шкафу -- чистое белье. Надевай, не стесняйся,
оно абсолютно новое.
     Савелий  с  улыбкой покачал головой, взглянул на Воронова, но ничего не
сказал, а тот в ответ лишь многозначительно  пожал  плечами.  Когда  Савелий
скрылся за дверью ванной, Лана тихо сказала:
     -- Савка так смущается...
     --  А  ты  как думала! Мы-то вдвоем, а он сейчас один. Да еще с любимой
девушкой расстался...
     -- Ты о Розочке? -- Лана была несколько удивлена. -- Думаешь, у них все
серьезно?
     -- Не думаю, а уверен, -- ответил Андрей. --  Но  ты  не  касайся  этой
темы, не смущай его.
     --  Как скажешь, родной. -- Лана нежно поцеловала его в губы. -- Он уже
знает? -- как бы мимоходом спросила она.
     -- О задании?
     -- Ну да.
     -- В общих чертах, -- неопределенно ответил Воронов.
     -- И?
     -- Как ты думаешь? -- В голосе Андрея послышалось легкое раздражение.
     -- Ну и слава Богу. -- Лана облегченно вздохнула.
     -- Радуешься, что я проспорил? -- скривился Воронов.
     -- Глупенький! Я радуюсь тому, что вы будете вместе в опасный момент. Я
радуюсь, что рядом  с  каждым  из  вас  будет  человек,  на  которого  можно
положиться. -- В ее голосе звучала печаль.
     --  Прости,  родная,  я  не  подумал.  -- Воронов крепко обнял девушку,
прижал к себе и поцеловал в губы.
     -- Подлиза! -- Дана кокетливо стрельнула глазами.
     -- Стол накрыть помочь? -- предложил Воронов.
     -- Опомнился! Он уже час как накрыт. А вот пельмени  пора  ставить,  --
спохватилась Дана и устремилась на кухню.
     Лежа  в  горячей  воде,  Савелий  удивлялся,  как  вовремя  Лана сумела
наполнить  ванну,  чтобы   вода   не   успела   остыть.   Он   вспомнил   их
умильно-счастливые   физиономии   и  почувствовал  даже  некоторую  зависть.
Почему-то именно  сейчас  Савелий  ощутил  страшное  одиночество.  С  трудом
отогнав  от  себя  неприятные  мысли,  он  быстренько  ополоснулся, растерся
полотенцем и с удовольствием натянул  чистую  майку,  трусы.  Облачившись  в
костюм, он аккуратно причесался и вышел из ванной.
     --  Вот  и  я!  -- об®явил он. -- У вас так вкусно пахнет, что я только
сейчас понял, как же проголодался.
     -- Ну и прекрасно! -- воскликнула хозяйка. -- Милости  прошу  за  стол!
Чем богаты, тем и рады...
     --  ...скромненько  сказала  хозяйка, -- подхватил Говорков, -- пытаясь
найти место для триста двадцать седьмого блюда!
     Савелий с изумлением оглядывал стол, заставленный тарелками, на которых
были красиво разложены всякие соленья,  красная  и  белая  рыба  горячего  и
холодного  копчения,  салаты,  зелень... В центре стояло огромное, окутанное
паром блюдо  с  пельменями.  И,  конечно  же,  над  всем  этим  великолепием
возвышалась запотевшая бутылка "Столичной".
     -- Скажешь тоже, триста двадцать седьмое, -- хмыкнул Воронов, хотя было
заметно,  что он очень доволен праздничным столом. -- Давай падай на стул, а
то пельмени остынут. -- Он  открыл  бутылку  "Столичной",  разлил  водку  по
рюмкам  и провозгласил: -- Выпьем за то, чтобы наша компания в таком составе
как можно чаще встречалась за этим столом!
     -- И если состав ее будет меняться, то только по количеству и в сторону
увеличения, а не уменьшения, -- серьезно подхватила Лана,  пристально  глядя
Савелию в глаза.
