ыка за рога.
     - Давай помозгуем... - сказал Варга. - Кто там у нас сейчас в наилучшей
форме?
     - Бизон... Лэснер. Потом, братья Шарадниковы, - Сулим методично рылся в
памяти. - Испанец.
     -  Испанец?  -  удивился  Спойде.  - Его же сломали два  месяца назад в
Геок-Тепе.
     - Уже в строю, - отмахнулся Сулим. - Стаффорды - морфа крепкая, не тебе
чета.
     Пули  только   вздохнул.   Он   прекрасно  понимал,   что  стаффорд   -
действительно не ему  чета. Да  еще такой чокнутый, как Испанец. Говорят, он
может убить без всякой накачки, правда, только если изрядно выпьет.
     - Значит так, - Сулим прищелкнул пальцами. - Шарадниковых лучше заслать
вперед, пусть повертятся в Алзамае. Полагаю, вокзал там есть? Вот пусть  там
каждую пылинку  изучат. Их наверняка быстро отследят и  пофиксят,  но пусть.
Бизона забросим втихую, и поглядим,  как  его будут обхаживать. И кто - тоже
поглядим,  разумеется.  Потом  для  острастки  сунем  Испанца -  этот быстро
чьи-нибудь кости переломает, и пока вээровцы будут хором суетиться, по следу
рванет Лэснер, как самый незаметный...
     Сулим увлекся,  и  не  он один;  его  речь  захватила  остальных, будто
детективный роман. Только Гном слушал Сулима  с легким скепсисом во взгляде:
мол, напланировал  море, но ведущим-то  идти все  равно Гному. А о  нем  шеф
разведки пока даже не заикнулся.
     - ...тебе же, Гном, - Сулим наконец вспомнил о лучшем агенте "Чирс",  -
спокойнее будет  во втором  ряду. И  только  когда  Лэснер  беспрепятственно
дойдет до цели, подключишься ты.
     - Полагаешь, Лэснеру  дадут  БЕСПРЕПЯТСТВЕННО дойти до  цели?  -  Варга
пытливо глядел на Сулима. - Всерьез полагаешь?
     Сулим выдержал тяжелый, как бетонная плита, взгляд руководителя "Чирс".
     -   Если  все  организовать  правильно...   может  получиться.   Должно
получиться. Все-таки мы профессионалы, шеф.
     - В вэ-эр тоже не лопухи работают.
     - Ну...  - Сулим  вежливо  усмехнулся. - Мы оплачиваемся лучше. Кто  же
станет много платить худшему?
     - Ладно, ладно, - проворчал Варга. - Не ершись. Я только хотел сказать,
что нельзя недооценивать вээровцев.
     Сулим промолчал. И это послужило лучшим ответом.
     - Итак, - Варга подтянул клавиатуру поближе. - Поехали, что ли?
     Сулим   подсел   к   столу;   референт   тут   же   подал   портативный
компьютер-полиморф.
     - Глянем на окрестности Алзамая. Где тут можно успешно прятаться? Запад
сразу отпадает, тут шоссе...
     -  Тоже мне,  шоссе, -  Спойде презрительно оттопырил нижнюю губу. - От
Янбаша до Бикровы проселок и то пристойнее, чем это шоссе.
     - Умный ты,  завхоз, как пуделиха после течки. Лесозаготовки  там. Вот,
видишь? И вот.
     Пули, поглядев на  карту, пристыженно умолк. Его терпели, хотя привычка
совать  нос  в каждое дело многих раздражала. Но в своем ремесле Спойде слыл
асом:  если бы к обеду шефу понадобилась атомная бомба, Спойде ее отыскал бы
и сумел бы доставить на  "Чирс". У лохматого венгра, добрейшего, в сущности,
человека, весь мир был опутан сложной сетью знакомств и обязательств, причем
всегда получалось так, что весь мир обязан чем-нибудь Нилашу Спойде, а Нилаш
Спойде никому и ничем,  как  правило,  не обязан. Варга  считал  его  ценным
работником, а  уж в чем  нельзя было обвинить руководителя проекта "Хищник",
так это в покровительстве бесполезным людям.

