ость командира корпуса
Гвардии, а  тут такое унижение. Как же князь Хошаль посмотрит  в глаза своим
соплеменникам?
     Разворачиваю перед  ним структуру  батальона, и начистоту рассказываю о
его  истинном  предназначении.  Числиться в  Гвардии он  будет исключительно
из-за  высокой  зарплаты. Во  всем остальном --  совершенно  самостоятельное
подразделение. Может случиться  так, что в день "Х"  будет подчиняться лично
Президенту, минуя Сыдыка и даже командующего.
     Подразделение  будет состоять  из  управления  батальона  и  трех  рот:
спецназначения,  транспортно-технической  и   учебной.  Численность  --  350
бойцов. В роте спецназ -- 9 групп по 16 человек. Группа разбита на 4 экипажа
по  4 бойца.  Каждый экипаж  получит по автомашине "Джип", на которые  будем
ставить  тяжелые  виды вооружений.  В  группе --  ДШК,  АГС-17,  безоткатное
орудие, 82-мм  миномет.  Кроме того имеется: ПКС, СВД,  бесшумные  автоматы,
РПГ-7,   огнеметы  "Шмель",   минно-взрывные  средства,  радиостанции,  АКМ,
пистолеты и т.д. Короче говоря,  на  каждого  бойца  приходится по несколько
разнообразных  стволов,  предназначенных для  выполнения  конкретных  задач.
Одних "Джипов" в батальоне 36 штук.
     Хошаль сопит, но еще не сломлен:
     -- А как же со званием? Ведь я уже давно хожу в полковниках.
     -- Извини и пойми, генерала дать не могу.  Для командира батальона даже
полковник- слишком жирно. Поработай полгода,  подготовь себе  замену. А там,
глядишь, перейдешь в бригадиры и получишь большую звезду.
     Накидываю сверху белую "Волгу". Их в гвардии всего две,  на одной будет
ездить  командующий, на  другой  он.  Окончательно  кладу  его  на  лопатки,
поведав, что будем потихоньку набирать женский взвод!
     Хошаль закатывает глаза, о чем-то думает, потом заявляет:
     -- У меня есть кандидатки.
     -- Побойся Аллаха, давай сначала сформируем основные структуры!
     --  Нет,  женский взвод  важнее.  Доступ туда будем  иметь только мы  с
тобой.
     Ударили по рукам.

Битва с тыловиками
     Наезжаю на советника управления тыла МГБ:
     -- Сколько "Джипов" предусмотрено для гвардии?
     -- 54 машины.
     -- Забираю все в учебный батальон!
     Советник  отчаянно  защищается.  Жалуется моему  начальству. Разразился
скандал. Сообща они уламывают меня оставить гвардейцам хотя бы 18 автомашин.
Я соглашаюсь получить вместо них 12 БРДМ и белую "Волгу". Разумеется, не все
так было  гладко, как  описывается. Между  советниками  59-го  управления по
этому   поводу   тоже    происходили   бурные    дебаты.    Мне   навязывали
бронетранспортеры или БМП, аргументируя тем, что экипажи УАЗиков уязвимы для
стрелкового огня. Я возражал:
     -- А где вы в Афгане видели  пехоту,  которая ездит  в броне? Почему-то
все предпочитают гуртом восседать сверху, поскольку больше опасаются мин.
     Приводил и другие доводы:
     -- Для переброски по воздуху одного броника требуется отдельный  АН-12,
которых у партнеров нет. В то время как в АН-32 (в гвардии предусматривалось
три  таких  самолета)  можно загрузить  два  "джипа"  с  экипажами. В  узких
городских улочках БТР неповоротлив.  БМП на  зимних  дорогах  как  корова на
льду.  Кроме  того  они  жрут  много горючего,  да  и  по ценам  БТР  и  УАЗ
несопоставимы, значит  сэкономим деньги советских  налогоплательщиков. А что
касается огневой  мощи, то  четыре моих  УАЗа  в  этом отношении превосходят
танк!
     Афганских  тыловиков  я  купил тем,  что пообещал,  как  только  получу
автомобили,  сниму с них  все  лишнее: тент, передние двери, задние  кресла,
подфарники, стоп-сигналы и  отдам  им.  Мне  в машине достаточно  иметь лишь
шасси  с двигателем,  баранкой  и тормозами.  В принципе, ничего нового я не
изобрел, просто перенял бесценный опыт батьки Махно. Жаль, в Афганистане нет
тачанок. А если и есть телеги, то их тягают хазарейцы. Между прочим, ДШК или
АГС-17 на хазарейской тяге тоже не плохи, особенно когда  в Кабуле  кончится
горючее.

