овами. - То
есть, не сам конечно, родил. Одна дама помогла. Очаровательная такая нюфка.
     - Ну, спасибо! - с каменным лицом сказал Шабанеев. - А то я уж подумал,
что он единолично. Из бедра, т'сзать.
     Лутченко глубоко вздохнул.
     - Слушай, шеф,  -  Шабанеев  внезапно перескочил на другую тему. -  А у
тебя лично "фитили" когда-нибудь случались?
     Спустя секунду  он уже жалел о  заданном вопросе, потому что у Лутченко
вдруг сделались белые глаза.
     Наверное,  это  трудно  - убивать людей. И  еще труднее не сойти  после
этого  с ума. Шабанеев никак не мог  поверить, что до биокоррекции на  Земле
люди резали  людей  пачками  и ничего  особенного  при  этом не  испытывали.
Ни-че-го.  Но  и  люди  тогда  были  немного другими. Еще  с  геном хищника,
пресловутым волчьим геном в ДНК.
     - Один  фитиль был, - мрачно  сказал Лутченко. - Я думал, ты удосужился
посмотреть мою послужную карту в этом своем вычцентре.
     "Значит, и труп  был, раз он так мрачен,  -  заключил Шабанеев. - М-да.
Зря я спросил, все-таки"
     Паузу развеял официант -  курчавый  остролицый парень-пудель. Шабанееву
вдруг нестерпимо захотелось плюнуть в эту напомаженную подобострастную рожу.
     - Что будем заказывать?
     Но  даже вот  этого  хлыща Шабанеев вряд ли  смог бы  так просто убить.
Разве  только  при  "фитиле".  И  только  небо  знает,  сколько  бы потом  с
Шабанеевым возились конторские психологи.
     - Кофе, - сказал Лутченко. - И еще я бы с®ел чего-нибудь. Салатик, там,
шашлычок. Ты будешь, Вань?
     - Буду.
     Официант быстро  записал  заказ в  потрепанный блокнот  и  испарился  в
сторону бара.
     "Вот, кстати, что  еще странно, - отстраненно подумал Шабанеев.  -  Ген
хищника мы в себе извели, а мясо есть так и не отучились..."
     Спасатели  - нюф и  лабрадор  -  лопали  креветки в шахламе и горячо  о
чем-то  спорили,  не  замечая  взглядов,  которые кидали  на них Лутченко  и
Шабанеев. То есть, казалось, что не замечая.
     Официант еще не успел  принести заказ,  когда нюф внезапно исчез. Между
столиками гурьбой протопала патлатая молодежь, на миг, всего на миг заслонив
столик  спасателей.  Когда  молодежь втянулась в  настежь  распахнутую дверь
бара,  нюфа за  столиком уже  не  было. Лабрадор скалился,  и цинично  жевал
креветки. На Шабанеева и Лутченко он глядел открыто и насмешливо.
     - Привет, ребята, - обратился к ним нюф-спасатель. Он  стоял  за низкой
оградкой веранды, и  Шабанеев совершенно не отследил момент,  когда он здесь
очутился.
     Профессионал.  Никуда это не деть.  Как  говаривал старик Павел Борисыч
Крайнюков,  институтский тренер по футболу,  скорости не было и не  будет, а
мастерство не пропьешь. Этот  парень на спасательских хлебах явно  следил за
формой. То-то  минералку потягивал за своим  столиком,  а  не пиво,  как все
нормальные люди. Ну  кто, скажите на милость, жарким летним вечером на  море
станет   пить  с  креветками  минералку,  а  не  пиво,  кроме   маньяка  или
профессионала?
     Лутченко вздохнул - в который раз уже сегодня:
     - Привет, Арчи. От Бригеля - отдельный привет. Как ты здесь?
     Нюф сразу все понял.
     - Это проверка, или...
     - Или.
     Он кивнул.
     - Где поговорим?
     - Где угодно. У вас в башенке, например.
     - Хорошо. Пойдемте.
     Лутченко едва заметно усмехнулся.
     - Не спеши. Мы поужинаем, а потом и поговорим. Ты ведь не спешишь?
     Нюф бесстрастно ответил:
     - Не спешу. А если бы и спешил...
     "Вот-вот,  - мысленно  поддакнул  Шабанеев.  -  Твои желания теперь  не
учитываются, парень. Ты теперь снова принадлежишь конторе."
     Пудель-официант сноровисто сервировал столик. Пошевелив носом, Шабанеев
втянул нежнейший аромат жареного  со специями мяса, и  подумал,  что  полное
обоняние иногда доставляет и редкостное удовольствие.

