трибуны  Галактической  Лиги  послание  Народного
собрания Республики Шен, в котором ясно и твердо говорилось, что  всякого,
кто выступит в данном вооруженном конфликте на стороне  Земной  федерации,
Республика Шен будет считать вступившим в войну и обратит против него  всю
силу и мощь своего оружия.
   В конце концов генеральное собрание  Галактической  Лиги  заявило,  что
возьмется  рассматривать  вопрос  о  территориальной  целостности   Земной
федерации только после того, как с  планеты  Риол  и  с  ее  орбиты  будут
выведены все войсковые формирования вместе с имеющимся у них  вооружением.
Если перевести эту резолюцию  на  нормальный  человеческий  язык,  то  она
гласила, что землянам предстоит самим разбираться с шенами.
   Казалось, теперь уже ничто не может остановить перерастания  локального
вооруженного конфликта в полномасштабную войну. Однако, как оказалось,  ни
наши, ни шенские солдаты не имели ни малейшего желания идти на гибель ради
ничем не обоснованных амбиций своих недальновидных политиков.  Ход  боевых
действий был похож на  вялотекущую  инфекцию  марсианского  гриппа,  когда
человек никак не может понять, болен он или здоров, но при этом то и  дело
утирает покрасневший нос.
   Конечно, никто из  солдат  открыто  не  отказывался  выполнять  приказы
посылающих их в бой командиров. Но каждый из них  в  бою  руководствовался
принципом: "Если есть выбор атаковать противника или отступить,  то  лучше
отступить". Стрелки из боевых расчетов, словно заранее сговорившись,  били
исключительно по ходовым двигателям кораблей противника. Как вам известно,
вблизи ходовых двигателей нет помещений, в которых во время боевого вылета
находились бы люди. Поэтому  даже  взрыв  ходовой  части  корабля  не  мог
привести к потерям среди его экипажа. А вот  стрельба  по  боевым  палубам
была  строжайше  запрещена,   поскольку   даже   одно   точное   попадание
гравитационной торпеды могло вызвать  детонацию  боеприпасов  и  разорвать
корабль пополам.
   После выхода из строя ходовых двигателей корабль  подавал  сигнал,  что
выходит из боя. Экипаж покидал корабль  в  спасательных  модулях,  которым
противник позволял беспрепятственно вернуться на базу.
   Дабы не оставлять поврежденный корабль противнику, капитан,  покидавший
свой  пост,  как  ему  и  было  положено,   последним,   включал   систему
самоуничтожения.
   Естественно, подобная тактика ведения войны не могла принести успеха ни
одной из сторон. Адмирал Сорос еженедельно рапортовал об очередном  успехе
находящейся под его командованием армии, приводя в качестве доказательства
число уничтоженных кораблей противника. При этом, гордо заявляя о  нулевых
потерях среди личного состава, он, конечно же, не акцентировал внимания на
том, что потери в технике с нашей стороны были ничуть  не  меньше,  чем  у
шенов. То, что, несмотря на все наши успехи, по Космофлоту  шенов  до  сих
пор  не  был  нанесен  последний  сокрушительный  удар,   Сорос   об®яснял
отсутствием данных, касающихся технических характеристик кораблей шенов  и
установленного на них вооружения.  А  не  имея  такой  информации,  бравый
адмирал не решался на  проведение  крупномасштабной  операции,  которая  в
случае неудачи могла повлечь за собой огромные людские потери.
   Что ж, генералы вели свою войну, а мы, простые солдаты,  чьей  основной
задачей является стремление  выжить  на  поле  боя,  -  свою.  Порой  наши
интересы пересекались, и именно в такие моменты случались прорывы, которым
позднее  историки  придумывали  цветистые   имена,   украшающие   страницы
учебников. К сожалению, тот, кто совершает шаг, влекущий за собой  поворот
всемирной истории, чаще всего делает это неосознанно и узнает о  том,  что
произошло, самым последним.
   Итак, после завершения эпопеи с высадкой героического десанта на  Риол,
мы сидели на базе "Головачев-12", томясь от безделья и скуки.
