ь еще, дабы подольше насладиться этой демонстрацией массового обожания и
поклонения.
   Она сопротивлялась Рубенсу, старавшемуся поскорей затащить ее внутрь так,
чтобы по мере продвижения наверх, оставаться на расстоянии вытянутой руки от
передней шеренги людей, изо всех сил старавшихся прикоснуться к ней, сказать
ей  что-то,  поцеловать  ее.  Одной  ее  улыбки,  обращенной  к  ним,   было
достаточно, чтобы они продвигались выше, за ней  следом.  Какой-то  человек,
оступившись, упал, но тут же поднялся.
   Когда Дайна и Рубенс достигли первой стеклянной двери, толкотня и давка в
толпе усилились. Публика, понимая, что  время,  отведенное  ей,  подходит  к
концу, нахлынула на ограждения, точно приливная волна.
   Кто-то, протянув руку, умудрился схватить Дайну за запястье и потянуть на
себя с такой силой, что она  чуть  было  не  упала.  Рубенс,  подхватив  ее,
потащил прочь. Громкий свист толпы смешался с пронзительным воем полицейских
сирен, прорезавшихся сквозь оглушительный шум.
   Появившиеся полицейские с  трудом  пробивались  сквозь  скопление  людей,
распихивая их в стороны, держа наготове Дубинки.  Построившись  клином,  они
разделили толпу на две половины. Кто-то закричал от боли или ярости. В  этот
момент первые  блюстители  порядка  уже  добрались  до  Рубенса  и  Дайны  и
буквально протолкнули их сквозь первую дверь.
   Один из полицейских также протиснулся внутрь,  а  двое  других  стали  по
бокам у входа. Остальные рассыпались веером по верхним ступенькам  лестницы.
Еще несколько машин с подкреплением с  воем  и  блеском  огней  подъехали  к
зданию, и из-за угла вырулил фургон.
   - С вами все в порядке,  мисс  Уитней?  -  осведомился  у  Дайны  молодой
светловолосый и широкоплечий полицейский с твердым  и  решительным  взглядом
голубых глаз.
   - Кажется да, - ответила она.
   Фургон остановился; его задняя дверца распахнулась.
   - А вы, мистер Рубенс?
   Полицейские посыпались из  фургона,  как  горошины  из  мешка,  однако  с
исчезновением Дайны за дверью, толпа выдохлась и подалась назад сама.
   - Да, да, - с отвращением сказал Рубенс. Он провел ладонями по смокингу и
брюкам. - Где, черт побери, вы были, ребята?
   - Извините, мистер Рубенс,  -  отозвался  полицейский,  впрочем  явно  не
испытывавший ничего даже отдаленно напоминающего раскаяние. Он говорил таким
тоном, точно хотел сказать: ?Если бы вы не были тем, кто вы есть,  то  я  бы
просто посоветовал вам не совать нос не в  свое  дело?.  -  Мы  прибыли  как
только смогли. Никто не ожидал ничего подобного. - Он сделал  неопределенный
жест рукой. - Я имею в виду, что мы ведь не в  Нью-Йорке.  -  Он  отошел  от
двери, вынимая на  ходу  блокнот  из  заднего  кармана  и,  щелкнув  ручкой,
спросил. - Простите. Мисс Уитней... вы не могли бы? - Он  протянул  ручку  и
блокнот Дайне, и та, улыбаясь, расписалась.
   - Все в порядке. - Она улыбнулась ему. - Вы прибыли как раз вовремя. -  В
это время он был готов пройти сквозь стеклянный лист, если бы она  попросила
его об  этом.  -  Может  быть,  вы  подождете  где-нибудь  поблизости,  пока
церемония награждения завершится, и проводите нас домой.
   - Эй, Майк, - произнес другой полицейский. - Я не знаю...