        x x x

     - Входи, Виталик, - майор Коршунович приглашающе взмахнул ладонью.
     Виталий Лутченко вошел в кабинет  начальника отдела и подсел к столу. У
него  не было с собой  ни папки, ни портативного блокнота-полиморфа. Никаких
записей. Только то, что осело в памяти, но уж там все оседало накрепко и без
ошибок.
     - А Шабанеев где? - спросил Коршунович.
     - В вычислительный умчался. Ты же его знаешь.
     Коршунович  кивнул.  Он  действительно  достаточно  хорошо  знал  Ивана
Шабанеева.  Но он  также хорошо  знал  и Виталия  Лутченко,  и  поэтому  был
стопроцентно  уверен,  что  на  все  вопросы,  которые  могли  возникнуть  к
Шабанееву, полно и точно ответит Лутченко.
     - Ладно, - Коршунович отодвинул клавиатуру. - Как он? Давай по порядку.
     - Нормально, - осклабился Лутченко. - Нас с Ванькой вычислил мгновенно.
Мы  вечером  пошли,  он как раз со  своим  напарником-лабрадором  в  кафешке
расслаблялся. Кстати, заметь, Вениамин  Палыч:  пили оба не пиво, а водичку,
хотя креветки лопали - сплошное заглядение.
     - Может он вас раньше отследил?
     - Нет, - Лутченко отрицательно  потряс головой. -  Исключено. Вообще-то
пиво он  потребляет,  мы  у  них в  башенке  разговаривали.  Пустая  тара  в
наличии... Мне показалось, что он сознательно ограничивает себя в спиртном.
     - А почему? - поинтересовался Коршунович.
     -  Бес его знает.  То  ли пытается держать  себя в  форме, то ли у него
действительно развито предчувствие.
     -  Ладно,  проехали, - Коршунович откинулся в  кресле и прикрыл  глаза;
кресло жалобно пискнуло.
     "Черт,  - подумал Коршунович. - Опять я  его забыл  покормить... Ладно,
закончим - сразу Вальку покличу."
     - Реакция на задание была просто  заглядение: сдержанно-позитивистская.
В  том смысле, что, конечно, это  глупость дергать спящего агента на третьем
году, но раз контора так решила - значит есть причины. Готовность у него, по
моей оценке, близка к стопроцентной.
     - Что с напарником? - продолжал допытываться Коршунович.
     - И тут все внешне близко к идеалу. Лабрадор даже не скрывал, что знает
о прежней  причастности Ника к разведке. На просьбу прогуляться отреагировал
вполне адекватно: спросил сколько ему  гулять и свалил. Во время  беседы его
рядом не было, действительно куда-то ушел.
     - Жучка потом-то хоть с него снял?
     -  Арчи  снял. Я его  попросил. Ночью, когда  они с  девками мускатик в
кустах попивали.
     - Понятно... Реакция на состав?
     -  Вот тут  интереснее, - Лутченко потер переносицу.  - Мне показалось,
что он не поверил. В принципе  не поверил. Ну, сам подумай: приходят к тебе,
спящему агенту, какие-то олухи и начинают  плести небылицы о волках. Честное
слово,  я  то  и  дело угадывал в его взгляде желание дать нам с Ванькой  по
кумполу и задействовать резервный канал связи с конторой. Но он сдержался, и
это  не стоило ему особенных трудов. Я  потом эмоциограмму проглядывал. Само
спокойствие. Просто холодная оценка вариантов и выбор наиболее приемлемого.
     - М-да, -  Коршунович  задумчиво побарабанил пальцами  по столешнице. -
Прям не  агент,  а  ангел  какой-то.  Даже  подозрительно.  Неужели  никаких
недостатков? А, Виталий?
