у вечеру.
   Он стал готовить поляроидную фотокамеру и все необходимое для того, чтобы
изготовить Дайне пропуск с фотографией, заключенный в пластиковую оболочку и
снабженный инфракрасной меткой. Дайна должна была его носить, не снимая, все
время, пока  оставалась  с  группой.  Молча  понаблюдав  за  его  действиями
некоторое время, она вдруг спросила:
   - Как Тай очутилась в группе?
   - Она подцепила их на пляже в Антибе . Просто  подошла  к  Иону  в  купальнике  без  верха  и
улеглась рядом. Против этого он не мог устоять.
   - Однако потом, когда Ион умер...
   -  Пожалуйста,  не  шевелитесь.  -  Последовала  яркая  вспышка,   и   из
фотоаппарата выползла фотография. Силка отложил камеру в сторону. -  О,  да,
она тут же переехала к Найджелу, но это не соответствовало ее желаниям. - Он
бросил выразительный взгляд на Дайну, не прекращая возиться с пропуском. - С
того самого момента, когда она приметила их, ей хотелось  и  Иона,  и  Криса
одновременно. - Он покачал головой. - Однако ей пришлось поумерить  аппетит.
Они были слишком близкими друзьями, чтобы делить на  двоих  одну  женщину...
почти как кровные братья.
   - А Найджел? Как же он? Ведь они все вместе приехали в Лондон.  Разве  он
не являлся для них таким же братом?
   - Можно сказать и да, и нет. Они все  были  тесно  связаны,  но  Найджела
обижала особая музыкальная близость между Крисом  и  Найджелом.  Вместе  они
сочиняли волшебную музыку. Как это можно объяснить? Никак. Однако Найджел не
хотел успокаиваться. Бывало, он приходил ко мне  и  жаловался:  ?Они  что-то
замышляют у меня за спиной.  Им  хочется  избавиться  от  меня?.  Вначале  я
пытался разубедить его, но потом плюнул. Он хотел слушать только себя и тех,
кто поддакивал ему. - Силка вновь покачал головой.
   - Старина Найджел был сумасшедшим в те первые дни. По два-три раза каждую
неделю мне приходилось вытаскивать его из дома то одной, то другой  подруги,
когда их приятели или мужья ловили его на месте преступления  со  спущенными
штанами. - Он  усмехнулся.  -  Этому  мерзавцу  все  было  нипочем.  Он  был
ненасытен,  когда  дело  касалось  женщин.  То  есть,  разумеется,   это   в
определенной степени было свойственно каждому из них, но  Найджел  отличался
от остальных. У него это выражалось в более глубокой и, - он пожал  плечами,
- в патологической, возможно это слово наиболее правильно, форме. Как бы там
ни было, он не оставлял меня без работы. - Глаза Силки затуманились. - Потом
Ион умер. - Вздохнув, он вручил Дайне готовый пропуск. -  Пожалуйста.  -  Та
взглянула на фотографию и, увидев, что она вышла совсем  неплохо,  прилепила
ее к карточке.
   - Ив группе произошли изменения, - сказала та. - Из того, что я  слышала,
кажется, это было неизбежно, не так ли?  Все  публичные  выходки,  принесшие
группе в самом начале такую известность, были делом рук Иона.
   Силка уже начал собирать свое имущество.
   - Все знали только то, что мы хотели, чтобы они знали.  Ион  очень  часто
был настолько обдолбан, что просто не мог выдумать что-либо. Тай нашептывала
ему на ухо свои мысли. Никто, включая меня, не знает,  какие  из  этих  идей
принадлежат ей, а какие - ему. Я думаю, что она и сама вряд ли может сказать
на этот счет что-либо с уверенностью. Наверно, так всегда  бывает  с  новыми
идеями. Однажды утром  ты  просыпаешься  и  говоришь:  ?Черт  возьми,  какая
великолепная мысль!?, но эта мысль синтезирована из  того,  что  ты  слышал,
видел, почувствовал, понял и, наконец, с чем имел дело.