   - Позвоним и уладим все, - оборвал его Майк,  не  оборачиваясь,  и  более
мягким тоном добавил. - Мы были бы счастливы, мисс Уитней, оказать  вам  эту
услугу. - Он забрал блокнот и ручку из ее рук. - Когда  вы  выйдете,  просто
оглянитесь по сторонам: мы будем неподалеку.
   - Спасибо, Майк.  Мистер  Рубенс  и  я  будем  вам  признательны.  -  Она
ухитрилась сделать такой акцент на слове ?я?, что  все  остальные  померкли.
Развернувшись, она взяла Рубенса под локоть.
   - О, мисс Уитней!
   - Да?
   - Удачи вам сегодня вечером. Мы будем болеть за вас.
   - Спасибо, Майк. Это очень мило с вашей стороны.
   Краска залила щеки полицейского, и он поспешно отвернулся.
   Дайна и Рубенс прошли сквозь вторую стеклянную дверь в вестибюле и,  едва
перешагнув через порог, она увидела его.
   Он быстро приблизился, высоко задрав темное ястребиное  лицо.  Он  был  в
смокинге, сидевшем на нем так, что по всей вероятности,  он  одолжил  его  в
последнюю минуту. В его черных волосах, куда более длинных,  чем  прежде,  и
окладистой  бороде  виднелись  серебристые  нити.  Казалось,  прошла   целая
вечность с тех пор, как она вышвырнула его из своего дома.
   - Я ждал этого момента.  -  Его  голос  был  прежним.  В  нем  сохранился
металлический оттенок, из-за которого фразы казались обрезанными  и  чужими.
Это было одно из качеств, делавших его таким хорошим публичным оратором.  Он
чувствовал себя неуютно в смокинге и беспрестанно вертел уже натертой шеей.
   - Рубенс, это Марк Нэсситер.  Они  проигнорировали  друг  друга  с  таким
видом, точно являлись заклятыми, кровными врагами.
   - Что тебе нужно? - осведомилась Дайна.
   - Просто увидеть тебя снова. - Она заметила табачную крошку, прилипшую  к
его губе. - Увидеть, чем ты стала. - Его темные глаза были  полуприкрыты.  -
Увидеть, во что они превратили тебя.
   - Чем бы я не стала, Марк, это моя собственная  заслуга.  Это  воплощение
моих фантазий.
   - Ты в этом уверена, дорогуша? - Он смотрел на нее,  хитро  прищурившись,
слегка наклонившись вперед  и  приподнявшись  на  носках.  Эту  привычку  он
приобрел, стараясь скрыть свой низкий рост.
   Впервые Дайна сумела разглядеть твердость черт его лица и алмазный  блеск
в глазах, который, теперь она была  в  этом  уверена,  присутствовал  в  нем
всегда.
   - Ты уверена, что этот Свенгали, - он показал на Рубенса, -  не  стоит  в
центре всего, дергая за нужные нити в нужный момент? - Его губы  искривились
в полупрезрительной усмешке. - Какие чувства ты испытываешь, когда  спишь  с
подонком, обладающим властью? - Он легонько потрепал ее по подбородку. - Вот
как собственно обстоит дело с тобой, малышка.
   Дайна ощутила сбоку движение Рубенса, прежде чем увидела его.
   - Ну погоди, жалкий сопляк! - Рубенс стиснул кулаки.
   Марк поманил его к себе пальцем.
   - Давай, толстосум, иди сюда. Я не боюсь тебя. Я не боюсь ничего!
   Дайна, шагнув вперед, встала между ними. Она не сводила глаз с Марка,  но
ее слова были обращены к Рубенсу.
   - Довольно, - заявила она решительно, - Предоставь это мне.
   - Черта с два. - Рубенс двинулся  в  обход  ее.  -  Этот  ублюдок  вполне
заслуживает того, чтобы ему набили морду.
   Дайна развернулась, как на шарнирах, и яростно взглянула на Рубенса.
   - Я сказала, что справлюсь сама!