Международные переговоры
     Иванов берет  меня на переговоры  с командующим Президентской гвардией.
Представляет афганцам:
     -- Это  товарищ Бек.  Тот самый, который  позавчера выкрал в 40-й Армии
для вас 3000 противотанковых мин (на самом деле аушевский 180-й полк подарил
мне все свои трофеи, я об этом уже упоминал выше).
     Во главе стола --  высокий,  симпатичный  генерал-лейтенант Луддин.  По
правую руку  от  него офицеры его штаба,  слева --  мы,  советники:  Иванов,
тыловик, финансист и ваш покорный слуга. На  стене висит громадная, красивая
схема  со  структурой  гвардии.  Оказывается,  когда нужно,  партнеры  умеют
неплохо рисовать.
     Начинаются переговоры, более напоминающие  торги. Афганцы просят вместо
36 танков 54. Иванов вопросительно  смотрит на  тыловика  и  финансиста.  Те
кивают.  Согласны значит.  Партнеры продолжают в таком  же духе,  накручивая
гораздо больше вертолетов,  артиллерии и боеприпасов, чем было предусмотрено
заявками.  У  советников  особых  возражений по  этому поводу не  возникает.
Оружием  и  бронетехникой, при  желании, мы их можем завалить.  После вывода
наших  войск  все  равно  их  некуда  будет  девать. Лишь финансист  изредка
заглядывает в свой  блокнот, и что-то подсчитывает на калькуляторе.  Видимо,
сверяется с отпущенными лимитами. Я даже как-то предлагал Иванову  вооружить
всю гвардию автоматами калибра 5,45 мм:
     -- 20 тысяч  лишних  автоматов  в  40-й Армии найдутся.  К ним впридачу
оставим все патроны, потому что вывозить их  в Союз  обойдется  себе дороже.
Все равно  армейцы  получили  команду уничтожить все  лишнее. Этих  патронов
гвардейцам  хватит на  несколько  лет. Но рано или  поздно и они кончатся. А
оружие останется. Значит наступит время,  когда афганцы, кто бы в тот момент
ни находился у власти, придут к нам с просьбой подкинуть патронов. А это уже
политика.
     К сожалению, эту идею армейцы встретили в штыки.
     Через  пару  часов  торги  кончаются.  До  сих  пор  я  не вмешивался в
разговор, поскольку общегвардейские дела волновали мало. Теперь беру слово:
     --  Товарищи  офицеры,  поскольку я  кровно  заинтересован в  оснащении
своего  батальона  всем  необходимым,  буду  биться  за  интересы  афганских
партнеров.
     Дальше начинаю  требовать  у советников бесшумное  оружие,  огнеметы, и
прочее-прочее,  вплоть  до  туристических  примусов  и  рюкзаков.  Финансист
молчит.  Тыловик отбивается.  Бедняга  весь взмок.  Наконец,  не выдержав, в
сердцах бросает:
     -- Ты бы еще попросил себе пожарные машины!
     --  Хорошо,  что  напомнил:  мне  нужно  две  пожарные   машины  и  два
двадцатитонных топливозаправщика!
     Тыловик бледнеет.
     Командующий гвардией,  с любопытством наблюдавший за нашей  перепалкой,
мирит нас:
     -- Товарищ  Бек, успокойтесь. В гвардии четыре пожарные машины,  будете
брать, когда будет нужно.
     Выходим покурить. Иванов интересуется, на хрена  мне  они понадобились?
Отвечаю:
     -- Вам хорошо, вы уходите  в  Союз, а  я остаюсь.  В  Кабуле  ожидаются
уличные  бои. Как  прикажете воевать с  бронетехникой оппозиции?  Бегать  за
танками с  гранатометами?  Лучше  полить улочку керосином и  сразу поджарить
целую танковую колонну.
     -- Логично, -- кивает шеф.

Глава 9. Возвращение домой
     Советский Союз готовится к  эвакуации из Афганистана. Командование 40-й
Армии определяет график  и  порядок  вывода войск, КГБ  проводит  закулисные
переговоры с  лидерами оппозиции, чтобы наших на марше не трогали. Ахмад Шах
согласен. Зачем ему терять своих людей под нашими бомбами и ракетами,  когда
впереди  решающая  схватка  за власть? Гульбеддин наоборот грозится устроить
нам кровавую баню. Партнеры нервничают: что с ними будет после нашего ухода?
