ать   распорядок  дня,  запретил   ездить  в
луководческий район, мог внезапно позвонить или нагрянуть в неурочный час на
квартиру  под  пустячным предлогом. К такому повороту событий я подготовился
заранее:  перевел  работу  негласных  помощников  на  особый  режим,  заимел
неучтенный пистолет.  Супруга спала с заряженной двухстволкой  под  кроватью
(по ночам я обычно мотался по району).
     Плохо,  если меня  прирежут.  Еще  хуже, если я пристрелю  нападающего.
Нужно было срочно переходить к активным формам защиты. И тогда мы  с другом,
начальником угро, разыграли комбинацию.
     Поздно  вечером  я  позвонил  дежурному  РОВД  и  попросил соединить  с
уголовным  розыском.  По  оперативным  данным,   этот  капитан  работал   на
луководов,  именно через него бригадир, сидящий в СИЗО, поддерживал связь  с
внешним  миром.  Я  не  сомневался,  что  дежурный  через  коммутатор  будет
прослушивать  наш разговор. Через полчаса заехал  в милицию. Вскоре  к нашей
компании присоединился и капитан, "случайно" заглянувший  в кабинет. Как раз
в это время я  жаловался на жизнь. Размахивал нетабельным оружием и грозился
перестрелять всех мафиози. Начальник уголовного розыска, поддакивая, за моей
спиной подмигивал  капитану, какие, мол,  эти  кагебисты  козлы. Не  называя
фамилий и адресов, я разоткровенничался, что хорошо знаю расположение комнат
в доме главного мафиози:
     -- У него  в стене, выходящей на улицу, за картиной  японский сейф. Как
вы думаете, что там  хранится? Вряд  ли  золото и  бриллианты. Скорее  всего
магнитофонные  и  фотографические пленки с  компроматом.  В принципе неплохо
было бы уронить ночью на эту стену с проезжающего трейлера  экскаватор. Шум,
гам! Примчится милиция. Или устроить взрыв. На веранде у него стоит  газовая
плита  с большим  баллоном. Остается лишь, подперев  дверь в комнату, зажечь
конфорку  и поставить  на  огонь  баллон с  газом. Через  пять  минут  можно
вызывать пожарных и милицию. Сейф будет  обнаружен наверняка. Особенно, если
я предупрежу милицию.
     Дежурный сидел, развесив уши.
     У этой истории  печальный конец. Дело кончилось тем,  что  был задавлен
машиной  начальника  ГАИ  начальник РОВД, не  имевший  никакого отношения  к
разработке бригадира луководов. Когда начмил проходил вдоль стены, начальник
ГАИ резко  сдал назад  и припечатал беднягу к стене. Может быть  и случайно.
Помогавший  мне начальник  угрозыска  лишился  одной  звезды  на  погонах  и
отправился участковым  в глухую деревню. Заместитель областного прокурора --
упертый,  принципиальный парень,  который  вел дело бригадира, получил орден
"Знак почета" и  с повышением  переведен  в  другую  область, а я был срочно
отправлен на учебу. Преступник получил 4 года, хотя тянул на "высшую меру" с
конфискацией имущества. Поскольку он  уже  отсидел почти  год в СИЗО, вскоре
вышел на поселение.
     Когда  меня  спрашивают, каким образом я устроил  себе  такую  карьеру,
попав из провинциального района в Москву, отвечаю:
     -- Хорошо работайте и от вас наверняка постараются избавиться.


 * ЧАСТЬ 6. ШКОЛА ДИВЕРСАНТОВ *
     На  вопрос: "Где  сокровища  хранишь?" --  простер  руку  и  указав  на
дружину, ответил: "В них!"
     (Александр Македонский)


Глава 1. Учеба в диверсионной школе
     В середине февраля 1982 года я приехал в подмосковный город Балашиху на
Курсы  усовершенствования  офицерского   состава  (КУОС)   КГБ  СССР.  Вновь
медкомиссия и серия тестов на пригодность  к службе, связанной с парашютными
прыжками и  подводным  плаванием,  С 1  марта приступили  к  занятиям. Много
бегали по  ночному  лесу, ломая  тонкую  корку  льда, и проваливаясь в ямы с
водой по пояс. Изучали иностранное оружие  и минно-взрывное дело. Боролись и
дрались.  Принимали  на  слух  морзянку  и  работали на  ключе  (хотя  имели
быстродействующие радиостанции). Лазали по скалам и прыгали с парашютом. Нас
натаскивали замечательные  педагоги-практики, имевшие опыт боевой  работы во
многих странах мира.