   Марк язвительно усмехнулся.
   - Правильно, так держать,  малышка.  Да-да.  Занимайся  самоутверждением,
пока у тебя есть возможность. Кому какое дело, что все это лишь иллюзия.  Он
позволит тебе победить в этом крошечном сражении, потому что  ему  абсолютно
нечего терять. Однако когда речь идет о войне, моя прелесть, он уже купил  и
продал тебя вместе со всеми потрохами. Но самое смешное  заключение  в  том,
что ты даже не заметишь всего этого, пока армия не отправится на новую,  еще
более крупную кампанию, оставив тебя далеко позади.
   - Ты поразительно уверен в себе, не так ли? Он презрительно фыркнул.
   - Во всяком случае, настолько, чтобы не лизать задницы власть имущим.
   - О да. Я так и вижу сцену между собой и людьми из  ?Коламбии?.  -  Дайна
внимательно следила за ним. - Могу себе представить, с  каким  удовольствием
они затыкали тебе рот, копаясь в смете, чтобы узнать,  действительно  ли  ты
нуждаешься в дополнительных одиннадцати миллионах, чтобы закончить ?Небесный
огонь? после того, как ты исчерпал бюджет.
   Рубенс расхохотался, увидев выражение, возникшее на лице Марка.
   - Ты вызываешь у меня отвращение. - Марк повернулся, собираясь уходить.
   - Ты покидаешь нас так скоро? - приветливым и милым голоском осведомилась
Дайна. - А я-то думала, ты только разогреваешься.
   - Я видел достаточно, - свирепо отозвался он. -  Более,  чем  достаточно.
Ради этого я и пришел сюда.
   Быстрым движением Дайна схватила его за руку и  заставила  повернуться  к
ней лицом.
   - О нет, мой милый, тебе не удастся улизнуть так просто. - Марк попытался
вырвать руку, но Дайна лишь крепче сжала пальцы. - Я скажу, зачем ты  пришел
сюда на самом деле. Ты явился получать Оскар. Ты, который не  лижет  задницы
власть имущим. Сегодня здесь эти власть имущие устраивают праздник, Марк,  и
что же? Ты пришел сюда, как и все мы, не так ли?
   - Когда я получу приз, - проскрежетал он, - у меня  появится  возможность
высказаться с трибуны. Только это мне и нужно.
   Дайна покачала головой, так что ее медвяные волосы рассыпались вдоль щек,
и улыбнулась.
   - Если б у тебя была хоть  капля  смелости,  ты  бы  держался  в  стороне
отсюда, как Брандо или Вуди. Но ты не можешь последовать их примеру,  потому
что гораздо слабее их. Ты даже не в состоянии взглянуть  правде  в  глаза  и
признать себя за того, кто ты есть. - Дайна брезгливо  выпустила  его  руку,
словно протухший кусок мяса. - Ты вечно споришь; твой голос гремит  и  глаза
сверкают в темноте. Но когда доходит до дела, ты идешь на попятный,  и  твои
пушки молчат. Ты не аутсайдер. Ты изображаешь из себя  отверженного,  изгоя,
вот и все. Признайся себе в этом,  Марк,  ты  ребенок,  и  таким  останешься
всегда.
   Марк стиснул пальцы в кулаки; уголки его губ побелели от напряжения.
   - Все в порядке, мисс Уитней? Слегка обернувшись.  Дайна  увидела  позади
себя белокурого полицейского, подошедшего к ним, покинув свой пост.
   - Все норм...
   Однако он, не слушая,  протиснулся  вперед  нее.  Остановившись  напротив
Марка, он ткнул ему в грудь указательным пальцем. Правая рука его  покоилась
на кобуре пистолета.
   - Я вижу, ты доставляешь леди неприятности, приятель. Я не  советовал  бы
тебе продолжать в том же духе.  -  Он  легонько  толкнул  Марка  в  грудь  и
добавил. - Давай. Убирайся. - Он повторил толчок, но на сей  раз  с  большей
силой, и Марк, покачнувшись, отступил на шаг назад, прежде чем развернулся и
скрылся в толпе.