     Лутченко выдержал небольшую паузу.
     -  Только  один, Вениамин  Палыч. Только один.  Но  боюсь, что он может
перевесить все, что я сейчас расписал.
     Коршунович  требовательно глядел  на  него. Просто  - глядел,  и  вслух
ничего не спрашивал.
     -  Тоска,  -  изрек Лутченко.  - Такая  у  него во взгляде тоска иногда
прорезается... аж жуть.
     - Брось, -  Коршунович поморщился. - Семнадцать "фитилей", вспомни. Тут
не то что тоска во  взгляде, тут игломет в руке  прорежется.  Но только не в
реальности.  Такие  не ломаются, Виталий. Ломаются вообще  обычно на  первых
трех "фитилях". Кто переступает через пятый - уже не ломается.
     Лутченко вздохнул.
     - Тебе виднее, Вениамин Палыч.
     - Ладно, - буркнул Коршунович. - Официальная оценка?
     - Годен без ограничений, - вздохнул Лутченко.
     - Так  и  пиши, - клавиатура перекочевала к  Виталию; тот быстро открыл
документ-заключение  об оперативной  проверке, настучал то самое  "годен без
ограничений" и приложил палец к папиллятору.
     - Скажи,  Вениамин  Палыч,  -  спросил Лутченко отодвигая клавиатуру. -
Только начистоту, ладно?
     - Ну? - Коршунович нахмурился. - Что такое?
     Лутченко, глядя в стол, выдохнул:
     - Почему вы  так  привязались к этому нюфу? Он что, действительно такой
ас?
     Коршунович   некоторое   время   молчал,   словно   прикидывал:   стоит
рассказывать или не стоит. Наконец, решился:
     -  Он  действительно ас,  Виталик. Но  дело не  в  этом. У  него  такое
прикрытие есть на эту операцию, обсвистишься. Я даже не поверил сразу.
     Лутченко заинтригованно подобрался на стуле.
     - Прикрытие?
     - Ага. Родная бабуля в  Алзамае.  И бабуля в  данный момент при смерти.
Он, кстати, еще не знает.
     Лутченко задумался на секунду.
     -  Хм...  Любящий внук  прется к  престарелой бабуле из Крыма через всю
Сибирь? Что-то не особо верится...
     -  Но  он  настоящий внук. Настоящий.  Его  проверят,  и  выяснят,  что
настоящий. Понимаешь, в  таком деле  даже секундная заминка  соперника может
обеспечить нам победу.
     - Ты полагаешь, что соперники будут? - с сомнением протянул Лутченко.
     - Готовиться,  Виталик,  - назидательно произнес  Коршунович, -  всегда
нужно к самому  худшему. Учу-учу вас, обормотов, а вы  все задаете и задаете
одни  и те  же вопросы. Я-то уже привык,  что все обстоит не так  плохо, как
кажется, а гораздо хуже. Привыкайте и вы.
     - Привыкнешь к такому, пожалуй, - Лутченко  поднялся. - Когда наш ангел
прибудет-то?
     - Завтра, наверное.  Готовь  проводку по неформалке, не будем же мы его
тащить в контору на виду у всех...
     - Добро, все обеспечим. Мне доступ оформили?
     - А как бы ты документ подписал? - фыркнул Коршунович.
     Лутченко хлопнул себя по лбу:
     -   Тьфу,   ты!   Верно.   Никак   не   привыкну   к   этим  новомодным
штучкам-дрючкам-умным полиморфам... Шабанееву легче.
     - Всем легче, - сказал Коршунович, - кто не делает ни хрена.
     Позвать техничку, чтоб покормила в кабинете мебель, Коршунович, конечно
же, и сегодня забыл.

        x x x

     Впервые за  два с лишним  года Арчи  встал не на  рассвете,  а  гораздо
позже.  В башенке  было пусто;  сдвинутые  в  сторону буи  казались бренными
останками  погибшего  спрута.  На  столе, вопреки  ожиданиям, царил порядок,
видно Ник с утра зачем-то решил прибраться. За окном было ярко; Арчи вскочил
и поглядел на часы: девять пятнадцать.
