Руководство. Так
было всегда. Падают самолеты, тонут пароходы, взрывается реактор  -- КГБ тут
как тут. Оперативников боятся и ненавидят. Но они делают свое дело.
     Получаю  сигнал:  распространяются   слухи  о  том,  что  "уже  погибло
несколько  человек, скотина вымирает сотнями.  Село оцеплено  автоматчиками.
Сибирская язва неизлечима, поэтому, опасаясь эпидемии, правительство приняло
решение сжечь село вместе с жителями".
     Вот это  да! Два  раза  в  день  я передаю  в областное  УКГБ сводку  о
состоянии больных.  Еще  вчера  вечером их  здоровье не вызывало тревоги. На
всякий случай звоню  дежурной медсестре изолятора  и узнаю: больных осталось
одиннадцать человек! Неужели трое уже  скончались? Бросаю трубку  и  мчусь в
больницу. Заместитель главного врача выглядит совершенно спокойным:
     --  Вчера я уже выписал троих и отправил домой. Остальные тоже в норме,
просто хочу привести их пораженные язвой лица в порядок.
     Слава богу! Звоню  из кабинета врача  в УКГБ, докладываю об обстановке.
Теперь  нужно срочно  профилактировать паникера. Едем в очаг  заражения.  По
дороге замглавврача рассказывает о сибирской язве.
     --  Обычно  переносчиками  вируса  являются коровы.  В  нашем  районе в
прошлые годы было зафиксировано 4 случая заболевания скота. Их  мясо  нельзя
употреблять  в пищу,  туши  животных не  сжигают, а положено  замуровывать в
цемент.  На могиле ставится  памятник:  "Здесь  в  таком-то году  похоронена
корова  "Машка",   павшая   от   сибирской  язвы".   Территория   могильника
огораживается забором, чтобы  не  паслась другая  скотина. Потому что  вирус
способен  сохранять  жизнеспособность в течение десятилетий.  Однако какой к
черту  цемент  и надгробный  памятник корове?  Закопали  туши  и  все.  Наши
пациенты употребляли мясо  зараженной буренки,  которая,  видимо,  паслась в
таком месте.
     У  въезда  в село шлагбаум, участок  дороги засыпан опилками, пропитаны
дезинфицирующим раствором. Разбита палатка, возле которой скучает милиционер
и ветеринарный врач. В селе в одном из домов заседает областной штаб. Каждое
утро десяток  "Волг" привозят сюда  высокопоставленных особ и вечером увозят
обратно. Завидев  нас, поддатые  члены  штаба  делают мужественные лица (они
считают,  что  водка  является  лучшим профилактическим  средством от  любой
болезни). Через улицу заседает другой штаб, но уже районного масштаба, с  не
менее мужественными ответработниками. Идиотизм! Ведь  они  и являются самыми
главными потенциальными разносчиками заразы!
     Ветеринары объясняют, что провели в селе вакцинацию всех коров  и овец.
Десяток истощенных овечек, не выдержав большой дозы, издохли.
     Нахожу в селе паникера и беру в оборот. Перепуганный мужичок объясняет,
что услышал от одного  курда историю, якобы  в прошлом столетии  в Иране, не
сумев справиться с чумой,  власти  сожгли  село со всеми  жителями. Пообещав
лично сжечь живьем его самого, если будет много болтать, отпускаю восвояси.

Глава 9. Возвращение младенца
     Одна русская женщина, бомж, обратилась  к врачу-гинекологу  с  просьбой
прервать   нежелательную   беременность.   Врачиха   за  услуги   предложила
оштукатурить и  выбелить огромный  дом.  Женщина  в  течение четырех месяцев
выполнила работу. Но к  тому  времени  срок  беременности  оказался  слишком
большим. Гинеколог отказалась проводить операцию, предложила родить и отдать
ей ребенка, обещав  заплатить хорошие  деньги. Женщина  согласилась. Родился
симпатичный  голубоглазый  мальчонка. Увидев  чадо, мать наотрез  отказалась
расставаться с  ним. Врачиха запретила  приносить ребенка  на  кормление,  и
объявила, что ребенок умер.  За ней уже давно тянулся  хвост  нехороших дел.
Был даже смертельный случай с юной пациенткой.  В селе поговаривали, что она
сознательно умертвила ее, чтобы выдать за ее мужа свою близкую родственницу.