     --  Отличный тост! -- согласился Савелий и, чокнувшись с Ланой, потом с
Андреем, выпил.
     Мужчины  быстро  захмелели,  и  Лана,   устав   слушать   их   "ратные"
воспоминания,  вскоре  отправилась  спать, а братишки проговорили до четырех
утра. Взглянув в окно, Савелий присвистнул:
     -- Ничего себе заболтались!
     -- Да ладно, -- нетрезво улыбнулся  Воронов.  --  В  кои-то  веки  двум
братьям удалось спокойно пообщаться.
     --  Представляю,  какой у нас будет видок завтра в кабинете Богомолова,
-- вздохнул Савелий.
     -- А какой видок? Человек через океан летел столько  часов!  --  Андрей
подмигнул. -- Не с любимой на свидание: перебьется наш генерал.
     -- И все-таки пора в люльку.
     --  Давай  "на  посошок"!  --  Воронов  ловко,  несмотря на то, что был
нетрезв, разлил по рюмкам водку.
     -- Так "на посошок" пьют перед дальней дорогой! -- попытался  возразить
Савелий.
     --  А это еще можно поспорить, что дальше -- дорога или сон. -- Воронов
упрямо тряхнул головой и поднял рюмку.
     Савелий некоторое время помолчал, потом прищурился и  хлопнул  Воронова
по плечу.
     --  Как  ни странно, а ты прав, братишка. -- И тоже тряхнул головой. --
Будь, Андрюха!
     -- Обязательно буду, братишка! -- Они громко чокнулись, едва не  разбив
хрустальные  рюмки,  выпили,  затем,  не вставая со стульев, обнялись и тихо
запели свою любимую песню Высоцкого:
     -- "Истопи ты мне баньку по-белому..."
     У них здорово получалось петь дуэтом, и вскоре они вошли в  такой  раж,
что  разбудили Лану. Накинув прозрачный пеньюар, она вышла из спальни, чтобы
разогнать братьев по кроватям, но, увидев эту трогательную  картину  мужской
братской  нежности, тихонько подошла ближе, опустилась на колени, раскинула,
как  орлица  крылья,  руки,  обняла  мужчин  за  плечи  и  осторожно  начала
подпевать.  Братьев  нисколько  не смутило это вмешательство, и трио голосов
зазвучало сильнее, заполняя квартиру, стараясь вырваться из нее, чтобы песня
возвестила о приходе нового дня...

        Операция "Горный воздух"

     Ровно в десять часов Савелий с Вороновым входили в приемную  начальника
Управления  ФСБ  генерала  Богомолова. Кроме моложавого генерала и помощника
Богомолова Михаила Никифоровича Рокотова, сидевшего на своем обычном  месте,
в  приемной больше никого не было. Увидев вошедших, полковник Рокотов тут же
поднялся изза стола, подошел к ним и радостно воскликнул:
     -- Вы не представляете, друзья, какое  удовольствие  видеть  вас  снова
вместе!  --  Он  крепко  пожал им руки. -- Входите, Константин Иванович ждет
вас.
     -- А как же я? Вы  ж  обещали!  --  разочарованно  воскликнул  генерал,
нетерпеливо поглядывая на часы.
     --  Я вам сказал, примет, если успеет до прихода гостей, -- невозмутимо
напомнил Михаил Никифорович.
     -- Собственно говоря,  мы  можем  подождать...  --  несколько  смущенно
вставил Савелий.
     -- Ну пожалуйста, Михаил Никифорович, -- умоляюще произнес генерал.
     Секунду  подумав,  полковник  махнул  рукой  и  решительно нажал кнопку
селекторной связи.
     -- Константин Иванович, вы сможете принять генерала Максимова?
     -- А что, разве наши  герои  еще  не  явились?  --  недовольно  спросил
Богомолов.
