то не  смог. Ведь  рядом
была лестница, огибающая шахту лифта.
     И он, пересчитав ботинками ступени, спустился по ней.
     Холл  по  прежнему оставался  пустым; вахтер сидел в  кресле и  казался
просто  спящим. Турникет  почему-то не  захотел вращаться,  возможно  вахтер
должен был  отключить  какой-нибудь стопор, и  пришлось  просто  перемахнуть
через ограждение, благо возразить все равно никто не мог.
     Уже на  улице  Гном  взглянул  на  часы. Семь минут. Все  заняло у него
всего-навсего семь минут...  Ну,  семь тридцать  две, если совсем  точно. Он
отводил себе от десяти до пятнадцати.
     Впрочем, еще ничего не закончилось.  Предстояло еще дойти до экипажа  и
благополучно уехать.
     Гном  привычно подавил в  себе естественное желание броситься к экипажу
бегом.  Он  не  имел  на это права - даже сейчас, в самом  конце  дела.  Как
профессионал.
     Только от®ехав на квартал-другой он смог расслабиться.

        x x x

     - Среди  бела  дня, -  зловеще  прошептал Золотых. - В  контору. Входит
посторонний. Проникает  к  арестованным.  Убивает  их.  И без  помех уходит!
Поверить не могу.
     Чеботарев  мрачно взглянул на оцепеневшего  на  топчанчике Шарадникова.
Зеленоликий охранник в нахлобученной на самые глаза фуражке скорбно торчал в
предбанничке. Охраннику было явно нехорошо.
     -  Игломет,  -  сообщил  изнутри  Шелухин.  -  Скорее  всего,  какая-то
разновидность кураре. Смерть в течение полусекунды после контакта.
     - Бережинскому башку отвертят, - мрачно предположил Чеботарев.
     Бережинскому,  местному начальнику филиала, действительно завидовать не
приходилось. Впрочем, акция все  равно оставалась  беспрецедентной. В управу
служб безопасности еще никому не приходило в голову вламываться.
     - Русские, ручаюсь, уже знают, - вздохнул Золотых. - Позор на весь мир.
Пошли, Степа...
     Шелухин, отодвинув дверь,  вышел  из камеры  с  мертвецом  и направился
следом за начальством.
     В холле перед лифтами столкнулись с Бардтиновым и Нестеренко.
     - Господин полковник, - обратился Нестеренко. - Нашли вашего ординарца.
     И  указал на  угол  холла. Бардтинов предупредительно откинул штору - в
пыли и мусоре валялся Олежка. Глаза у него были закачены.
     - Мертв?
     - Парализован. Тот же контактник, каким обезвредили вахтера и дежурного
у одиночек, только доза, по-моему, побольше.
     - Значит, трое... Еще кто-нибудь его видел?
     - Архивариус видел. Даже говорил с ним.
     - Говорил? - удивился Золотых. - О чем?
     - Архивариус решил, что он  из нашей группы,  о чем и  спросил. Пришлый
вежливо ушел от ответа, и они разошлись.
     - Вызови архивариуса... Это такой худой и мелкий?
     - Да. Борис Стахович, такса. Он уже в кабинете.
     - Значит, трое плюс  один  канцеляр. Профи  высшего класса... Словесный
портрет составили?
     - Со слов  дежурного у одиночек  - уже да; с  вахтером сейчас беседуют.
Таксу теребят  на  предмет  фоторобота,  он  дольше  всех видел этого профи.
Правда, в основном со спины. Ординарца вашего, понятно, еще не допрашивали.
     - Так пусть его приведут в себя и допросят, черт побери!
     - Выполняется, господин полковник. Врач заканчивает с вахтером и спешит
сюда.
     Золотых  фыркнул.  Спешит!  Хрен  ли теперь  спешить?  Ловкач,  убивший
Шарадниковых, уже далеко.
     - Все  трое сказали,  что он был лысый.  Абсолютно,  даже уши.  Немного
похож на пинчера, но не чистого. В нашей картотеке нет никого похожего.
     На  лифте  Золотых и Чеботарев  поднялись  в  кабинет. Шелухин  остался
дожидаться доктора; Олежку пока вынули из угла и заботливо уложили на  ковер
перед окном.
     В  кабинете уже  расположилась  троица русских вээровцев -  Коршунович,
Лутченко и Баграт. Золотых ревниво зыркнул на  них, но совершенно не  уловил
на их лицах злорадства, и от этого рассердился еще сильнее.
     Хотя,  правильно:  чего  русским  злорадствовать? Только  забот  лишних
добавилось.
