нов.
     Когда они вошли в зал, там уже собрались все  кандидаты  на  участие  в
операции  "Горный воздух". Зал оказался огромным: в нем можно было не только
тренироваться,  но  и  запросто   проводить   соревнования   по   волейболу,
баскетболу,  гандболу,  мини-футболу,  а  на  балконе  находились  места для
болельщиков. В центре зала был расстелен достаточно жесткий татами.
     -- А ты почему здесь? --  сердито  спросил  Воронов,  рассмотрев  среди
зрителей Трегубенкова, который должен был стоять на посту у ворот и который,
увидев как они вошли, тут же бросился навстречу Андрею.
     --  Товарищ  майор,  разрешите  мне  посмотреть на ваш бой! -- умоляюще
попросил он.
     -- А ворота?
     -- Я договорился с Валентином, на час он согласился меня подменить.
     -- Значит, тебе  захотелось  посмотреть,  как  твоего  командира  будут
метелить?
     --  Ну  что  вы,  товарищ  майор,  за  вас поболеть пришел, -- принялся
уверять парень, но глаза его лукаво сверкали. -- Ладно, Бог с тобой, смотри!
-- махнул рукой Воронов. -- Забинтуй-ка мне руки, --  попросил  он  Савелия,
протягивая ему эластичный бинт.
     -- Потуже?
     -- Конечно.
     Савелий  начал  бинтовать,  и  в  этот  момент  в  зал  вошли соперники
Воронова. Они уже были в шлемах и с забинтованными руками. Судя по тому, что
тела их блестели от пота, ребята, наверное,  успели  немного  размяться.  Их
сосредоточенные лица выдавали чуть заметное волнение.
     Закончив  бинтовать  Андрею  руки,  Савелий поднял ладонь, и Воронов по
очереди ударил в нее обеими "кувалдами".
     -- Нормально? -- спросил Савелий.
     -- Лучше не бывает!
     --  Будь  повнимательнее,  братишка,  особенно  в  самом   начале,   --
посоветовал Говорков.
     --  Судья  не  имеет  права  симпатизировать  кому-то из соперников, --
улыбнулся Воронов.
     -- Заткнись, законник! -- шутливо бросил  Савелий,  дружелюбно  хлопнув
его  по  плечу.  --  Я  пошел,  -- добавил он, увидев направляющегося к нему
Матросова.
     -- Ну, и как будем судить, товарищ капитан? -- спросил Матросов с  чуть
заметной улыбкой.
     --  Очень  просто: вмешиваемся только тогда, когда кто-то из соперников
нарушит правила.
     -- Мне через вас действовать, если я что-то замечу, а вы пропустите?
     -- Зачем бюрократию разводить?  --  возразил  Савелий.  --  Заметил  --
останавливай бой и делай замечание.
     -- Кстати, майор не сказал о том, сколько будет продолжаться схватка.
     --  Как  обычно:  три раунда по три минуты каждый. Черт, секундомера-то
нет!
     -- Почему же нет, вот! -- Матросов достал из кармана два секундомера  и
протянул один Савелию.
     --  Минутная  готовность!  --  громко  об®явил  Савелий,  включая  свой
секундомер, затем подошел к соперникам Воронова, проверил  их  забинтованные
руки  и тихо заметил: -- Старайтесь не пользоваться запрещенными приемами, и
все пройдет нормально.
     -- Постараемся, капитан, -- ответил за двоих Роман.
     Присмотревшись,  Савелий  понял:  потные  они  не  потому,  что  успели
размяться, а от волнения. Ему почему-то стало их жаль.
     --  Не  кидайтесь  вперед  сломя  голову! -- предупредил он напоследок,
вспомнив о сокрушительных ударах своего "братишки". И услышал,  как  Никифор
шепнул своему партнеру:
     --  Он нарочно так говорит: за своего майора боится. Нужно сразу ломать
его!
     Савелий досадливо поморщился, но не вставишь же другому свои мозги.
     -- Внимание! Первый раунд! -- выкрикнул он и дунул в свисток.