   Ну, вы, конечно, понимаете, что, говоря  о  безделье,  я  имею  в  виду
отсутствие реальных дел. Бестолковой армейской муштры, как всегда, хватало
с избытком.  А  вот  расслабиться  после  нескольких  часов  теоретических
занятий по тактике ведения боя на внешней обшивке корпуса  неприятельского
корабля и одуряющей тренажерной отработки аварийной посадки было абсолютно
негде. Поэтому мы, пехотинцы, с завистью смотрели  на  летунов.  Они  были
избавлены от всей этой занудной чепухи, последние воспоминания о которой в
один момент вылетают из головы, как  только  настоящий  посадочный  модуль
отрывается от корабля и с  диким  ревом,  от  чего  закладывает  уши,  под
непрерывным огнем тяжелой  артиллерии  противника  падает  на  поверхность
планеты. Такой свистопляски,  скажу  я  вам,  ни  на  одном  тренажере  не
воспроизведешь.
   А ведь летунам, которые только тем и занимались, что время  от  времени
подрывали  собственные  корабли,  еще,  случалось,  и  отпуска  давали  за
геройство! Они и сами над этим посмеивались, но слетать на недельку-другую
домой никто, конечно же, не отказывался.
   Но все это пока только присказка. Я начал с  нее  для  того,  чтобы  вы
воочию  могли   представить   себе   обстановку,   сложившуюся   на   базе
"Головачев-12" к моменту, когда началась история, о которой я  как  раз  и
собираюсь поведать.
   А началось все с  того,  что  вернувшийся  из  отпуска  сержант  Натсон
умудрился  протащить  на   базу   аж   двенадцать   пол-литровых   бутылок
"Смирновской". И не какого-нибудь там суррогата, продающегося на захудалых
пересадочных станциях, а  настоящей  "Смирновской"  марсианского  розлива!
Ведь не поленился же тащить на себе через пол-Вселенной! Вот кто подлинный
творец истории!
   Скажете,  какое  отношение  может  иметь  водка  к   истории   шенского
конфликта?.. Ну так слушайте, что было дальше.
   Поскольку на базе был об®явлен сухой закон, для того  чтобы  употребить
тайно доставленную  Натсоном  "Смирновскую",  нужно  было  найти  укромное
место. Таким местом стал склад запчастей при пятом ремонтном доке.
   После  вечерней  поверки  личного  состава  нас  там  собралось  восемь
человек.
   Закуски, в отличие от выпивки, на базе было  достаточно.  Но  то  ли  с
непривычки, то  ли  потому,  что  водка  оказалась  забористой,  всех  нас
довольно-таки быстро повело. Разговоры  пошли  какие-то  бестолковые.  Все
говорили одновременно, перебивая и не слушая друг друга. А Серега Антипов,
парень из ремроты, который как  раз  и  открыл  нам  склад,  так  и  вовсе
закемарил, уронив голову на грудь.
   Натсон без устали рассказывал, как здорово провел время дома на  Марсе.
Вначале  его  слушали   с   удовольствием,   выспрашивая   подробности   и
удовлетворенно  качая  головами.  Но  когда  он  по  третьему  разу  пошел
рассказывать, как напился в баре пива до такой степени, что  не  мог  даже
свой адрес внятно произнести и официантка отвезла его после закрытия  бара
к себе домой, я почувствовал, как  в  душе  у  меня  начинает  зарождаться
глухое раздражение.
   Натсон проявил не больше героизма, чем любой  из  нас,  так  почему  же
именно его на две недели отпустили домой? Только потому, что он служил  на
подбитом шенами эсминце "Несс"? Ну и что с того?  Я,  например,  вместе  с
другими парнями полторы недели проторчал на Риоле, ожидая, когда  же  шены
начнут нам на головы бомбы метать! И за все это  мы  теперь  отдуваемся  в
учебных классах и на тренажерах! Поистине, думал я в тот момент,  в  нашей
Вселенной не стало места для справедливости, как в свое время не нашлось в
ней места и для Бога!
   Примерно так же рассуждали и другие присутствующие.
   - Проклятие! - в сердцах воскликнул Бэримор из 3-й роты. -  Никогда  бы
не записался в мобильную пехоту, если бы знал в тот момент, когда поступал
на службу, что все радости жизни в армии заранее отписаны летунам!
   - А в чем, собственно, проблема? - удивленно посмотрел на него  пьяными
глазами ефрейтор Кутейко, стрелок с крейсера "Сантана", который до сих пор
выходил из поединков с шенами невредимым.
