Мушмакаев". Автоматчики внимательно осмотрели  сидящих  в  машине,  и
один  из  них  что-то  крикнул  в  сторону  небольшого строения, похожего на
милицейскую будку. Оттуда  вышел  чеченец,  вооруженный  только  пистолетом,
очевидно,   старший,   и   Михаил  еще  раз  повторил  ему  то,  что  сказал
автоматчикам. Старший тоже с интересом посмотрел  на  машину,  но  подходить
ближе  не стал, а что-то сказал своим боевикам, которые сразу потеряли к ним
всякий интерес, успокоились, опустили автоматы, без звука подняли шлагбаум и
даже помахали им на прощание.
     -- Что ты  им  сказал?  --  спросил  Савелий,  когда  они  от®ехали  на
приличное расстояние.
     -- Сначала назвал пароль: "Я воин Аллаха".
     -- Звучит воинственно. А отзыв какой?
     -- "Аллах нам защита."
     -- Вот уж в точку, -- усмехнулся Савелий.
     -- К сожалению, этот пароль, как оказалось, за ночь успел смениться...
     --  Ну  и  выдержка  у  тебя  --  даже  глазом не моргнул! А почему они
успокоились?
     -- А  я  им  сказал  то,  что  они  могли  проверить  только  у  самого
Мушмакаева: везу, мол, по его приказу покупателей. Как видишь, даже врать не
пришлось.  -- Он усмехнулся. -- Я об®яснил, что выехал вчера, потому не знаю
нового пароля.
     -- Выходит, фамилия Мушмакаева срабатывает лучше всякого пароля?
     -- А я что вам говорил? Этот сын  шакала  для  многих  чеченцев  сейчас
"герой независимой Ичкерии". -- Михаил сплюнул.
     -- Далеко еще до больницы?
     -- Не очень. Если задержек больше не будет...
     -- А что, могут быть? -- насторожился Савелий.
     -- Думаю, вряд ли.
     Михаил  оказался  прав:  до  самого городка Аргун, где работала сводная
сестра Михаила, их больше никто  не  останавливал.  Притормозив  у  главного
входа в двухэтажное здание, Гадаев сказал:
     --  Я пойду к сестре, а вы, кто бы ни подошел к машине, говорите только
одно: "Все вопросы задайте тому, кто нас сопровождает, а он сейчас  зашел  в
больницу".
     -- А если станут спрашивать твою фамилию? -- Савелий был недоволен, что
не может сам принимать решение.
     -- Назовите. Да ты, командир, не беспокойся: это так, на всякий случай.
Скорее всего, к военному УАЗику с чеченскими номерами никто не подойдет. А я
постараюсь все провернуть как можно быстрее, идет?
     --  Идет.  Авось  пронесет  нелегкая,  --  не очень уверенно согласился
Савелий.
     Михаил отсутствовал минут сорок, и Савелий уже начал волноваться,  хотя
понимал,  что  составить  столько документов не так просто. Успокаивало лишь
то, что к ним действительно никто не подходил.  Наконец  в  дверях  больницы
показалась  сияющая физиономия Михаила. Его руки были заняты двумя огромными
полиэтиленовыми сумками.
     -- Живем, братишки! -- воскликнул он, протягивая им сумки. -- Сестренка
нас фруктами, овощами и напитками снабдила. Словно специально ждала  нас:  в
обед ходила на рынок.
     --  Наверное,  для  семьи купила, а ты ее обобрал, -- заметил с улыбкой
Матросов.
     -- Семье она еще купит, а нам лишний раз светиться в людных местах ни к
чему,  --  рассудительно  ответил  Михаил.  --  Впрочем,   если   ты   такой
щепетильный,  то  могу  отнести  все  назад. -- И Гадаев потянулся к сумкам,
словно собирался забрать.
     Матросов  моментально  прикрыл  их  огромными  ладонями  и  высокопарно
произнес:
     --  Ты  был так убедителен, что я просто вынужден согласиться с тобой и
принять этот дар, идущий прямо от сердца твоей благородной сестры! --  Затем
вытащил  из  сумки  жестяную банку. -- Пиво! -- воскликнул он, открыл и стал
жадно пить.