     "Е-мое!  -  подумал он сердито.  -  Все проспал! Ник,  зараза,  не  мог
разбудить. Ну, я ему!"
     И торопливо зашлепал в умывальню.
     Ника он  увидел,  едва свежий и взбодренный  покинул башенку:  напарник
хлопотал  с  кем-то  неразличимым  издалека  у  загона  катеров.  Скрежетнув
блендамедными зубами,  Арчи  направился  туда же, предвкушая,  какую  сейчас
учинит Нику  выволочку,  потому что старшим формально числился  Арчи,  и Ник
обязан был  разбудить  его  на  рассвете (сегодня как раз была  очередь Ника
просыпаться   первым,   по  будильнику).  И  никакие   вчерашние  гульки  не
оправдание, хотя девушка-аморф оказалась фантастически пылкой и  заснул Арчи
порядком измочаленным.
     Он  приблизился  настолько,  что  стал  различать  слова;  с  некоторым
удивлением Арчи убедился, что распинается Ник перед другой девушкой. Причем,
девушкой-нюфкой.
     -  ...даже в шторм не  капризничает, не то что "Скаты"! - Ник  завершил
фразу и увидел напарника.
     - А вот и шеф! - радостно  сообщил он нюфке и крикнул Арчи:  - А я  тут
твою смену с катерами знакомлю!
     - Здравствуйте! -  поздоровалась нюфка.  - Ирина  Поволоцкая,  Азовская
водная школа. Меня вместо вас прислали!
     Арчи сдержанно кивнул. Как будто и так непонятно, что вместо него.
     Лицо и  фигура  этой  Ирины свидетельствовали  о  чистой  и  достаточно
длинной линии. Арчи даже  немного  порадовался, что уезжает, потому что  вся
база  с  сегодняшнего  дня хором стала бы ожидать стремительного романа. Два
чистых нюфа, ля-ля-тополя, и все такое прочее. Даже неловко как-то.
     - Инструктаж я уже провел! - хитро подмигнул Ник.
     Арчи  не  стал его  распекать.  Расхотелось.  Вместо этого  снял с  шеи
медальон  с  чеканным  названием  базы и  словом  "Спасатель", и  отдал  его
девушке.
     - Вот... Теперь это ваше. Не роняйте честь морфемы, Ирина!
     Ирина улыбнулась, принимая медальон.
     - А вы к нам в гости заезжайте! - храбро попросила она.
     "Ну, вот! - подумал Арчи уныло. - Опять цепляют..."
     Впрочем, он чувствовал,  что  при  случае  заехал бы  сюда  на недельку
просто отдохнуть с превеликим удовольствием.
     И дабы не искушать себя заранее, круто  развернулся и побрел к башенке.
Собираться.
     Вещей  у него было исчезающе  мало. Нож,  шляпа, часы,  зубная щетка  и
портативный компьютер.  К этому весьма пошел бы солидный пухлый бумажник, но
Арчи  бумажников  не  любил  и  деньги  всегда носил  в  карманах. Подхватив
единственную небольшую сумочку, Арчи  огляделся. Казенная форменная одежда -
уже в ванной, в стиралке. Собственная - извлечена  из свертка  и надета. Что
еще?
     Ему не впервой было уходить с привычного и насиженного места.
     "Что  ж, - подумал Арчибальд Рене  де  Шертарини.  -  Это были не самые
худшие два года моей жизни."
     Скрипнула дверь - в башенку сунулся Ник. Прощаться, надо понимать.
     Арчи опустил сумку на диван, подошел и крепко  напарника обнял. Бывшего
напарника.  Почему-то  в такие моменты спасатели всегда понимали друг  друга
без слов. Вздохнули хором. Похлопали по спинам.
     - Ну, - сказал Арчи, - бывай, друже.