   - В том, что если я просижу еще пару недель на этой чертовой  базе,  то
точно свихнусь и придушу какого-нибудь несчастного инструктора, который  в
тысячу первый раз станет об®яснять мне принцип автоматической  перезарядки
армейского трассера нового поколения, - ответил ему Бэримор. - Я прекрасно
понимаю, что инструктор  здесь  совершенно  ни  при  чем  -  он  такой  же
подневольный служака, как и все мы. Но, черт возьми, должен же я, наконец,
на ком-то сорваться! И  инструктор  представляется  мне  самой  подходящей
кандидатурой.
   - Почему? - спросил его я.
   - Потому что прежде, чем меня отправят под трибунал, мне  выразит  свою
благодарность каждый из взвода, принимавшего участие в занятиях.
   - Да уж, - с внезапно накатившим  унынием  мотнул  головой  я.  -  Сидя
здесь, на базе, ни один из нас не имеет ни  малейшего  шанса  хоть  как-то
отличиться, чтобы получить отпуск.
   - А вы слышали новый приказ командующего? - спросил Кутейко.
   - Насчет того, что весь личный состав базы должен приступить к изучению
шенского языка? - вяло поинтересовался кто-то из присутствующих.
   - Нет, - отрицательно махнул  рукой  тот.  -  В  соответствии  с  новым
приказом адмирала Сороса двухнедельный отпуск получит каждый,  кто  сумеет
доставить на базу любую единицу неповрежденной боевой техники шенов.
   - А для этого всего-то и надо, что внезапно атаковать шенский крейсер и
захватить  его  прежде,  чем   эвакуирующийся   с   него   экипаж   успеет
задействовать систему самоуничтожения корабля, - усмехнулся Бэримор.
   - А разве речь идет о крейсере? - с пьяной серьезностью посмотрел я  на
своих приятелей. - А за спасательную шлюпку отпуск не дадут?
   - Дадут, - убежденно кивнул Кутейко и снова наполнил стаканы  тех,  кто
еще мог держать их в руках.
   Я выпил и закусил, после чего безапелляционно заявил:
   - Ну так я сейчас полечу и пригоню на базу спасательную шлюпку шенов.
   - А ты знаешь, где найти шенскую спасательную шлюпку? - спросил у  меня
Бэримор.
   - Нет, - мотнул головой я. - Но вокруг Риола  полно  шенских  кораблей.
Какой-нибудь из них я и прихвачу.
   - А что, мысль не такая уж и глупая, как  может  показаться  на  первый
взгляд, - подумав, согласился со мной Натсон. - Пару дней назад мы  выбили
шенов с орбиты Риола, и сейчас они проводят перегруппировку сил,  готовясь
к контратаке. На  собственной  территории  они  нападения  не  ожидают.  А
небольшой рейдер типа "заппа" с  антирадарным  покрытием  сможет  пересечь
границу незамеченным.
   - Сейчас именно такой рейдер стоит в  доке,  -  приоткрыв  левый  глаз,
сообщил Антипов, после чего снова уронил голову на грудь.
   Идея,  бывшая  вначале  чисто  умозрительным   представлением,   начала
обретать реальные формы.
   После того как я еще раз подтвердил, что твердо намерен заработать себе
отпуск, добыв неприятельский корабль, мы выпили еще по одной, извлекли  из
кармана мирно спящего Антипова ключ от внешнего шлюза и, поддерживая  друг
друга, направились в док.
   По дороге Натсон и Кутейко на  два  голоса  инструктировали  меня,  но,
честно признаться, из их наставлений мне  запомнилось  только  то,  что  к
утренней поверке, вне зависимости от  того,  удастся  мне  добыть  шенский
корабль или нет, я непременно должен вернуться в док, иначе  под  трибунал
пойдут все, включая ни о чем не подозревающего Антипова.
   Как я вылетел  с  базы,  честное  слово,  не  помню.  Охранная  система
пропустила  меня,  потому  что  кто-то  из  ребят  догадался  перевести  в
автоматический режим передачу опознавательных сигналов с рейдера.
   Когда я пришел в себя и осмысленно взглянул  на  приборную  доску,  мой
рейдер уже отмахал почти две трети пути от базы до границы Добышевского.
   Прежде всего я посмотрел по сторонам.  В  кабине,  кроме  меня,  больше
никого не было. Только в соседнем кресле одиноко лежала непочатая  бутылка
"Смирновской", должно быть последняя из той дюжины, что привез Натсон.  Не
знаю уж, какие мысли были у ребят, когда они решили отправить ее вместе со
мной. Может быть, решили, что она удачу мне принесет?..