   Слушая его, Дайна изумленно спрашивала себя, почему  человек,  говорящий,
думающий  и  чувствующий  так,  как   Силка,   работает   телохранителем   у
популярнейших рок-музыкантов в мире.
   - Этим-то мы и отличаемся от  всего  остального  на  нашей  планете,  да,
Силка? У нас есть возможность иметь дело со всем чем угодно.
   Дайна отправилась в город в роскошном лимузине с шофером,  беспрекословно
выполнявшем любое ее указание,  пока  ?Хартбитс?  в  полном  составе  давали
интервью корреспондентам ?Роллинг Стоун?.
   Свернув налево к Гайду, они пробирались через Рашн  Хилл,  направляясь  в
нижнюю часть города, которую Дайна разглядывала из  окна.  Мимо  прогромыхал
фуникулер.   Дайна   издалека   услышала   приглушенный   звон   сигнального
колокольчика, но к тому времени, когда ей пришло в голову  опустить  матовое
стекло, вагон уже скрылся, перевалив через гребень холма. Дайна  знала,  что
его маршрут  пролегает  до  Жирардели-сквер,  где,  высадив  пассажиров,  он
развернется и начнет карабкаться вверх по крутому склону к Юнион-сквер.
   За окном промелькнули Валлейо и Грин, потом  лимузин  вновь  поднялся  на
гребень. Уличный музыкант, которого Дайна приметила из окна  отеля,  куда-то
ушел, но улицы, полные людей, показались ей дружелюбными и приветливыми, как
и при взгляде с высоты.
   - Сверните здесь, - сказала Дайна, когда они  добрались  до  Юнион-стрит.
Лимузин послушно повернул на запад.
   На протяжении трех кварталов по обеим сторонам улицы тянулись излюбленные
Дайной  крошечные  магазинчики,  где  продавали  самую  немыслимую   одежду,
художественные лавки-выставки и небольшие ресторанчики.
   Она попросила водителя остановиться  возле  лавки  ?Элейн  Шен?,  где  по
случаю ее появления тут же началась страшная суета. Там  ей  подали  горячий
чай из душистых трав и устроили перед ней демонстрацию платьев, юбок, блузок
и свитеров всех фасонов и моделей.
   Посетители тут  же  потеряли  всякий  интерес  к  товарам  на  полках  и,
столпившись вокруг Дайны, засыпали ее вопросами о Крисе и фильме,  наперебой
прося оставить автограф на обрывках оберточной бумаги. Сгорая от возбуждения
и шумно дыша, они изо всех сил старались хоть кончиком пальца прикоснуться к
ней, будто она была космическим пришельцем со скользкой чешуей вместо  кожи.
Дайна почувствовала необычайный прилив сил.
   Только когда сама Элейн Шен, вынырнув из недр лавки, выставила всех зевак
за дверь, у Дайны  появилась  возможность  выбрать  себе  что-нибудь;  Элейн
прекрасно знала, как услужить столь важной клиентке.
   Очутившись на улице вместе  со  свертками  -  она  купила  пару  шелковых
платьев, сатиновую блузку и чудный пиджак цвета спелого винограда - Дайна  с
размаху налетела  на  худощавого,  женоподобного  мужчину  в  темных  очках,
фуражке с козырьком и в светло-серой форме.
   - Я могу вам помочь?
   Услышав высокий музыкальный голос, Дайна поняла, что перед ней  вовсе  не
мужчина, а женщина. Незнакомка обаятельно улыбнулась.
   - Пожалуйста. - Протянув одну руку за сверками, другой собеседница  Дайны
указала на продолговатый серебристый ?Линкольн?, припаркованный у  тротуара.
Это был не тот автомобиль, на котором Дайна приехала сюда.
   - Где моя машина? - осведомилась она.