     Физическую  подготовку   преподавал  Александр  Иванович  Долматов.  Он
превратил наши мускулы в железо, приучал  не бояться мордобоя. Учил метать в
цель  ножи и топоры,  пользоваться подручными средствами в  рукопашном бою с
более сильным противником и  драться одновременно с шестью партнерами.  Этот
вариант схватки  так и прозвали: "Долматовская шестерка". Александр Иванович
высоко ценил  в  своих воспитанниках  задатки  агрессивности  и  всячески их
развивал.  На   занятиях   он  никого   не   делил  на  весовые   категории:
спарринг-партнером  стокилограммового "бивня"  мог  оказаться "мухач"  в два
раза меньшей комплекции.
     Как-то на занятия приковылял, опираясь на палку, "каскадер", только что
вернувшийся из Афгана. Снял шапку перед строем, поклонился в пояс Александру
Ивановичу:
     --  Мужики!  Если бы не  долматовские  уроки, не стоял бы  сейчас перед
вами. Попали мы  в горном ущелье в засаду. БТР горит, валяются трупы, стонут
раненные. Мы, как учил Долматов, рассыпались, разбежались в  разные стороны,
попрятались за камни. Отбили атаку "духов", продержались до прихода подмоги.
     Самой  лестной похвалой для слушателей было получить  от него  прозвище
"лось" или "зверь".
     Огневой  подготовкой  заправлял  Быстряков  Федор  Степанович,  ветеран
Великой  Отечественной  войны, великолепный  рассказчик и  балагур, любивший
розыгрыши и подначки, про которого много лет назад сложилась присказка:
     -- Кто вас учит, мудаков?
     -- Дядя Федя Быстряков!
     Он умел за одно занятие доходчиво  объяснить принцип действия  десятков
систем  оружия,  которые знал  в  совершенстве.  К метанию  ножей  относился
скептически:
     -- Ребятишки, зачем спецназу нож?  Если думаете, для того, чтобы резать
часовых,  заблуждаетесь.  Нож спецназу нужен,  чтобы  порезать колбаску  или
сало! А для часовых у нас припасены бесшумные пистолеты.
     На  стендах в классе у  него висело  множество пистолетов  иностранного
производства  с  самодельными  глушителями,  изготовленными   слушателями  в
качестве курсовых работ.
     Про каждый ствол он мог рассказать интересный эпизод из своей практики.
Например, извлечет из своего бездонного кожаного портфеля "Парабеллум":
     --  "Парабеллум" в  переводе  на русский  означает  "готовься к войне".
Пистолет, конечно, красивый.  На фронте все наши  штабные офицеры и тыловики
западали на него. Я иногда  уступал свой "парабеллум"  какой-нибудь  тыловой
крысе  за пару  котелков спирта. Пойдет  этот  блудливый козел  в медсанбат,
похвастает  перед Маруськой, навешает лапшу на уши, как  ходил в тыл врага и
взял в плен генерала,  покажет пистолет.  Все,  любовь  до  гроба! У  немцев
происходило  то же  самое. Их  тыловики ходили  к Гретхен  в  свой  немецкий
медсанбат и хвастались трофейными ТТ. Не сомневаюсь, что вы, ортодоксы, тоже
будете  пользоваться  этим  приемом,  когда  начнете  охмурять  медсестричек
Кабульского госпиталя. А через Афганистан пройдете все.
     Помню  соревнования  между  учебными группами. В  ночной лес поодиночке
забрасываются  слушатели,  которые  в  обусловленное время должны  прибыть в
пункт  сбора. Собравшись, группа  с помощью радиопеленгатора начинает  поиск
груза и находит тяжеленный, опломбированный ящик без ручек. Притаскивает его
в  расположение. Затем бегом  в тир.  Нужно собрать пять  пистолетов  разных
систем из множества деталей,  перемешанных в одном ящике. Из этих пистолетов
каждый слушатель должен выпустить по одной пуле. На каждую группу выделяется
одна мишень. Кто из бойцов попал, кто промахнулся -- неизвестно. С последним
выстрелом щелкает секундомер.  Мишени вывешиваются в фойе.  Подводится итог.
Наутро победившей  группе в торжественной обстановке  начальник диверсионной
школы лично вручает огромный торт.
     Аналогичный  метод  обучения  я  потом  применял в работе  с  Афганским
спецназом.