     Моя  супруга, входившая  по  линии  Кировского  райОНО  в  комиссию  по
усыновлению детей-сирот, решительно взялась за  дело.  Накупили  подарков  и
приехали  на оперативной машине  КГБ в больницу  проведать  роженицу. Бедная
перепуганная женщина  ничего не  могла  понять, рыдала и  оправдывалась. Еле
успокоили.   Принесли   ребенка.  Как   она  целовала  и   ласкала  его!  Мы
договорились,  что она  всем будет  рассказывать,  что Надюша приходится  ей
дальней родственницей. Под  мою диктовку корявым почерком написала заявление
в прокуратуру. Районный  прокурор  дал  ход  делу.  Врача-гинеколога сняли с
должности.  Роженицу  в  срочном  порядке перевели  в  более комфортабельную
палату. Врач-педиатр объяснил мне,  что ребенок нуждался в каком-то лечении,
потому и не носили несколько дней на кормление. Далее  больше.  Врач сказал,
что   нельзя   выписывать   ребенка,  пока   для  него   не   будут  созданы
соответствующие  условия   содержания  и  проживания.  По  просьбе  больницы
райисполком тут  же выделил роженице  комнату  в  общежитии  барачного типа.
Записали в домовую кухню, где ребенок будет получать бесплатное питание.
     Настал  день  выписки.  Мы с  начальником  райотделения  КГБ Качикеевым
сложили деньги, купили  детский комплект, шампанское, цветы. В больнице  все
прошло  как  положено: медсестра завернула и торжественно вынесла ребенка, я
выстрелил шампанским,  Надюша вручила "родственнице"  цветы, сунула в карман
медсестре червонец. На оперативной машине привезли виновников торжества в их
новое жилище. Нас сопровождал врач-педиатр. Он придирчиво осмотрел комнату и
остался  доволен.  Все чисто,  сухо, солнечно.  Бедная  женщина не знала как
отблагодарить нас. Через несколько лет, уже будучи в Москве, получили от нее
трогательное письмо: малыш растет крепким и здоровым, уже пошел в садик. Она
получила прописку и работает в строительной организации.

Глава 10. Дело "Изувер"
     4 декабря 1980  года  в правительственной даче  на  Иссык-Куле был убит
Председатель Совета Министров  Киргизской ССР Султан Ибраимов. Убийца  ночью
пробрался в  его  комнату,  и спящему  всадил из  малокалиберного  нарезного
оружия две пули в каждый глаз. Перед этим он застрелил милиционера-охранника
и водителя.  В КГБ  было  заведено дело "Изувер". Председатель КГБ СССР Ю.В.
Андропов взял дело  под личный контроль. На розыск были брошены  лучшие силы
Союза. Иссык-Кульскую  область наводнили  официальные  представители Центра,
оперативники, следователи  и "наружка". Мой начальник Качикеев, как уроженец
тех краев, уехал в командировку на шесть месяцев, и в райотделении я остался
один.
     Однажды позвонил начальник Таласского управления КГБ Усуп Мукамбаев:
     -- Такого-то числа в  городе Джамбуле на проходящий поезд Фрунзе-Москва
сели  двое молодых  людей. Одного звать Володя,  другого Саша.  Володя якобы
служил в Германии, у Саши родинка  на верхней губе. Возможно,  они из твоего
района,   поскольку   в  разговоре   между   собой   упоминали   о  каком-то
водохранилище. Высадились  из поезда  в  Набережных Челнах.  Они проходят по
делу "Изувер" в качестве свидетелей. Москва просит их найти. Докладывать мне
каждые два часа.
     Я  призадумался.  Во-первых,  может  оказаться,  что служил Володя не в
Германии,  а в стройбате  в каком-нибудь Урюпинске. Во-вторых,  ребята могли
изменить свои имена  (я  сам, когда  знакомлюсь  с какой-нибудь не внушающей
доверия  персоной,  обычно называюсь  другим именем). В-третьих,  они  могут
оказаться уроженцами другого города или региона, и приезжали в наши  края  в
гости.
     Поиск начал с военкомата. Военком объяснил, что у них  существует общая
разнарядка на призывников в команду 240, направляемых за границу. Кто из них
едет в Германию, в Чехословакию, Венгрию или Монголию -- неизвестно.
     -- И вообще, в каком году призывались твои ребята?