   - Пожалуйста, - повторила женщина в  форме,  легонько  потянув  Дайну  за
собой к машине. - Ваше лицо слишком хорошо  известно,  чтобы  вы  могли  так
подолгу разгуливать по улице.
   Дайна  убедилась  в  ее  правоте,  когда,   осмотревшись   по   сторонам,
обнаружила, что все прохожие, едва завидев ее, останавливаются, так что  уже
успела собраться целая  толпа.  С  легким  трепетом  она  подумала,  что  ее
известность начинает даже затмевать  огни  Сан-Франциско.  Женщина  в  форме
вновь обратилась к ней просящим тоном, убеждая, что ей опасно находиться  на
улицах одной.
   Дайна кивнула.
   - Ладно. - Она отдала женщине свои покупки и, юркнув  в  открытую  заднюю
дверцу, оказалась в затемненном прохладном салоне.
   Салон этот скорее походил на миниатюрную гостиную. Вместо обычных сидений
стояли  три  мягких  вращающихся  кресла  из  кожи  и  красного  дерева.   В
промежутках между ними Дайна увидела бар, телевизор,  ванночку  для  ног  на
полу в дальнем углу и книжную полку, заставленную дорогостоящими  изданиями,
среди которых присутствовали ?Питер Пэн?, ?Братья  Карамазовы?,  ?Лолита?  и
полное собрание сочинения Гарсии Лорки. ?Странный набор?, - подумала  Дайна.
Однако, каким бы странным он ни был, его владелец, располагавшийся на кресле
у противоположной дверцы, показался ей еще более удивительным.
   Над  узким  вытянутым  лицом  незнакомца  красовалась   обширная   плешь,
величиной в полголовы, обрамленная седыми прядями, зачесанными назад,  а  не
наверх, как бывает у иных мужчин, пытающихся таким нелепым способом прикрыть
лысину.
   Широкий морщинистый лоб и бронзовая кожа  хозяина  ?Линкольна?  напомнили
Дайне изображение  Пикассо  на  чудесном  черно-белом  снимке,  виденном  ею
однажды. Впрочем, на этом сходство заканчивалось, ибо, в отличие от великого
художника, на лице незнакомца, чей возраст, как прикинула  Дайна,  составлял
лет семьдесят, не было  и  следа  глубоких  линий.  Вместо  этого  его  щеки
покрывала сеточка крошечных морщинок, производившая приятное и располагающее
впечатление. В умных, прищуренных глазах его горели отнюдь нестарческие сила
и энергия.
   - Добро пожаловать, мисс Уитней, - сказал  он.  -  Присаживайтесь.  -  Он
говорил  густым  сочным  голосом,  явно   натренированным   специально   для
выступлений перед большой аудиторией.
   Его одежда состояла из  свободных  угольно-черных  тщательно  выглаженных
брюк,  белой  льняной  рубашки  с  короткими  рукавами  и  черных  гуарачей.
Незнакомец сидел, закинув ногу на ногу и  непринужденно  сцепив  пальцы  рук
перед собой. Взглянув на них, Дайна увидела искривленные пальцы  с  похожими
на шишечки суставами и подумала, что должно быть он страдает артритом.
   - Меня зовут Мейер, - представился он. - Карл Мейер. Вы слышали обо  мне,
- последние слова звучали скорее утвердительно, чем вопросительно.
   Она кивнула в ответ.
   - Рубенс говорил мне о вас. Я думала, что вы в Сан-Диего.
   Некоторое время Мейер с любопытством оглядывал ее. При этом он сидел,  не
шевелясь, и лишь большие зрачки его странных глаз торопливо перемещались  из
стороны в сторону. Полная тишина нарушалась  лишь  едва  приметным  шипением
кондиционера. В зеркальных стеклах,  непроницаемых  для  взгляда,  отражался
интерьер салона. Казалось, внешний мир перестал существовать.