   В голове у меня после  выпитого  все  еще  медленно  оседала  дурь,  но
теперь-то я отчетливо представлял всю бредовость затеянной авантюры. Какой
уж  там  шенский  корабль!  Хорошо  бы  успеть  вернуться  на  базу,  пока
какой-нибудь дотошный дежурный не начал выяснять, что  за  рейдер  покинул
доки вне полетного расписания.
   Я положил руки на край приборной доски и,  прикрыв  глаза,  сделал  три
глубоких вдоха, собираясь с мыслями, чтобы рассчитать и ввести в автопилот
рейдера новую полетную программу.
   Конечно же, после этого случая я стану на базе об®ектом для  упражнений
в остроумии  для  всего  личного  состава.  Даже  напрочь  лишенные  юмора
провинциальные  увальни  с  Техаса-2  и  те  долго  будут   поминать   мне
сегодняшний день. Но делать-то нечего - нужно  возвращаться.  Слава  богу,
шутки я понимаю...
   Открыв  глаза,  я  приготовился  сосредоточить  все  свое  внимание  на
полетной программе. Входить в док придется на ручном управлении, чтобы  не
привлекать к себе лишнего внимания  дежурных.  Но  до  того  времени,  как
рейдер вернется на базу, я успею еще поспать и окончательно прийти в  себя
на случай, если неподалеку от дока меня ожидает встреча с патрулем.
   Но прежде  чем  я  начал  стучать  пальцами  по  клавишам,  взгляд  мой
совершенно  случайно  скользнул  по   иллюминатору.   Стальная   пластина,
защищающая бронестекло от осколков во время  боя,  в  данный  момент  была
поднята, и на фоне  черного  неба,  кажущегося  туго  растянутой  полоской
черного бархата с многочисленными проколами, сквозь которые  просачивается
яркий свет, пылающий по другую сторону  экрана,  я  неожиданно  увидел  не
очень яркую, но зато  довольно-таки  быстро  перемещающуюся  точку.  Самой
близкой ко мне планетой был Риол, но точка, замеченная мною, была  раза  в
два больше. Сомнений не оставалось - это был корабль.
   Я тут же включил систему радарного поиска, но экран остался  чистым.  А
неизвестный  корабль  тем  не  менее  двигался  в  мою   сторону,   быстро
увеличиваясь   в    размерах.    Следовательно,    это    был    небольшой
корабль-разведчик вроде моего "заппы", покрытый слоем антирадарной защиты.
   Неизвестный корабль не передавал никаких  опознавательных  сигналов,  а
мой тем временем продолжал орать  о  себе  на  весь  окружающий  космос  в
автоматическом режиме, который я, конечно же, забыл  отключить.  Я  быстро
отключил автоматическую систему самоидентификации, но в  принципе  мог  бы
этого и не делать Надвигающийся на меня корабль-разведчик уже давно принял
мои позывные  и  знал,  что  я  в  единственном  числе  представляю  здесь
стратегические аэрокосмические силы Земной федерации. А то, что корабль не
подавал  ответного  сигнала  и  не  делал  никаких  запросов,   однозначно
свидетельствовало о том, что это был шенский разведчик.
   Как только я понял, что передо мной корабль противника, то первым делом
быстро проверил  систему  вооружения  своего  рейдера.  Комплектация  была
полная: 12 гравитационных торпед. Пятилучевая пучковая  лазерная  пушка  и
четыре бортовых импульсных орудия для ближнего боя были полностью заряжены
и готовы к бою. Эффективность силовой защиты корпуса, когда я включил  ее,
составила 99,8 процента.
   К тому времени шенский корабль подошел достаточно близко, чтобы я  смог
рассмотреть его. Размерами он совсем ненамного превосходил мой рейдер,  но
контуры его кормовых стабилизаторов  были  несколько  необычными  -  более
широкими и плавными, чем на земных кораблях такого же типа...
   Да что я вам рассказываю. Вы сейчас лучше меня  знаете  шенские  боевые
корабли.