Только генерал Сыдык спокоен:
     -- За нас не волнуйтесь. Нам бы только  продержаться полгода, потом все
будет нормально.
     Периметр Советского Посольства напоследок в спешном порядке укрепляют в
инженерном отношении. На территории Представительства  КГБ закопали огромную
цистерну с неприкосновенным  запасом  горючего. У ворот  выстроили будочку с
бронестеклами,  обшили  изнутри листами стали. В нем  будет  сидеть дежурный
прапорщик. Ему не позавидуешь. Гранатометов у оппозиции много.
     Архивы   тщательно    просматриваются,   наиболее   ценные    документы
фильмокопируются приехавшей  специально для этих  целей бригадой их  Центра.
Лишние  бумаги  сжигаются.  Работа  организована  четко,  идет без  суеты. В
коридоре возле бронированной  двери архива поставили баллон с  кислородом на
случай экстренного уничтожения секретных материалов.
     Составлены  списки сотрудников  Посольства и  КГБ, которые останутся  в
Афганистане  после вывода войск. Их полторы сотни. Начинают отправлять домой
жен сотрудников.  С  ними  беда!  Они не торопятся домой,  всеми  правдами и
неправдами оттягивая отъезд,  потому  что каждый  лишний день  пребывания  в
Афганистане  стоит  хороших  денег.  И улетать  транспортными самолетами  не
желают, подавай комфортный ТУ-134!
     Меня  вызывает начальство,  просит уступить "слухачам" УАЗ (брезентовый
тент  УАЗа  пропускает радиоволны),  взамен  предлагают  месяц  поездить  на
"Ниве".
     На  следующее утро, побывав в полку,  возвращаюсь  обратно в Кабул.  На
маршруте  имеется  два  опасных  участка,  которые  всегда  проскакиваем  на
максимальной скорости.  На обочине  замечаю мальчонку. Внезапно  он начинает
перебегать дорогу. Выворачиваю  руль влево и бью по тормозам, однако попадаю
по педали газа. У "Нивы" педали расположены несколько иначе, чем у УАЗа, а я
еще не  адаптировался  к  новой  машине.  Машина  делает  рывок и  подминает
ребенка...  Проскользив юзом метров десять, машина останавливается. Подбегаю
к распластавшемуся  на асфальте мальчонке, пытаюсь оказать помощь. Однако он
угасает  на  руках.  Набегают   местные  жители.  Пожилой  крестьянин,  отец
мальчика, в бессильной ярости трясет меня за грудки.
     Подъезжает  машина  оперативного  полка,  шедшая   следом.  Выскакивают
несколько офицеров. Хошаль,  выхватив пистолет, оттесняет толпу, заталкивает
меня  в машину,  садится за руль  "Нивы". Приезжаем  на совместный пост ГАИ.
Меня на бронетранспортере военной комендатуры 40-й  Армии  привозят на место
происшествия, составляется протокол.
     Ко  мне на  квартиру  нескончаемым  потоком  идут  афганские  товарищи,
сопереживают, успокаивают  как могут.  Приехал  в  парадной форме  при  всех
наградах  генерал  Насимголь. Он  спокоен, пожалуй  даже весел, подтрунивает
надо мной:
     -- Ты  же нечаянно. Никакой  кровной мести не будет. За эти годы я тоже
нечаянно успел задавить троих бачат. И, как принято на Востоке, откупился.
     Командир оперативного полка  Иса успел съездить  к  родителям погибшего
мальчика  выразить  соболезнование и передать пару мешков муки, сахара и  40
тысяч афгани  на организацию  похорон. Для  афганцев это  довольно приличная
сумма. Хошаль грозится в случае чего стереть кишлак вместе с жителями...
     Наши советники тоже не сидят  сложа  руки. Некоторые развернули слишком
бурную деятельность: успели доложить начальству, что отец погибшего собирает
банду, чтобы отомстить советникам. Руководство Представительства рекомендует
мне несколько дней не выходить на работу. Двое ребят до поздней ночи сидят у
меня в квартире -- то ли охраняя, то ли наоборот, карауля, чтобы не сбежал в
Пакистан. Посылаю их к черту.
     На  следующее  утро  и  в  течение  последующей недели  каждый  день на
злополучной  "Ниве" продолжаю поездки  в полк:  нужно  завершить  работу  по
формированию учебного батальона Хошаля.
