того  папа  страдал  от навязчивой
мысли:  сумеем  ли  мы  достойно похоронить его,  когда за душой ни гроша? И
тогда я нарисовал ему проект надгробного памятника из камня в виде раскрытой
книги.  На одной  стороне будет выбит  его потрет, на другой имена  всех его
предков  до  седьмого  колена.  Отцу  проект  понравился,  он  даже  немного
повеселел.  Чтобы  хоть  как-то  морально  поддержать его,  я  даже  пытался
неуклюже шутить. На прощание он поцеловал и благословил в дальнюю дорогу. Мы
оба знали, что видимся в последний раз.
     Вернулся  из отпуска. 30-го апреля утром дежурный по части  выразил мне
соболезнование: ночью позвонили по оперативной связи из Таласского горотдела
КГБ  и  сообщили  о  смерти  отца.  Командир   части  тут  же  подписал  мне
краткосрочный  отпуск.  Я  рванул  в  Домодедово.  Билетов не  было. Пожилой
оперативник  КГБ, обслуживающий  аэропорт,  оказался  порядочным  свиньей  и
помочь отказался.  В  1980-м,  помню,  на его месте работал  молодой  парень
Николай. Он не только посадил в  самолет, но и одолжил взаймы свои последние
10 рублей, которые я так до сих пор не вернул: Николай куда-то перевелся.
     Благодаря  участию  девчат-кассиров,  наконец я сел  на борт.  В  Талас
прибыл на следующую ночь, 1-мая. Друзья помогли добраться до  родного  села.
Сестра  Батма,  работавшая инструктором райкома партии,  шепнула мне, что по
постановлению   ЦК  на  похоронах  запрещено  читать  молитву  и   оправлять
религиозные обряды. Я разозлился:
     -- Плевать я хотел на твой ЦК. Все будет так, как скажут старики.
     В нашей семье все атеисты, четыре члена КПСС. Вообще киргизы к  религии
относятся  несколько  иначе,  нежели  узбеки  или  таджики.  За  исключением
аксакалов, редко  кто молится.  Однако  каждый взрослый мужчина обязан знать
наизусть хотя бы  одну суру из Корана. Перед  Афганом я  тоже учил Коран. На
похоронах молитва обязательна.
     В последний путь киргиз должен обязательно отправиться из юрты, который
ставится возле  дома. Также обязательно  забивается  кобылица.  Внутри  юрты
сидят  женщины,  снаружи  дежурят мужчины.  Каждый  пришедший  проститься  с
покойным подходит к  юрте с громким плачем. Плач подхватывается встречающими
мужчинами. По  преданиям,  традиция  плакать  в  голос у киргизов  и казахов
сохранилась со  времен нашего общего  великого предка, грозного  завоевателя
Европы Хана Аттилы. Пришедшие  женщины заходят внутрь юрты, мужчины остаются
снаружи. Читается  молитва. После этого прибывших  проводят  в комнаты,  где
расстелены  дастарханы, угощают чаем. Десяток  самоваров кипят постоянно, за
ними  наблюдают   мальчишки.  Мне   в  детстве  тоже  доводилось   на  таких
мероприятиях "заведовать" самоварами.
     Проститься  с  отцом приехало  более трех тысяч  человек. Принять такое
количество народу, накормить и разместить на ночлег -- задача  несложная. На
этот  счет  существует  четко  отработанная система.  Соплеменники  собирают
деньги.
     Гостей разбирают по домам  соседи. Всю  ночь накануне  дня похорон  они
бодрствуют.  Идет  процесс  обмена информацией, решаются важные  дела.  Наше
племя  Саватаров  насчитывает несколько  тысяч  человек,  которые  компактно
проживают  в  верхней части  Таласской  долины. Нельзя сказать, чтобы  гости
выглядели понурыми.  Старики вспоминают о детских проделках отца, смеются. И
это нормально.  Возможно,  когда-нибудь и меня так же  соберут  в  последнюю
командировку, если,  не дай  бог, не сгину без вести. Спецназ,  в  нарушение
всех  норм международного права, не носит знаков  отличия. Мы предупреждены,
что может случиться так,  что  останки  наши никогда не будут  возвращены на
Родину. Косточки сгрызут шакалы. А череп твой, аккуратно  обглоданный, будет
украшать частокол какого-нибудь  африканского вождя. На этот счет существует
старая КУОСовская песня:
     И к тебе в набедренной повязке
     Вражеский наемник подойдет.