     Капитан уверенно  вышел  на  середину  татами,  повел  плечами,  словно
проверяя  связки,  потом расставил ноги и руки чуть в стороны. Его соперники
заняли место напротив и стали быстро  продвигаться  ему  навстречу.  Воронов
спокойно  ждал.  Когда  до него оставалось метра два-три, парни одновременно
бросились в прыжке вперед,  стараясь  сбить  Воронова  ударами  ног  с  двух
сторон.  Но  Андрей  явно  приготовился  к  такому трюку и пригнулся на долю
секунды раньше, чем кто-то из них  успел  достать  его  голову  ногой.  Было
заметно,  что  эти  удары  у  ребят отработаны. Но вес и сила ног у них были
разными, поэтому Никифор выпрыгнул несколько выше, чем  Роман,  а  потому  и
опустился  чуть позднее, буквально на одно мгновение. Савелий уже понял, что
Воронов сейчас останется один на один со вторым соперником. Этого  мгновения
Воронову  хватило, чтобы сделать Роману подсечку, когда тот коснулся татами,
то есть в самый неудачный  для  него  момент.  Роман  потерял  равновесие  и
откинулся  на  спину.  Андрей захватил в замок его руку и заломил ее болевым
приемом. Через мгновение противник уже стучал свободной рукой по татами, что
на всех языках мира означает одно: "Сдаюсь!"
     Савелий свистнул, и Роман покинул татами. Он не ожидал такого  быстрого
успеха  "братишки"  и  был  несколько  разочарован,  уверенный, что и второй
соперник вряд ли продержится дольше. Однако на этот раз  он  ошибся.  Скорее
всего,  Андрея  подвела  несвойственная  ему  самоуверенность,  или хотелось
блеснуть перед Савелием, и он неосторожно бросился вперед,  чтобы  побыстрее
закончить  бой. Но Никифору печальный опыт партнера послужил хорошим уроком,
а может, и совет Савелия вспомнился.  Как  бы  там  ни  было,  но  он  сумел
сконцентрироваться,  увернулся,  хотя  и  не без труда, от нескольких ударов
майора и сам нанес ему ощутимый удар ногой в затылок.
     В этот момент Савелию даже  показалось,  что  бой  действительно  может
закончиться,  и  на  сей  раз -- совсем не в пользу Воронова. Андрей неловко
упал лицом вперед и неподвижно замер на  татами.  Савелий  собрался  открыть
счет,  но  тут перехватил спокойный взгляд Матросова, который наблюдал с еле
заметной усмешкой и даже не пытался что-то предпринимать.  Тогда  и  Савелий
решил чуть выждать. Теперь уже Никифор бросился вперед, подскочил к лежащему
Воронову  и  хотел  ухватить его за ногу, но не успел: Андрей вдруг выбросил
ногу вперед, и Никифор наткнулся на нее прямо коленом.  Если  бы  он  просто
стоял,  то,  вероятно,  упал  бы  на  спину,  но он довольно быстро двигался
вперед, и удар едва не сломал ему  коленный  сустав.  Никифор  вскрикнул  от
боли,  свалился  и  обхватил  руками  колено.  Надо  было открывать счет или
выяснять, может ли он продолжать бой, но в  этот  момент  Матросов  дунул  в
свисток и показал Савелию секундомер: время!
     Воронов  отправился  в  свой угол, а Никифор, с трудом поднявшись, -- в
свой. Савелий быстро подошел к нему, помог сесть на  стул  и  склонился  над
коленом, которое распухало прямо на глазах.
     -- Сильно болит? -- спросил Говорков.
     --   Все   нормально.  --  Пересиливая  боль,  Никифор  даже  попытался
улыбнуться. -- Вот кретин! И почему  я  тебя  не  послушался,  капитан?  Так
здорово  поймал его на противоходе и -- здрасте вам! -- сам же на этот прием
и нарвался.
     -- Мне кажется, тебе вряд ли стоит продолжать бой с таким  коленом.  --
Заметив,  что  парень недовольно скривился, Савелий успокаивающе добавил: --
Не переживай! С каждым может случиться.
     -- А это не помешает мне продолжить занятия?
     -- Ни в коем случае, -- заверил его Савелий.
     -- Ладно. -- Никифор облегченно вздохнул. -- Выкидываю полотенце.
     -- И правильно! -- Савелий подмигнул ему, потом громко  об®явил:  --  В
связи  с  тем,  что  один  из  участников получил тяжелую травму колена, бой
прекращается.
     -- А кто же победитель? -- разочарованно спросил Роман.
     -- Победила дружба! -- с улыбкой воскликнул Воронов, довольный, что  не
придется  продолжать бой с травмированным соперником. -- Сейчас попрошу тех,
кто еще не познакомился лично  с  капитаном  Мануйловым,  прийти  в  комнату
отдыха. Остальным -- заниматься по расписанию!
     Савелий положил руку Никифору на колено.
     -- Расслабься, парень, -- сказал он, почувствовав, как Никифор напрягся
от страха и боли. -- Я тебе ничего плохого не сделаю.
     -- Я не боюсь, это инстинктивно, -- смутился тот и радостно воскликнул:
-- Господи, а боль-то проходит!