     - Ты,  как шпионов  своих переловишь, действительно заедь как-нибудь, -
попросил Ник тихо. - Девчонки без тебя скучать будут.
     - А ты не давай им скучать, - посоветовал Арчи.
     Он уже хотел потянуться к сумке, но вместо этого снял с руки часы.
     - Вот, держи. На память.
     Дарить  при  расставании  нож запрещали давние обычаи. А больше у  Арчи
ничего и не было.
     Ник засуетился,  полез  в тумбочку и отыскал свои - он  всегда не любил
носить часы на руке. Часы у Ника оказались покруче - не тулка, и не Брянский
часовой. Настоящий "Daemon", мечта подводника.
     - Ого! - поразился Арчи. - А не жирновато ли мне будет?
     - Носи, носи. Считай, что это мой вклад в оборону, - Ник хмыкнул.
     Арчи послушно продел руку в браслет и еще раз полюбовался подарком.
     - Спасибо, Ник. Теперь я точно буду вспоминать тебя чаще.
     Они вторично обнялись.
     - Все! -  сказал он спустя секунду, решительно подхватил сумку, на ходу
хлопнул Ника по плечу и пошел прочь.
     Нюфка сидела на лавочке  перед  бассейном. Она энергично помахала  Арчи
ладонью. Вероятно, снова приглашала как-нибудь заехать.
     Директор  базы,  не  глядя,  подмахнул   документы  (компьютеризация  в
курортное дело входила чрезвычайно медленно), пожал  Нику руку и сказал, что
если   будут  проблемы  с  работой  -  то  всегда  милости  просим.  Толстая
болонка-бухгалтерша   выдала   не   менее  толстую   пачку  кредиток.   Арчи
пересчитывать  не стал, хотя  ему  показалось,  что  выдали больше,  чем  он
рассчитывал.
     По   пути  к  воротам  он  еще  с  кем-то   прощался,  с   шоферами,  с
девчонками-ложкомойками, с  радистом-меломаном, который  все  лето  напролет
травил  отдыхающих  своим тяжелейшим  роком.  Хмин-Петрович  даже  вызывался
подбросить  Арчи  на  молоковозе  до  трассы,  но  Арчи отказался.  Хотелось
пройтись пешком.
     До  трассы  было  километров семь.  Два - вдоль шеренги пансионатов,  и
пяток   по   плоскому,   изредка  затопляемому  дну  лимана.  Узкая  насыпь,
приплюснутая  дремлющей лентой  асфальта,  изгибалась  наподобие  серпа,  и,
некоторое  время сопровождая пологую Донузлавскую гряду, вливалась в  трассу
Мирный-Евпатория.
     Торговцы пивом, фруктами, креветками,  семечками  неутомимо  отсиживали
предполуденные  жаркие часы на обочинах  дороги. Многих Арчи  знал в лицо; и
добро никто из них не догадывался, что уезжает он надолго.
     На  полпути к трассе  его догнал Мишка-почтарь  на разболтанном зеленом
"каблуке".
     -  Эй,   Арчи!  Куда  шагаешь?  -  весело  закричал  он  в  никогда  не
закрывающееся окошко.
     - В Евпаторию.
     - Так садись! Я на почтамт.
     Арчи сел. Ритуал пешего прощания с местом он уже совершил. Теперь Мишка
случился даже  кстати  -  кто знает  сколько  пришлось  бы  ловить на трассе
попутку? А путешествия в душных и переполненных рейсовых биобусах мог любить
только полнейший маньяк.
     Весельчак-Мишка,  зубоскал и  трепач,  тут же завел  очередную историю;
Арчи  слушал вполуха,  погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты
он кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.
     У вокзалов Арчи попросил:
     - Останови-ка!
     Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.
     - Ты назад когда? А то я часа в четыре поеду. Могу подобрать, если что.
     - Видишь, ли, Мишка, -  признался Арчи. - Я не вернусь. Уволился. Домой
уезжаю.