     Подойдет, посмотрит, удивится,
     Вскинет пистолет, прищурив глаз,
     Скажет: "Много скушал бледнолицых,
     Русских буду кушать в первый раз"...
     За границей мы все были русскими.





 * ЧАСТЬ 9. ВТОРАЯ КОМАНДИРОВКА *
          Если принял решение ты, пусть отныне не дрогнет рука:
          Можешь выбрать ты смелость советчика,
          Можешь выбрать совет смельчака.
     (Ас-Самарканди)


Глава 1. Подготовка к командировке
     -- Бек, а  ты не  мог бы  забрать  в Афганистан триста тысяч патронов к
автомату  калибра  7,62 мм?  Понимаешь, тут на складах завалялось. Они давно
уже списаны, но уничтожать жалко.
     Это попросил тыловик соседней  части. Наш заведующий складом инженерных
боеприпасов предложил около двух тонн разнообразных  минно-взрывных средств.
Из-за   отсутствия   собственного   полигона   они   не   были  своевременно
израсходованы  в процессе  боевой  подготовки.  Если  их  не  уничтожить,  в
следующем  учебном  году  нам  выделят  меньше  взрывчатки.  Такая  дурацкая
система, наверное, существует и поныне.
     Это было бы  здорово,  приехать в  Афган с  таким  грузом! Я помчался в
родное Управление  "С" и получил поддержку  генерала  А.И. Лазаренко.  В 8-м
отделе  Управления согласовал перечень боеприпасов,  разрешенных к вывозу за
рубеж. В транспортном отделе заказал ИЛ-76.
     Дома рассказал жене, что  улетаю в  Афганистан на собственном самолете.
Надюша   подкинула   идею    захватить    гуманитарную   помощь    афганским
школьникам-сиротам  и организовала в  своей  школе сбор  тетрадей,  ручек  и
игрушек.
     Осталось преодолеть последнее  препятствие: финансовое  управление ПГУ.
Тут я и погорел. Мне популярно объяснили, что квоты на безвозмездную  помощь
зарубежным странам на этот год уже  выбраны, а за деньги  продавать афганцам
списанные боеприпасы  тоже  невозможно.  Мы с  чиновником управления спорили
долго. Он  победил. Короче говоря,  я  улетел в  командировку налегке. Как я
сочувствую  американскому  подполковнику  Норту,   в  аналогичной   ситуации
вынужденному вляпаться в аферу "Иран-Контрас"!  (К  его разоблачению,  между
прочим,  приложила  руку  Советская  разведка).  Многие  тонны  боеприпасов,
которые  я  не смог  вывезти,  были  просто  уничтожены,  в  то  время как в
Афганистане ощущался их острый дефицит. Кроме этой неприятности получил дома
нахлобучку жены: куда девать собранную гуманитарную помощь? Я порекомендовал
обратиться  в  ЦК  ВЛКСМ.  Там  отказали.  Пришлось  ученикам  СШ-3   города
Железнодорожного, заработав  деньги, почтовыми посылками переправить подарки
в  пограничный  город Термез. Далее  их забрала советская военная колонна  и
доставила  в Кабульский  детский дом "Ватан". Об этом позже был телерепортаж
из Кабула Михаила Лещинского.
     Так началась моя вторая командировка в Афган в мае 1986 года.

Глава 2. Снова в Афганистане
     Центр  направил туда  трех человек  в качестве преподавателей. Мне была
поставлена  задача  обучать афганцев  в  школе  спецназа,  расположенной  на
территории оперативного полка ХАДа в Пагмане.
     Тратить драгоценное  время,  чтобы вникать в обстановку не было  нужды,
поскольку с большинством офицеров полка состоял в приятельских отношениях.
     В  5-ом  Управлении  ХАДа мои прежние  афганские  друзья  уже  занимали
высокие  посты:  Рашид  стал  первым  замом  начальника,  Васэ   начальником
самостоятельного  восьмого диверсионного  отдела,  Сыдык  получил  генерала.
Рашиду я привез огромный  фарфоровый  чайник,  "Ваське"  подарил  зрительную
трубу, а  на голову Садыка нахлобучил  киргизский калпак. Ребята  испытывали
чувство вины передо мной за гибель разведгруппы Бадама, которую я выпестовал
в  предыдущей  командировке. Поэтому они  открыли  мне двери всех  оружейных
складов управления, в том числе и секретных.

