а мной по  рынку таскались? - хмуро спросил Арчи. - А то я не
успел разглядеть.
     - Мы. Больше никого, мы проверяли.
     - Ну, так что?
     - Кое-какие изменения, друже. Кое-какие...
     Лутченко поглядел  в окно  - на  противоположной  стороне  улицы маячил
Баграт с бутылкой пива  в руке.  Он лениво озирался и сейчас был очень похож
на рыночного ловкача-кидалу в поисках жертвы.
     - В  общем, сегодня утром проведен брифинг  в самых  верхах, - Лутченко
многозначительно  кольнул  взглядом  потолок.  -  Участвовали  представители
четверки - Сибирь, Россия, Европа и Балтия, а также наблюдатели Японокитая и
Турана.  Все,  кроме Турана, ну, и Сибири, конечно, признались, что отсылали
независимых агентов. Но я думаю, что и Туран в ближайшие же часы признается.
Ввиду  чрезвычайной важности обстановки  решено  переподчинить всех  агентов
непосредственно службе безопасности Сибири. Короче, конец чехарде.
     Арчи бесстрастно поглядел на Лутченко.
     - Меня тоже переподчиняют?
     - Тебя  - нет. Ты по-прежнему в стороне, но теперь о  тебе уже знают. В
смысле, что  ты  агент,  а  не просто  к родственникам приехал. Теперь  твоя
задача - увидеть все, что произойдет, и рассказать когда вернешься.
     - Значит, - подытожил Арчи, - базу волков обнаружили?
     -  Не   совсем.  Определили   приблизительное  местоположение.  Вечером
погранцы выступают. Маршем. Тебе тоже предстоит стать как бы погранцом. Вот,
держи,  - Лутченко  вытащил откуда-то из  под ног пакет с пятнистой формой и
второй - с ботинками.  - Ровно в восемь вечера на углу Зеленой и Ольшанского
остановится  пограничный  грузовик-тент.  Просто сядешь  в  кабину.  Захвати
легкое оружие и  средства связи по  образцу два.  Никаких документов. Водила
грузовика вкратце обрисует тебе ситуевину. Ну, что у них за подразделение, и
что тебе придется  делать. Водилу зовут Владимир  Пожарков. Он представится.
Повтори.
     Арчи послушно, как автомат, без всяких интонаций повторил:
     -  Восемь вечера, угол Зеленой и улицы  Ольшанского,  быть  там в форме
погранца; под®едет  пограничный  грузовик,  сесть  в  кабину,  если водитель
назовется  Владимиром  Пожарковым. При себе  иметь  легкое  оружие, связь по
двойке  и не  иметь  документов.  Далее  действовать  согласно  инструкциям;
генеральное задание - все увидеть, запомнить и вернуться.
     - Отлично. У тебя не память, а компьютер, ей-право.
     Арчи промолчал. Ну какой, к черту агент без тренированной памяти?
     - Тебя отвезти? - справился Лутченко. - А то сумочка у тебя непод®емная
даже с виду.
     - Хе я так и не купил, - проворчал Арчи. - Ладно, поехали...

        x x x

     - Очередной, - сказал Чеботарев. - По-моему, китаец.
     - Зови, - велел Золотых.
     Чеботарев   дал   сигнал    кому-то    за    дверью.   Вошли    четверо
европейцев-спецназовцев,  рослых  на заглядение  ребят  и  невысокий  плотно
сбитый  мужчина. Шарпей.  На  пороге  шарпей  поклонился.  Золотых  невольно
приподнялся в кресле и кивнул в ответ.
     - Господин полковник! - доложил  один из спецназовцев. - Капрал Сфорца,
Е-Эс. Согласно приказа нового руководства отряда мое отделение несло патруль
на улице Малахитовой.  В четырнадцать двадцать три к патрулю приблизился вот
этот мужчина и произнес условленную фразу. Я решил препроводить его лично.