        x x x

     Здание на  Бюскермоленштрассе было оцеплено  уже  с  полчаса.  Поджарый
доберман по имени Манфред Шольц, взглянул из окна  экипажа на верхние этажи.
Где-то там,  за  зеркальными стеклами скрывался убийца.  Возможно,  именно в
этот момент он смотрел на  еще один  под®ехавший  экипаж  породы "Дозуа",  и
тогда взгляды преступника и агента имели все шансы встретиться.
     Шольц открыл дверь-надкрылок и вышел из экипажа. К нему метнулись сразу
трое   полицейских,   но   едва  Шольц   продемонстрировал   красный  жетон,
спасательский   пыл  их  мгновенно   угас.  Полицейские  заметно  оживились:
вмешательство влиятельной  конторы почти наверняка  избавляло их  от  многих
проблем. Например, от участия в операции по захвату.
     - Кто тут у вас командует?
     Один из полицейских вытащил рацию - явно вусмерть  голодную, потому что
глазок-индикатор едва тлел.
     "Блюстители, трам-тарарам, - подумал Шольц с раздражением. - Интересно,
а оружие у них хоть есть? Или только дубинки?"
     Впрочем, несмотря  на голод,  рация работала.  Полицейский  перекинулся
несколькими словами с кем-то из начальства.
     - Капитан во-он там, у экипажа. Он вас ждет, - сказал полицейский и тут
же повернулся к Шольцу спиной.
     Вдалеке, за  линией  оцепления  и кордонами  среди кленов,  раздраженно
гудели резкие биомобильные сигналы.
     Капитан, плотный широкоскулый ротвейлер, молча протянул  Шольцу  руку и
молча  пожал. Кисть у него была крепкая и шершавая. Шольц сразу почувствовал
к капитану симпатию - этот человек явно умел работать и не любил болтать.
     - Спецагент Шольц, - представился Шольц. -  Что тут  у  вас?  Я в общих
чертах знаю, но без подробностей.
     -  Убийца,  - коротко  сказал Капитан. - Зарезал двух женщин в одном из
офисов  на  четвертом этаже.  Его  заметил  случайный  посетитель  и  поднял
тревогу. Убийца пытался  скрыться, но нас вызвали почти сразу, благо участок
в двух кварталах отсюда. В общем, его вытеснили на крышу; при попытке ареста
он убил  еще и  полицейского. Застрелил. Честно говоря, после этого мы ждали
кого-нибудь из вас и ничего не предпринимали.
     Шольц  кивнул:  совершенно правильно ждали и  молодцы,  что  ничего  не
предпринимали. Двое убитых гражданских и один полицейский - это уже сенсация
на  весь  мир.  Годовая норма  столицы. Брать убийц -  не дело полиции.  Это
обязанность контор посерьезнее.
     Тут подоспели ребята из отдела "У" - оперативная группа, в бронежилетах
и  при  оружии.  С  механическими   короткоствольными   автоматами,  штуками
чудовищной убойной мощи.  Они горохом  посыпались из микробиобусов, все  как
один крепкие,  стройные,  увешанные  разнообразными штучками  и причиндалами
штурмовиков. Генрих мигом предстал; козырнул и отрапортовал:
     - Группа захвата прибыла, босс! Командуйте.
     - Об®ект на крыше. Вооружен.
     Шольц повернулся к полицейскому-ротвейлеру:
     - У него огнестрелка?
     Тот кивнул.
     - Да, пистолет. Девять с чем-то, скорее всего.
     - Работайте, Генрих, - приказал Шольц, сохраняя каменное лицо.
     Ребята натягивали пуленепробиваемые шлемы и рысцой тянулись к под®езду.
     - Личности убитых установлены? - поинтересовался Шольц у капитана.
     -  Да,  с показаний.  Дайана  Лингден  и  Виктория Дегтярева. Первая  -
репортерша  отдела светских сплетен,  вторая  -  секретарша,  из  спортивной
редакции.
     "Дегтярева, - подумал Шольц озабоченно. - Хммм..."
     - Мотив? - спросил он вслух,  понимая,  что ничего путного скорее всего
не услышит.
     Капитан  в  ответ  только головой покачал. Ну,  разумеется, откуда  ему
знать подробности?
     "Итак,  жену  Леонида Дегтярева тоже  убили, -  размышлял  Шольц. -  Не
успели мы  с охраной...  Черт побери! Снова  мы отстаем от этих таинственных
изуверов."
     Его  немного пугала легкость, с которой эти люди  убивали других людей.
Что-то в этом было противоестественное, нечеловеческое.
