главный янычар распорядился взять кухню  штурмом  -  продвигаться  дальше  к
резиденции генерал-губернатора, оставив  противника  в  тылу,  было  слишком
опасно.
   Турки распахнули дверь кухни и стремительно ворвались внутрь.
   К своему удивлению, в огромном помещении кухни они никого не увидели.
   На больших дровяных плитах стояли котлы, на  сковородах  скворчало  мясо,
что-то варилось и тушилось, но людей не было.
   Турки медленно и осторожно прошли внутрь, держа наготове  карабины.  Жара
была  неимоверная,  пот  заливал  глаза.  В   жарком   безлюдном   помещении
чувствовалась таящаяся угроза? Бойцы разошлись в стороны, чтобы  обследовать
все здание - ведь тут только что были люди, все говорило об этом - не  могли
же они исчезнуть без следа?
   В помещении царила тишина, нарушаемая только бульканьем воды в  котлах  и
скворчанием жира на сковородках.
   И вдруг эта напряженная тишина разрядилась страшно и неожиданно.  Сверху,
с потолка, на турок посыпались  страшные  существа  -  не  то  люди,  не  то
обезьяны,  не  то  сказочные  демоны,  -  заросшие,  небритые,  с   злобными
разбойничьими физиономиями? Они подкарауливали турок, уцепившись  за  темные
закопченные потолочные балки, и теперь обрушились на них, как горная лавина.
Турки сопротивлялись отчаянно, они стреляли в упор из карабинов,  отбивались
прикладами и штыками. Разбойники действовали привычным оружием  -  огромными
кривыми  ножами,  короткими  тяжелыми   дубинками,   свинцовыми   кастетами,
обрезками труб? В тесном помещении такое оружие было удобнее, чем  карабины,
кроме того, на стороне разбойников была внезапность - турки были  растеряны,
обварены кипятком, деморализованы внезапным нападением, рассредоточены?
   В самой гуще битвы возвышалась огромная туша Ибрагима. Он швырял в  турок
тяжелую кухонную утварь, орудовал большой чугунной  сковородой,  как  боевой
секирой, и после каждого удачного удара  разражался  громоподобным  хохотом,
приговаривая:
   - Ну, на кухне-то меня никто не одолеет! Нет, мне очень нравится работать
поваром!
   Борис Ордынцев тоже был здесь. Он стрелял в турок из своего нагана,  хотя
в дыму и чаду редко удавалось сделать прицельный выстрел и  велик  был  риск
попасть в своих. Однако, главной его целью было найти среди  сумасшествия  и
неразберихи рукопашного боя господина  Вэнса.  Он  никогда  не  видел  этого
человека, как не видел и покойного англичанина Морли.  Оставалось  надеяться
только на интуицию. Однако когда он заметил, как худощавый гибкий человек  в
белом сюртуке, перепачканном кровью, выскользнул в дверь и побежал в сторону
главного здания британской миссии, Борис понял, что это и есть  интересующий
его господин Вэнс. Борис вырвался из кровавой духоты кухни, где среди дыма и
чада невозможно было понять, кто же выиграл  эту  битву,  и  бросился  вслед
удаляющейся фигуре в белом.

***

   Вэнс бежал к главному корпусу миссии,  почти  не  скрываясь.  Его  душила
злоба. Блестящая, тонко продуманная операция срывалась  на  глазах.  Кто  же
привел сюда этих бандитов? Вэнс узнал их, эти уголовники  обитали  обычно  в
кофейне  Сандаракиса,  известном  в  городе  воровском  притоне.  Что  таким
личностям делать в британской миссии?  Они  никогда  не  лезли  в  политику,
значит, кто-то просто их нанял за деньги. Но кто? И даже  если  они  узнали,
что он причастен к убийству Исмаил-бея, их кумира, то ни за что не пошли  бы
сами мстить, не такой это народ. А вот если им  предложили  за  это  деньги?
Пораженный внезапной мыслью, Вэнс даже замедлил шаг. Девчонка! Вот для  чего
ей срочно понадобились десять тысяч турецких лир! Определенно это  она,  или
люди, связанные с нею.
   Ну ладно, опомнился Вэнс, это вопрос второй,  сейчас  важно  одно:  убить
закавказских представителей, сорвать  их  выступление  на  Парижской  мирной
конференции, сделать все для того, чтобы англичане  ушли  отсюда,  освободив
место для турецкой армии.