     - Хорошо, капрал. Можете возвращаться к своему отделению...
     Спецназовец  козырнул, сделал  знак  своим  ребятам  и  вышел.  Золотых
остался с шарпеем наедине.
     -  Я  полковник  Золотых,  руководитель  единой  программы.  Назовитесь
пожалуйста.
     -  Агент  Японокитая,  текущий  псевдоним  Панда.  Настоящее  мое  имя,
полагаю, вам совершенно ни к чему.
     По-русски китаец говорил безукоризненно.
     -  По соглашению правительств наших стран  вы обязаны сообщить все, что
посчитаете важным,  относительно предстоящей  операции.  Сообщить мне. Я вас
внимательно слушаю.
     Шарпей, нимало не смущаясь, парировал:
     -  Вряд  ли  я  располагаю   информацией  которая  вам,  полковник  еще
неизвестна.
     Золотых  поморщился.  Конечно. Никто  не  хочет выбалтывать  тайны даже
сейчас. Чертова  политика, каждый тянет воз в свою сторону, в  то время  как
волки  действуют слаженно, словно единый  организм. Обидно, черт возьми!  До
чего обидно!
     Но вслух Золотых ничего, разумеется, не сказал.
     - Вы агент-одиночка?
     - Да.
     - Есть какая-либо  специализация? Пожелания относительно вашего участия
в операции?
     - Я  бы попросил определить меня в передовую ударную группу, полковник,
-  с достоинством  попросил шарпей.  - Если хотите, можете проверить меня  в
спортзале и на тренажерах.
     - Проверим, - кивнул Золотых. - Обязательно проверим...
     Он вызвал Михеича и  перепоручил ему очередного иностранного агента. До
сегодняшнего   дня  -   соперника   и  об®ект  повышенного   внимания.  Цель
контрразведчика. Теперь - почти коллегу.
     Все вставало с ног на голову.

        x x x

     По мере  приближения к  зданию  службы безопасности кордоны становились
все плотнее и  все  многочисленнее.  И проходить их стало невероятно трудно.
Генрих  инстинктивно  старался  подойти к цели как можно ближе, и  сдаться в
самый последний момент. Потешиться последней иллюзией свободы.
     Но  дойти  ему все  же  не  дали.  Даже  на нужную  улицу  свернуть  не
получилось:  из-под  арки  слаженно вынырнули четверо спецназовцев в родимой
европейской форме.  Генрих когда-то сам такую носил: во-первых, в спецшколе,
а во-вторых во время практики. Целых полгода.
     Ребята-спецназовцы  привычно  наставили  на  прохожего  длинноствольные
иглометы.  Старший,  долговязый  капрал-ризеншнауцер,  на  неплохом  русском
предложил показать документы.
     Генрих, держа руки на виду, негромко сообщил капралу:
     - А ночка-то темная выдалась. И много кто может выйти из темноты.
     Патрульные сразу  же  напряглись;  капрал подобрался,  облизал губы,  и
ответил тоже условной фразой:
     - Все, кто выходит, уже неопасны. Опасны те, кто остается.
     Генрих кивнул:
     - Ведите. Да, и можно мне руки опустить? Я, понятно,  вооружен, но даже
доставать ничего не собираюсь.
     - Вообще-то  мне приказано оружие изымать, - сказал капрал. - Простите,
а вы какую страну... представляете?
     Генрих усмехнулся:
     -  Европейский  Союз.  И форма ваша,  ребята,  мне знакома.  Сам  такую
таскал. В Брюсселе... и потом.
     Капрал сразу повеселел.
     - Не буду я у вас оружие отбирать!
     "Ну  и дурак, -  равнодушно  подумал Генрих. - Во внешнюю разведку тебя
точно не возьмут. Так и будешь всю жизнь капральствовать да патрули водить."
     - Спасибо,  - сказал Генрих капралу.  Мысли никак  не отразились на его
лице.