     --  Ну вот, а ты боялся, -- улыбнулся Савелий и невозмутимо выпрямился.
На его лице выступили капельки пота.
     -- Надо же! -- снова воскликнул Никифор. -- И опухоль спадает...
     -- Только не  говори  никому,  --  шепотом,  будто  заговорщик,  сказал
подошедший Воронов и подмигнул ему.
     --  Как  скажешь,  командир.  --  Парень  радостно  вскочил,  но тут же
испуганно замер, пытаясь понять, болит ли нога, и понял, что  не  болит.  --
Спасибо, капитан!
     -- Живи! Пока! -- улыбнулся Савелий, и Никифор направился к выходу, но,
вдруг  остановившись, с растерянным видом обернулся. -- А как же ребята? Они
ж подумают, что я смухлевал.
     -- А ты похромай немного и откажись от подвижных игр, --  прищурившись,
предложил Савелий.
     -- Ага, вот еще! -- возмутился Никифор. -- Будь что будет! Расскажу как
есть. Не поверят -- их дело; главное, совесть моя чиста.
     --  Не  самое  плохое решение, -- согласился Савелий, и парень уверенно
зашагал к выходу.
     -- Как он тебе? -- спросил Воронов.
     -- Занятный. -- Савелий одобрительно покачал головой.  --  Думаю,  есть
третий кандидат.
     --  А кто первые два? Мы с тобой? -- Воронов уже был готов рассмеяться,
но Савелий серьезно ответил:
     -- Гордеич и Роман.
     -- Согласен. А Матросов?
     -- К нему я хочу еще немного присмотреться. Вроде тоже ничего...
     -- Извини, что о сыне Рокотова не предупредил. Кстати, а он тебе как?
     -- Парень, видно, толковый, но его я, конечно же, не возьму. Отец-то  в
курсе?
     --  В том-то и дело, что парень буквально выпросил у меня обещание, что
я ничего отцу не скажу.
     -- Вот чудак! Это же секрет Полишинеля -- до подачи списков генералу.
     -- Что будем делать? Парня жалко. Изо всех сил старается.
     -- А Олег куда смотрел? -- вздохнул Савелий.
     -- Так он и Олегу голову заморочил.
     -- Ладно, пусть пока тренируется, потом что-нибудь придумаем.  Ну  что,
пойдем с остальными знакомиться?
     Комната  отдыха  напоминала  средней  руки  ночной  клуб. В одной части
комнаты стояли игральные автоматы, бильярдный и теннисный столы;  в  другой,
отделенной  от  первой  раздвижной  стенкой,  мог  уединиться тот, кто хотел
почитать или просто поразмышлять о чем-нибудь. Возле входа  стоял  небольшой
бар  с  холодильником, забитым всякими безалкогольными напитками, начиная от
молока и кончая всевозможными сортами минералки.  Если  нужно  было  собрать
всех  проживающих на базе на кинопросмотр или на собрание, стенка сдвигалась
в сторону, и комната превращалась во вполне вместительный зал.
     Сейчас народу на базе было немного, и сдвигать стенку не потребовалось:
все уместились в "избе-читальне", как прозвал  это  место  какой-то  шутник.
Когда туда вошли Савелий с Вороновым, за столами сидели пятеро претендентов.
Отсутствовали  тоже  пятеро:  двое  выпали  из  списка, Владимир Трегубенков
вернулся, вероятно, на дежурство к  воротам,  не  было  и  друзей-соперников
Никифора и Романа. Увидев Савелия и Андрея, претенденты встали.
     --  Прошу  садиться,  --  сказал Воронов. -- Для тех, кто по какой-либо
причине не слышал, повторю: это капитан  Мануйлов  Сергей,  которого  иногда
называют  еще  и Бешеным. Именно его слово станет решающим при отборе. Кроме
того, капитан будет вашим инструктором по всем видам рукопашного боя.
     -- Разрешите вопрос капитану? -- вызвался Константин.
     -- Пожалуйста, -- кивнул Воронов.
     -- Это правда, что вы, капитан...
     -- Вроде мы договорились разговаривать на "ты", -- прервал его Савелий.
     --  Хорошо.  Правда,  что  ты,  Сергей,  за  несколько  секунд  вылечил
Никифора,  как  он  сам  сказал,  или это была "хитрая" травма, так сказать,
дипломатического свойства? -- Константин  спросил  таким  тоном,  что  стало
ясно: Никифору он не верил.