   Полицейский повернулся к Дайне.
   - Я могу еще чем-нибудь помочь вам, мисс Уитней... -  Он  поднес  руку  к
козырьку фуражки.
   - Пожалуй, нет, Майк, - тихо ответила она. - Большое вам спасибо.
   - Не за что. - Он вышел за дверь и присоединился к своему товарищу.
   - В чем дело? - поинтересовалась она у Рубенса, когда они,  пройдя  через
вестибюль, вошли в зал. - Ты что, язык проглотил?
   - Не знаю, - пробормотал он. - У меня просто слегка захватило дух.
   Она была совершенно готова к моменту  объявления  победителя.  Рубенс  не
сомневался,  что  назовут  ее  имя,  хотя  у  нее  самой  не  было  подобной
уверенности.
   Коварный  страх  на  мягких  лапах  бесшумно  закрадывался  ей  в   душу,
просачивался в каждую  извилину,  делал  липкими  ладони.  Она  вновь  стала
маленькой девочкой, знающей, просто знающей, что никто не прячется в далеком
углу возле приоткрытой дверцы стенного  шкафа,  где  на  стуле  она  сложила
аккуратной стопочкой свою одежду. В темноте за окном капли дождя стучали  по
подоконнику, точно одинокие слезы, вспыхивали, освещая  полнеба,  изломанные
рогатины молний, и гром грохотал в вышине,  как  волны  о  скалистый  берег,
заставляя мелко и призывно дребезжать оконные стекла.
   - ...все эти шутки. Претендентами на звание Лучшей Актрисы Игрового  Кино
являются...
   Однако в таких случаях знание не имело особого  значения,  потому  что  в
работу включалась иная часть ее мозга, внезапно, без  малейшего  намека  или
предубеждения, выползавшая  из  тени.  Она  впивалась  железными  когтями  в
рассудок и, овладев им, истерически хохотала над рациональным миром.
   - ...Дайна Уитней в фильме ?Хэтер Дуэлл?... Поджав ноги,  она  сидела  на
простынях, чувствуя, как мурашки бегают у нее по спине, покрываясь  холодной
испариной, куталась в ночную рубашку и кусала ногти, напряженно  вглядываясь
в угол, словно там находилась дверь, ведущая прямиком в преисподнюю.
   - ...в фильме ?Силы, которые есть?... И она думала, что совершенно готова
встретить кого угодно, кто выпрыгнет из темного угла.
   - ...впрочем, Джоди Фостер всего девятнадцать. - Смех. - И вот он,  самый
главный конверт. Салли, ты не соизволишь вскрыть его?
   "Только страх, - думала она, -  способен  так  затуманивать  человеческий
рассудок?.
   -  ...легче  вскрытие  конвертов,  не  так  ли?  Ну,  наконец-то.   Итак,
победителем является ... Дайна Уитней,  -  конец  фразы  едва  не  утонул  в
разразившихся криках и аплодисментах, - за исполнение роли в  фильме  ?Хэтер
Дуэлл?!
   В тот же миг у нее мелькнуло в голове: ?Что мне теперь сказать  им  всем?
Теперь, когда  я  выбрана,  когда  мое  имя  названо,  и  остальные  четверо
претенденток по необходимости скрывают свое разочарование перед камерами, но
позднее, когда все это станет уже прошлым, будут высказывать  свою  обиду  и
зависть всякому, кто согласится их выслушать. Что же мне стоит сказать этому
обществу, этому городу, этому миру??
   Музыкальная тема из фильма звучала над залом, пока Дайна  поднималась  по
плексигласовым ступенькам на сцену под нарастающий шум оваций  и  щурясь  от
ослепительного блеска огней, едва дыша, шла к низкому подиуму, где ее ждали,
улыбаясь и подзывая жестами, ставшие вдруг незнакомыми, Боб и Салли.