Огневая подготовка
     Для  подготовки  спецназа нужно иметь  множество  самого разнообразного
оружия и не испытывать нужды  в боеприпасах. Боеприпасов, понятное дело, мне
никто  давать  не  собирался. Поэтому,  осмотрев склады,  я заявил афганцам,
чтобы  впредь  все  трофеи  проходили  через мои  руки: неровен час,  "духи"
подсунут  какую-нибудь  ракету с "адской машиной". Они  отнеслись к этому со
всей серьезностью.  Теперь каждый  день я начинал работу  с осмотра трофеев:
пригодные к употреблению  отправлял  на склад,  а непригодные  забирал себе.
Ржавые мины и снаряды курсанты оттирали керосином,  чистили патроны. Опасные
к употреблению трофеи тут же уничтожались. Таким образом, в школе накопилось
достаточно боеприпасов. Курсанты стреляли столько, сколько хотели, причем из
всех  видов оружия.  Более  того,  мы даже делились боеприпасами  с  другими
учебными заведениями ХАДа.
     В школе спецназа я  выделил два помещения:  в одном  на огромных столах
разложил   все  виды  стрелкового  оружия,   какие  только  существовали   в
Афганистане.  Достаточно сказать, что  одних пистолетов и  револьверов  было
собрано 11 видов.  Отдельно  сложены  ружья и винтовки,  был  даже кремневый
мушкетон времен Бабура. Далее шли автоматы и пулеметы, гранатометы, минометы
и безоткатные орудия, тяжелые пулеметы, была даже 12-ти ствольная реактивная
установка. Вдоль  стен -- ящики с  боеприпасами. Правда после слезных просьб
штаба  оперативного полка, крупнокалиберные пулеметы ДШК и ПКП уступил посту
безопасности,  оговорив право  стрелять  из  них,  когда  захочу.  В  другом
помещении точно так же разложил все виды взрывчатых веществ,  мин  и прочего
взрывоопасного имущества. Теперь можно было приступать к занятиям.
     Если с "бомбическими" делами у меня особых затруднений не возникало, то
с разнообразным "железом" возникли проблемы.
     Были такие системы оружия, которые я видел первый раз в жизни. Пришлось
каждый  день забирать  из класса по одному  стволу для изучения. Вечером  во
дворе  виллы я методом "научного тыка" пытался  разобрать очередную игрушку.
Обычно на это у меня  уходило  около двух часов.  Дольше  всех сопротивлялся
паршивенький  пистолет  "Веблея"  конца  прошлого  столетия:  я  его   сумел
разобрать  только   через  трое  суток!  Оказалось,  чтобы   разобрать,  его
предварительно нужно  растянуть как  гармошку.  Дела пошли  лучше, когда  на
помощь ко мне  пришли  пилоты Представительства КГБ,  проживавшие на этой же
вилле. Обладая техническими знаниями, они тратили на изучение "железа" в два
раза меньше времени.
     Пистолеты-пулеметы  мы опробывали  тут же, в гараже виллы,  стреляя  по
поленнице дров.
     Завожу  курсантов  в  класс  огневой  подготовки.   Кратко  знакомлю  с
образцами оружия,  разложенного по столам. Предлагаю  выбрать себе  ствол по
душе, сейчас пойдем стрелять. Курсанты разбирают  оружие, кто  винтовку, кто
пулемет.
     -- Сколько патронов можно взять?
     -- Сколько хотите.
     Нахальный курсант с винтовкой БУР-303 спрашивает:
     -- А можно взять мешок патронов?
     -- Пожалуйста.
     Он,  недоверчиво  косясь  в мою сторону,  ссыпает  в  рюкзак  пол-ящика
патронов. Я молчу. Эти патроны к его  винтовке  не подходят. После  стрельб,
сопя  и потея он тащит тяжелый мешок обратно под дружные подначки товарищей,
топающих налегке. Впредь ни один курсант не путал боеприпасы.

Подземная война
     Перед моей второй командировкой в Афганистан "дед" Старинов показал мне
югославский журнал со статьей о подземной войне во Вьетнаме. Сразу мелькнула
мысль: да ведь что-то похожее существует и  в  Афгане!  Дело в том, что еще,
пожалуй,   со  времен   Александра   Македонского   афганцы  роют  подземные
туннели-водоводы -- кяризы. В этой знойной, высушенной солнцем стране выжить
можно только за  счет  грунтовых вод.  И  поэтому  из поколения  в поколение
копают  крестьяне колодцы,  порой глубиной  до 50 метров, соединяя  их между
собой  подземными  ходами.  Почти   каждая   деревня  имеет  вокруг   широко
разветвленную сеть кяризов, по которым сочится живительная влага, сливаясь в
тонкие ручейки  и где-то за сотни метров  выходя на поверхность, чтобы  дать
жизнь садам и виноградникам.