     Где-то  наверху  беспорядочно  затрещали выстрелы;  Шольц, как  и все в
оцеплении, тотчас вскинул голову, как раз  чтобы  увидеть,  как  от  карниза
отделяется темная точка и, быстро увеличиваясь в размерах, летит вниз. Точка
моментально  вырастает в человека, слабо размахивающего  руками. Шольц  даже
похолодеть  не успел -  удар, и на  асфальте начинает  медленно  растекаться
багровая лужица. А то,  что  еще недавно было человеком,  теперь  напоминает
непомерно большую куклу, ненароком угодившую под биомобиль.
     Капитан-ротвейлер коротко ругнулся, и бросился к прыгуну. Шольц - тоже.
Рядом с телом валялся механический пистолет "ТС".
     Спустя полминуты из под®езда бегом выскочил Генрих. Мельком взглянул на
труп и виновато повесил голову.
     - Провал, босс. Он едва нас увидел, так сразу и  сиганул, даже стрелять
не пытался.
     - А вы  чего  ж тогда палить начали?  - сварливо поинтересовался Шольц.
Его грызла понятная досада -  в  третий раз вместо языка  в его распоряжении
оказывался труп.  Впрочем, если быть  точным, труп в  распоряжении  оказался
тоже впервые.  От предыдущих двух  убийц не осталось  вообще ничего  -  один
сгорел дотла,  второй ровным  слоем размазался по асфальту скоростной трассы
Берлин-Мюнхен под несущими плоскостями грузового "Спара".
     - Палить?  - переспросил Генрих. - Не иначе  это ребята  Нарвала решили
его припугнуть...
     - Умники, - проворчал Шольц. - Видишь, какой он пугливый?
     Генрих  только вздохнул. Кто же знал, что убийца предпочтет умереть, но
ни слова не сказать вээровцам?
     "Что  же они знают такое, из-за чего идут на смерть?" - подумал Шольц с
неясной тоской.

        x x x

     - Берлин? - напористо спросил Коршунович. - Алло, это Берлин?
     - Майор Шольц, вэ-эр Европейского Союза, - послышался голос из  трубки.
Шольц этот произносил русские слова по-европейски: твердо и с преувеличенной
артикуляцией.
     - Майор Коршунович, вэ-эр Российской Федерации. Я по делу о прыгунах.
     Европеец   насторожился;   Коршунович  мгновенно  почувствовал  это,  и
поспешил произнести заранее заготовленную фразу:
     - У нас  есть кое-какая информация, которая, как  нам кажется, напрямую
связана  с  вашими  че-пэ  на  трассе   Берлин-Мюнхен,  в  здании   "Парагон
Беобахтер", ну и с пожаром на Серкльштрассе тоже.
     Шольц растерялся.  Он явно  не  ожидал, что вээровцы страны-соседа  так
хорошо информированы о событиях минувших семи часов.
     - Мы послали официальный запрос  по дипломатическому каналу, -  сообщил
Коршунович. - Насколько я понял,  вы еще  не получали никаких  инструкций на
этот счет?
     Шольц помедлил несколько секунд; потом сказал:
     - Гм... Уже получил. Почти одновременно с вашими словами.
     Воображение  услужливо подсунуло  примерно  следующую картину:  кабинет
Шольца,  заваленный  бумагами  стол,  за  полупрозрачными  ширмами  суетятся
коллеги из  вэ-эр Европы, а сам Шольц, зажав трубку телефона между  плечом и
щекой, сосредоточенно  читает  директиву с  растопырившимся  в верхней части
листа  геральдическим  европейским орлом.  И еще - референт  застыл у стола,
директиву эту пару секунд назад доставивший.
     -  Я все  понял, -  спустя  какое-то  время подал  голос  Шольц.  - Рад
сотрудничать.  Тут сказано, что мы должны связаться по  закрытому  каналу. Я
немедленно вызову вас, буквально через минуту. Ваша аппаратура готова?
     - На приеме специалисты, - заверил Коршунович. - И я.
     -  Айн  момент,  -   в   трубке  раздался  громкий  щелчок,  и  пожилой
техник-колли, повинуясь  жесту Коршуновича,  переключил  что-то  на  большом
плоском коммутаторе.
     - Алло, здесь Шольц. Меня слышно?
     - Прекрасно слышно, - сказал Коршунович.
     - Вас тоже. Итак, я слушаю вас.
     - В  Москве  произошло убийство, скорее  всего связанное с вашими тремя
происшествиями.
     - Почему вы  решили, что связанное? - осторожно поинтересовался  Шольц.
Он явно боялся сболтнуть лишнее.