     --  Знаете,  друзья,  мне  очень понравилось то, что сказал Воронов, --
спокойно начал Савелий. -- Некоторых из вас ожидают смертельные испытания, и
потому ложь в наших отношениях недопустима. Помните слова мудреца: "Единожды
солгавший -- кто тебе поверит?" Вот я и  предлагаю  вам:  сами  не  лгите  и
верьте другим, по крайней мере до тех пор, пока не обманут...
     --  Извини,  но  ты  мог  бы  сейчас доказать, что ты его действительно
вылечил, а не он тебе подыграл? -- Константин хитро прищурился.
     -- Хотя я  и  не  люблю  ничего  никому  доказывать,  но  если  ты  так
настаиваешь,  то,  конечно  же,  могу пойти тебе навстречу. -- Савелий пожал
плечами. -- Только при одном условии!
     -- Каком еще условии? -- насторожился парень.
     -- Судя по всему, ты из тех, кто верит только собственным ощущениям, не
так ли?
     -- В общем, так...
     -- Значит, чтобы я мог доказать свою  правоту,  мне  необходимо  именно
твое участие. Справедливо? -- обратился Савелий к остальным.
     -- Конечно!
     -- Правильно!
     --  Логично,  --  подытожил  Матросов  и  ухмыльнулся: вероятно, он уже
догадался, каким будет это условие.
     -- И  что  мне  нужно  делать?  --  решился  после  недолгих  колебаний
Константин.
     --  Сейчас  при  всех  я  тебя  ударю,  и ты получишь примерно такую же
травму, а потом я ее вылечу.
     -- Как это? -- растерялся парень.
     Все расхохотались: вид у Константина был несчастный. Похоже, он  сильно
пожалел,  что  сунулся со своим вопросом. Неожиданно его выручил розовощекий
крепыш.
     -- Можно мне сказать? -- Он медленно встал.
     Савелий видел его во время поединка, но кто это -- не  знал,  а  потому
вопросительно посмотрел на Воронова.
     --  Это  Жора,  тот,  что  на кухне сегодня дежурит, -- шепотом пояснил
Андрей.
     -- Прошу, -- кивнул Савелий. -- Только представься, пожалуйста!
     -- Поподробнее?
     -- Естественно, -- подтвердил Савелий и улыбнулся.  Он  догадался,  что
именно сейчас предложит Жора, поскольку заметил его перебинтованный палец.
     --  Георгий  Мордвинцев.  Тридцать  четыре года. Полтора года в Афгане.
Ранения хватал как блох, но, к счастью, все были легкими. Сейчас  работаю  в
фирме  "Герат", в отделе личной охраны. До Афгана служил в спецназе, поэтому
владею  обычным  "спецназовским  набором":  различными   школами   восточных
единоборств,  любыми  видами  оружия,  хорошо  знаю  подрывное  дело,  люблю
кашеварить... Что еще? -- он пожал плечами.
     -- Языки?
     -- Только русский, -- гордо сказал он  и  добавил:  --  Пока  меня  это
устраивало.
     -- Ладно. Что хотел предложить?
     --  Я  во  время поединка видел момент травмы: распухло колено или нет,
мне судить трудно -- далековато сидел. Только не подумайте, что я не верю. Я
верю! Но верю, как говорится, сердцем, а хотелось бы убедиться на  деле,  --
сказал он, и вокруг послышался одобрительный гул.
     -- Понимаю. И что?
     --  Если коленка действительно опухла, значит, были какие-то внутренние
повреждения, ну там... капилляры лопнули, сосуды разные...
     -- Хочешь сказать, что были какие-то физические повреждения?
     -- Вот именно. -- Он улыбнулся. -- А коль так, то  вот!  --  Он  поднял
вверх указательный палец.
     Савелий  вспомнил  чеховский  рассказ  "Хамелеон"  -- о том, как собака
укусила за палец золотых дел мастера Хрюкина. Он с трудом  сдержался,  чтобы
не рассмеяться, -- столь комично выглядел Жора. Видимо, не один он вспомнил.
     --  Вроде  собак на базе нет... -- с нарочитой задумчивостью проговорил
Матросов, и все рассмеялись.
     -- А меня никто и не кусал! -- Жора, казалось, собирался обидеться, но,
раздумав, пояснил: -- Это я порезался, когда лук чистил.
     -- Понял,  --  снова  улыбнулся  Савелий.  --  Георгий  предлагает  мне
вылечить его палец, правильно?
     --   Абсолютно,   --   облегченно   вздохнул  Жора  и  победно  оглядел
присутствующих, словно ожидая их одобрения.
     -- Хорошо, я согласен, но только предупреждаю всех: не надо  при  любых
пустячных ранках ко мне бежать. Развязывай свой палец!