   Вэнс не был турком, он не был  даже  мусульманином.  Он  сам  не  мог  бы
сказать, какой он национальности, а  о  религии  при  его  профессии  и  его
характере лучше было не думать. Он с трудом даже мог  бы  сказать,  какой  у
него родной язык - он знал их с десяток и мог думать на некоторых из них. Он
служил разным правительствам, разным хозяевам, но с какого-то времени служил
немцам и туркам. Он поставил свою жизнь на эту карту  -  и,  похоже,  ставка
оказалась неудачной. Войну его хозяева проиграли. Теперь оставалась  надежда
выиграть эндшпиль - послевоенный раздел мира. И он, Вэнс, делал  все,  чтобы
выиграть для своих хозяев этот  маленький,  но  прекрасный  и  стратегически
важный кусок земли - Аджарию, Батум с прилегающей областью и самым важным  и
дорогим, что здесь было - нефтью. И вот  теперь  в  чистую  и  большую  игру
влезли своими  грязными  волосатыми  лапами  эти  жалкие  бандиты  -  и  все
испортили!
   Вэнс  торопливо  подошел  к  высоким  французским  окнам  резиденции,  за
которыми был  виден  банкетный  зал,  огромный,  празднично  накрытый  стол,
мужчины в строгих черных костюмах, дамы в вечерних туалетах? отсюда  ему  не
было видно закавказских представителей,  их  закрывала  публика  на  ближнем
конце стола. Вэнс огляделся и увидел высокую стеклянную оранжерею. Оттуда, с
крыши, банкетный зал  был  бы  виден  под  нужным  углом.  Отличная  огневая
позиция! Вэнс обошел оранжерею  и  увидел  оставленную  садовником  лесенку,
прислоненную к стене.  Он  быстро  вскарабкался  по  лесенке,  подтянулся  и
достаточно устойчиво устроился на верхней  ступеньке.  Потом  снял  с  плеча
карабин и стал готовиться к стрельбе. Короткоствольный карабин  не  обладает
высокой точностью боя, поэтому Вэнсу очень важно было тщательно  подготовить
позицию.
   Борис Ордынцев, крадучись, вышел из-за угла оранжереи. Он всю дорогу  шел
по следам Вэнса, пытаясь разгадать его следующий ход.
   Нападение группы турецких террористов сорвалось,  и  Вэнс,  очевидно,  от
отчаяния пытается предпринять террористический ход в одиночку. Увидев  Вэнса
с карабином на крыше оранжереи, Борис все понял. Зная, что сам он -  стрелок
неважный, Борис решил и не пытаться подстрелить Вэнса снизу  из  нагана:  он
только спугнул бы его, не причинив вреда. Подниматься вслед  по  лестнице  -
тоже не выход, потому что Вэнс успеет за это время  выполнить  свою  задачу.
Счет в данном случае идет уже на секунды.
   И тут неподалеку Борис увидел  тележку  садовника  с  запряженным  в  не„
небольшим аккуратным осликом. Несмотря на окружающую его грозную  атмосферу,
ослик стоял спокойно, ожидая хозяина. В тележке валялась смотанная веревка -
определенно, Борису везло! Он подскочил к тележке, закрепил веревку за  ось,
а другой конец петлей накинул на нижнюю ступеньку лесенки. Затем он изо всех
сил хлестнул по-прежнему невозмутимого осла, моля, чтобы тот не  заупрямился
в самый нужный момент.
   Осел не стал упрямиться, он рванулся с места  рывком,  потянув  за  собой
тележку и лягнув напоследок Бориса в бок так сильно, что  тот  свалился  как
подкошенный в колючие кусты роз.
   Лестница покачнулась, и  Вэнс,  громко  ругаясь  на  четырех  европейских
языках, рухнул в оранжерею со страшным звоном и грохотом, пробив  стеклянную
крышу.
   В банкетном зале публика поднялась с мест,  привлеченная  звоном  стекла.
Бежали к оранжерее английские солдаты. Потирая бок, Борис видел  из  кустов,
что попытка террористического акта окончательно провалилась.
   Однако солдаты в оранжерее ничего не нашли, кроме разбитых горшков.

***

   Всеми вульгарными житейскими делами в британской миссии занимался  мистер
Тьюздом.  Никто,  собственно,  не  знал,  кем  мистер  Тьюздом  является  по
должности, но  если  кому-нибудь  из  высокопоставленных  сотрудников  вдруг
требовалась какая-нибудь мелочь вроде лошади, автомобиля или туземного слуги
- ему  следовало  обратиться  к  мистеру  Тьюздому.  Соответственно,  мистер
Тьюздом обладал в миссии большим весом, хотя и был невысок ростом, худощав и
узкоплеч.