     --  Они  здесь, Константин Иванович, -- но готовы подождать, пока... --
начал Рокотов.
     -- Они-то готовы, но я не готов, -- раздраженно оборвал его  Богомолов.
--  Пусть  входят!  А  Максимова  я  жду...  --  Он  сделал небольшую паузу,
очевидно, просматривая свои записи... -- Сегодня же, в шестнадцать часов!
     -- Убедились? -- развел руками Рокотов.
     -- Да, хозяин вернулся,  --  с  уважительным  вздохом  заметил  генерал
Максимов.  --  Ничего  не  поделаешь.  --  Он сунул папку под мышку и быстро
выскользнул из приемной.
     -- Да, это им не Говоров, -- заметил помощник.
     -- Что, слишком покладистый по  сравнению  с  Богомоловым?  --  спросил
Савелий.
     --  Не  совсем  подходящее  слово...  Я бы сказал, мягковат немного для
такого места, -- ответил полковник. -- Заходите, а те я нагоняй  получу.  --
Он произнес это без всякого страха и с явным уважением.
     Савелий открыл дверь кабинета.
     -- Разрешите?
     --  Давно  пора, -- недовольно буркнул Богомолов, выходя из-за стола им
навстречу. -- Вы эти реверансы бросьте, -- кивнул он в сторону приемной.  --
Сказано в десять, значит в десять. Неужели у Максимова дело важнее нашего?
     Савелий и Воронов переглянулись, но промолчали.
     --  То-то  же!  --  Генерал  довольно  подмигнул.  -- Ну, здравствуйте,
друзья! -- Он поочередно обнял их за плечи, потом указал на кресла, стоявшие
возле журнального столика у окна. -- Прошу! Чай, кофе? Хотя, судя по  вашему
виду,  "кофе,  и  как  можно  крепче",  точно? -- Он усмехнулся, потянулся к
селектору и попросил: -- Миша, сваргань-ка, пожалуйста, кофейку  покрепче  и
бутербродов... -- Он вновь подмигнул гостям и добавил. -- Побольше!
     -- Уже все готово, -- отозвался полковник. -- Можно нести?
     --   Естественно,   --  буркнул  Богомолов,  отключая  селектор,  затем
хвастливо заметил: -- Вот  что  значит  кадры!  А  вы  всю  ночь  трепались,
конечно?
     --  Как  всегда,  товарищ  генерал,  --  преувеличенно  четко отозвался
Савелий, едва не вытянувшись во фрунт.
     Богомолов хотел уже  ответить,  но  в  этот  момент  в  дверь  постучал
помощник.  Константин Иванович поморщился, "недовольно взглянул на Савелия и
коротко бросил:
     -- Войди, Миша!
     Рокотов вошел в кабинет спиной, ногой закрыл дверь, но тут  же  увидел,
как  многозначительно  переглянулись  Воронов  с  Савелием,  и  подумал, что
появился не вовремя.
     -- Извините, -- смутился он.
     -- Все нормально, товарищ полковник, -- успокоил Воронов.
     -- Ну,  рассказывай,  --  предложил  генерал  после  того,  как  Михаил
Никифорович  поставил  перед  ними  на  столик поднос с кофейником, чашками,
бутербродами и тут же выскользнул из кабинета.
     -- Что рассказывать? -- не понял Савелий.
     -- Какие новости из Штатов? Мне кажется, что с тех пор,  как  я  оттуда
вернулся, вечность прошла.
     --  Вы  нас  вызвали,  чтобы  предаваться  воспоминаниям об Америке? --
улыбаясь, спросил Говорков.
     -- И все-то ты всегда знаешь, -- усмехнулся генерал. -- Ты прав, не для
этого. -- Он немного помолчал, затем вытащил из  кармана  небольшой  прибор,
включил его и поставил на столик.
     -- Видно, разговор серьезный. -- Савелий тут же посуровел.
     -- А что это? -- не понял Воронов.