   Поднявшись на подиум, она приняла из рук золотую статуэтку.
   Наступило всеобщее молчание. Молчание, полное шорохов и шелеста,  похожее
на жужжание насекомых, точно она вдруг  очутилась  одна-одинешенька  посреди
зеленого поля в сонливый летний полдень.
   Она окинула взглядом аудиторию, не глядя ни на кого в отдельности.
   - Я часто думала о том, как много мне хотелось бы  сказать...  в  момент,
подобный этому. Когда-то я  считала  все  эти  вещи  очень  важными.  Однако
получив впервые такую возможность, я вдруг поняла,  что  все  эти  мысли  не
соответствуют этому мигу в должной мере.
   - Но это не имеет значения. Все, что я говорю,  не  имеет  значения.  Эта
награда, - она подняла статуэтку над головой, - вручается не за слова, а  за
дела. Она значит для меня больше... чем я могу выразить в  словах.  Она  так
долго, так долго была для меня недосягаемой мечтой. Спасибо  вам,  Рубенс  и
Ясмин, Джордж и, особенно, дорогой Марион. Спасибо вам всем, за то,  что  вы
доказали,  что  этот  город  еще  не  потерял  своей  чудесной   способности
превращать мечту в реальность.
   Казалось, дом Рубенса преображался, по мере того, как все больше и больше
людей прибывало на празднование успеха. В гостиной на видном месте  рядом  с
Оскаром Дайны стояло еще шесть золотых статуэток, включая награды за  Лучшую
Второстепенную Женскую Роль, Лучшую Режиссуру и  Лучший  Фильм,  полученные,
соответственно, Ясмин, Марионом и Рубенсом.
   Дайна испытывала такое ощущение, точно она стоит на вершине самой высокой
горы в мире, а внизу у ее ног, разбросанные по грандиозному ковру мира стоят
миллионы людей, лица которых, светящиеся от восторга, обращены вверх, а руки
протянуты к ней.
   Она, Рубенс, Ясмин и Марион вчетвером стояли в центре комнаты на плюшевых
подушках с кушетки, держа в руках  своих  Оскаров,  в  то  время  как  целая
батарея полупьяных фотографов усердно щелкали  затворами  своих  ?Сонарсов?.
Дождь слишком наполнил воздух, словно  конфетти.  Дайна  подмигнула  толстой
русалке, томно глядевшей на нее с противоположной стены.
   Она залпом осушила бокал шампанского. Давно уже никто  из  присутствующих
не видел такого количества бутылок ?Тайтингер бланк де Бланк? в одном месте.
   Дайна оставалась в своем платье от Зандры Роде,  но  зато  провела  целых
сорок минут в ванной вместе с Менди, художницей по  макияжу  из  ?Рейко?  на
Беверли Хиллз.
   Она вышла из ванной похожая на тигрицу.  Менди  потрудилась  над  верхней
половиной ее лица,  как  над  одним  из  своих  холстов,  потратив  изрядное
количество     красок     устрично-белого,     сверкающего      золотистого,
темно-коричневого и бледно-зеленого цветов. При помощи горизонтальных мазков
она расширила глаза Дайны, создав поразительную иллюзию, будто они  занимают
всю ширину лица.
   Окрашенные в белый цвет веки  обрамляли  темные  дуги,  в  то  время  как
блестящая краска была нанесена лишь на скулы и бугорки над бровями,  ставшие
от этого еще более выпуклыми, словно поднимающимися навстречу густой челке.
   Менди  сняла  алмазную  нить,  которой  Дайна  подвязала   волосы   перед
церемонией награждения и зачесала их наверх и  вперед,  так  что  они  стали
напоминать львиную гриву.
