторону, послушать,  потом  в
другую...
   И  разведка,  на  взгляд  Марковцева,  работала   плохо.   На   одних
предположениях,  разведданных  и  радиоперехватах.  Тут  нужна  активная
разведка. Однако таковая  могла  как  принести  пользу,  так  и  нанести
непоправимый вред.
   - А что это охраняют там омоновцы? - спросил Сергей,  взобравшись  на
кучу битого кирпича во дворе Усмана Рашидова.
   - Бастион, не видишь разве? Старых  снарядов  там  нашли  кучу,  того
гляди взлетим все на  воздух,  -  недовольно  проворчал  следователь,  в
очередной раз проклиная навязчивого гостя. Для  чего,  спрашивается,  он
ездил в Карамахи и мозолил глаза местной  милиции?  Для  того  чтобы  не
удовлетвориться работой, молчаливо попрекнуть? Доверяй, но проверяй, что
ли? А как насчет того, чтобы обидеться?
   - Почему снаряды не вывозят, Усман?
   - Кому вывозить и на  чем?  Может,  кагытся,  ты  попросишь  денег  в
администрации? Тут на борьбу с паводком  все  деньги  бросили,  зарплату
хрен дождешься. Ты воду, воду попробуй, сплошная глина прет.
   - Был у меня друг, Усман, - разоткровенничался гость, слезая с  кучи.
- Такой же ворчливый и вечно недовольный. Умер недавно.
   - Мне, кагытся, твои шутки побоку. Марк снова посмотрел на бастион.
   - Странно охраняют его, однако... Охранники не на местах, вроде как к
жерлам пушек  привязаны,  пограничная  зона  не  определена.  Разве  что
окриками да посвистами. Ты сам ни разу не заходил внутрь бастиона?
   На дурацкие вопросы Рашидов обычно не отвечал.
   - Ты же мент! Сходи, посмотри, как лежат снаряды, в каком количестве.
   - Надень мою форму, сходи и посмотри, - отрубил Усман.
   - Завтра - после того,  как  проконсультируюсь  со  специалистами  из
гвардейской бригады, - полушутливо пообещал Сергей.
   Рашидову же в его тоне послышалась бравада.
   - Не пойму, - сощурился  он,  -  иногда  ты  мне  кажешься  отчаянным
смельчаком, иногда - безумцем.
   - Я и то и другое, Усман. Я живу, не зная меры.
   - Столько счастья в одни руки... - тяжело вздохнул следователь.

6
Дагестан, Каспийск

   Марковцев снова наведался в расположение 77-й  Гвардейской  отдельной
бригады морской пехоты. Капитан 1-го ранга Николай Крепышев встретил его
дружеским пожатием руки и предложил чаю.
   - Не до чаю сейчас, - отказался Сергей. -  Николай,  меня  интересует
форт  в  Южном.  Действительно  там   обнаружили   снаряды   с   Великой
Отечественной?
   - Два года назад, - с готовностью ответил каперанг. - Там  саперы  из
Каспийска и Махачкалы месяца три работали. Насколько мне  известно,  все
снаряды были вывезены и уничтожены.  Одно  время  там  бродили  какие-то
криминальные личности...
   - А сейчас там что охраняют? - перебил Сергей.
   -  Об  охране  я  ничего  не  знаю.  Во  всяком  случае,  там  нечему
взрываться. Во-первых, саперы хорошо потрудились, во-вторых, велись  там
какие-то  земляные  работы,  сварочные.  Давно  бы  тряхануло,  если  бы
осталось что-то.
   - Мне говорили, там дети взрывались, взрослые.
   - По неосторожности и давно.
   - Так... - протянул Марк. - Дай мне  план  форта  и,  если  возможно,
отчеты о работе саперов.
   Такая информация считалась секретной, но Марк, имевший прямой контакт
с начальником  ГРУ,  получал  любые  данные  с  максимальной  скоростью.
Крепышев пообещал, только предупредил, что это  займет  время  и  отчеты
представляют собой объемистые "гроссбухи".
   - Заодно пригласи хотя бы одного  из  офицеров,  кто  вел  работы  по
разминированию.
   - "Разминированию" -  это  ты  правильно  заметил.  Один  из  фланков
действительно   был   заминирован.   Остальные   снаряды   были   просто
складированы. Деталей я не помню, но ты все прочтешь в отчетах.
   Марку помог инженер-сапер действительно с саперской фамилией Везунов,
авторитетно заверивший, что в бастионе не осталось  и  ржавого  патрона.
Там просто негде спрятать.
   Однако проверка форта, которую запланировали  на  завтра,  так  и  не
состоялась. И тому было две причины, одна из которых - приказ начальника
ГРУ, уводивший (так казалось Марку) поиски пленника в сторону.