     Этого  я  не знаю. Прошу проверить  за  последние  десять лет.  Военком
заводит в архив, и мне становится плохо. На  полках пылятся  огромные  тюки,
перевязанные шпагатом. С  помощью сотрудницы военкомата начинаем копаться  в
бумагах. К концу дня в моем блокноте установочные данные на сотню Владимиров
и Александров с их домашними  адресами. На следующий день роюсь в паспортном
столе  РОВД  и  в сельсоветах. Езжу по  адресам, опрашиваю всех  встречных и
поперечных. Нацеливаю  на  поиск  агентуру. Безрезультатно. Начальник  УКГБ,
которому регулярно  докладываю о проделанной работе, начинает  раздражаться.
На  третий  день  кропотливой  работы  наконец  улыбнулась  удача!   Получаю
сообщение,  что  на  день  рождения  к "Ивановой"  (фамилия вымышленная)  из
Набережных  Челнов  приезжал  сын,  который  после  службы  в  Германии,  по
комсомольской путевке  устроился  работать на  "Камазе".  Погостив несколько
дней, уехал обратно с соседом-одногодком, соблазнив его интересной работой и
высокими заработками на заводе. Только их обоих зовут Сергеями.
     Дальше  все было просто. Взяв  с собой  пачку военкоматовских повесток,
приехал к нему домой. Родители Сергея сидели за чаем. Пригласили  за стол. Я
довел  легенду,  мол военкомат поручил установить местонахождение нескольких
ребят, не ставших на воинский учет по возвращении из армии, назвал и фамилию
их сына. Родители дали  его адрес и даже показали полученное от него письмо.
В конверте оказалась  цветная фотография двух  друзей.  У  одного  из них на
верхней губе родинка!
     Через пятнадцать минут из районного узла связи по телефону я надиктовал
начальнику  УКГБ полные установочные данные, адреса и особые  приметы ребят,
вплоть до цвета глаз и волос. Через два часа Мукамбаев позвонил мне:
     --  Сотрудники   КГБ   Набережных   Челнов  установили   разыскиваемых,
встретились и переговорили с  ними. Москва объявляет  тебе благодарность. Но
смотри, не зазнавайся!
     Кроме того продолжалась работа по розыску  нарезного  оружия,  особенно
малокалиберного,  скурпулезно  проверялись  лица,  отбывавшие   ранее  сроки
заключения по  Особо опасным уголовным статьям, антисоветчики,  шизофреники,
бомжи, лица  "кавказской  национальности". Так, в  моем  районе проживало 64
человека из категории "Особо опасных": в том числе два бывших эсэсовца, один
разведчик-диверсант абвера; один сотрудник редакции фашистской газеты "Милли
туркестан".  Шизофреников числилось более 300  человек. Пришлось  побывать в
интернате  для  умалишенных. Жуткое  зрелище!  Я впервые  осознал,  что нас,
человекообразных,  делает  людьми  разум.  Когда  увидел несколько  десятков
искаженных гримасой лиц, пустые  бессмысленные глаза, мне  стало не по себе.
Позже  на войне  довелось  видеть  много  трупов.  Так вот,  и  покойники  и
умалишенные выглядят одинаково неприятно.
     На бомжах следует остановиться  особо. В наших краях почти каждый чабан
содержал одного-двух в качестве подпасков, кроме того летом корейцы-луководы
использовали их дешевый  труд  на плантациях.  В Джамбуле  даже  существовал
неофициальный базар бомжей, где их  нанимали. Как-то под вечер с начальником
РОВД   поехали  с   проверкой   по  кошарам.   У  одного  чабана  обнаружили
здоровенного, разрисованного татуировками человека, у другого -- юную, очень
красивую  девушку.  До  сих  пор  помню  ее  глаза, наполненные  невыразимым
чувством страха и  какой-то безнадежной обреченностью.  Какими  судьбами  ее
занесло  сюда,  от кого  и почему  скрывается?  Приехали  к третьему  чабану
довольно поздно. В комнате  на  полу за вечерним дастарханом застали большую
интернациональную семью. Вперемешку с чумазыми, узкоглазыми детишками  сидят
двое  взрослых  русских,  мужчина  и   женщина,  светловолосая  девушка  лет
шестнадцати и белобрысый, семилетний  мальчик. Документы взрослых в порядке.
Однако они  не  супруги.  Мужчина прописан  в Кемерово, женщина откуда-то из
Подмосковья. В паспортах  стоят штампы  ЗАГСа.  Белокурые детишки  к  ним не
имеют никакого отношения. Мальчонка,  увидев милиционера, начинает судорожно
всхлипывать, девчушка прижав его голову к  груди, смотрит на  нас волчонком.
На вопрос начмила кто это такие, жена чабана приняла позу кобры:
     -- Мои дети!