     Впрочем,  это неприятно,  когда  кто-то  выворачивает  тебе  карманы  и
хлопает по бокам в поисках игломета. Лучше без этого.
     - Руди! За старшего! - велел капрал кому-то прячущемуся в подворотне, и
снова повернулся к Генриху:
     - Следуйте, пожалуйста, за мной.
     Трое крутоплечих ребят потащились за ними следом.
     К  зданию и в само здание их  пустили без  проволочек, но  зато внутри,
перед  лифтом и на  этаже, пришлось дважды показывать  свой липовый паспорт.
Центр, скорее  всего, сообщил данные  этого паспорта сибирякам,  и те бдили,
чтоб кто-нибудь посторонний не  притворился единственным агентом-европейцем.
Людей  в  здании  было  много;  кто  в  штатском,  кто   в  форме  сибирских
пограничников, кто в родимых европейских комбинезонах...
     Капрал ввел Генриха в довольно скромный кабинет,  козырнул  и доложился
грузному полковнику-лайке,  который  почему-то носил мундир  даже по  летней
жаре.
     -  Господин  полковник,  у  нас агент Европы.  Сдался патрулю на  улице
Сибирской, выразил полное желание сотрудничать. Проверку прошел, все уровни.
     - Добро, капрал. Можете быть свободны.
     - Есть...
     Капрал  козырнул, повелительно качнул  головой и его ребятки  стали  по
очереди вытряхиваться за дверь.
     Кроме полковника в  кабинете находились трое штатских: один пожилой  со
смутно знакомым лицом, и двое помоложе, приблизительно Генриха лет.
     -  Я -  полковник  Золотых, руководитель новой единой  программы,  -  в
который уже, наверное,  раз за сегодня повторил полковник. -  Представьтесь,
пожалуйста.
     - Генрих  Штраубе,  агент внешней разведки  Европейского Союза. Сегодня
утром получил приказ поступить в ваше распоряжение. Я весь ваш, полковник.
     - Штраубе! - оживился второй пожилой. - Правая рука Манфреда Шольца!  И
вероятный его преемник!
     "Преемник? -  удивился Генрих. - Что  за новости? Шольц что, в отставку
собрался?"
     А даже если бы  и собрался - молод  еще Генрих, чтобы  претендовать  на
столь высокую должность. Штатский определенно что-то путал.
     - Не хотите ли сообщить что-либо важное? - справился полковник с легким
нажимом. - Возможно, вы располагаете данными, которые неизвестны нам?
     Генрих пожал плечами:
     - Сомневаюсь,  что  мне  известно больше,  чем  вам, полковник. Вкратце
ситуация такова: я ничего не успел сделать  в Алзамае, и, вдобавок, с первых
же часов остался  без  напарника. Кто  его вывел из строя  я выяснил,  но не
выяснил кого он представляет; кроме того я запомнил вероятного наблюдателя и
если увижу его, непременно узнаю.
     -  Степа! -  полковник выразительно взглянул на одного из  безопасников
помоложе.  Тот  немедленно  сел  за  компьютер, вскрыл  фолдер, называющийся
почему-то "Ашгабат" и вытащил на экран фотографию.
     - Взгляните-ка! - предложил Золотых. - Может, встретится кто знакомый?
     Генрих подсел к компу.  Степа  стал неторопливо  сменять фотографии  на
экране.
     Под конец второго десятка Генрих ткнул пальцем в экран:
     - Вот этот мне знаком. Именно он вывел из строя моего напарника. Кличка
Испанец, в школе обучался под именем Давор Мрмич. Первое же задание бросил и
скрылся.
     Золотых  кивнул; видимо, эта информация не являлась для него тайной, но
его порадовал тот факт, что Генрих выразил готовность к сотрудничеству.