   Когда кто-нибудь из  низшего  персонала  пытался  слишком  много  о  себе
возомнить, достаточно было мистеру Тьюздому приподнять  левую  бровь,  чтобы
поставить наглеца на место. Это движение левой брови весьма хорошо удавалось
мистеру  Тьюздому.  Также,  если  кто-то  из  персонала  проявлял  ничтожные
поползновения к недостойному поведению, его легко было призвать  к  порядку,
пообещав сообщить о нем (поползновении) мистеру Тьюздому. Честно  говоря,  в
некоторых вопросах авторитет  мистера  Тьюздома  был  даже  выше  авторитета
генерал-губернатора.
   Когда мистер Тьюздом понял, что торжественный обед в  честь  закавказских
делегатов явно не удался, он решил лично взглянуть в глаза виновным.
   Не привлекая ничьего внимания - как говорится, по-английски, - он покинул
банкетный зал и в самом решительном расположении духа направился  в  сторону
кухни.
   Не  пройдя  и  полпути,  он  услышал,  что  гам  что-то  неладно.  Оттуда
доносились звуки, которые человек, переживший  мировую  войну  и  ещ„  более
напряженный послевоенный год, не мог перепутать ни с чем. На кухне стреляли.
   Господин Тьюздом остановился, чтобы обдумать  свои  дальнейшие  шаги,  но
затем с самым решительным видом продолжил движение. Он решил  лично  навести
порядок среди совершенно распустившегося низшего персонала и,  если  в  этом
возникнет необходимость, даже поднять свою левую бровь.
   Однако, несмотря на решительность намерений, мистер Тьюздом шел несколько
неторопливо - видимо, какая-то  потусторонняя  сила  слегка  сдерживала  его
шаги. В самом деле, нельзя же предположить, что мистер Тьюздом  был  испуган
доносящимися из кухни выстрелами!
   Как бы то ни было, но обстоятельства сложились таким образом, что к  тому
времени, когда мистер Тьюздом решительно  распахнул  двери  кухни,  там  уже
царила абсолютная тишина.
   Мистер Тьюздом подумал было, что  низший  персонал  своевременно  осознал
недопустимость своего развязного поведения и взял себя в  руки,  но  тут  же
отказался от этой мысли.
   На кухне творилось такое, чему в английском языке мистера Тьюздома просто
невозможно было подобрать слова для достойного описания.  На  полу  валялось
огромное количество совершенно посторонних  людей,  безусловно,  не  имеющих
права находиться на территории миссии. Мало того, эти посторонние люди имели
наглость  быть  мертвыми  или  тяжело  ранеными.  Стены   кухни,   плиты   и
хозяйственный инвентарь были залиты кровью и омерзительным  туземным  супом.
Значительная часть инвентаря была злостно повреждена.
   Пройдя в следующее помещение, мистер Тьюздом обнаружил  там  картину  ещ„
большего разгрома. Правда, кроме мертвых и раненых людей, он  застал  там  и
несколько живых. Эти последние поспешно  вылезали  в  окна.  Поспешность  их
бегства мистер Тьюздом вполне понимал: учитывая состояние,  в  которое  было
приведено имущество Его Величества, они вполне законно ожидали,  что  мистер
Тьюздом будет разгневан.
   Один из убегающих повернулся  к  мистеру  Тьюздому  лицом,  и  тот  узнал
шеф-повара Ибрагима, временно нанятого ввиду болезни Левона.
   Мистер Тьюздом владел русским языком - иначе ему было  бы  трудно  решать
некоторые  вопросы  с  низшим  персоналом.  Конечно,  большинство   вопросов
удавалось решить просто суровым взглядом или значительным движением  бровей,
но бывали и такие случаи, когда  настоятельно  требовалось  знание  русского
языка. Сегодняшний был из их числа.
   Мистер Тьюздом употребил все самые сильные средства из  своего  арсенала.
Он смерил Ибрагима  необычайно  холодным  и  удивительно  суровым  взглядом,
чрезвычайно высоко поднял свою левую бровь  и  медленно  произнес  на  своем
безукоризненном русском языке:
   - Ви уфолены, сюдарь!
   На что ужасный человек имел наглость совершенно вульгарно расхохотаться и
сказал по-русски такую фразу, которую мистер Тьюздом совершенно не понял, но
тем не менее впервые в своей жизни покраснел.
   После этого, с  возмущением  наблюдая,  как  ужасный  вульгарный  человек
вылезает в окно, мистер  Тьюздом  дал  себе  слово  никогда,  ни  при  каких
обстоятельствах, ни при каком самом безвыходном положении, не  принимать  на
службу персонал, не имеющий надежных, тщательно проверенных рекомендаций.