   Есть в формах шенских кораблей некая таинственная, я  бы  даже  сказал,
завораживающая притягательность  для  взгляда.  Позднее  мы,  конечно  же,
узнали, что  многочисленные  выступы,  какие-то  странные  наросты  на  их
корпусах и разводы, плывущие по обшивке, словно бы металл, из которого они
были сделаны, начинал плавиться, выполняли чисто декоративные функции.  Но
когда видишь шенский  корабль  впервые,  кажется,  что  все  это  элементы
неведомого вооружения инопланетного космического странника.
   Я смотрел  на  приближающийся  шенский  корабль-разведчик  не  в  силах
отвести глаз, до тех пор пока мы не сблизились  на  расстояние  торпедного
удара.
   Помня о том, что говорили летуны, я сделал залп по  ходовым  двигателям
неприятельского корабля, но управлявший им шен  успел  выставить  защитное
поле, и торпеда взорвалась, не причинив разведчику никакого вреда.
   Ответ шена последовал незамедлительно. Но я уже был готов к нему  и  не
хуже, чем на тренажере, провел маневр уклонения от торпедного удара.
   И тут началась настоящая круговерть. Я полностью потерял  контроль  над
ходом времени, видя перед собой только ярко-синие выбросы из спаренных дюз
шенского корабля и ослепительные вспышки по его бортам, каждая из  которых
могла означать гибель для моего рейдера.
   Поскольку мне ничего не было известно о вооружении шенского корабля,  я
предпочитал  экономить  собственные  боеприпасы,   нанося   удары   только
наверняка.
   Самым простым и надежным  маневром  в  таком  бою,  когда  два  корабля
примерно одного класса сражаются один на один, было бы зайти противнику  в
хвост и сделать залп  по  ходовым  дюзам,  где  выбросы  плазменных  струй
частично пробивают собственную защиту корабля. Но для того  чтобы  сделать
это,  нужно  на  голову  превосходить  своего  противника   в   мастерстве
управления кораблем. А мы с шеном, похоже, были птицами  одного  полета  -
оба одинаково неуспешно  пытались  провести  маневр  захода  противнику  в
хвост.
   Бой  между  нашими   кораблями   заключался   в   серии   довольно-таки
однообразных попыток пробить силовую защиту корабля противника  с  помощью
лазерной пушки и послать в образовавшуюся  брешь  торпеду.  Дополнительные
проблемы создавало для нас то, что, не сговариваясь,  мы  оба,  я  и  шен,
отказались от стрельбы по кабине корабля противника,  где  находился  тот,
кто им управлял. Каждый из нас хотел одержать победу в этом  бою,  но  при
этом не имел намерения уничтожать своего противника.  Такая  уж  сложилась
традиция на этой странной войне.
   Если бы потом меня спросили, сколько продолжался бой, я бы ответил, что
часов пять, а то и шесть. На самом же деле мы уложились в полчаса.
   У меня на борту  оставались  еще  две  торпеды,  когда  очередной  залп
лазерной пушки, направленный в корму  шенского  корабля,  не  был  отражен
силовой защитой, а растекся радужным сиянием  по  его  обшивке.  Тут-то  и
нужно было посылать в брешь обе имевшиеся у меня торпеды! Я  находился  на
расстоянии прямого удара от вражеского корабля, время подлета торпед  было
минимальным, а брешь в силовой защите была настолько велика, что у шена не
было ни малейшего шанса успеть зарастить ее или провести маневр уклонения!
Это была победа!..  Но  почему-то  моя  ладонь  зависла  в  миллиметре  от
вертикального луча светового индикатора, контролирующего запуск торпед.
   Не знаю, что со мной вдруг произошло. Как мне сейчас  кажется,  причина
была в том, что шен и сам понял, что проиграл,  а  потому  полностью  снял
силовую защиту со своего корабля и заглушил двигатели.
   Пауза длилась секунд пять, не больше.
   Затем вдруг внезапно сработал сигнал вызова на расположенном  слева  от
меня блоке связи.
   Все еще держа ладонь правой руки возле  луча  запуска  торпед,  пальцем
левой руки я коснулся индикатора приема на блоке связи.
   - Слушаю,  -  сдавленным  и  чуть  хрипловатым  от  напряжения  голосом
произнес я.
   Это был шен. Он вызывал меня на открытой волне общей связи.
   - Ты победил, землянин, - произнес шенский пилот на понятном мне языке.
   Фразы он строил правильно, но голос у него был похож  на  неразборчивый
скрип граммофонной пластинк