     -- Противоподслушивающее устройство, -- пояснил Савелий.
     -- Что, у кого-то из наших видел? -- нахмурился Богомолов.
     -- Никак нет, у адмирала Джеймса познакомился.
     -- Понятно, -- задумчиво протянул генерал и продолжил: -- Ты прав: дело
весьма  и  весьма  серьезное.  --  Он  снова  немного  помолчал. -- Ты готов
подключиться к работе или дать тебе  отдохнуть  пару  дней?  --  спросил  он
Савелия.
     --  Пару  дней?  --  усмехнулся  тот  и почесал в затылке. -- От такого
отдыха только морока одна... Лучше уж работа.
     -- Ну вот и  хорошо.  --  Богомолов  даже  приободрился,  словно  и  не
рассчитывал  на  такой  ответ.  --  Значит,  дело важное, серьезное и весьма
опасное...
     -- А что, бывало по-другому? -- насмешливо спросил Савелий.
     Богомолов быстро взглянул  на  него,  хотел  что-то  сказать,  но  лишь
покачал головой.
     --  Погоди,  братишка,  дело  действительно серьезное, -- вставил вдруг
Воронов.
     -- Спасибо за поддержку, -- ухмыльнулся Богомолов.
     -- Если все так серьезно, то,  может,  пойдем  в  буфет  перекусим?  --
серьезно  предложил  Савелий,  намекая,  что лучше поговорить в общественном
месте, где никто не сможет подслушать.
     -- Тоже не самый лучший вариант, -- сухо заметил генерал.  --  С  этого
момента  мы  прекращаем  открытое общение. Да и созваниваться будем только в
случае крайней нужды и только по мобильным!  --  Генерал  встал,  подошел  к
столу,  вытащил  из  него трубку мобильного телефона и положил перед ними на
журнальный столик. -- Мой номер не изменился, а ваш я знаю.
     -- Не пора ли к делу перейти? -- нетерпеливо спросил Савелий.
     -- К делу так к делу. -- Генерал шумно опустился в кресло  и  не  спеша
сделал  глоток  кофе.  --  Кроме  нас  с  вами об этом задании известно лишь
Говорову. Оно согласовано с одним человеком в Правительстве России, которому
я доверяю и имя которого, как вы догадываетесь, не могу вам назвать. Да  оно
вам и ни к чему, правда?
     --  Меньше  знаешь  --  лучше  спишь,  --  глубокомысленно провозгласил
Воронов, подняв вверх указательный палец.
     -- Эт-т-то  точно!  --  подражая  герою  из  "Белого  солнца  пустыни",
подхватил Савелий.
     -- Сразу хочу вас предупредить: до самого от®езда из Москвы -- ни слова
о деталях  тем,  кто  отправится  с  вами  на задание. Это приказ! -- твердо
добавил генерал, заметив, что  Савелий  порывается  что-то  сказать.  --  Вы
отправляетесь  в  Чечню. Задание -- я не преувеличиваю -- сложное и опасное.
Вы должны убрать этого человека. -- Богомолов вытащил из внутреннего кармана
кителя портмоне, открыл его, достал оттуда небольшую фотокарточку и  положил
перед ними.
     Савелий  сразу  же  узнал  этого  человека:  в последнее время его лицо
достаточно часто мелькало на  страницах  газет  --  как  российских,  так  и
зарубежных.  Насколько  Савелий  помнил, этот Мушмакаев был вроде бы дальним
родственником покойного Дудаева. И у него  наверняка  не  все  в  порядке  с
головой.  Во  всеуслышание заявить, что об®являет террор всей России, да еще
открыто взять на себя организацию взрывов в нескольких городах страны и даже
в Москве! Савелий прочитал об этом еще в Америке, и у него мелькнула  мысль,
что  Мушмакаев  либо  ненормальный,  либо  просто  настолько  уверен в своей
безнаказанности. Ведь он зарвался настолько, что стал костью в горле даже  у
тех,  кто  выступает  за отделение от России. Савелий тогда еще подумал, что
день-другой -- и парня отправят к праотцам.  Однако  время  шло,  а  подонок
продолжал  нагло  раздавать  интервью  журналистам,  и  это  уже нельзя было
об®яснить простым везением.