     Больше  всего  мне  нравились  занятия  по  минно-взрывному  делу.  Под
руководством Бориса Андреевича  Плешкунова  и  Петра Ивановича Нищева  рвали
рельсы, разносили  в крошку железобетонные блоки. Лазили по ночам по  фермам
мостов  через  Москву-реку, устанавливая  учебные заряды.  Лепили  бомбы  из
самодельной взрывчатки,  конструировали мины-ловушки. Один  хохмач-слушатель
изготовил портфель-сюрприз  с  "черемухой"  и  подсунул  Борису  Андреевичу.
Однако "мудрый Боря" не стал его разминировать.  Так и простоял  портфель на
полке три года, пока батарейки питания надежно не сели. Навыки, полученные у
Бориса Андреевича, мне здорово пригодились в Афганистане.

Глава 2. Бомба в кабинете зампреда КГБ
     Петр Иванович Нищев поведал случай из своей  практики, как обезвреживал
самодельное взрывное устройство.  В 1978 году произошел  взрыв  в Московском
метро, повлекший человеческие жертвы. В  КГБ было заведено  дело оперативной
разработки и началась  тотальная проверка всех лиц, хоть  когда-либо имевших
отношение  к взрывным делам, в том  числе преподавателей и слушателей КУОСа.
На  всех  вокзалах  установили негласное  круглосуточное  дежурство.  И  вот
однажды взрывник с  бомбой вновь  приехал  в  Москву. На  Курском вокзале он
долго сидел  в зале ожидания,  изучая остановку. Наконец потянулся  к сумке,
чтобы включить тумблер. В  этот  момент  дремавший напротив молодой  человек
сунул  правую руку за  пазуху. Приняв его  за чекиста, взрывник перепугался,
выскользнул из  зала и  был таков, так и  не включив электрическую цепь.  На
бесхозный багаж сделал стойку вокзальный  воришка. Вынеся из зала,  заглянул
туда  и обомлел,  увидев массивный  чугунный  корпус,  провода,  лампочки  и
выключатели.  Бросив  сумку  в  тамбуре,  воришка  тоже сделал  ноги.  Утром
уборщица, выметая мусор,  обнаружила ее и вызвала милицию. Милиция позвонила
в  КГБ. Доблестные чекисты  притащили  бомбу  на Лубянку прямо ...в  кабинет
зампреда.  Собралось  большое начальство и стало решать что делать дальше. А
часики-то   тикают!  Догадались   вызвать   специалистов   из  балашихинской
диверсионной школы  и  спецлаборатории ОТУ  КГБ.  Показывают им  на сумку  и
предлагают обезвредить. Петра Ивановича затрясло от бешенства:
     -- Нельзя ее  ни  открывать, ни сдвигать с места. И вообще, какой мудак
приволок бомбу сюда?
     -- Но-но, не кипятись. Может разрезать сумку сбоку?
     -- И резать нельзя!
     -- Давайте просветим переносной рентгеновской аппаратурой.
     --  И   просвечивать  не  рекомендуется!  Мало  ли   какой  датчик  там
установлен.
     -- Но ведь бомба до сих пор не взорвалась, сколько ее ни кантовали?
     -- А если там  установлен временной предохранитель,  и бомба только что
встала на боевой взвод? Да и медлить тоже нельзя!
     Смех и  грех.  Короче  говоря,  выгнали  всех  из  кабинета  и  смежных
помещений. Вызвали пожарных.  Натаскали  мешков  с песком, обложили сумку со
всех  сторон. Засучив рукава,  перерезали провода, убрали батарейки питания.
Предварительно     просветив    рентгеном,    вскрыли    корпус.    Вытащили
электродетонаторы.   Обезвредив   бомбу,   с  облегчением  вытерли  со   лба
проступивший пот. Слава богу, взрывное устройство оказалось без сюрпризов.
     С  той   поры   Руководство   КГБ   решило   сформировать   специальное
подразделение взрывотехников.
     На  день  Победы  пригласили  на  КУОС  убеленных  сединами  ветеранов:
Старинова И.Г., Судоплатова П.А., Ботяна А.Н., Орлова А.А. Много интересного
они  рассказали.  Одно  дело   читать  приукрашенные  отчеты  о  проведенных
операциях, другое дело услышать из первых уст как было на самом деле. И  это
была замечательная традиция КУОСа соблюдать преемственность поколений.