     Михаил улыбнулся, остальные рассмеялись и тоже потянулись к сумкам.
     -- Десять минут на перекус, -- разрешил Савелий, с аппетитом  вгрызаясь
в огромную сочную грушу. -- А снабжение у Чечни на уровне, -- заметил он.
     -- А ты как думал? Сюда все бизнесмены лезут, чтобы набить карман.
     -- Да ты, никак, обиделся? -- удивился Савелий. -- Или мне показалось?
     Когда  они  добрались  наконец до небольшого селения, где, по имеющейся
информации, находился Мушмакаев, стало смеркаться. Михаил остановил  машину,
не доехав до того места, где мог находиться пост чеченцев.
     --  Дальше  ехать  вместе,  думаю,  опасно,  --  сказал он. -- Вон там,
недалеко от дороги, метрах в  десяти,  я  присмотрел  небольшую  заброшенную
землянку,  -- он указал рукой. -- Наверное, здесь застава была... Ждите там,
а я постараюсь сегодня же ночью вырваться к вам.
     -- Не думаю, что это разумно,  --  возразил  Савелий.  --  Только  если
Мушмакаев перебазировался в другое место.
     -- Тогда договоримся так: если до утра я не появлюсь, значит, Мушмакаев
здесь.  А если он здесь и поверит моему рассказу и фотографиям, то он должен
будет послать меня или кого-то другого за вами в Хасав®юрт.
     -- Он наверняка перестрахуется и пошлет не тебя, а кого-нибудь другого,
-- сказал Савелий. -- Главное, не прозевать этого другого.
     -- Следите за каждой машиной. Но мне кажется, он пошлет этот же  УАЗик,
чтобы не напрягаться лишний раз и не предупреждать посты о другой машине. --
Михаил  говорил уверенно. -- До утра, как мне кажется, он гонца не отправит.
А вот утром держите глаза пошире! Увидите УАЗик -- двое выходят  на  дорогу,
третий прикрывает. Останавливайте и спокойно требуйте документы.
     --  Что-то  во  всем  этом  меня смущает, -- поморщился Савелий. -- Ну,
проверили, ну, узнали, что его послал Мушмакаев... Что дальше?
     -- Смотрите по обстановке.
     -- Вот именно, по обстановке. -- Савелий задумался.  --  Ладно,  езжай,
только не рискуй понапрасну. Пошли, парни, отдохнем немного... Не оставляйте
в машине вещи. Мало ли...
     Перед  самым  в®ездом  в  поселок  машину  остановил чеченский наряд, и
Михаил мысленно возликовал: значит, "об®ект" здесь. Гадаев  не  знал  нового
пароля  и потому приготовился снова козырнуть фамилией Мушмакаева, но делать
этого не пришлось: один из охранников был приближенным Харона.
     -- Привет, Миша, -- радостно поздоровался тот, словно они были близкими
друзьями и долго не виделись. -- Как с®ездил?
     -- Нормально, -- осторожно ответил Гадаев. -- А у вас как?
     -- По-старому. Курить есть что? Уши пухнут.
     -- А  как  же!  --  Михаил  был  рад,  что  сестра  всучила  ему  пачку
"Мальборо", которые купила для мужа. -- Держи!
     -- А ты?
     -- Я бросил.
     --  Счастливый,  --  с завистью вздохнул охранник. -- А у меня никак не
получается. Ладно, езжай!
     В®ехав на главную улицу, Михаил не раздумывая повел машину к дому,  где
видел в последний раз Мушмакаева. Остановившись у дороги, он вышел, поправил
автомат  на  плече  и,  спокойно  насвистывая,  направился  ко  входу. К его
удивлению, никто его не остановил. Похоже, Савелий оказался прав:  Мушмакаев
решил подстраховаться на всякий случай и сменил лежбище.
     "Осторожный, сукин сын", -- подумал Михаил.