     -  Рассказываю -  конечно, вкратце.  Сегодня,  двадцать второго июня, в
восемь   тридцать  четыре  утра,  убит  некто  Федор  Гриневский,  гражданин
Российской Федерации, коммодор, сорока трех лет, по профессии геофизик. Убит
выстрелом  в упор  из игломета-селектоида  у  дверей  собственной  квартиры.
Убийце удалось ненадолго скрыться, но наши оперативники  почти сразу сели на
свежий след, и  уже через  четыре часа его пытались  арестовать в Москве, на
станции Сходня.  Он покончил жизнь  самоубийством,  когда понял,  что  будет
арестован.  Застрелился  из того  же  игломета.  Перед  смертью  он  пытался
уничтожить  записную  книжку,  к счастью неудачно.  Книжка эта  принадлежала
некоему Леониду  Дегтяреву,  берлинцу, без  вести  пропавшему на  территории
Сибири  две  недели  назад,  гражданину  Европейского  Союза,  выехавшему  в
командировку  в Корсаков. Содержимое  записной  книжки - адреса  и телефоны.
Моника  Догу и Вальтер Ульбрехт ван Замнер значатся в этой  книжке. Значатся
там и убитый у нас Федор Гриневский, и убитый вчера в Балтии Маринас  Ерумс,
и об®явленный вчера в розыск полицией  Истанбула  Мадхуз Сарапи-Онад.  У нас
есть  все  основания полагать,  что  некая  организация  пытается  физически
устранить  всех  людей,  чьи  координаты указаны  в записной  книжке Леонида
Дегтярева, и,  вероятно, его семью. Ввиду беспрецедентной и очевидной угрозы
жизням  многих  представителей  нескольких стран,  руководство  вэ-эр России
призывает  аналогичные ведомства Европейского Союза, Балтии, Сибири, Турана,
а  также   Сахарского  Халифата,  Японокитая  и  Индии  к  сотрудничеству  и
немедленному  обмену  информацией.  Оперативная   сводка  вэ-эр  России  уже
передана  вашему ведомству и ведомствам указанных стран. Ждем вашу сводку; и
просьба выслать горячие директивы не позже, чем через тридцать минут. Все.
     - Спасибо, -  практически сразу же ответил Шольц.  - Сводка и директивы
будут отосланы  по  готовности. Простите, меня вызывает  министр иностранных
дел... По вполне очевидным причинам я обязан уделить ему внимание...
     Коршунович понимающе хмыкнул.  Он знал, что на Шольца в ближайшее время
насядут, кроме всех  прочих, еще и министр внутренних дел вместе с министром
юстиции.  А  премьер  Европейского  Союза  не  насядет  только  потому,  что
находится в Японокитае. Хотя, скорее всего, тоже позвонит.
     Техник-колли взял трубку из рук Коршуновича  и водворил ее на кокетливо
торчащие из корпуса полупрозрачные ушки-рычажки. Коршунович  встрепенулся. В
тот же миг в кармане пискнул вызов мобильника.
     Этот приборчик-триморф был совсем не похож на допотопную трубку  пульта
закрытой связи - маленький и ладный, со светящимися клавишами набора (первый
из симбионтов), аккуратным диском микрофона и трубочкой голосового усилителя
(второй) и телескопическим штырем радиоантенного блока (третий).
     - Коршунович.
     - Палыч? Это Баграт. Я из лаборатории звоню. Биохимики в обмороке.
     Коршунович нахмурился, предчувствуя недобрые вести.
     - А конкретнее?
     - Они сделали анализ тканей и крови убийцы.
     - Ну и что?
     - У него активен ген волка. Он - хищник, понимаешь?
     Мобильник чуть не выпал из рук Коршунович. До сей минуты майор-вээровец
пребывал в уверенности,  что на планете Земля вот уже два века не существует
людей-хищников.   Но  с  другой  стороны,  этот  факт  неожиданно  просто  и
убедительно  об®яснял невероятную и кровавую  вакханалию, потрясшую Европу и
ближайшие окрестности.  Шесть убийств за день! Шесть!  И это притом, что  за
предыдущие  четыре  года  на  всей  планете  было  зафиксировано  всего  два
преднамеренных убийства, да и те совершены психически невменяемыми людьми.
     - Баграт...  -  проникновенно  сказал  Коршунович.  -  Вели  биохимикам
сделать  несколько  контрольных тестов. Если мы  выдадим  эту  информацию  в
Европу,  а  потом окажется,  что биохимики ошиблись,  будет,  мягко  говоря,
хреново. И мне, и тебе, и всему отделу, и даже всему ведомству.
     - Я знаю,  - уныло  ответил Баграт. - Дело в том, что биохимики провели
не один тест, и даже не два или три...