     На  экране сменилось еще  несколько лиц, и вдруг Генрих узнал человека,
которого запомнил сидящим  на лавочке  и  глядящим  на  толпу, что собралась
вокруг Франсуа  в  тот  самый  злополучный  первый  день.  Человек  этот  на
фотографии выглядел несколько старше, нежели в жизни, но Генрих сразу же его
узнал.  Именно  это  лицо  Генрих  запечатлел в  памяти,  когда  прятался за
газетным киоском.
     - Это он! -  сказал Генрих. - Имя и клички мне  неизвестны, видел я его
всего один раз.  Когда Испанец  вырубил  Франсуа и  скрылся, этот тип  сидел
через дорогу на лавочке и на  все это  пялился. Потом ушел. Больше я его  не
встречал, ни разу.
     Генрих  мгновенно  отметил,  что  все  в  комнате  напряглись:  Золотых
нахмурил  кустистые брови; второй пожилой озабоченно потянулся  в  карман  и
извлек  трубку  мобильника;  Степа  за  компом   шустро  обработал  фотку  в
фотодизайнере и  отослал куда-то  прямо с  экрана.  Информация  Генриха явно
сдвинула с мертвой точки какое-то сибирское дело.
     - Спасибо... э-э-э... Генрих, - пробасил Золотых. - Еще что-нибудь?
     Генрих задумался.
     -  Наверное, следует рассказать вам мое  видение  ситуации.  Так  будет
проще.
     - Да, пожалуй.
     -  Волки  периодически  наведываются  в Алзамай,  о  чем говорит  и  та
странная  фотка  в  газете  с летающим  грузовиком,  и  штурм  дома  убитого
балтийского  резидента. Я собирался  каким-нибудь образом  зацепиться  за их
хвост и  установить вероятные координаты базы, но, понятно, ничего не успел.
Вообще, если совсем откровенно, моя миссия в Алзамае  была близка к провалу,
потому  что я отчетливо сознавал: слишком многие  меня обгоняют.  В общем, я
даже обрадовался, когда наше руководство сделало шаги навстречу друг другу.
     - Что можете сказать об исчезнувшем афгане, убийце резидента-прибалта?
     - Не очень много. Я его считаю американцем, и  думаю,  что не ошибаюсь.
По тому, как резко он выпал из событий, делаю вывод, что он устранен  кем-то
из многочисленных алзамайских гостей.
     Золотых задумчиво покивал.
     - Добро,  Генрих, спасибо  за сотрудничество. Последний вопрос:  как вы
видите свое участие в предстоящей операции? В каком качестве?
     Генрих пожал плечами:
     - Да  мне, в сущности, все равно. Могу работать как полевой агент, могу
с обработчиками. Полагаю, вам виднее.
     - Понятно. Умеете ли стрелять, думаю, спрашивать не совсем удобно...
     - Умею,  -  Генрих  ничуть не обиделся. - Из любого  оружия.  У вас тир
есть?
     - Конечно. Ладно, - Золотых вызвал из коридора одного из своих людей. -
Герасим! Отведи человека на тесты. В первую группу.
     Герасим кивнул и поманил Генриха пальцем.
     -  Спасибо за открытость,  - поблагодарил  напоследок Золотых.  -  Если
честно,  вы  первый,  кто  пришел  к  нам  с  поднятым забралом  и  реальной
готовностью сотрудничать.
     Генрих развел руками, и ничего не сказал.
     Он так и не вспомнил - кто таков  второй пожилой безопасник в кабинете,
хотя лицо его по-прежнему казалось знакомым.

        x x x

     Едва европеец покинул кабинет,  из смежной комнаты  высунулся Шелухин с
ЗаССовской трубой в руке.
     - Нестеренко об®явился, - сказал он. - Прибалтов отследил.
     Золотых нетерпеливо щелкнул пальцами; Шелухин быстренько  приблизился к
столу и протянул трубу.
     - Золотых, слушаю...