     Чабан  рассказал, что  это  дети  соседей-немцев. Отец  их  умер,  мать
сошлась с другим. Когда отчим начал домогаться девочки, пьяница-мать выгнала
ее из дома. Поскольку никого родных и близких у них  нет,  подалась в горы к
соседу. Вскоре к ней  присоединился братишка. Так и живут  все  вместе одной
семьей.
     Из  "лиц кавказской национальности" особо  запомнился  молодой  чеченец
Ахмет, проживавший в отдаленном глухом селе. Он отслужил  в ракетных войсках
вместе  с начальником  райотдела  милиции, прежде работал оперуполномоченным
уголовного  розыска.  Допрашивая  подозреваемого,  применил  "детектор лжи".
Прикрепив к  руке  задержанного  урки обыкновенный медицинский  тонометр,  и
навешав провода на разные части тела,  завязал глаза и  начал допрос. Каждый
сомнительный ответ  сопровождал разрядом  электрического  тока. Бедный  урка
раскололся мгновенно. На суде все всплыло, и чеченец сам загремел в места не
столь  отдаленные.  По возвращении из мест  заключения,  устроился  работать
начальником  сейсмической  станции,  обслуживающий  Семипалатинский  ядерный
полигон.  В  глухом  горном  кишлаке   среди  местных  жителей  он,  пожалуй
единственный,  выглядел  интеллигентно.  Территория станции  была  прекрасно
обустроена,    имелся   собственный   дизель-генератор   и   коротковолновая
радиостанция.  В подвале  --  измерительная  аппаратура, в  глубоких шурфах,
пробитых  в скальном грунте -- сейсмические  датчики.  В  соседнем помещении
профессиональная фотоаппаратура и набор дефицитных фотохимикатов.
     Селяне поведали интересную  историю. Как-то  Ахмет шел мимо сельпо. Его
окликнули несколько местных парней:
     -- Эй, чечен, пойдем выпьем!
     -- Я без закуски не пью.
     -- Что выпендриваешься, мать-перемать?
     Ахмет молча подошел, залпом опрокинул  протянутый стакан. Затем вытащил
из ножен охотничий нож, отмахнул матерщиннику половину уха, зажевал.
     Этот абрек подрабатывал еще  тем, что воровал в соседних  селах и резал
коров, мясо на молоковозе отправлял знакомому шашлычнику в Джамбул.
     За  ним  приехала  милиция. По  дороге  Ахмет попросился по  нужде. Был
сильный  мороз, лежал глубокий  снег. Милиционеры на всякий  случай, сняли с
него обувь  и  выпустили на улицу  в  одной  рубашке. Ахмет  рванул в  горы.
Милиционеры пару раз  пальнули  в  воздух,  однако беглец не обратил  на это
никакого внимания. Так и убежал босиком.
     Я заинтересовался  этим джигитом  давно,  потому  что в мои руки  попал
изготовленный  им  фальшивый  военный  билет.  Я  приехал  к  нему  ночью  в
сопровождении  нескольких автоматчиков, выделенных  Феликсом Куловым,  в  ту
пору заместителем  Таласского УВД.  Меня мало волновали криминальные выверты
Ахмета, лишь попросил  предоставить  четкое алиби:  где  он  находился  4-го
декабря, когда был убит Председатель Совмина. Этот разбойник мне понравился.
     Занимаясь розыском оружия, я получил сведения на полторы сотни нарезных
стволов,   среди   которых   числились   пулемет   ПК,  несколько  автоматов
Калашникова, СКС. Я  ознакомил  с  этими данными  своего  друга,  начальника
угрозыска Кировского РОВД.  По его просьбе не стал  передавать наверх  сразу
всю информацию, а посылал справки в Управление КГБ каждую неделю, дозируя по
десять-пятнадцать стволов.  УКГБ передавало  сведения  на реализацию в  УВД.
Оттуда  присылали  ориентировку  в  РОВД.  За  это время  мой  друг  успевал
подработать по своим каналам и  изъять часть оружия. Приезжает из областного
центра грозное милицейское  начальство,  а им пожалуйста -- стволы на столе.
Все довольны.
     Копаясь в  связях  водителя-немца Султана Ибраимова,  убитого вместе  с
ним, я добрался аж  до агента  ЦРУ в Греции, действующего на  канале  въезда
Советских граждан. Москва меня вовремя остановила, очертив круг поиска.