     Тем  не  менее  он  подошел  к  двери и громко постучал. Краем глаза он
заметил, что к УАЗику метнулась какая-то тень. Михаил вновь громко постучал.
     -- Ищешь кого-нибудь или на ночлег хочешь определиться? -- спросили его
по-чеченски.
     Гадаев обернулся и увидел возле машины пожилого мужчину.
     -- А ты кто такой,  чтобы  меня  расспрашивать?  --  грубовато  спросил
Михаил.
     --  "Я воин Аллаха", -- ответил мужчина. Это был пароль, который Михаил
получил перед от®ездом в Хасав®юрт от самого Мушмакаева.
     -- "И Аллах нам защита", -- произнес отзыв Михаил. -- Почему  никто  не
открывает? Спят, что ли? Вроде рановато.
     --  В  доме  нет  никого, а Хозяин ждет тебя в другом месте... Тебя как
зовут?
     -- Михаил Гадаев.
     -- Ну, здравствуй!
     Незнакомец  наконец  подошел  ближе.  Ему  было  далеко  за  пятьдесят.
Невысокий,  но крепко сколоченный. На плече у него висел автомат, который он
закинул за спину, как только убедился, что Михаил "свой".
     -- Часа четыре тебя дожидаюсь, -- с некоторым  укором  добавил  он.  --
Умар! -- Он протянул руку.
     --  Свеча одна полетела. Пока нашел... -- Михаил пожал ему руку. -- Где
Хозяин-то ждет?
     -- Садись, покажу. -- Умар  открыл  дверцу  и  сел  в  машину  рядом  с
водительским  креслом.  --  Он  уже  дважды справлялся о тебе. Видно, важных
новостей ждет?
     Они ехали всего несколько минут, пока  Умар  не  приказал  остановиться
возле небольшого, выкрашенного в зеленый цвет домика.
     -- Приехали, -- бросил он. -- Иди, Хозяин беспокоится.
     -- А ты что, со мной не пойдешь?
     --  Нет,  я  так намерзся, что хочу скорее добраться до моей вдовушки и
погреться. -- Он подмигнул.
     -- А машину куда поставить?
     -- Пусть здесь стоит. Может, ей скоро опять  поработать  придется.  Ну,
побежал я.
     Михаил  вышел  из  машины,  хлопнул дверцей и направился к дверям дома.
Перед ним немедленно вырос бородатый чеченец с автоматом  на  груди.  Михаил
заметил и еще одного, который прятался за углом.
     -- Ты куда? -- недружелюбно спросил первый охранник.
     --  Как  ты  обращаешься  к  личному  порученцу  Хозяина? -- недовольно
нахмурился Михаил.
     -- Прости, в темноте не признал, -- смутился тот. -- Проходи!
     Михаил постучал в дверь, и  она  тут  же  открылась:  на  пороге  стоял
высокий худой мужчина лет тридцати пяти с редкой бородой -- один из тех, кто
в прошлый раз дежурил перед домом и останавливал их с Хароном.
     --  Приехал,  наконец,  --  сказал  он.  -- Иди скорее! А то Хозяин уже
злиться начинает. Все в порядке? -- спросил он хитро, с прищуром.
     -- Лучше не бывает, -- подмигнул  Михаил.  --  Тебя,  вроде,  Шарудином
зовут?
     --  Ну  память  у  тебя, парень! -- с восхищением заметил тот и покачал
головой.
     Скинув теплую куртку и шапку, Михаил хотел уже  постучать  в  указанную
охранником  дверь,  но  перехватил  его  настороженный  взгляд,  и аккуратно
положил поверх вещей автомат. Достал из-под мышки пистолет  и  тоже  положил
рядом.
     -- Проверять будешь? -- Михаил поднял руки.
     --  А  чего  проверять?  Сам  все  знаешь... -- сказал тот, но все-таки
быстро обшарил Михаила. -- Все чисто, можешь идти.
     -- Входи, -- раздался голос Мушмакаева, как только  Михаил  постучал  в
дверь.