     - Ну? - спросил Коршунович. - Выкладывай, Семеныч. Чего накопали?
     Золотых усилием  воли  подавил злость. Надо сотрудничать. Таков приказ,
да  и  здравый  смысл  подсказывает,  что  надо.  Загнать  мучительный  стыд
поглубже, проанализировать случившееся, и обратить все что можно на пользу.
     - Да чего тут рассказывать... Такой наглости не ожидал никто, этим он и
воспользовался.  Вошел с парадного входа,  сунул вахтеру удостоверение...  в
закрытом виде. Потом сделал вид, что собирается его раскрыть,  и выстрелил в
вахтера.  У лифтов в это  время торчал мой ординарец; каким-то образом гость
парализовал  и ординарца; после чего поднялся на лифте. Затащил ординарца за
штору в холле, и, видимо, сразу же направился  в нужное крыло, из чего легко
заключить:  о  местоположении  арестованных  ему  было  известно  загодя.  В
коридоре  столкнулся   с  местным  архивариусом,  перебросился  парой  фраз.
Архивариус ничего не  заподозрил,  решил, что  он  из  нашей группы, и пошел
своей  дорогой;  этот без  промедлений направился к одиночкам. Дежурный тоже
принял его за  одного из нас, что, в общем-то, вполне естественно.  Откуда в
здании  управы посторонние? Проник  внутрь,  пропущенный тем же  дежурным, и
практически  сразу  постучался  назад, дескать,  забыл  что-то.  Моментально
выключил дежурного. И  все, больше  его никто не видел. Вероятно, быстренько
покинул здание, и тю-тю... Минут десять у него на все ушло, не больше.
     - М-да... - протянул Коршунович. - Матерая работа. А мотивы каковы, как
думаешь?
     -  Шарадниковых  заткнуть,   -  пожал  плечами   Золотых.   Злость  его
мало-помалу  испарялась.  Коршунович  подошел  к   делу  очень  корректно  и
профессионально. Золотых и  сам  к этому  стремился.  - Какие еще могут быть
мотивы, сам подумай?
     - А  если это волки? -  вмешался Чеботарев.  - Очень ведь бесцеремонная
работа. Прям, как на Пожарке ночью...
     - Вряд ли, -  усомнился Коршунович, задумчиво качая головой. - Волки  в
Берлине  клали  всех без разбору - намеченных жертв,  свидетелей,  людей  из
полиции, если те успевали вмешаться. А тут очень чистая работа. Убиты только
Шарадниковы, остальные  просто  временно выключены  из  событий.  Образцовый
"фитиль".
     - Твоя правда, - кивнул Золотых. - Не волчья это работа, нутром чую...
     - Погодите, - вставил вдруг Чеботарев. - Говорят, этот фрукт был лысый?
     Золотых уставился на него.
     - Лысый. А что?
     Чеботарев возбужденно, потер щеки.
     - Дьявольщина! Подвал на Пожарке! Куда мы ночью ездили!
     - А что - подвал? - не понял Золотых.
     Чеботарев изо всех сил пытался казаться спокойным.
     -  Шелухин  там  все  досмотрел  как  следует...  с  помощью экспертов,
разумеется. Это только на первый взгляд там подобрали все до крупинок, как я
докладывал. А на деле мы нашли несколько волосков у зеркала. Свежесрезанных.
И еще -  на самом  зеркале, на умывальнике, в стоке... В общем, вечером тот,
кто в этом  подвальчике обитал,  с  большой  долей вероятности подстригся, а
затем наголо выбрил голову.
     Золотых задумался.
     -  А потом, выходит, инсценировал собственное похищение, так что  ли? -
спросил он с сомнением.
     - А почему нет? - Чеботарев все более увлекался собственной версией.
     -  Не  пойдет, -  хмуро сказал  Нестеренко.  -  В подвальчике обретался
афган, а в управу ходил пинчерообразный аморф.
     Азартный огонь  в  глазах Чеботарева  сразу потух. Но  он еще  пробовал
сопротивляться:
     - Не чистый ведь афган... Мешаный...
     - Афгана с пинчером не спутаешь, - вздохнул Нестеренко. - Даже мешаного
афгана с мешаным пинчером. Даже если обоих обрить налысо.
     - М-да, - протянул  Коршунович.  -  А гипотеза  интересная. Скажите-ка,
други,  а  не было  ли в первом круге  потенциальных поднадзорных изначально
лысых?
     - Нет, - не задумываясь ответил Золотых.
     - А пинчеров?
     -   Михеич   этим    занимается,   -    подсказал   Чеботарев.    -   С
таксой-архивариусом работает. Может, и найдут кого похожего.