     Тем временем дело передается в военную прокуратуру. Военный прокурор --
пожилой  майор, страстный фотограф. В Афганистане  в  линейном подразделении
служит  его сын, лейтенант. Над кроватью  в его комнате висят  замечательные
фотографии,  сделанные на  боевых. Прокурору  хочется заснять живых "духов".
Привожу в оперативный батальон, размещающийся в древней Пагманской крепости.
Фотокамера  щелкает  непрерывно. Затем поднимаемся  на  сопку  на  советскую
сторожевую  заставу.  Завидев  лазурь водохранилища и  Сашкины удочки, майор
загорелся порыбачить. Сашок ежится, просит отложить рыбалку назавтра.
     -- Почему?
     -- Нужно стенку выложить.
     -- Зачем?
     -- Душманские снайпера балуются.
     Я  подарил прокурору две кривые сабли и полсотни патронов 45-го калибра
к его трофейному "Кольту".
     Ребята  из  Консульского  отдела  Посольства  отнеслись   к  моей  беде
спокойно.    Дорожно-транспортные     происшествия,    совершаемые    нашими
сотрудниками,  для  них вполне  заурядное дело.  Пригласили  отца  погибшего
мальчика и сотрудника  афганского ГАИ, составили протокол на  двух языках, в
котором оговорили  сумма компенсации,  и  что  ко  мне пострадавшая  сторона
претензий  не  имеет.  Мы  подписываем   документ,  исполненный  в   четырех
экземплярах, отец мальчика прикладывает большой палец, смазанный краской.
     Тем  временем,  руководство Представительства, не желая брать  на  себя
ответственность,  посылает  в Центр шифро-телеграмму.  Оттуда приходит ответ
откомандировать  меня  в Союз.  Прознав об  этом, министр  МГБ  лично просит
Руководителя Представительства  КГБ  оставить меня, гарантируя безопасность,
шлет телеграмму в Москву, но безрезультатно. Что ж, нас Родиной не запугать.
Жаль, конечно, что не успел завершить начатую работу.
     За  последние  дни я страшно  вымотался,  нервы ни  к  черту.  Вечером,
организовав  отходную, заваливаюсь  спать. Надюша всю  ночь драит  квартиру,
жарит и варит, набивает холодильник продуктами для ребят, которые будут жить
после нас.
     В семь часов утра улетаем домой. В восемь  в наш  двор  влетела шальная
душманская ракета. Взрывом выбило стекла и  двери, разбило  посуду, сведя на
нет ночной труд супруги.

Глава 10. Зачем нам был нужен Афганистан?

Центрально-Азиатский узел
     Уже  в  1988  году,  когда встал вопрос  о  выводе  советских  воинских
формирований, наши специалисты не сомневались в неизбежности падения  режима
Наджибуллы. Вот тогда-то  и  стали думать: а как быть с теми людьми, которых
мы  готовили, обучали? Это активисты НДПА, сотрудники органов  безопасности,
внутренних  дел,  члены их  семей.  По подсчетам, таких набралось 175  тысяч
человек.
     Было несколько вариантов.  Можно  было  их  эвакуировать  и  расселить,
скажем, в приграничной зоне Таджикистана, Узбекистана, Туркмении.
     Существовал  и  другой  вариант  --  создание  своеобразного  буферного
государства на севере Афганистана, лояльного Советскому Союзу.
     У   афганских  деятелей  были  свои  планы.  Некоторые  считали  вполне
возможным объединить с  Узбекистаном северные провинции  Афганистана, создав
таким образом  новое независимое исламское  государство. Подобная мысль была
высказана и насчет создания исламского Таджикистана.

Зачем мы вошли в Афганистан?
     Может  быть Афганистан был для  нас генеральной репетицией,  а  главная
цель была иной -- пройти  через Иран к Персидскому заливу,  к нефти. Поводом
для вторжения  могла послужить "просьба" одной из прокоммунистических партий
Ирана.  Возможно,  в планы этой операции  были  посвящены Хафизулла  Амин  и
...Саддам Хусейн.
     Как бы там ни  было, судя  по сообщениям  западной прессы, через горные
перевалы Северного  Ирана были  намечены пути движения частей  Закавказского
военного округа.  Второй ударный кулак составили бы соединения 40-й  Армии в
Афганистане. Наготове были и суда Каспийской военной флотилии, подразделения
специального назначения.
     Американцы  вовремя узнали  об  этих планах от перебежчика, офицера КГБ
Кузичкина. Между  прочим,  один знакомый  сотрудник внешней разведки недавно
рассказал, что Кузичкин,  в отличие от Гордиевского и других  предателей, не
выдал ни одного агента, находившегося у него на связи.