   Видимо, стрельбу на кухне услышал не только мистер Тьюздом, потому что по
территории миссии уже бежали во всех направлениях английские солдаты.
   Никого из подозрительной кухонной челяди задержать не удалось, но  ворота
миссии были снова взяты под контроль, около них  выставили  двойную  охрану.
Разумеется, была усилена и охрана гостей миссии - представителей  Грузинской
республики на Парижской мирной конференции.

***

   Лиза очнулась на кровати в комнате Морли. Ноги е„ были  туго  связаны,  а
руки привязаны к спинке кровати. Вэнс застал е„ врасплох - оглушил, едва они
вошли в комнату, и связал, бесчувственную. Она,  конечно,  ожидала  от  него
всякой подлости, но все случилось слишком быстро. Да и для защиты у не„  был
с собой только маленький нож, спрятанный под одеждой в широком  поясе.  Лиза
пошевелилась, потом со стоном  перевернулась  на  другой  бок.  Рот  е„  был
свободен,  Вэнс  совершенно  правильно  рассчитал,  что  кричать   Лиза   не
осмелится, - это значило бы подписать себе  смертный  приговор,  потому  что
англичане  после  сегодняшних  беспорядков  в  миссии   будут   безжалостны.
Следовало срочно выбираться из неприятностей своими силами, потом найти  там
внизу Бориса и сообщить ему, что Вэнс выглядит  сегодня  как  мистер  Морли,
иначе его не узнают.
   Лиза с трудом повела бедрами. В бок уперлось что-то твердое. Так и  есть:
Вэнс в спешке не стал се обыскивать, и нож остался на месте. Лиза  подергала
веревку осторожно, чтобы не затянуть ещ„ больше. Аккуратными  движениями  ей
удалось сдвинуть узел ближе к матрацу. Рукам стало не так больно.  Немыслимо
изогнувшись, она постаралась прижаться животом к связанным  рукам,  и  после
третьей попытки ей это удалось. Нож  выпал  из  пояса,  Лиза  уперла  его  в
подушку  и  стала  перетирать  веревки.   Следовало   запастись   терпением,
торопливостью тут не поможешь. Наконец  веревка  поддалась,  с  ногами  дело
пошло быстрее. Лиза вскочила с кровати. Она не связана, но  и  не  свободна,
потому что дверь заперта, и ключ Вэнс унес с собой. Лиза попробовала открыть
замок с помощью шпильки, но у не„ ничего не получилось.
   Почему Вэнс  е„  не  убил?  Очевидно,  она  ему  нужна.  Стало  быть,  он
обязательно вернется - либо за тем, чтобы  взять  е„  с  собой,  либо  чтобы
убить. И в это время она услышала шаги по коридору,  и  в  замке  повернулся
ключ.
   Лиза метнулась к двери, встала так, чтобы е„ не было  видно,  когда  Вэнс
откроет дверь, схватила со столика тяжелую фаянсовую вазу и  застыла.  Дверь
открылась, Лиза повернулась и наугад с силой опустила вазу туда, где  по  е„
предположениям находилась голова  ненавистного  Вэнса.  Но  тот  уже  бросил
мгновенный взгляд на постель, увидел, что она пуста, и успел  отклониться  в
сторону, руководствуясь инстинктом.
   Удар пришелся Вэнсу в плечо и не причинил ему особого вреда. Правой рукой
он, как клещами, сжал Лизе горло, а левой аккуратно прикрыл дверь  -  в  его
планы не входило, чтобы англичане застали его здесь. Он хотел с помощью Лизы
выйти из миссии, но, взглянув на нее, понял,  что  она  ни  за  что  ему  не
поможет, даже ценой собственной жизни.
   Лиза, как пойманная рыбка, билась под его рукой, а глаза се пылали темным
огнем. И было в е„ глазах ещ„ что-то, кроме ненависти, - Вэнс определил  это
как злорадство. Он и так  еле  сдерживал  ярость,  а  теперь  дал  ей  волю.
Подумать только, сорвалась такая важная операция,  кроме  того,  он  потерял
мною людей и денег. Теперь он сидит в этой чертовой  миссии,  как  загнанный
зверь, и из-за кого? Из-за девчонки, жалкой шлюхи! Это  она  расстроила  все
его планы, она привела бандитов из кофейни Сандаракиса!
   - Зачем? Зачем ты это сделала?  -  добивался  Вэнс,  все  сильнее  сжимая
Лизино горло.