Глава 10
По паспорту - Марк

1
Дагестан, Каспийск, 1 июля, понедельник

   Эльза Исмаилова, одетая в короткое платье  и  соорудившая  на  голове
модную прическу с удлиненной  челкой,  падающей  на  глаза,  в  компании
подруг сидела на лавочке возле  подъезда.  Самая  младшая,  лет  девяти,
болтала ногами, то и дело поддавая мысками  стоптанных  сандалий  мелкие
камушки и поднимая пыль.
   Эта сцена вызвала на лице Марковцева улыбку. В российских  городах  у
подъезда чаще всего  можно  встретить  компанию  пенсионерок,  и  стайка
дагестанских девчонок напомнила ему детский фильм о потерянном времени.
   Эльза сидела в середине. Она  подняла  глаза  на  Сергея,  когда  тот
ступил с дороги на тротуар и до  лавочки  ему  оставалось  пройти  шагов
пять. Обычный взгляд. Может, еще и потому, что Сергей, пытаясь  найти  в
нем, как всегда,  иронию,  столкнулся  будто  с  постным,  чуть  усталым
взглядом взрослой девушки.
   Если бы она и раньше смотрела так, то  сейчас  он  заметил  бы  в  ее
глазах затаившийся испуг. Как в  глазах  ее  матери,  впервые  увидевшей
Сергея  у  порога  своей  квартиры.  Но  он  так  и  остался  для   него
незамеченным.
   Поравнявшись с девчонками, Сергей спросил:
   - Мама дома?
   - Ага. - Эльза опустила глаза и тут же сделала замечание соседке:
   - Хватит загребать! У меня все гольфы в пыли.
   Она мечтала стать актрисой, играть не в театре, где  нужно  заучивать
десятки ролей и изо дня в день талдычить одно и то же, а актрисой  кино.
Пока не задумывалась о том, что собиралась идти к славе по более легкому
пути, но о славе - да, задумывалась, и очень часто.
   Жаль,  голоса  нет,  иначе  бы  она  мечтала  о  популярности   своей
соотечественницы Жасмин, которую боготворили на  берегах  Каспия.  Жаль,
фигурой в покойного отца - какая-то, по ее собственному определению, она
приземистая. "Как дубок",  -  однажды  пошутила-посочувствовала  мать  и
лишилась возможности слышать голос дочери на несколько дней.
   Нет фигуры, и мечты о подиуме отпали сами собой.
   Только в актрисы.
   Вот сейчас она неплохо сыграла,  ничем  не  выдала  своего  волнения,
спрятала взгляд, скрыла дрожь в голосе за резкими  интонациями,  которые
обратила к младшей подруге. Сыграла так убедительно, что  Сергей  ничего
не заметил.
   А может, это не та роль? Может, нужно было скосить  глаза  в  сторону
подъезда и едва заметно покачать головой? Спасла  бы  его,  но  погубила
мать,  которая  находилась  в  руках  трех  подонков.   Нет,   по-детски
размышляла Эльза, провожая крепкую  фигуру  гостя  глазами,  сгубила  бы
обоих:  за  ней  сейчас   наблюдают   внимательные   глаза   незнакомца,
спрятавшегося за неплотно занавешенной шторой.
   И уже взрослые мысли: "Пусть разбираются с Сергеем, зато маме  ничего
не сделают. Больше ничего не сделают".
   Когда Марковцев  скрылся  в  полусумраке  подъезда,  девочка  подняла
голову и увидела дрогнувшую штору. Так и есть, ее все время держали  под
наблюдением. Она все это время чувствовала недобрый взгляд,  он  жег  ее
лицо, затылок, грудь, которую больно сдавил один из  непрошеных  гостей.
Наверное, это он все время ощупывал похотливым взглядом фигуру девочки.
   И еще одно движение заметила Эльза: тихо закрылась  балконная  дверь.
"Чтобы не было слышно", - напоследок подумала  она,  представляя  Сергея
стоящим перед дверью квартиры. Сейчас он нажмет на кнопку звонка, и маму
под дулом пистолета заставят открыть.
   Вот сейчас он жмет, и в  прихожей  противно  шлепает  медными  губами
допотопный звонок: "Плим-плюм".
   Плим-плюм.
   Какое-то страшное, зловещее сочетание звуков. Не резкое, а тревожное,
как набат.
   Противный звонок имел свойство менять  голос.  Когда  ждешь  в  гости
хорошего  человека,  подругу,  родственника,  он  извещает   о   приходе
радостным голосом. А когда, например, никого  не  ждешь,  он  заставляет
вздрагивать, учащенно биться  сердце  и  мысленно  вопрошать  у  мертвых
металлических пластинок:
   "Кто? Кто там?"
   Маленькая  соседка  Эльзы  обидчиво  выпятила  губы  и,  прежде   чем
прекратить шаркать ногами под  лавочкой,  напоследок  поддала  сандалией
большой голыш, подняв  очередное  облако  пыли.  Резкий  стук  голыша  о
бордюрный камень совпал со щелчком дверного замка.  Дверь  приоткрылась,
приглашая гостя войти.

***

   - Предупреждаю еще раз, - грозно прошипел Асланбек в ухо  Исмаиловой,
- дернешься или дашь знак, первой пулю получит твоя дочь. Ты  вторая  на
очереди. Убью!
   Пока все шло по плану:  и  старшая,  и  младшая  Исмаиловы  не  смели
перечить. Через открытую балконную дверь Асланбек Давкаев слышал  вопрос
Марка и ответ девчонки. Уже  достаточно  взрослой,  чтобы  заняться  ею.
Возможно, на глазах у матери. Асланбеку, насиловавшему русских в Чечне и
Дагестане, не привыкать развратничать при товарищах по оружию,  зачастую
под их одобрительные  возгласы.  С  пленницами,  оказавшимися  в  лагере
Джафаля, вообще творил все, что хотел. Двух девушек-учительниц  из  села
Первомайское убил, как только изнасиловал. Одна из них была ингушкой  по
национальности, другая русской.
   Правда, специально этим Асланбек не занимался. Есть материал, есть  и
работа, на все воля Аллаха, во имя которого и во имя идей ваххабизма  он
однажды убил, изнасиловал и не собирался останавливаться; рубежей в этих
вопросах для него не существовало.
   Он был сильным, словно рожденным стать воином. С широкими  плечами  и
мускулистыми руками.  Он  чем-то  напоминал,  а  может,  даже  копировал
высокого и мощного полевого командира, вора-рецидивиста Руслана (Хамзата
- имя, которое Гелаев принял после хаджа в Мекку) Гелаева. Но, вероятнее
всего, не копировал,  а  тиражировал,  ибо  начинал,  как  и  Гелаев,  с
Абхазии, в пору самопровозглашения Ичкерийской респуб