     -  Господин полковник? Нестеренко,  с басовокзала. Только  что прикатил
биобус из  Шумилово,  на  нем приехали оба прибалта -  дог и эрдель.  Оба  с
рюкзачками, пошли в сторону стоянки такси. Богдан По за ними приглядывает...
     - Мышей ловят? - поинтересовался Золотых. - В смысле - по сторонам хоть
глядят?
     - Глядят. Богдана они, по-моему, срисовали, а я не показывался, из зала
наблюдал.
     -  Скажи Богдану,  чтоб на  рожон  не  лез.  Даже если  они  не  станут
сдаваться.
     - Понял, выполняю...
     -  Таскайтесь  за ними, можете даже сильно не прятаться. Но  и в первый
ряд нечего лезть.
     - Понял, господин полковник...
     Нестеренко отключился.
     - Ну, что, - сказал Золотых Коршуновичу. - Последняя парочка. Остальные
сдались.
     -  По-моему,  и эти  сдадутся. Иначе твои  шустрики  черта с два бы  их
отследили.
     - Ты  это... добрее будь, вот,  - огрызнулся Золотых  без всякой злобы.
Слишком  уж давно  они с Коршуновичем друг друга  знали. И мелкая  пикировка
соперников-профессионалов   давно  стала   чем-то   вроде  полуобязательного
ритуала.
     - Кстати, - Золотых хлопнул себя  по  лбу. -  А что с Шерифом? Где твой
Лутченко?
     Коршунович взглянул на часы.
     - Скоро об®явится... Через час-полтора, наверное.
     Золотых тоже взглянул на часы.
     - Черт, завтракать пора. Сходим, что ли?
     -  Надо  бы, - вздохнул  Коршунович. - У  меня тоже это... кишка  кишке
колотит по башке.
     Золотых усмехнулся и вызвал ординарца.
     - Олежка! Распорядись, чтоб завтрак несли!
     - Так поздно уже завтракать, Константин Семеныч! Обедать давно пора!
     - Ну,  пусть обед  несут,  какая  разница!  И  можно,  заодно вчерашний
ужин...
     -  Давай  все-таки  сходим,  а  Семеныч?  Подумаешь,  пару  минут...  -
предложил Коршунович.
     Золотых пожал плечами:
     - Ну,  ладно, давай...  Олежка, отставить,  мы в  буфет пойдем!  Степа,
побудь тут, после нас позав... гм! Пообедаешь, лады?
     - Конечно, Константин Семеныч.
     Золотых встал из-за стола, оправляя китель.
     - Тебе не жарко? - поинтересовался Коршунович. - Снял бы ты его...
     - Жарко, -  фыркнул полковник и выразительно воздел  указательный палец
горе: - Однако, я сейчас являю  собой лицо Сибири.  Вот прибалтов  проведем,
тогда и сниму.
     -  Тучноватое,  надо признать, лицо, - фыркнул Коршунович. - Ты когда в
футбол последний раз бегал?
     - Футбол я не люблю, - вздохнул Золотых, выходя из кабинета. - Я теннис
люблю.
     -  Теннис?  -  Коршунович  задумчиво  пожевал  губу.  -  Это  импортное
дрыгоножество и  рукомашество?  Я понимаю  -  футбол,  или, там волейбол. Но
теннис? Тебе не кажется, что это игра для маленьких девочек?
     -  Тогда  уж  давай  всей  толпой  в  регби  играть.  Дабы  подчеркнуть
мужескость. И без судьи, чтоб клочья из всех летели...
     -  Клочья из  нас  полетят, Семеныч,  не беспокойся.  В самое ближайшее
время.
     -  Так! - Золотых остановился посреди коридора. - У нас обед, понял? Мы
отвлекаемся  душой и... это...  восстанавливаем силы. Так  что о  деле -  ни
слова.
     - Молчу, молчу, - отмахнулся Коршунович. - Порядочки у вас...
     - А что, в России иначе?