     Султана Ибраимова убил Смагин. Это доказано. Однако мотивы убийства так
и  остались  невыясненными.  Труп  Смагина   был  обнаружен   повешенным  на
собственном   шарфе  в   пригородной   электричке,   кажется   в  Куйбышеве.
Муссировались слухи, что его  ликвидировали сотрудники КГБ по указанию  Юрия
Владимировича  Андропова. Если это правда, то дело принимает иной оборот.  У
меня  на этот счет есть  собственная оперативная  версия. Интересно было  бы
когда-нибудь докопаться до сути.

Глава 11. Дело луководов
     Бригадир луководов  одного хозяйства в моем районе попался на том,  что
не оформил расход мешков на 8 тысяч рублей. Его тут же арестовали и посадили
в  СИЗО Кировского райотдела  милиции. Ни для  кого не  было  секретом,  что
луководы самые богатые люди. Например, каждый луковод, чтобы получить гектар
земли, давал бригадиру  весной  взятку в размере 1  тысячи рублей. Под лук в
этом хозяйстве отводилось  260 гектаров  пашни. Кроме того осенью  бригадиру
полагалось отдать  десятую  часть  урожая. При официальной  урожайности  250
центнеров лука  с  одного гектара,  трудолюбивые  корейцы  собирали  по  500
центнеров. Цена лука  в Сибири 3  рубля за килограмм. Можете сами подсчитать
выручку  одного  колхозного  бригадира.  А  таких  хозяйств  у нас  десяток.
Разумеется, львиная доля денег  попадала в  карманы  председателей колхозов.
Они в свою  очередь  делились  в районными  руководителями.  Те платили дань
выше. Нити  потянулись  очень высоко, в  ЦК КП Киргизии.  У меня к бригадиру
луководов тоже  был  определенный  интерес. На  моей территории проживало 13
подпольных миллионеров. В соседних областях Казахстана и Узбекистана их было
гораздо  больше.  Изредка  они  "оттягивались", снимая  на  несколько  суток
приличный  дом  и  выставляя  вооруженную охрану.  Причем наши  предпочитали
гулять в соседних республиках, а их люди у нас. Бывало, приглашали отдохнуть
нужных людей. Играли  в карты. Нужный человек, разумеется, выигрывал крупную
сумму. Если он, подозревая,  что это  все-таки взятка, отказывался от денег,
играли  на  "интерес":  например,  был  случай,  когда  человеку  захотелось
переспать с  девственницей-блондинкой. На  этот случай джамбульские  мафиози
специально  держали на примете нецелованных девочек  разных национальностей.
За  любовь им  неплохо платили. Правда, попадались и принципиальные девочки,
которых  братва  была вынуждена  просто похищать на  ночь,  затем  топить  в
Кировском водохранилище. За "моим" бригадиром уже числилось два трупа.
     Мне  помогали  советами  старые мудрые  оперативники из КГБ Киргизии  и
соседнего  Джамбульского УКГБ.  Они  и подсказали, чтобы  взять  дело в свое
производство, нужно ориентироваться на поиск валюты и  золота. С начальником
уголовного   розыска  Кировского  РОВД  провели  внутрикамерную   разработку
бригадира,  не поставив в  известность  даже  его  Руководство.  Через  пару
месяцев  вышли на  нелегальный  канал поступления  золота  из Магадана.  Тем
временем, друзья бригадира  договорились с областным прокурором за взятку  в
50 тысяч  рублей  освободить  своего "бугра".  Я доложил  об  этом  в  УКГБ.
Мукамбаев  сообщил  устно первому  секретарю  обкома. Секретарь  не  захотел
сажать  прокурора  и  попросил  составить  от   имени  УКГБ   информацию   в
облпрокуратуру,  типа:  "по  непроверенным  данным,  одному  из  сотрудников
прокуратуры   в  ближайшее  время  собираются  дать  взятку  за  прекращение
уголовного дела в отношении..." и т. д. Прокурора чуть не хватила кондрашка,
он с инфарктом  оказался в больнице.  Луководы, ничего не подозревая, пришли
его проведать.
     -- За  мной следит КГБ -- успел прошептать  бледный неудачник, хватаясь
за сердце. Второй инфаркт.
     Осерчавшая  братва  быстро  вычислила,  чьих  это рук дело,  и  приняла
решение "убрать этого молокососа".
     Убрать  -- это  как: убить что  ли? Ту еще  начальник райотделения КГБ,
возвратившийся  из длительной командировки, отобрал у меня  пистолет.  Начал
буквально  по  минутам  расписыв