   - Вы опасаетесь  меня,  -  произнес  он  наконец.  -  Очень  хорошо.  Это
доказывает, что вы правы в своих оценках. - Вдруг он улыбнулся, и во  рту  у
него сверкнули золотые коронки.
   - Итак, стало быть, это и есть Дайна Уитней. Фраза  прозвучала  настолько
неожиданно, что Дайна невольно рассмеялась.
   - Простите, - произнес он. - Разве я сказал что-то забавное?
   - В общем да, - отозвалась Дайна. - Такое ощущение, что каждый знает меня
в лицо.
   - А, - протянул Мейер с пониманием. - Разумеется. - Он наклонился  вперед
и,  внезапно  перейдя  на  ?ты?,  поинтересовался.  -  А  скольким   удалось
прикоснуться к тебе? - Он постучал кончиком пальца  по  тыльной  стороне  ее
ладони. - Ты уже превратилась  в  икону...  или,  в  крайнем  случае,  скоро
станешь ею. Скажи мне, какие ощущения это вызывает у тебя?
   Дайна ничего не ответила, точно не расслышав вопроса. Ее взгляд приковали
к себе расплывшиеся, но все равно  безошибочно  узнаваемые  синие  цифры  на
внутренней стороне предплечья Мейера. Увидев, что отвлекло его  собеседницу,
он тихо сказал:
   - Они считали, что мы не заслуживаем того, чтобы иметь имена. Имя  -  это
привилегия людей. Нам же они давали только номера.
   - Простите, - прошептала Дайна.
   - Ничего страшного. - Рука Мейера вернулась на прежнее место. -  Это  был
иной мир, отличный от того, в котором обитаешь ты. Однако  и  в  твоем  мире
хватает ужасов. - Его глаза слегка округлились, и  Дайне  почудилось,  будто
она уловила в них отблески того прежнего мира, о котором говорил  Мейер.  Он
поднял руки вверх. - В юности я очень любил рисовать и мечтал о  том,  чтобы
стать новым Сезанном или Матиссом. У меня был талант. - Его голос  опустился
до шепота. - Я делал успехи. В моей душе горел светоч. - Его глаза сверкали.
- Однако я задержался в Европе дольше, чем следовало. Слишком задержался.  Я
просто не мог поверить в то, что там творилось. Когда нацисты схватили  меня
и узнали, чем я занимаюсь, они сделали вот это. - Он  поднял  ладони  вверх,
растопырив, насколько это было возможно, искривленные пальцы. - Просто  так,
ради забавы. Они переломали мне один за другим все пальцы.
   Наступила пауза, во время которой Мейер, не отрываясь, пристально  глядел
на Дайну. Потом, пожав плечами, добавил:
   - Ну что ж. По крайней мере, я остался в живых, верно?  -  Он  добродушно
похлопал ее по коленке. - Ты не ответила на мой вопрос.
   Дайне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, что он имеет в виду.
   - Мне нравится мое дело. Я занимаюсь творчеством и уже обрела  признание.
Что мне еще желать? Мейер проницательно смотрел на нее.
   - В самом деле, чего? - Он улыбнулся. - Жизнь - приятная штука для  тебя,
Дайна, не так ли?
   - Но отнюдь не безопасная.
   - О да! - он рассмеялся, с размаху хлопнув себя по коленке. - Во  что  бы
превратилась жизнь, если б из нее исчезли  все  опасности.  Мой  бог,  какой
невероятно скучной и серой она стала бы тогда! Нет, я бы  скорее  согласился
отрезать себе кисть. - Он мрачно усмехнулся и принялся  неловко  развязывать
кожаные шнурки на своих гуарачах.
   - Позвольте, я помогу. - Дайна наклонилась вперед  и,  бережно  отведя  в
сторону его изуродованные пальцы, развязала узлы.