     --  Здравствуйте,  полковник!  --  бодро  воскликнул Гадаев, переступая
порог, и присвистнул от удивления: здесь было все, что он  видел  в  прошлый
раз, от мебели до ковра перед дверью.
     --  Привыкаю  к  вещам и люблю, когда они на своих местах. -- Мушмакаев
был явно доволен произведенным эффектом. -- Ну, рассказывай!
     -- Обо всем?
     -- Дорогу можешь опустить, мне и так все известно.
     "Неужели ему известно и то, что я ляпнул про  покупателей  на  КПП?  --
промелькнуло  в голове, у Михаила, и он похолодел. -- Если так, то я погорю.
С другой стороны, Мушмакаев сам попросил не рассказывать про  дорогу.  Можно
на  этом  и  сыграть:  в случае чего сослаться на его же приказание. А потом
само что-нибудь придумается..."
     Гадаев подробно рассказал про расстрел пленных. Он настолько увлекся  и
насочинял  такие  подробности,  что Мушмакаев слушал с открытым ртом, словно
Михаил  пересказывал  приключенческую  книгу.  Но  едва  он  закончил,   как
Мушмакаев неожиданно заметил:
     --  Тебе бы романы писать! -- Он недобро посмотрел на Михаила. -- А где
Удди?
     -- Удди? Когда все закончилось  и  Лом  с  покупателями,  зарыв  трупы,
уехали,  Удди  сказал  мне,  чтобы  я возвращался один. Я спрашивал, куда он
намылился и что передать вам, полковник, но он сказал,  что  вы  все  и  так
отлично знаете.
     -- И больше ничего? -- Мушмакаева явно чтото беспокоило.
     -- Ничего. -- Михаил пожал плечами, потом вдруг решил сымпровизировать.
-- Только... -- Он замялся.
     -- Что только? -- быстро спросил Мушмакаев.
     -- Не хотелось бы мне наживать врагов... -- осторожно сказал Михаил.
     --  Не будь мне врагом, а остальных не бойся, -- с пафосом провозгласил
Мушмакаев. -- Говори!
     -- Когда мы ехали, он все время  эту  журналистку  тискал,  а  та  визг
подняла...  А Удди говорит: "Раз ты, сука. Хозяину дала, то и со мной можешь
ноги раскинуть!" -- Михаил сделал паузу, словно раздумывая,  продолжать  или
нет,  потом махнул рукой: будь что будет! -- А еще говорил, что, мол, у него
член намного больше, чем у вас. -- Гадаев понизил голос до шепота.
     -- Так и сказал? -- мрачно спросил Мушмакаев.
     -- Ну да. Распустил язык.... -- Михаил изобразил негодование. -- Только
он сказал не "член", а "балда". Я потом  прикрикнул  на  него,  сказал,  что
мешает  вести  машину:  он, вроде, успокоился, а потом поделился, что у него
есть одна бабенка, он на ней и отыграется. Может быть, Удди сейчас у нее?
     -- Вот сучий сын! -- разозлился Мушмакаев, вскочил  со  стула  и  начал
нервно  ходить по комнате. -- Никак не успокоится со своими блядями! Сколько
раз говорил ему, что сперва нужно дело сделать, а  потом  уже  "балду"  свою
совать  куда  ни  попадя! Ну, появится он у меня! Я ему покажу, кому дала, а
кому не дала! И у кого  "балда"  больше!  Он  же  еще  к  обеду  должен  был
вернуться, бараний хвост!
     Плюхнувшись   в  свое  любимое  кресло,  Мушмакаев  отдышался  немного,
постепенно успокоился и снова взглянул на Михаила.
     -- Честно говоря, я посылал его, чтобы он подтвердил твой  рассказ,  --
признался Мушмакаев.
     --  Так  вы  мне  не  верите,  полковник?  -- с негодованием воскликнул
Михаил.
     -- Я и себе не каждый день верю, -- недовольно буркнул тот.  --  И  как
мне теперь быть?