     Особенно  поразил  Павел  Анатольевич  Судоплатов.  Человек,  много лет
возглавлявший  Четвертое  (разведывательно-диверсионное)   управление  НКВД,
отсидевший 15 лет в советской тюрьме и перенесший тяжелейшие пытки, до конца
остался верен идеалам Социализма. Последний раз я слушал его речь уже будучи
преподавателем КУОСа в мае  1991 года.  Тяжело опираясь на трибуну,  в конце
своего  короткого,  пожалуй,  даже  осторожного  выступления,  он  не  сумел
сдержать эмоций. Смахнув непрошенную слезу, с какой-то яростью воскликнул:
     --  Товарищи, мы  ликвидировали  многих. Но ведь  мы уничтожали врагов!
Посмотрите, что творится сейчас?
     По слухам за его управлением числилось более двух тысяч "жмуриков".
     На  территории  КУОСа   формировались  отряды   "Зенита"  и  "Каскада",
уходившие в  Афганистан.  Туда  же  возвращались  с боевых заданий. В  нашей
учебной группе тоже было несколько ребят, понюхавших пороху. По ночам пили с
ними водку  и  часто  засиживались  до  утра,  слушая  рассказы о  войне. Их
откровения поначалу шокировали. Особая ценность таких "бдений" заключалась в
том,  что  мы  усваивали  боевой  опыт  старших  товарищей  и психологически
привыкали  к  неизбежной  крови  и  потерям.  Это  была  великолепная школа!
Преподаватели  не  чурались  составить  нам компанию, и не делали  секрета с
того,  что  нам тоже придется повоевать.  Да  и  мы сами  догадывались,  что
неспроста  учебу,  рассчитанную  на 7  месяцев, сократили  до 4-х,  уплотнив
насыщенность и интенсивность занятий в полтора раза!
     По  окончании учебы нам  всем  дали  полюбоваться  свидетельствами, где
значилось, что мы  являемся командирами групп специального назначения. Потом
документы опять забрали. Отныне они будут храниться в наших личных делах.
     Объявили всем желающим продолжить службу в разведывательно-диверсионных
подразделениях явиться в отдел кадров.  Многие пошли, но не всех взяли. Так,
например,  мой  сосед  по  койке,  подводник  Тихоокеанского флота, коренной
москвич с прекрасным знанием китайского языка, почему-то остался за бортом и
вернулся  на свою  подводную лодку сторожить пролив Лаперуза. Мы с друзьями,
посоветовавшись, решили не  торопить  события,  подождать, что будет дальше.
Через пару дней в  коридоре вывесили список отличников с требованием явиться
на собеседование.  По алфавиту я значился первым. Кадровик,  закурив трубку,
выпустил густое  облако  ароматного дыма  и объяснил, что  дальнейшая служба
будет  связана  с  органами  внешней  разведки, и  что  в  течение  двух лет
предоставят квартиру в Москве. Я попросил разрешения  посоветоваться с женой
и позвонил домой. Надюша согласилась.. Кадровик удовлетворенно кивнул:
     -- Возвращайтесь в свое территориальное подразделение и ждите вызова.

Глава 3. Служба в "Вымпеле"
     Я  пришел в "Вымпел" 20 октября 1982  года. Вначале выпускники КУОСа  в
подразделении  составляли  большинство. Средний возраст  --  около  30  лет.
Воинские  звания  от  старшего  лейтенанта до  майора. Это  были  в основном
умудренные    в    житейских   делах    специалисты,   имевшие   не   только
контрразведывательное  образование, но  и гражданскую специальность.  Многие
получили боевое крещение в Афганистане в составе отрядов "Зенит" и "Каскад".
     Кроме бывших  контрразведчиков в нашей части служили и  ребята из числа
профессиональных разведчиков, "засвеченных" перед иностранными спецслужбами.
Так, у  нас был  парень,  много  лет проработавший в Латинской  Америке  под
дипломатическим прикрытием.  Другой  --  переводчиком  на  Ближнем  Востоке.
Третий -- бывший нелегал.
     Были  и  кадровые  военные,  представители   почти  всех  родов  войск:
десантники,  танкисты,  летчики,  моряки,  пограничники.   Многие  пришли  с
оперативной работы в Особых отделах.
     Особо следует остановиться на политорганах. Поскольку в Союзе  основной
направляющей  силой  была  КПСС,  наверху, видимо,  посчитали,  что  без  их
представителей обойтись нельзя. Правда, мы не понимали,  чему может  научить
оперативников дубоватый  армейский замполит  по  прозвищу "Валька-синюшный"?