   Мейер опустил босые ноги в ванночку и нажал хромированную кнопку, включая
массажный аппарат. Поверхность воды  заколыхалась,  и  на  лице  собеседника
Дайны появилась слабая улыбка.
   - Вот так-то лучше. - Дотянувшись до бара, он открыл его и осведомился. -
Что будешь пить?
   - Виски.
   - Сию минуту. - Он настолько ловко обращался  с  бутылками,  стаканами  и
льдом, что Дайна начала сомневаться, не так ли уж  неизлечимо  были  некогда
повреждены его на вид  совсем  искалеченные  пальцы.  Впрочем,  она  тут  же
подумала о том, что он не позволил бы ей заметить это противоречие,  если  б
не питал к ней полного доверия.
   Когда коктейли были готовы, и они пригубили  каждый  из  своего  стакана,
Мейер продолжил прерванную беседу.
   - Возраст, моя милая Дайна, очень серьезная вещь.  Конечно,  в  идеальном
мире никто не должен обращать на него внимания, но, полагаю, ты  не  станешь
возражать, если я скажу, что наша планета  отнюдь  не  является  таковым.  В
молодости я был очень  терпеливым  человеком.  Я  научился  терпению,  рисуя
картины маслом. Подлинные творения не создаются в суете.  -  Он  вздохнул  и
опустил стакан.
   - Однако мне кажется, что с возрастом терпение истощается. Один  из  моих
сыновей погиб в Корее. Второй - во Вьетнаме. Подлинных творений больше нет и
быть не может. Время на исходе. - Он опять посмотрел на нее. - Когда человек
стареет, он все больше и больше обращается к собственной фантазии. -  Та  же
самая лукавая улыбка появилась у него на лице.
   - Теперь я стремлюсь лишь к  тому,  чтобы  создать  собственный  мир.  Ты
видела Марго: она - одна из многих. Однако  никто  из  них,  кроме  нее,  не
разъезжает повсюду вместе со мной. Она понимает дорогу, машину, меня. Мы все
составляем вместе единое целое.
   - Таким образом, я обретаю  возможность  всецело  предаваться  мечтам,  в
соответствии с которыми обустраиваю свою реальность. Я чувствую то  же,  что
наверное должен чувствовать господь бог. Если, конечно,  он  существует  или
существовал вообще, в чем я лично очень сомневаюсь. - Он  заморгал  глазами,
как сова. - Бог не забрал бы у меня обоих сыновей. Он никогда бы не позволил
совершиться столь бессмысленной жестокости, а непостижимость путей божьих, о
которой бубнит церковь, пустой  вздор  и  больше  ничего.  Нет.  Наш  мир  -
отвратительное,   гиблое   место,   и   поэтому   необходимо   гарантировать
безопасность тем, кого любишь... ты не согласна? - он задал вопрос небрежно,
словно невзначай.
   - Не знаю, что может выполнить роль подобной гарантии.  -  Она  вспомнила
Бэба и Мэгги. Мейер поднял указательный палец.
   - Кое-что. Кое-что. - Он осторожно поднес стакан ко рту. - Расскажи  мне,
- прервал он наконец молчание, - о Рубенсе. Я хочу знать, какие  чувства  ты
испытываешь к нему.
   - Я люблю его.
   - Не знаю, - задумчиво пробормотал он, - достаточно  ли  одного  этого  в
наши дни. Однако в прежние времена одной любви всегда  оказывалось  мало.  Я
любил своих сыновей, но не сумел спасти их жизни.
   - Не понимаю.
   Мейер всмотрелся в ее глаза.
   - Ты должна спасти Рубенса.
   - От кого? - серьезность тона Мейера встревожив ее не на шутку.
   - От него самого. - Он  похлопал  Дайну  по  коленке.  -  Не  торопись  и
выслушай меня. После того, как моего младшего сына в ящике  с  приколотой  в
углу медалью, посмертно врученной ему, привезли из-за океана, я просто сошел
с ума от горя. В конце концов, бремя стало слишком тяжким для меня. Это было
так,  точно  некие  электрические   цепи   внутри   меня   вдруг   оказались
разомкнутыми, и мои чувства умерли.