   Дайна долго стояла  перед  зеркалом,  поворачивая  голову  из  стороны  в
сторону. Глядя на свое отражение в теплом розовом свете  лампы,  она  издала
глухое рычание и, откинув голову назад, расхохоталась.
   - Иди в гостиную,  -  сказала  она  Менди,  хлопнув  ее  по  плечу,  -  и
повеселись как следует.
   И вот теперь, опорожнив бокал,  она  швырнула  его  в  пустой  камин.  Ей
казалось, что она может обнять ночь. Она хотела выйти наружу и  прижать  все
звезды к груди, чтобы ощутить их холодный, неземной огонь и знать про  себя,
что она и только она смогла совершить это.
   Гости продолжали  пребывать  в  пугающем  количестве:  никто  не  захотел
пропускать такое событие. Мужчины и женщины теснились  на  софе,  сидели  по
двое-трое в каждом кресле, стояли вдоль стен,  лежали  на  ковре,  танцевали
перед камином, целовались с крышками унитазов, заваливались на кровати  (при
этом измучили Марию настолько, что  она,  всплеснув  от  отвращения  руками,
ушла), ползали по теннисным кортам около  дома,  заворачиваясь  в  сетку,  и
бросались,  обессилев,  в  бассейн,  отфыркиваясь  и   отплевываясь,   пугая
дельфина, резвившегося там.
   И тем не менее подходили  все  новые  и  новые  лица.  Они  текли  в  дом
непривычным потоком, таща с собой подарки  в  виде  всевозможных  бутылок  и
кушаний. Дайна думала, что знает  их  всех,  но  не  была  в  этом  уверена.
Впрочем, ничто не имело значения, кроме ее Оскара, которого она  то  ставила
на каминную полку, чтобы полюбоваться на него с другого  конца  комнаты,  то
крепко прижимала к груди.
   Она провела восхитительные четверть часа, беседуя с необычно выглядевшим,
высоким  человеком,  невероятно   худым   и   изможденным.   У   него   была
желтовато-бледная кожа, черная борода, длинный,  крючковатый  нос  и  глаза,
похожие на два уголька. Шатаясь, она побрела от  него  прочь,  только  когда
обнаружила, что обращается к старику на картине Эль-Греко.
   - ...до конца.
   - А?
   - Милочка, пошли, - тихо сказала Ясмин, обнимая ее за талию.
   - Это мой праздник, - ее язык слегка заплетался.
   - Я знаю. Я  просто  хочу  минутку  поболтать  с  тобой  наедине.  -  Она
улыбнулась Дайне. - Ты сможешь сразу же вернуться назад.
   У них ушло чуть ли не полчаса на то, чтобы выбраться из дома на улицу. Им
пришлось пробиваться сквозь лес людских тел, в  котором  не  было  ни  одной
свободной тропинки.
   Снаружи посреди деревьев  и  аккуратно  подстриженных  кустов  находилось
меньше  народу,  хотя  возможно  то  было   лишь   обманчивое   впечатление,
возникавшее благодаря открытому пространству и большему простору.
   Каблуки их туфель проскрежетали по бетонной дорожке,  проложенной  вокруг
бассейна. Под водой горели огни, от  чего  она  переливалась  всеми  цветами
радуги.
   Дельфин, фыркавший и крутившийся на одном месте, нырнул  и,  прогнувшись,
высоко выпрыгнул из воды. Столпившиеся у бассейна зрители приветствовали его
аплодисментами. Великолепное животное, несомненно получавшее удовольствие от
такого внимания к своей персоне, прекрасно  понимало,  что  нужно  зрителям,
потому что повторяло свой трюк вновь и вновь, каждый раз  взмывая  в  воздух
все выше.
   Ясмин, наклонив голову на бок, наблюдала  за  представлением,  устроенным
дельфином.
   - Как ты полагаешь, о чем он думает? - спросила она. - Говорят, они самые
разумные существа на земле после нас. - Они зашагали дальше. - А может  быть
у него