     Но кяризы во все времена и при всех войнах служили надежным убежищем от
более  сильного  врага.  С  самого  начала  боевых  действий  в  Афганистане
Советская Армия также  столкнулась с проблемой  подземных  партизан. Правда,
наши  саперы  не очень-то  церемонились,  к  месту  и не  к  месту  применяя
взрывчатку  и  бензин,  оставляя  после  себя  огромные  воронки  на  местах
взорванных колодцев.  Вода,  естественно,  прекращала поступать на  поля,  а
крестьяне, оставшись без пропитания, уходили к моджахедам.
     По  агентурным  данным,  душманы  постоянно   совершенствовали  системы
подземных  коммуникаций. Однако в  нашем распоряжении  было мало  конкретных
схем подземных сооружений. Впрочем, иначе и быть не могло. Ведь разрозненные
отряды  самообороны,  часто  воюющие  не только  с нами, но  и между  собой,
строили эти ходы и убежища кому  как вздумается и строго хранили их тайну от
врагов и от друзей.
     Огромный  яблоневый  сад, где располагалась  школа, был пронизан  сетью
неизученных  кяризов.  Это навело  меня на мысль  включить в  план  обучения
афганского спецназа тему подземной войны.
     В  первом наборе  у  нас  было всего  28 курсантов. Все  они -- храбрые
вояки, бывшие моджахеды, со стажем боевых действий от двух до шести лет -- в
том числе и против Советской Армии. Но  даже  эти закаленные бойцы не горели
желанием  лезть под  землю. Я и подавно, пуще  всяких мин-ловушек или  удара
кинжалом из-за  угла  боялся змей и скорпионов, которыми кишмя  кишит  любой
афганский колодец.
     Наши уроки состояли  из двух частей: краткой теоретической подготовки и
полевых занятий с использованием боевых средств.
     Начинали с инженерной разведки подходов к колодцам и с выставления двух
групп  прикрытия.  Перед  применением взрывчатки курсанты должны были громко
прокричать  в  колодец   (с  соблюдением  мер   предосторожности,  чтобы  не
схлопотать  снизу  пулю) требование  выйти  на  поверхность  всем,  кто  там
находится.  Затем следовало бросить две гранаты  РГД-5. Осколочные  Ф-1  под
землей  не  так  эффективны.  После  этого  полагалось  повторить  приказ  и
предупредить, что кяриз сейчас будет подорван.
     Глубина колодца  определялась либо по  звуку падения  брошенного камня,
либо  с  помощью  солнечного "зайчика", направляемого  вниз  зеркалом.  Если
обнаруживались непросматриваемые зоны,  на  веревке нужной длины  закидывали
гранату. И лишь после этого на детонирующем шнуре опускали заряд взрывчатки.
     В  качестве заряда обычно использовали имевшиеся в  изобилии  трофейные
противотранспортные  итальянские мины. Как только  мина  достигала  дна,  на
другом отрезке детонирующего шнура  длиной 3-4  метра опускался второй заряд
весом 800  граммов.  Оба шнура наверху соединялись  вместе, и к ним крепился
запал УЗРГМ  от ручной гранаты. Чтобы  случайно не  сорвался в  колодец, его
просто придавливали камнем или цепляли за вбитый колышек.
     Тренированному  расчету  из   двух   человек   на   подготовку  подрыва
20-метрового  колодца требовалось около  трех минут.  После этого нужно было
выдернуть кольцо и отпустить скобу гранатного запала и через четыре  секунды
раздавался  взрыв.  Подрывникам, которым достаточно было отскочить от заряда
на 5-6 метров, оставалось лишь уворачиваться  от облицовочных камней, как из
жерла вулкана, вылетавших из колодца.
     Хитрость  такого  способа подрыва  заключалась в том, что верхний заряд
взрывался  на  доли  секунды  раньше  нижнего и  плотно  закупоривал  газами
колодец. Ударная волна нижнего заряда, отразившись от верхнего облака газов,
устремлялась обратно вниз и в  боковые ходы  и  туннели. Пространство  между
двумя  зарядами оказывалось в  зоне смертельного  избыточного давления: этот
прием мы назвали "стереофоническим эффектом".