   Она вдруг перестала биться в его руках и обмякла. Вэнс сдержал  последнее
усилие - переломить ей позвонки он всегда  успеет  -  и  бросил  девушку  на
кровать. Лиза медленно пришла в себя.
   - Если поможешь мне выбраться отсюда, я тебя не трону, - процедил Вэнс.
   Глаза е„ были непроницаемы, но губы усмехнулись презрительно. Разумеется,
она ему не верит - умна, стерва! И ни капельки его не  боится,  то  есть  не
боится смерти. Ну да, она ведь ему это  уже  говорила.  Он  явно  недооценил
девчонку. Еще тогда, когда  она  вдруг  согласилась  на  него  работать,  он
заподозрил неладное, но пренебрег своими подозрениями. И вот,  вся  операция
пошла прахом. До представителей ему  не  удалось  добраться,  и  их  вечером
отвезут  на  корабль.  Стало  быть,  до  Парижской  мирной  конференции  они
доберутся живыми и здоровыми. Тут полный провал, и теперь ему нужно подумать
о  собственной  безопасности.  Только  бы  выскользнуть  из  миссии,  а  там
возможно, придется исчезнуть из Батума на некоторое  время.  Ничего,  Турция
близко, оказаться там не составит труда!
   Лиза делала вид, что все ещ„ находится в полубесчувственном состоянии,  а
сама напряженно размышляла, глядя на Вэнса из-под опущенных ресниц. ?Раз  он
пришел, значит, там, в главном здании, все кончилось. Хорошо ли,  плохо  ли,
но кончилось. Борис не появился, а ведь она описала ему, как найти  флигель,
где жили сотрудники миссии, где находилась комната  Морли.  Очевидно,  Борис
погиб или ранен. Вэнс пришел, чтобы е„ убить, но  почему-то  медлит.  Хочет,
чтобы она вывела его из  миссии.  Можно  согласиться,  а  потом  выдать  его
англичанам. Но хитрая бестия Вэнс сможет как-нибудь  ускользнуть,  и  тогда,
даже если она останется в живых, он все равно е„  найдет,  достанет  со  дна
морского. Знать бы, что случилось с Борисом? ? - с тоской подумала Лиза.
   Вэнс в это время с усмешкой взял в руки маленький Лизин ножик и  отбросил
его в сторону. Он принял решение.
   - Сейчас я переоденусь, ты тоже приведи  себя  в  порядок,  и  мы  пойдем
потихоньку.
   Он достал из ящика стола английский паспорт покойного Морли -  это  может
пригодиться, не сейчас, так потом. Лиза смолчала о том, что сейчас  господин
Вэнс совсем уже не походил на мистера Морли - грим  сошел,  сюртук  испачкан
чужой кровью?
   Краем глаза наблюдая за Лизой, Вэнс достал из шкафа точно такой же  белый
сюртук, только чистый.  Он  проверил  револьвер  и  выругался  сквозь  зубы:
кончились патроны. Из оружия оставался при нем неизменный шнурок  и  хороший
немецкий нож фирмы  ?Золинген?.  Ножом  господин  Вэнс  владел  неплохо,  но
предпочитал шелковый шнурок - крови нет, почище?
   Лиза медлила, не зная, что предпринять.
   - Ну, ты готова? - требовательно спросил Вэнс.
   Они подошли к двери, и  в  это  время  Лиза  услышала  шаги  бегущего  по
коридору человека.
   - Борис! Бере? - но Вэнс уже зажал ей рот.
   Она оттолкнула его обеими руками с неизвестно откуда взявшейся  силой,  а
сама попыталась вырваться  из  комнаты.  Вэнс  одним  прыжком  настиг  е„  и
отшвырнул в сторону. В глазах у Лизы  потемнело  от  удара,  но,  пока  Вэнс
напряженно прислушивался у двери, она сумела подняться,  опираясь  о  стену.
Шаги в коридоре стихли. С перекошенным от ярости  лицом  Вэнс  повернулся  к
Лизе.
   - Шлюха!
   Ему  хотелось  е„  избить,  только  так  он  дал  бы  выход  накопившейся
бессильной ярости. Господин Вэнс очень не любил, когда нарушали его планы.
   - Говори, кто такой Борис? Это твой любовник? Зачем ты ему помогала? Я же
с тебя, с живой, сдеру кожу!
   Выпрямившись и не опуская пылающих черных глаз, она смотрела на  него,  и
губы застыли в презрительной усмешке. При виде ножа,  тускло  блеснувшего  у
него в руке, Лиза не шелохнулась.
   - Как ты мне опротивел, мерзкое, гнусное насекомое, - пробормотала она  и
осела на пол после удара.
   Он