     -  А  может,  и  не  найдут,  - Золотых  болезненно  поморщился. - Даже
наверняка не найдут.
     В дверь  постучали; спустя секунду вошел Герасим,  доселе  шаставший по
окрестным улицам.
     - Ну? - повернулся к нему Золотых.
     -  Просто  поразительно,  -  ответил  тот. -  Никто  ничего  не  видел.
Приблизительно  во время визита в управу с поперечной  улицы от®ехал экипаж.
Ни породы, ни номера, ни даже цвета установить не получилось.  И еще вот,  -
Герасим  выудил  из внутреннего  кармана  пластиковый пакет, обернул носовым
платочком  руку и показал всем  присутствующим портативный широкодиапазонный
оптический  усилитель. - Оставлен на чердаке  дома  напротив. Сыт, полностью
готов к действию. Никаких отпечатков или сопутствующих следов. Того, кто его
оставил, не видела ни единая живая душа.
     - Блин,  - выругался Чеботарев. - Можно подумать, что здесь  пустыня, а
не город!
     Коршунович,  взявший  из  рук  Герасима  бинокль  вместе  с  платочком,
покосился на него.
     - Пустыня, говоришь? - переспросил он непонятно зачем.
     Чеботарев осекся и вопросительно воззрился на него.
     - Э-э-э... В каком смысле?
     - А вот погляди, -  сказал Коршунович и показал ему маленькое клеймо на
панцире бинокля.
     Чеботарев, шевеля губами, прочел:
     - "Питомник оптических селектоидов. Ашгабат, Туркменистан."
     - И впрямь, пустыня, - крякнул россиянин Лутченко.
     -  Да  бросьте  вы, - брюзгливо сказал  Золотых.  -  Мало  ли  где  его
вырастили? И мало ли кто им пользовался...
     Повисло недолгое молчание, прерванное стуком в дверь.
     - Да! - раздраженно бросил в сторону входа полковник.
     Вошел вз®ерошенный Больных. Вид у него был слегка очумелый.
     - Е-мое! Еле прошел в контору! Корочки шесть раз показывать пришлось, и
два папиллятора проходить.
     - Спохватились, - буркнул Чеботарев  угрюмо.  - Кой  дурень теперь сюда
полезет? Впрочем, чего еще ожидать... Как у тебя, Саша?
     Золотых вмешался:
     - По полной доложись... Тут коллеги.
     Больных кивнул:
     - Есть, господин полковник...
     Золотых поморщился, но смолчал.
     - Я прослеживал вероятные пути  проникновения  Шарадниковых  в Алзамай.
Поскольку у них самих это выяснить не удалось и, подозреваю, уже не удастся,
шансы на успех были весьма невысокими. Но, - Больных горделиво выпрямился, -
тем не менее...
     Он помахал в воздухе несколькими бумажками.
     - Это корешки  ральсодорожных  билетов;  рейс...  - Больных заглянул  в
билеты, - сто десять-бис, Ашгабат-Караганды-Краснояр...
     - Ашгабат? - не выдержал Лутченко. - Черт побери!
     - А что такое? - насторожился Больных.
     - Продолжай, Саша, - командным голосом велел Чеботарев. - После.
     Больных вновь  набрал в грудь воздуха  и, теперь  уже шаря  взглядом по
лицам слушателей, возобновил рассказ:
     - ...Ашгабат-Караганды-Красноярск-Хабаровск, так  называемый "Азиатский
экспресс". Шарадниковы сели на него в Ашгабате, вышли в Красноярске примерно
за сутки до момента, когда в базе гостиницы "Привокзальная" была подправлена
дата их  заселения.  Но  это  еще не  все,  -  Больных  покачал перед  носом
указательным пальцем и выудил из тощенькой пачки бумажек еще одну.
     - А это билет  на имя Давора Мрмича,  более известного нашему ведомству
под  псевдонимом  "Испанец".  Тому  самому,  которого  убили   в  тупике  за
вокзалами.  Билет на тот же экспресс, которым приехали Шарадниковы. В тот же
вагон. И  даже  в  одно  и то  же  купе. Только  в  Красноярске  эта  троица
разделилась  и до  Алзамая  добиралась  уже  порознь. Шарадниковы  -  парой,
Испанец - самостоятельно.
     - И сел Испанец, конечно же, в Ашгабате? - скорее  уточнил, чем спросил
Чеботарев.
     - Разумеется, Степа. Разумеется, в Ашгабате.
     Золотых с сомнением покачал головой:
     - Испанец в одной команде с этими олухами? Поверить не могу.