Его вскоре были  вынуждены  убрать от нас. Вместе с  тем  в "Вымпеле" читали
лекции  по марксистско-ленинской теории  специалисты, пользовавшиеся  у  нас
глубоким  уважением  за  принципиальность  и  честность. Одного из  них даже
уволили из  органов за  то,  что был  излишне откровенен в своих взглядах на
нашу   действительность.   Вернувшись   из  всесоюзной   научно-практической
конференции по марксистско-ленинской теории, он с горечью констатировал:
     -- В выступлениях  именитых  теоретиков не  содержится  ни одной свежей
мысли.  Мы, молодые ученые,  объединив усилия, пытались дать бой, но  нам не
дали  слова.  Если так  будет  продолжаться  еще  несколько  лет,  социализм
обречен.
     В подразделении обеспечения служили и солдаты срочной службы.
     Помню  принятие  Присяги  молодыми  бойцами.   Новоиспеченные  солдаты,
вытягивая тонкие  шеи,  старательно печатают шаг  по  плацу, а  их  родители
изучают трибуну и гадают, в каких войсках служит сын? Командир  части Эвальд
Григорьевич Козлов, капитан второго ранга в черной морской форме  с "Золотой
звездой"     на     груди.    Рядом     красуются    полковник-авиатор     и
подполковник-пограничник. Командуют парадом офицеры с петлицами связистов. А
по территории части слоняются расхристанные парни в импортных джинсах.
     Начальником  штаба  в "Вымпел"  пришел  подполковник-пограничник Феликс
Александрович Макиевский. Как любой кадровый  военный, он начал с  наведения
порядка во вверенном хозяйстве. Появился приказ: всем подстричься, побриться
и облачиться в единую военную  форму! Первыми  взроптали моряки. Ссылаясь на
морские привелегии и многозначительно кивая  в сторону командира части,  они
отстояли свои бороды  и  черные мундиры. Один участник Эфиопской кампании по
кличке  "Матрос" даже  кобуру с пистолетом носил принципиально  морскую: она
болталась на ремешках  ниже колена! Оперативники КГБ заикнулись  было, что в
контрразведке военную форму одевают  всего два раза в год: на первомайские и
ноябрьские праздники. А сотрудники внешней разведки вовсе не имели мундиров,
шинелей и  сапог. Однако начштаба был непреклонен.  Тогда "штирлицы"  начали
обсасывать  идею  как-нибудь  заявиться на  строевой  смотр в  американской,
немецкой  или  французской  форме,  поскольку  в  Уставе не  оговорено,  что
военнослужащий обязан носить именно Советскую форму!
     Дальше -- больше. Начали нас,  сугубо штатских, задействовать дежурными
по части. Представьте себе развод  караулов, священный для военных ритуал. А
меня смех  разбирает: стою,  ладонь под козырек  а  на лице идиотская улыбка
шесть на девять. В полночь -- телефонный  звонок: дежурный горотдела милиции
сообщает, что  наши офицеры опять устроили дебош в ресторане "Бычий глаз", в
данный момент  держат  круговую  оборону  и  сдаваться  милиции  не  желают.
Придется вызывать подмогу из военной комендатуры.
     -- Стоп, братан! Никого вызывать не надо. Сейчас приедем, разберемся. C
меня причитается.
     Посылаю помощника  на оперативной  машине  с задачей  замять  инцидент,
дежурного   милиции   отблагодарить,  ребят   развести   по   домам,   особо
нетранспортабельных  доставить   в  расположение.   Под  утро   возвращается
смертельно усталый  помощник  и  заплетающимся языком  сообщает, что  все  в
порядке.  С чувством  исполненного долга заваливается на  кушетку. В 8  утра
прапорщик из КПП сообщает, что прибыл командир (в то время  командиром части
уже  был Владимир  Александрович Хмелев). Положено выбежать на улицу, зычным
голосом   прокричать:   "Смир-р-на!",  даже  если  никого   вокруг  нет,   и
докладывать.  Военные  так и делают.  Выглядываю в окошко, на  улице  зябко.
Зачем  командира держать  на морозе? Дожидаюсь, когда он входит в вестибюль,
делаю пару шагов навстречу:
     -- Товарищ контр-адмирал,  за  время Вашего отсутствия  происшествий не
случилось.
     Командир морщится:
     -- Не за время моего отсутствия, а за время Вашего дежурства.
     Я возражаю, что дежурство мол еще не кончилось. Командир ехидничает:
     -- Логика Ваших рассуждений  резонна, товарищ  майор. Однако рекомендую
почитать Уста