     Пентагон  вроде бы всерьез  планировал  закрыть  нашей  армии  перевалы
Эльбруса  в  Северном  Иране  восемнадцатью  превентивными атомными  ударами
"грязных бомб". Армии пришлось бы пройти  через  зараженные  зоны,  потерять
дивизии, ни разу не вступив в бой. Кошмар!
     Планы эти не были осуществлены. Аятолла Хомейни, если помните, именно в
это время развернул  массовые репрессии  против партии  "ТУДЕ". Американские
авианосцы подтянулись к  Персидскому заливу, а группа "Дельта" даже неудачно
высаживалась  вблизи   Тегерана,   якобы   для   освобождения   американских
заложников.
     Известно  другое:   на  территории   Азербайджана  накапливалась  масса
вооружения,  было   развернуто   тактическое   ядерное  оружие.  Подготовлен
подземный командный  пункт для  Л.И.  Брежнева, откуда можно было  управлять
вооруженными силами всего Союза и одновременно руководить действиями войск в
ближней войне. Таких мощных бункеров в СССР существовало всего два, один под
Москвой, другой под Баку.
     Сегодня  в  двусмысленном положении  оказались Российские пограничники,
охраняющие  границы других государств. Через эти границы  сейчас  возрастает
поток оружия  и наркотиков. В этом отношении  особенно опасен Афганистан. Мы
привыкли его считать  нищей страной.  А  он, между  прочим, богат  наличными
валютными  ресурсами, так как  продажа  оружия  и  наркотиков  там  --  вещь
обычная. Именно отсюда  советское оружие  попадает  и  в Иран, и в Пакистан.
Услугами   иранских  и   пакистанских   посредников  пользовались  различные
террористические организации  из Европы, Южной Америки.  Кстати, мы  тоже  в
свое время купили на этом "рынке" несколько американских  ракет "Стингер" по
8  миллионов  афгани  за каждую.  И использовали их  в активных мероприятиях
против США.
     Особого  разговора  требует проблема пленных.  Прояснить его  могла  бы
публикация без купюр  розыскных альбомов КГБ, в которых имеются фотографии и
описаны обстоятельства исчезновения наших граждан. Ведь среди пленных, кроме
военных  были  и  гражданские  специалисты,  в  том  числе  даже один  Герой
Советского   Союза,   известный  геолог.  Его  судьба  трагична.   Советское
руководство  не  стало  вызволять этого  пожилого человека  из плена  только
потому, что он подписал письмо на имя Брежнева с осуждением афганской войны.
После этого он стал никому не нужен и погиб в Пакистане.
     Оказались у моджахедов не  только захваченные  в плен. Были  и  те, кто
ушел  от  дедовщины.  Были и  просто  несчастные,  оступившиеся люди. Были и
предатели, чьи руки обагрены  кровью  советских солдат. Эти  вряд ли захотят
вернуться.



 * ЧАСТЬ 11. СЛУЖБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ *
          В любой науке, в любом искусстве лучший учитель -- опыт.
     (Сервантес)
     Ни в чем я не нахожу такого счастья, как в душе, хранящей память о моих
добрых друзьях.
     (Уильям Шекспир)


Глава 1. Оперативная подготовка
     После возвращения в Союз, сходил в  отпуск. Затем потянулись будни. Наш
отдел готовился к учениям "Кавказ-88". После утренней двухчасовой пробежки и
физподготовки отдел собрался  в классе. Сегодня  по плану на весь оставшийся
день  значится  оперативная  подготовка. Руководитель  занятий  подполковник
Валера ставит задачу:
     --  Значит  так, мужики. Каждый из  вас  в  течение  дня должен снять в
Балашихе по две квартиры: основную и запасную. Утром доложите о результатах.
Вопросы есть?
     -- У матросов нет вопросов, -- отвечает один их "старичков".
     Оно и понятно. Ветераны "Вымпела" уже давно имеют в городе по нескольку
явочных  квартир.  Волнуются лишь  молодые  лейтенанты, недавно  прибывшие в
часть. Я несколько подрастратил  оперативные навыки, поскольку целый год был
в  Афганистане. Посему,  решив  восполнить  пробел, весь день  добросовестно
мотался по городу.
     На следующий  день  подводим итоги. Все "старички", как и  ожидалось, с
заданием справились, а молодежь -- нет. Лейтенант-десантник сумел снять одну
квартиру, а  лейтенант-пограничник