     -  Но  убрали-то их  по  сути  дела  скопом,  а это что-то да значит, -
задумчиво  протянул  Коршунович  и хлопнул  себя по коленям:  -  Черт!  Ваша
система  регистрации  ральсодорожных  билетов позволяет  раскапывать  многие
вещи!
     - А это  потому, Вениамин  Палыч,  -  с  неким намеком на благодушие  в
голосе пояснил  полковник Золотых,  -  что в  Сибири регистрацию  билетов не
считают посягательством на свободу передвижений. Больных, продолжай!
     Тот выудил из пачки очередную бумагу:
     - Я взял на себя  смелость и изрядно покопался в банках  ральсодорожной
службы  и  таможни. Вот  это  список  отслеженных  пассажиров, транзитом или
директом прибывших  из Ашгабата в  Алзамай в интересующий нас период.  Всеми
видами  транспорта.  Семьдесят шесть  человек. Конечно, это не  все.  Думаю,
процентов   шестьдесят-семьдесят   от  реального  числа.  Из  них  в  городе
по-прежнему находятся четырнадцать; пятьдесят девять убыли. Трое мертвы.
     - Группа из Иркутска прибыла  уже? - Золотых  привычно взглянул вправо,
но ординарца на положенном месте не оказалось. Золотых чертыхнулся.
     - Прибыла,  -  ответил Чеботарев, сделав вид, что ничего не заметил.  -
Мне кадровик сказал.
     - Надо их подключать, - буркнул Золотых. - Вот пусть они этим списком и
займутся... И еще: скажи кадровику, чтоб  вместо Олежки прислали кого-нибудь
толкового!
     Чеботарев  немедленно  взялся  за  мобильник;  полковник  вопросительно
поглядел на Больных.
     - Все у тебя?
     - Так точно, господин полковник. На сегодня - все.
     - Молодец! Полезно поработал. Подключайся к своей группе.
     Тот сдержанно кивнул и уселся за стол с краешку, поближе к Чеботареву.
     - Кстати, - озабоченно сказал Коршунович. -  А охрану  в доме Эрлихмана
усилили? А, Семеныч?
     Золотых фыркнул:
     -  Обижаешь!  Сегодня  охрану  даже в  буфет загнали.  А  пост  в  доме
Эрлихмана даже не удвоили, а утроили. Во избежание, как говорится.
     - Все равно маловато, - проворчал Коршунович. -  Утроили - это сколько?
Вместо трех там теперь девять балбесов? Они хоть вооружены?
     - Вооружены, Вениамин Палыч, что за вопрос! Табельными иглометами.
     - Иглометами, - не унимался разведчик-россиянин.  - А стрелять они хоть
умеют? Или как ваш грозный вахтер, в кобуре бутерброды таскают?
     -  Стрелять-то  они  умеют,  -  вздохнул  Золотых.  -  Но,  боюсь,  это
единственное, что они умеют...
     Он поднял взгляд на Чеботарева, и, увидев, что тот уже успел поговорить
и мобильник спрятал, сказал:
     - Степа! А в  самом  деле,  пошли-ка туда  пару своих ребят. Чего стоят
алзамайские мы уже видели. Сегодня.
     Чеботарев кивнул и выразительно посмотрел на Больных. Тот вскочил.
     - И Оскара Бардтинова возьми, - добавил он уже в спину.
     - Есть.
     В  двери  Больных столкнулся с  рассыльным, который принес  еще влажные
оттиски  с   фотороботом  лысого  наглеца,  убившего  братьев  Шарадниковых.
Некоторое время оттиски ходили по рукам.
     -   Ладно,   -  вздохнул  Золотых  минуты  через  три.   -  Давайте-ка,
братья-славяне, еще разок  проработаем  все с самого начала. И поглядим кому
произошедшее было выгодно, а кому нет. Поехали...

        x x x

     Вечер уверенно перерос  в глубокую ночь. Маленькие городки редко бывают
шумными в эту позднюю пору - вот и на юго-восточной окраине Алзамая  погасли
последние огни и воцарилась патриархальная тишь. Над коронами домов  нависло
звездное  небо, и звезд было  столько, что казалось,  будто это не синеватые
огоньки разбросаны по бесплотной черноте, а на фоне сплошного сияния кое-где
встречаются темные  пятнышки. В эту пору мечтается о  заветном... или просто
спится как никогда.
     Одинокий    грузовик   с   выключенными   фарами    мчал    по   трассе
Шантарск-Алзамай,  пустынной  в  ночное время.  У границы  города он свернул
влево, на  об®ездную, забирая восточнее.  Обогнул почти  полгорода, и  потом
углубился в жилые кварталы,  оцепеневшие до  рассвета. На большом пустыре за
электроподстанцией  грузовик  замер  и  затих,  а из  кузова  стали бесшумно
выпрыгивать люди. Двенадцать человек.