     Однажды мы почти  на себе  испытали  воздействие  такой  "стереофонии",
когда  при учебном взрыве  всего  в десятке  метров от  нас  взрывной волной
вышибло  пробку  замаскированного  лаза  в  кяриз.  В обнаружившийся  лаз  и
подорванный колодец  спускаем  уже  два точно таких  же  спаренных  взрывных
устройства --  всего четыре  заряда. Соединяем поверху детонирующим шнуром и
подрываем опять-таки одним гранатным  запалом.  Эффект  фантастический -- он
сразу же получает наименование "квадрофонии".
     Затем в  каждый  колодец летит  обычная  дымовая  шашка.  Вентиляция  в
кяризах  хорошая, и  как только рассеивается дым, который теплее  остального
воздуха,  это  становится   сигналом,  что   внизу  уже  можно  дышать   без
респираторов.
     Спускаются в кяриз по трое или четверо. Двое идут на  разведку впереди,
один  или  двое  прикрывают от возможного  удара  в  спину.  К  ноге первого
разведчика  привязывалась длинная  прочная веревка  для вытаскивания трофеев
или самого разведчика, если его вдруг ранят или убьют. Вооружалась поисковая
группа  ножами,  лопатками, ручными  гранатами, пистолетами  и автоматами. К
цевью  автомата приматывали фонарик. Патроны брались с трассирующими пулями.
Кроме  того, мы  начали  использовать  в замкнутых  помещениях  и под землей
сигнальные мины.  Их можно  было бросать как ручные гранаты, просто выдернув
чеку.  Но наиболее потрясающий  эффект достигался, когда 3-6  сигнальных мин
связывали в один пучок и потом "стреляли" из них, держа  в руке перед собой.
Яркий  сноп огня,  жуткий  вой  в течение девяти секунд,  а потом еще девять
секунд  --  фонтан  трассеров,  летящих   на  15-20  метров  и  беспорядочно
отскакивающих  от стен.  Я не  припомню  случая,  чтобы  такое  "психическое
оружие" выдерживали даже обученные бойцы. Как правило, все валились ничком и
инстинктивно  закрывали  голову  руками, хотя трассеры  опасны,  если только
попадут в глаз или за шиворот.
     Курсантам школы спецназа довольно  скоро пришлось на практике применить
полученные знания. Случилось  так, что колонна советских автомашин, возивших
гравий  для строительства,  поздно  вечером угодила в засаду в  самом центре
провинции Пагман. 19  безоружных солдат и один прапорщик,  имевший  при себе
только  пистолет с  двумя  обоймами,  пропали  без  вести.  Горящую  колонну
зафиксировали вертолетчики, возвращавшиеся с боевых. Ночью  десантники 103-й
дивизии высадились с вертолетов на вершины гор  и заблокировали район. Утром
началась операция по прочесыванию местности. Командующий 40-й армией заявил:
"Кто найдет их живыми или мертвыми -- получит Героя!"
     Почуяв  добычу, резво  умчалась в поиск на своих  бронеходах  советская
рота спецназа, до  того три дня дремавшая в нашем саду. Однако изувеченные и
закопанные трупы солдат через несколько часов обнаружили "зеленые", то  есть
афганцы оперативного полка.
     Сами  же  моджахеды  как сквозь  землю  провалились. Поступила  команда
взрывать  кяризы.  Советник  афганского  полка  Стас  поднял  в  ружье  моих
курсантов.  Они забрали для операции почти  все учебные пособия, имевшиеся в
школе.  Через  полчаса  в  Пагмане загрохотали  взрывы.  Саперы  40-й  Армии
действовали  по  своей схеме,  закладывая  в  колодцы  тротил  ящиками.  Мои
курсанты -- так, как накануне.
     По  агентурным данным  и  опросам местных  жителей, почти  месяц  потом
расчищавших кяризы, более 250  афганцев  нашли смерть под  землей в ходе той
операции в Пагмане. К сожалению,  среди  них были не только моджахеды,  но и
мирные жители.

Борьба с бронетехникой
     Демонстрирую афганцам эффективность кумулятивных гранат. Мишенью служит
подбитый   танк   Т-55.  Сначала   на   лобовую  броню   ставлю  итальянскую
противотанковую мину. Подрываем ее: страшный удар,  отлетает каток! На броне
отпечатались  рубцы, но серьезных повреждений нет. Теперь прикрепляем боевую
часть  кумулятивной  гранаты  РКГ-3М. Хлопок взрыва. В отверстие просовываем
автоматный  шомпол,  он  проваливается  внутрь.  Курсанты  удивленно изучают
толщину брони, однако  похоже, что не  всем  все  по