     - Сколько? - сердито перебил Коршунович.
     -  Тридцать  пять.  Положительных  проб на ген  волка - тридцать  пять.
Отрицательных - ноль.
     Коршунович судорожно вдохнул пахнущий озоном воздух. У связистов воздух
почему-то  всегда  пах  озоном.  От  работающих селектоидов  и  механической
аппаратуры, что ли?
     -  Ладно, я понял... Пришли мне распечатки заключений.  А я  за горячую
директиву сяду...
     Он  выключил  мобильник  и  опрометью  бросился к выходу. Связист-колли
проводил  его  полным   сочувствия   взглядом.  Ссыпавшись  по  лестнице   и
уворачиваясь  от  людей в  коридоре,  Коршунович  ввалился в свой  кабинет и
подсел  к  компьютеру-полиморфу.   Глаз-экран  цвел  рассыпчатыми  вспышками
фейерверков,  но  едва  Коршунович  коснулся  клавиатуры,  экран  засветился
стандартным сетевым приглашением.
     [Login Vъ-39]
     [Identify control:]
     Он приложил большой палец к папиллятору, и  спустя долю  секунды  экран
раскрылся рабочим  десктопом оперативника. Но сделать Коршунович  ничего  не
успел: снова зазвонил мобильник.
     - Слушаю!
     Коршунович выслушал сообщение с оцепеневшим лицом.
     На  окраине  Истанбула  только  что  нашли  труп  Мадхуза  Сарапи-Онад.
Человека из записной книжки Леонида Дегтярева.
     Чудовищные и необ®яснимые пока события стремительно набирали темп.

        x x x

     -  Газеты доставили? - спросил Варга,  едва проснулся. Стюарт сдержанно
кивнул головой  в сторону  журнального столика  - там  лежала пухлая  стопка
разнообразнейших изданий.
     Последние дни Варга жадно штудировал газеты. И солидные, и скандальные,
и откровенно желтые-бульварные.
     Что-то  он  выискивал  в  газетах.  И  в  первую  очередь  просматривал
криминальную хронику.  Впрочем, в  последних  газетах  разделы  криминальной
хроники были жиденькие и тусклые, зато на первых страницах аршинными буквами
пестрели  заголовки:  "Двойное  убийство  в Берлине".  "Кровавый  маньяк  на
свободе". Ну, и прочие страсти для жвачного обывателя.
     Вот и сегодня, Варга едва  умылся-побрился потребовал кофе и уселся  за
рабочий  стол.  Кондиционеры пели на  самом  пределе  слышимости,  и  шелест
газетных страниц вплетался в этот едва ощутимый гул.
     Лаборатория "Чирс"  стояла  в пустыне, у  самого подножия Копет-Дагской
гряды. Двадцать километров  до Ашгабата, три - до Верхнего  Багира, два - до
Нижнего и один - до крошечного, приткнувшегося к раздолбанной трассе поселка
Янбаш.  Шесть   полусферических  куполов,  длинная   прямоугольная   коробка
транспортных  ангаров и два  трехэтажных  жилых домика, напичканных бытовыми
селектоидами   и  электронно-механической  техникой.  Квадратный   километр,
обнесенный густой системой из колючей проволоки и теоретически непреодолимой
стеной мономорфного заграждения.  Через  проволоку  пропущен ток, напряжение
такое  -  что  дурни-удоды  обращаются   в  пепел,  едва   садятся  на  нее.
Стена-мономорф  состоит в  основном из колючек  и крошечных бурых  листиков.
Колючки отравлены. Органический  яд, кураре по сравнению  с ним - мороженное
со  сливками.  Местные  жители  убеждены,   что  сие  -  не  что  иное,  как
биотехническая база Европейского Союза.  Европейский  Союз  убежден, что это
биотехническая  база  Америки.  Америка  считает,  что  на  самом  деле  тут
гнездятся  русские. Мнение  Индии, Сибири,  Японокитая, Турана и  Сахарского
Халифата однозначно не установлено, да и не имеет их мнение особого значения
- пусть думают, что хотят, лишь бы не вмешивались.
     На заре проекта, лет сорок назад, различными разведывательными службами
нескольких  стран  было совершено  семь  попыток заслать  сюда  агентов. Все
попытки пресекались в корне, а потом, лет через десять  после начала, к базе
"Чирс"  привыкли;  привыкли  и к тому, что она  категорически  не  влияет на
окружающий  мир.   Вне  зависимости  от  политического  момента.  База  была
нейтральна,  с нее  ничего  не вывозили, а завозили только  продовольствие и
предметы