     Коршунович только вздохнул.
     В  буфете было  полно  спецназовцев. Рядом с  каждым столом аккуратными
треугольными вигвамами  стояли иглометы.  Да не  ручные, а  длинноствольные,
каждый  с рукоятью  и выступом под  вторую  ладонь,  с  упором для  плеча  и
приживленным двуморфом целеуказателя.
     -  Что-то  у меня  аппетит  разыгрался, - проворчал Коршунович. - Хотя,
когда я по-людски обедал в последний раз - и вспомнить не могу...
     Едва они вернулись в кабинет, Степа Чеботарев сообщил:
     - Сдались прибалты. Приехали  на тачке прямо к  кордону  на Звездном, и
вылезли с поднятыми руками. Сейчас здесь будут.
     -   Вот  видишь,  Семеныч,  как  полезно  обедать  в  буфете.  Пока  ты
насыщаешься, дело само делается...
     - Сделается оно, как же, - Золотых уселся  на свое место. - Рак на горе
семикратно свистнет, пока оно само сделается...

        x x x

     Всю дорогу Рихард  был  мрачен,  а Цицаркин -  уныл.  Единственное, что
радовало, так это отпавшая необходимость сохранять осторожность и  глядеть в
оба.  Тем  не  менее, еще на басовокзале  Рихард  тихонько  пихнул Цицаркина
локтем и взглядом указал на сибиряка-безопасника, который созерцал их проход
к стоянке такси из-под темных очков.
     - Следят, орелики, -  буркнул Рихард по-балтийски. -  Боятся, наверное,
что мы сбежим куда-нибудь.
     Он исподлобья взглянул  на сибиряка и  несколько секунд его  откровенно
рассматривал.
     - Интересно, - сказал Цицаркин, - а если бы мы и правда  решили сбежать
- что бы они сделали?
     - Не  знаю, -  Рихард пожал плечами, отчего изрядно похудевший рюкзачок
за его плечами колыхнулся. - Могли бы и пристрелить, между прочим. Мы теперь
как бы в юрисдикции Сибири.
     -  Почему  - как  бы?  Действительно  в юрисдикции.  Дурацкое,  кстати,
положение.
     - У других - не лучше.
     - Лучше,  Рихард.  Лучше.  Они  подтягиваются из  отстающих к  основной
группе. А мы - из лидеров влипаем в самый пелетон. В самую гущу.
     Рихард  с сомнением пожал  плечами и обратился по-русски  к проходящему
мимо таксисту:
     - Ехать бум, папаша?
     - Бум! - оживился папаша. - А куда?
     - В управу службы безопасности.
     Лицо у папаши вытянулось.
     - Ето  на  Басевича, что ль? - переспросил он. - Так туды хрен теперича
проедешь! Кордонов и не счесть, еще от бульвара.
     - Ну,  тогда до  кордонов  поедем,  -  вздохнул Рихард, открывая дверцу
заслуженной  "Тайги", изрядно  потрепанной  временем  и суровыми  сибирскими
условиями.
     Цицаркин молча уселся рядом с Рихардом.
     Едва таксист  тронул  пестики и  рванул "Тайгу"  с  места, как завзятый
раллист, Рихард снова перешел на балтийский:
     - Ты действительно веришь,  что у  нас был серьезный отрыв? У научников
наших, в смысле.
     - А зачем тогда дом Эрлихмана разнесли? От скуки, получается?
     - А я  вот  что думаю,  - сказал  Рихард. -  Может  и было у  Эрлихмана
что-нибудь интересное, да только он это сумел скрыть. Замаскировать. Если бы
там содержалась информация о базе волков, результаты  наблюдений - и все это
было бы доступным - сибиряки ни за  что  не  позволили бы кому-либо все  это
уничтожить. Даже волкам.  Эвакуировали  бы,  в  конце-концов. Куда-нибудь от
греха  подальше.  В