     -- Да, мерзопакостнейшая личность, -- поморщился Воронов.
     --  Я  могу  задать  один  вопрос,  на  который  хотелось  бы  услышать
откровенный ответ? -- прищурившись, спросил Савелий.
     -- Попытайся, -- насторожился Богомолов.
     --  Почему  этот подонок столько времени остается безнаказанным? Только
не говорите, что его невозможно выследить, как в  свое  время  говорили  про
Дудаева.
     --  А с чего ты взял, что я так скажу? -- недовольно бросил генерал. --
Его, -- он кивнул на фото, -- как и Дудаева, убрать хоть и не очень  просто,
но  можно.  Скажу  больше:  я  тогда  не  раз  предлагал свои услуги, но мне
говорили категорическое "нет".
     -- Кто? -- чуть не хором спросили Воронов и Савелий.
     -- Кабы знать, -- тяжело вздохнул генерал. -- Кабы знать, то и бороться
было бы проще. В таких случаях используются неопределенные выражения:  "есть
мнение группы товарищей", "там предлагают немного подождать"... -- Богомолов
явно кого-то передразнивал.
     --  Кому-то  наверху  очень  не  хочется  мира  в  Чечне,  -- задумчиво
проговорил Савелий.
     -- Но почему? -- возмутился Воронов.
     -- Как почему? -- хмыкнул Савелий. -- Вспомни про фальшивые авизовки на
миллионы  долларов.  А  миллиарды,  вбуханные  в  войну  в  Чечне?  А  потом
миллиарды,  уже  вбуханные  в ту же Чечню на восстановление... И где хотя бы
одна восстановленная деревня, село, да хотя бы дом? И куда ушли эти  деньги?
Конечно  же,  на  чьи-то  личные счета! Верно, Константин Иванович? Или я не
прав?
     -- Прав,  к  сожалению.  Рад  бы  возразить,  но...  --  развел  руками
Богомолов.  --  И  самое  страшное, что мы, даже зная, где осели эти деньги,
ничего не можем сделать.
     -- Интересное кино получается, -- покачал головой Савелий.  --  Как  же
назвать  страну,  где настоящего преступника не могут посадить за решетку, а
тюрьмы   переполнены   всякой   мелочью?   И    это    называется    работой
правоохранительных органов!
     --  Эх,  при  чем  здесь  те, кто работает в органах? Там много честных
парней, которые делают колоссальную работу, -- с досадой поморщился генерал.
-- Ловят "авторитетов" и  мерзавцев,  которые  пролезли  на  государственные
посты,   но   редко,   когда  дело  доводится  до  суда.  Вот  и  приходится
выкручиваться, чтобы совсем все не развалилось. Скажу больше.  --  Богомолов
понизил  голос.  --  И  ваше  задание держится в такой тайне, что со стороны
может показаться, будто бы в нынешних органах  действительно  никому  нельзя
доверять!
     --  Теперь  понятно,  почему  мы  отправимся с липовыми документами, --
протянул Воронов. -- Случись что -- и мы сразу же окажемся как бы ничьими.
     -- Так и должно быть, -- вставил Савелий. -- Мы-то рискуем только своей
башкой, а здесь речь идет о стране, о людях...
     -- Да я не к тому, -- смутился Воронов.
     -- Так и я не к тому, -- буркнул Савелий.
     -- Может, вернемся к нашим баранам? -- напомнил Богомолов.
     -- А мы и не уходили от них, -- усмехнулся Савелий.