     --  Да  простит  меря  Аллах!  Я  с  таким  благоговением  принял  ваше
предложение служить вам, хотел, чтобы как  лучше,  даже  фотографии  сделал,
чтобы вам угодить, а вы... Знаете, полковник, верните меня назад к Харону.
     -- Погоди горячку пороть. О каких фотографиях ты говоришь?
     --  Увидел  я  случайно  у  ваших покупателей поляроид... Я же классный
фотограф, -- похвалился Михаил. -- Вот и решил снять все на фото...
     -- И где они?
     -- Кто?
     -- Да снимки, -- нетерпеливо сказал Мушмакаев.
     -- В кармане. -- Михаил вытащил из кармана карточки.
     Мушмакаев рассматривал снимки долго и внимательно. Михаил уже  подумал,
что  тот  нашел  какой-нибудь  прокол,  но  Мушмакаев  оторвался  наконец от
фотографий и улыбнулся Михаилу.
     -- Ты уж не держи зла на меня, -- сказал он.  --  Не  мог  же  я  тебе,
совершенно  незнакомому  человеку,  сразу  поверить.  Да,  за тебя замолвили
слово, но я-то тебя не знаю. Надеюсь, ты меня понимаешь?
     -- Понимаю, -- кивнул Михаил. -- Может, я на вашем  месте  поступил  бы
также.
     -- Вот и хорошо, что понимаешь, -- удовлетворенно заметил Мушмакаев. --
Присаживайся! Есть, пить будешь?
     -- Мне бы умыться с дороги, а еще лучше ванну принять, если здесь есть,
конечно.
     -- У меня здесь все есть, -- с гордостью сказал Мушмакаев.
     --  Вот  и отлично. А то я думал, что придется грязным ехать. -- Михаил
забросил наживку.
     -- Ехать? Куда?
     -- Как куда? Меня же покупатели  ждут.  Сказали,  что  если  завтра  не
встретятся с вами, то уедут к другому продавцу.
     -- Так и сказали? -- недовольно скривился Мушмакаев.
     -- Ну!
     Мушмакаев  задумался  и  молчал  несколько минут, словно решая для себя
очень важную задачу. Наконец снова взглянул на Михаила.
     -- Иди мойся, отдыхай после дальней дороги, а я найду кого послать.
     -- Вам виднее, полковник. -- Михаил сделал вид, что  сразу  успокоился.
--  Хотя я и сам мог бы с®ездить за ними, не так уж я устал. -- Больше всего
Михаилу не хотелось насторожить Мушмакаева и сорвать все операцию.
     -- Отдыхай -- ты это заслужил.
     Михаил понял, что Мушмакаев все-таки решил подстраховаться.
     -- Спасибо, полковник, отдых -- дело хорошее. -- Гадаев деланно зевнул.
-- Как с ванной? И где мне расположиться?
     -- Жить будешь здесь -- как и подобает личному порученцу. А ванну  тебе
сейчас устроят. Шарудин! -- позвал Мушмакаев.
     В комнату тут же заглянул охранник.
     -- Слушаю, Хозяин!
     --  Скажи,  чтобы  наша  бабенка  приготовила лейтенанту ванну и помыла
его... как следует. -- Мушмакаев  многозначительно  ухмыльнулся.  --  Так  и
быть:  не  буду тебя сегодня дергать. Отдохни! Позови Жамбулата, -- приказал
он Шару-дину.
     -- Есть, Хозяин! Ну что, пошли?! -- повернулся Шарудин к Михаилу. В его
голосе слышалось явное недовольство: он ревновал Хозяина.
     -- Ты что-то хочешь  сказать,  Шарудин?  --  заметив  это,  раздраженно
спросил Мушмакаев.
     -- Нет, Хозяин.
     -- Ну-ну, -- буркнул тот и потянулся к шкафчику, висевшему на стене.
     Чуть  замешкавшись, Михаил успел заметить, что Мушмакаев вытащил оттуда
какую-то карту.