   - Тогда я, очертя голову, бросился в бизнес.  Деньги  представляли  собой
плохой заменитель сыновьям, но найти  лучший  мне  оказалось  не  под  силу.
Встретив Рубенса, я все больше сближался с ним, учил  тому,  что  знал  сам,
пока наконец не почувствовал, что по этим цепям вновь  побежал  ток.  Однако
так  продолжалось  лишь  некоторое  время,  ибо  существуют  вещи,   которые
невозможно забыть.
   - Теперь  мне  становится  все  более  ясно,  что  он  оказался  чересчур
способным учеником, и потому сделался, пожалуй,  слишком  похожим  на  меня.
Однако никому не следует жить так, как живу я.
   - Стало быть, вы несчастливы? Откинувшись назад, он глубоко  вздохнул  и,
вынув ноги из ванночки, вытер их полотенцем.
   - Нет, я отнюдь не несчастлив. В этом вся суть. Я  просто  не  могу  быть
таковым.
   - Я не верю вам. Но если бы я даже поверила, разве то, о чем вы говорите,
не высшее счастье?
   - Ну да! - воскликнул он. - А заодно и все остальное, к чему  мне  теперь
закрыт доступ. - Он изучающе заглянул ей в глаза. - Ты хотела бы видеть  его
таким? Смогла бы ты любить его такого?
   - Я бы любила его несмотря ни на что.
   - Надеюсь,  -  осторожно  заметил  Мейер,  -  что  у  тебя  всегда  будет
достаточно силы, чтобы оставаться такой.
   - Я предлагаю тебе заключить  сделку,  -  обратился  он  к  Дайне,  когда
?Линкольн? остановился у входа в отель. - Ты позаботишься  о  Рубенсе,  а  я
помогу тебе найти убийцу твоей подруги.
   Она глубоко вздохнула, с трудом приходя в себя.
   - В подобной сделке нет никакой необходимости.
   - Я хочу спасти его. Дайна, - серьезно сказал он. - И я не  вижу  никого,
кроме тебя, кому бы он доверял в достаточной степени, и у  кого  хватило  бы
мужества взяться за подобную задачу.
   - Я не заключаю сделок, Мейер.
   - Ты сваляешь дурака, если не сделаешь исключения в данном случае.
   Фыркнув, Дайна рассмеялась, но успокоившись, встретила все тот же ровный,
чуть прохладный взгляд.
   - Вы говорите серьезно?
   Ему не понадобилось отвечать, так  как  она  сама  тут  же  с  удивлением
осознала, что вовсе не ждет ответа. Она взялась за ручку.
   - С ним ничего не случится, Мейер, -  сказала  она  и  вдруг,  поддавшись
безотчетному порыву, перегнулась через ручку кресла и поцеловала  старика  в
щеку. Его кожа показалась ей удивительно сухой и теплой.  Дайна  бросила  на
него прощальный взгляд. - Я  скажу  Марго,  чтобы  она  пришла  помочь  тебе
завязать гуарачи.
   Его  ответный  смех  долго  звучал  в  ее  ушах  уже  после   того,   как
серебристый ?Линкольн? растворился в потоке машин на Калифорния-стрит.

***

   Она вернулась в номер, когда люди из ?Роллинг Стоун? еще не ушли. Заметив
ее, Крис помахал рукой.
   - Эй, Дайна. Ты как раз вовремя. Я хочу, чтобы  ты  сфотографировалась  с
нами. Идет?
   Когда Дайна приблизилась, он шутливо обнял ее за плечи. Журналисты тут же
кинулись на нее, изо всех сил стараясь разговорить Дайну, засыпая  вопросами
относительно того, ч