     -- Вот и хорошо, -- о чем-то думая,  машинально  кивнул  Богомолов.  --
Вкратце план предлагается следующий: вы возглавите по небольшой группе, одна
из которых будет основной, другая прикрывающей...
     -- Можно добавить? -- тут же прервал Савелий.
     -- Да, пожалуйста, -- кивнул генерал.
     --  Мне  кажется,  гораздо  эффективнее, если эти группы в любой момент
могут стать взаимозаменяемыми.
     -- Для чего? -- нахмурился Богомолов.
     -- Насколько я понял, основная группа  --  та,  которая  должна  убрать
Мушмакаева,  а  вторая  группа  осуществляет  прикрытие,  отход и так далее.
Правильно?
     -- И что тебя не устраивает?
     -- Может случиться всякое. Например, по  каким-то  причинам  задержится
основная  группа,  а  группа  прикрытия неожиданно окажется в более выгодной
позиции, да просто ближе к цели, то есть  к  Мушмакаеву.  И  что  же,  нужно
ждать, пока подойдет основная группа, так, что ли?
     --  Конечно,  надо  принимать  решение  на месте, -- категорично заявил
Воронов.
     -- Не очень-то мне  по  душе  импровизации,  --  недовольно  поморщился
генерал.
     --  В  конце  концов,  Константин Иванович, вам что важнее -- выполнить
задание или не отступать от намеченного вами плана? -- вспылил Савелий.
     -- Важнее всего для меня, чтобы задание было выполнено, а все участники
вернулись целыми и  невредимыми,  --  тщательно  выговаривая  каждое  слово,
ответил  Богомолов,  но  вспомнил  свои  тягостные  ожидания  в  Америке: не
подсуетись он вовремя с тем  "хитрым"  посланием  "доброжелателя"  господину
Рассказову,  еще  неизвестно,  чем  бы  закончилась  та операция. Поэтому он
сказал: -- Хорошо, давайте договоримся так: действовать строго по плану,  но
если  случится  что-то непредвиденное, то принимать решение на месте. Однако
запомните главное: не нужно геройствовать и бросаться грудью  на  амбразуры.
Действовать  только наверняка и желательно без потерь. Это прежде всего тебя
касается. Бешеный.
     -- Надо же как-то оправдывать свое прозвище. -- Савелий  подмигнул.  --
Скажите, предположительное местонахождение нашей цели известно?
     --  И  не  только  нам,  --  ухмыльнулся Богомолов. -- В районе городов
Ведено и Шали.
     -- Кстати, среди отобранных есть двое чеченцев, -- заметил Воронов.
     -- Надежные? -- насторожился Богомолов.
     -- Я их еще по Афгану знаю.
     -- С тех пор много воды утекло, -- недоверчиво возразил генерал.
     -- Да, много,  --  согласился  Андрей.  --  Однако  "афганцев"  это  не
касается.  Кто  сразу выбрал свою дорогу после Афганистана, тот по ней так и
продолжает идти.
     -- Эх, знать бы в восемьдесят девятом то, что  известно  сейчас,  --  с
горечью произнес Богомолов.
     -- И что? -- в упор спросил Савелий.
     -- А я бы из "афганцев" создал особую дивизию типа ОМОНа и бросил бы ее
на борьбу   с   организованной   преступностью.   Уверен,   такого   разгула
преступности не было бы.
     -- И сейчас не поздно, -- буркнул Воронов.
     --  Да  нет,  поздновато,  --  огорченно  вздохнул  Савелий.   --   Уже
поздновато.  Мир  "афганцев"  раскололся  на  два лагеря: на тех, кто еще не
потерял надежду и во  что-то  продолжает  верить,  и  тех,  кто  бросился  в
криминал.
     --  А  те, кто в Фонде ветеранов-"афганцев" работает? -- Воронов поднял
на Савелия тяжелый взгляд.
     -- Ты об убийстве Лиходея и  о  взрыве  на  Котляковском  кладбище?  --