     Комната, куда отвел его Шарудин, была меньше, чем у Мушмакаева, но  так
же  богато  обставлена:  зеркальный дорогой сервант, платяной шкаф орехового
дерева, полы застланы коврами. На огромной тахте могли спокойно разместиться
трое. Раскрыв шкаф, Михаил повесил куртку, шапку,  оружие,  затем  осторожно
подошел  к  двери  и  чуть-чуть  приоткрыл  ее,  чтобы  увидеть Жамбулата. К
счастью, Шарудин вернулся быстро.  Жамбулат  оказался  плотным  мужиком  лет
тридцати,  с  рыжеватой  окладистой  бородой.  Взгляд  карих  глаз  тяжелый,
недоверчивый: Жамбулат сразу заметил  приоткрытую  дверь,  но  промолчал,  и
только кадык его ходил вверх-вниз, как ручка насоса.
     --  Не говорил, зачем вызывает? -- спросил он Шарудина, кивнув на дверь
комнаты Мушмакаева.
     -- Думаю, что тебя ждет дальняя дорога. -- Шарудин хитро прищурился. --
Иди, не бойся! ~ подбодрил он и дружелюбно подтолкнул его  в  спину,  а  сам
уселся возле входной двери.
     Неожиданно откуда-то раздался молодой женский голос:
     -- Шарудин! Иди, помоги мне!
     Понимая,  чем рискует -- охранник мог в любой момент вернуться, и тогда
об®ясняйся  с  ним,  --  Михаил  быстро  подскочил  к  двери  Мушмакаева   и
прислушался.
     --  Дуй  к  Лому  и  быстро  привези  ко  мне  покупателей,  -- говорил
Мушмакаев. -- Пароль знаешь?
     -- "Аллах -- пророк". Отзыв: "Зеленое знамя Ислама".
     -- Не задерживайся нигде, заправься сразу под завязку и  прихвати  пару
канистр  с  собой. Если встретишь Удди, скажи, пусть немедленно мчится сюда,
если не хочет, чтобы я ему "балду" укоротил.
     -- Слушаюсь, командир! Аллах акбар!
     -- Акбар, акбар! -- торопливо бросил Мушмакаев.
     Михаил одним прыжком вернулся в  свою  комнату,  но  закрыть  дверь  не
успел,  а  потому  быстро повернулся, сделав вид, что собрался выйти. Увидев
Гадаева, Жамбулат просверлил его взглядом, но ничего не сказал  и  вышел  из
дома.
     Если  Жамбулат  доберется до Хасавюрта и не обнаружит на месте Лома, он
сразу заподозрит неладное, и весь их план начнет рассыпаться, как  карточный
домик.  Но  что  Михаил  может  сделать  в данной ситуации? Ничего. Остается
только ждать и надеяться на лучшее. Размышляя, Михаил даже не сразу заметил,
как в комнату вошла молодая женщина, дородная, с пышным бюстом  и  не  менее
пышным  задом, с огромными зелеными глазами и копной светло-русых волос. Под
прозрачным коротеньким  халатиком  на  ней  ничего  не  было.  Она  подошла,
положила пухлую руку на плечо Михаилу.
     --  Устал, миленькай? -- с украинским акцентом произнесла она. -- Миша,
кажется? А меня Катериной зовут. Нравится тебе это имя?
     -- Очень, -- сказал Михаил.
     -- Тогда раздевайся и ложись. Я тебе массаж сделаю. -- Катерина  начала
раздевать его. -- Какой же ты худющий! -- по-бабьи всплеснула она руками.
     --  Ничего  себе  --  худющий, -- усмехнулся Михаил. -- При росте в сто
восемьдесят сантиметров девяносто килограммов...
     -- Не знаю про твои килограммы, но я бы  тебя  подкормила,  --  заявила
Катерина.  --  Мужика, должно быть как можно больше. А то ляжет сверху, и не
чувствуешь ничего: чи есть кто, чи не.
     Продолжая болтать, Катерина ловко раздела Михаила до трусов, уложила на
живот на огромную