     -  О  как!  -  Мишка  явно  огорчился.  У  спасателей  для  него всегда
находилась  спасительная поллитра. -  Жаль.  Ладно,  давай  лапу.  И  удачи,
гражданин де Шертарини!
     - Бывай, Мишка. Спасибо что подвез.
     - Да чего там...
     Арчи  захлопнул  дверцу.   Мишка,  трогаясь,  просигналил,  свернул  на
Курортный и его "каблук" вскоре исчез за рыжим хлебным фургоном.
     "Вот  и прощальный  горн, - подумал Арчи. - Воплощенный в хриплом гласе
зеленого трудяги-"каблука".
     У  билетных касс,  как  всегда,  творилось нечто  невообразимое.  Не то
взятие Бастилии, не то штурм последнего парома на Большую Землю. Но Арчи это
совершенно не заботило. Ему было не сюда, а к коллежскому коменданту. Точнее
даже,   к  секретарю   коменданта,  потому  что  секретарю  надлежит  всегда
находиться  на  рабочем  месте,  а  комендант  имеет неприятное  обыкновение
отсутствовать по делам неизвестно где и неизвестно доколе.
     -  Коменданта  нет,  -  сообщил секретарь,  мельком взглянув на  Арчи и
мгновенно распознав в подтянутом парне не вполне штатского человека. - Когда
будет неизвестно.
     - А  он мне и не нужен, - благодушно сообщил Арчи и перешел к  кодовому
диалогу: - Жарко, а?
     -  В тропиках  жарче, - осторожно отозвался секретарь, еще внимательнее
приглядываясь к Арчи.
     - Вот мне до тропиков билетик и выдайте, - Арчи расцвел в улыбке.
     - А, может, лучше, в Заполярье?
     - Когда там будут тропики, - с удовольствием. А пока... Пока до Москвы.
     - Купе, спальный? - поинтересовался секретарь, щелкая клавиатурой.
     - Лучше спальный.
     - Секундочку...
     После  минутной   манипуляции  с  октоморфом-принтером,  Арчи  сделался
обладателем желтого органического билета.
     - Счастливого пути,  - пожелал секретарь, сочувственно глядя на Арчи. -
Поезд в семь вечера. Не опоздайте.
     -  Нам  нельзя  опаздывать,  -  вздохнул  Арчи,  подхватывая  сумку.  -
Благодарю.
     Секретарь развел руками - мол, чего там, работа такая.
     - Если хотите, - предложил он, - сумочку можно в сейф. До поезда.
     Арчи  задумался.  Действительно, таскаться последний свободный  день по
Евпатории с сумкой - мало радости.
     - Неплохо бы.
     - Пойдемте, - секретарь поманил его за собой. В соседней комнате рядком
вытянулись незыблемые  шкафы-сейфы;  Арчи даже знал  породу:  Южная Секвойя.
Твердая, тверже  камня,  кора  разошлась,  открывая  доступ в  камеру.  Арчи
примостил в этом закрывающемся биоинженерном дупле сумку, получил феромонный
ключ и еще раз поблагодарил секретаря.
     Впереди было несколько часов свободы и беззаботности.
     Арчи только не знал еще наверняка - перед чем?

        x x x

     -  Я слушаю, господин  премьер, -  сказал  Манфред  Шольц в  телефонную
трубку.
     - Шольц? Введите меня в курс событий.
     - Простите, господин премьер, этот канал закрытый или открытый?
     - Разумеется, закрытый, Шольц. Я даже жене звоню по закрытому каналу.
     -  Отлично,  господин   премьер.  Извините  за  вопрос...  но  ситуация
нешуточная.
     - Ничего. Я понимаю и одобряю ваш профессионализм. Итак?
     -  Убийства,  увы,  продолжаются.  Но   благодаря   информации  русских
семнадцать человек уже находятся под наблюдением и защитой. Четыре покушения
пред