     Предводитель подошел к кабине и коротко, свистящим шепотом  переговорил
с  водителем и  его напарником.  Потом властно  взмахнул  рукой,  и все, кто
выпрыгнул из грузовика,  быстро покинули  пустырь.  Растворились  под  сенью
деревьев.  Двигались эти люди на удивление мягко, но вместе с тем неожиданно
проворно, и не производили при этом никакого шума.
     И еще  они практически не имели запаха. Точнее,  что-то  окутывало  их,
что-то  такое,  что  мешало  уловить их  истинный  запах и  забивало  ноздри
какой-то безликой химией.
     К трехэтажному дому на улице Иркутской они подобрались с разных сторон;
двое,  повинуясь  команде  старшего  прокрались  поближе  и некоторое  время
провели у самого забора. Потом вернулись.
     - Кэп, охрана усилена, - прошептал один. - Двое на крыльце, двое в саду
и по крайней мере шестеро в доме.
     Тот, кого назвали Кэпом, некоторое время размышлял.
     - Снять их можно?
     Разведчик тихо фыркнул.
     - Конечно. Но может подняться шум.
     - А внешней охраны нет? В других домах? На соседних улицах?
     - Пока не засекли. Местные  большею частью спят.  Во-он в  том доме,  -
разведчик хмыкнул и ткнул пальцем в темноту, - покуда трахаются. Чуть дальше
какой-то кретин мучает компьютер. И это все, что взяли сканеры.
     Кэп кивнул и решительно скомандовал:
     - Ротан,  Кекс  - остаетесь на  месте;  Штопик, Слива  - прикрываете  с
поперечных улиц. Остальные -  к дому. Архипа, Дрон, берете тех, что  в саду,
Дудник со мной - тех, что на крыльце. Не зевать. Если что - стреляйте.
     И, после короткой паузы, выдохнул:
     - Начали!
     Двое без промедления  разбежались в стороны  от  дома, двое  остались в
тени придорожных деревьев, остальные ловко перемахнули через забор.
     Но незаметно сделать  это им не удалось; один из  охранников на крыльце
вскочил,  и везде тотчас вспыхнул яркий свет. Двор осветился. Неясные тени у
забора  даже не попытались укрыться  или  сбежать;  они рванулись вперед,  в
атаку: шестеро к дому, двое в сад.
     В  доме  тоже вспыхнул свет,  безопасники-сибиряки хватались за оружие.
Ночную   тишину  вспорол   звук   выстрелов  -  стреляли  атакующие.  Метко,
одиночными.  Охранники  перед входом  давно уже  валялись на крыльце; кто-то
коротко  вскрикнул  в  саду.  Один из нападавших с размаху  вломился в окно,
второй вскинул на  плечо короткую трубу и шарахнул в форточку третьего этажа
шоковую  ракету. Бабахнуло. Полетели стекла. Свет  наверху погас; нападающие
метко и сноровисто били по наружным прожекторам.  В  доме сдавленно  вжикали
иглометы и грохотала ожившая мебель.
     Один  из  людей,  оставшихся  напротив  дома,  бесстрастно   пристрелил
пытавшегося улизнуть в темноту  охранника. Штопик на поперечной улице загнал
в  дом  полуголого мужика,  выскочившего на шум и отстрелил коммуникационную
линию, чтоб не вздумал куда звонить.
     Вскоре все закончилось: охрана дома на Иркутской  была нейтрализована в
полном составе. Нападавшие потеряли одного человека, задетого паралитической
иглой.
     - Кэп! Основная аппаратура в подвале. Хотя, наверху тоже много чего, но
это все большей частью бижутерия.
     - Архипа, Дрон, Дудник - занимаетесь верхом.  Чиж, Ядвига - на крыльцо.
Остальные вниз.
     Через пять  минут в доме не осталось  ни  единого  целого  прибора,  ни
одного действующего устройства и ни одного живого селектоида. Осталась груды
сожженной  органики  и  покореженного  пластика. Остались обломки  мебели да
горький дым.
     Нападавшие заканчивали обшаривать дом в поисках материалов, записей или
кристаллов  с  данными,   когда  примчались  два  легковых  экипажа,  полные
безопасников. Но Ротан с Кексом не позволили никому даже выйти из экипажей -
синхронно шарахнули из ракетниц. Экипажи вспухли дымными вспышками; волной в
нескольких местах проломило забор.
     Не  спал уже  весь к