     -- Сейчас тебе его оторвут, -- хихикнул Константин.
     --  Ну  и  что?  Зато  болеть  перестанет, -- усмехнулся Георгий и стал
решительно разматывать бинт.
     Савелий прекрасно понимал, что  сейчас  от  его  успеха  зависит  очень
многое:  коллектив должен безоговорочно поверить своему учителю, наставнику,
инструктору. В противном случае сколько бы ни тратилось времени на  занятия,
результат будет нулевой или минимальный. "Закрывать" раны гораздо сложнее, и
Савелий  внутренне  начал  настраиваться  еще  до  того,  как к нему подошел
"пациент".
     Порез оказался действительно глубоким, и  Савелий  поднял  Жорину  руку
повыше, чтобы палец был виден всем.
     --  У  кого  есть  желание проверить чистоту эксперимента? -- с иронией
спросил он.
     -- И так видно, -- махнул рукой Матросов. -- Колдуй, капитан!
     Не обращая внимания  на  его  насмешливый  тон,  Савелий  на  мгновение
прикрыл глаза, зажал больной палец в своем кулаке и мысленно представил, как
срастаются  сосуды  и  капилляры,  как постепенно уходит небольшое онемение,
исчезает боль. Выражение лица "пациента" за  эти  несколько  минут  менялось
несколько  раз.  Сначала насмешливое недоверие, потом чуть заметный страх --
вдруг будет  еще  больнее?  --  потом  любопытство  и,  наконец,  восторг  и
недоумение...
     --  А ведь правда не болит! -- воскликнул он, и, когда Савелий отпустил
его руку, Жора уставился на свой палец, начал вертеть им  и  осматривать  со
всех сторон. -- Не верю своим глазам! Чертовщина какая-то! Куда делся порез?
     --  Ты что, уже соскучился по нему? -- Савелий вытер со лба выступивший
пот. -- Хочешь, обратно верну?
     -- Ну уж, дудки! -- воскликнул  Георгий  и  так  быстро  сунул  руку  в
карман, словно боялся, что Савелий и впрямь сейчас вернет порез.
     Все рассмеялись, но смех вышел каким-то натянутым.
     -- Ну что, теперь-то поверил? -- спросил Воронов Константина.
     --  Как тут не поверишь? -- серьезно ответил Константин. -- Перед всеми
даю слово: никогда больше  не  буду  сомневаться  в  ваших  словах,  товарищ
капитан.
     -- Мы вроде договорились на "ты", -- напомнил Савелий.
     --  Извините,  товарищ капитан, но я теперь, после того, что увидел, не
смогу обращаться к вам на "ты". -- Он говорил сконфуженно, но искренне.
     -- Как  хочешь,  --  пожал  плечами  Савелий.  --  Ладно,  позабавились
немного, и достаточно. Займемся делом.
     -- Ничего себе, позабавились, -- фыркнул Матросов, все еще находясь под
впечатлением от увиденного.
     --  Согласен, неправильное слово подобрал. -- Савелий прекрасно понимал
состояние присутствующих, исключая Воронова, который видел кое-что  покруче,
но  он  не  хотел  слишком  долго  задерживаться  на  этом.  --  Скажем так:
отвлеклись немного. Действительно, парни, займемся делом! Вот ты, к примеру.
Матросов: давай познакомимся поближе!
     -- А что я? У меня все, как и у всех. Тридцать шесть лет,  из  них  три
отдал  Афгану. Ранен не был. Бог миловал, а может, потому, что специально на
амбразуры не прыгал, как мой тезка...
     -- Жалеешь, что ли? -- в шутку бросил Константин.
     -- А что жалеть-то? -- серьезно ответил Александр.  --  Конечно,  тезка
мой  в  памяти  людской  остался  навечно. Но мне бы хотелось, чтобы обо мне
помнили не как о герое, а как о надежном парне, с которым всегда было весело
и легко. До армии выступал за "Динамо" в  вольной  борьбе  и  самбо,  иногда
закрывали  мной  и дыру в боксе по моему весу. В армии меня сразу отобрали в
спецназ.  В  Афганистане  определили  в  разведбатальон,   службу   закончил
командиром взвода разведчиков, в чине старшего лейтенанта. В настоящее время
возглавляю у Олега оперативную часть...
     -- Если не секрет, что заставило тебя согласиться на предложение майора
Воронова? -- в лоб спросил Савелий.
     --  Почему секрет? -- скривился он. -- Мне воздуху не хватает! Простора
для мысли! -- воскликнул он с таким азартом, что сразу же напомн