вших ее
многочисленными черными мертвыми глазами.
    Посреди площади стоял постамент. На нем, несомненно, должна быть
статуя. Только нет статуи; а сияние, судя по всему, исходило от самой
площади. От камня под ногами. От постамента. От воздуха над головой.
Воин приземлился и понял, что именно сюда он должен был попасть.
"Зачем" - вопрос другой. Что-то должно случиться, несомненно, но
что именно?
    - Никто не сможет ответить тебе на этот вопрос, - из-за
постамента вышел ольт Вемкамтамаи и, уставившись прямо на него
пустыми глазницами, остановился шагах в трех от следопыта. - Ты один
знаешь то, что должно случиться. - Воин заметил, что окружавшие
площадь строения сдвинулись. Немного, но заметно для глаза.
    - Отчего здесь нет статуи? - спросил воин, указывая на постамент.
Вопрос, несомненно, был не из самых умных, но кто обязан вести себя
здраво во сне?
    - Статуя была, статуя ушла. - С другой стороны постамента вышел
еще один Вемкамтамаи и остановился с другой стороны, сверля
собеседника провалами отсутствующих глаз. - Статуя решила, что ей нет
дела до мира и покинула его. Теперь мир рассыпается на части.
    Послышался странный треск.
    Воин опустил взгляд и увидел, как по мостовой под его ногами
пробежала трещина. Инстинктивно он отошел, чтобы обе ноги стали по
одну сторону от разлома. Оглянулся. Здания вокруг площади вновь
сместились.
    - Что за статуя? - спросил Ривллим, поворачиваясь от одного ольта
к другому и не встречая ничего, кроме пустого выражения на
неправдоподобно гладких, словно отполированных до блеска лицах. -
Куда она ушла?
    - Твоя статуя, - послышался голос сверху и воин, задрав голову,
встретился с мрачным лицом Вемкамтамаи. Третий ольт стоял на
постаменте. - Отыщи ее и спроси, отчего она решила сбежать. Но
поторопись, поскольку время уходит.
    Вновь треск. Одно из медленно вращающихся вокруг площади зданий
раскололось пополам. Песок посыпался изнутри него.
    - Но я не успею! - крикнул воин отчаянно. - Все происходит
слишком быстро!
    - Я помогу тебе, - отозвались три голоса с трех сторон и два
остальных ольта вспрыгнули на постамент. Там они встали, все втроем,
лицами наружу, упираясь плечами в плечи остальных и взявшись за руки.
Тут же зловещий треск и шорохи, доносившиеся со всех сторон, замерли,
а трещина у ног следопыта сомкнулась. Сомкнулось и здание, оставив
только груду песка у своего основания. Лица ольтов (или ольта?)
отражали сильное напряжение.
    - Не мешкай, - произнесли три голоса и три головы кивнули, каждая
в свою сторону. После чего порыв ветра поднял в воздух легкого, как
пушинка, воина и с головокружительной скоростью повлек назад, к
костру, все быстрее и быстрее. Окружающий мир размазаля, рев ветра
оглушал.
    "Сейчас я разобьюсь", подумал воин и зажмурился.
    Что-то толкнуло его под ноги.
    Он открыл глаза. Он по-прежнему стоял у костра, рядом со спящей
Фиар, рядом с ольтом, по-прежнему сидевшим спиной к едва тлевшему
костру. Воин поднял голову. Было двойное полнолуние - и именно сейчас
два ярко-лимонных диска, меньший под большим, освещали спокойный
ночной пейзаж. Оглушительно пели насекомые; где-то вдалеке слышались
охотничьи крики сов.
    Небо резко повернулось, превратившись на миг в сплетение
светящихся дуг. Когда оно остановилось, никаких лун на нем уже не
было, а рисунок созвездий едва заметно изменился. Сильное
головокружение поразило Ривллима и он почувствовал, что падает...
    ...Открыв глаза, он понял, что все еще ночь. Костер слабо тлел,
пели насекомые, все было, как и прежде. Только теперь Ривллим
надеялся, что он уже не спит. Да, действительно, он не спал; потому,
что веки были тяжелы и стоит ему только прикрыть их, как он мгновенно
уснет вновь. Хвала богам, этот жуткий сон прошел. Хорошо бы до утра
ни видеть больше никаких снов.
    Фиар прижалась к нему; следопыт ощущал жар, исходящий от нее - но
то был не жар лихорадки. Он припомнил, как она обожгла его легким
прикосновением, как испекла клубень, подержав в ладонях. Наверняка
именно за это ее держали в клетке - мало ли для чего магам может
потребоваться такое...
    Девушка что-то прошептала во сне и чуть слышно всхлипнула. Правая
рука ее опустилась на плечо следопыта и тот вновь поразился ее силе и
температуре. Он даже подумал, не стоит ли ему осторожно снять с себя
ее ладонь, но не стал этого делать по двум причинам.
    Во-первых, она может проснуться, и тогда жди неприятностей.
    Во-вторых, будь он неладен, это было приятно.
    Последней мыслью, что посетила следопыта перед тем, как он
провалился в целительный и крепкий сон без сновидений, было то, что
все три ольта там, у постамента, были без сандалий.
    Странно, не правда ли?

                               *  *  *

    - Доброе утро, доброе утро, - услышал следопыт, едва только
открыл глаза. Солнце уже поднималось над стеной и вот-вот его кипящие
лучи ударят его прямо в глаза. - Наш спаситель мог бы отдыхать и
дольше.
    Голос принадлежал ольту и в нем не было ни капли иронии. Рывком
поднявшись, воин тут же ощутил то неприятное состоние, что приходит,
когда спишь в одежде. Тело протестовало против подобного обращения.
Ну да, давненько я не участвовал в войнах...
    У костра стоял котелок, в котором дымился какой-то травяной
настой. Три компонента напитка следопыт мог опознать, остальное же не
вызывало устойчивых ассоциаций. Но пахло приятно.
    Ольт пил травяной чай с видимым наслаждением; девушка, как
заметил Ривллим, пила его через силу. Не привыкла, видимо. Пожелав
всем доброго утра, следопыт твердым шагом направился к бассейну. Надо
бы умыться.
    И поразился, увидев кристально чистую, прозрачную воду.
Отвратительные остатки "мешков", в которые были облачены узники, все
еще валялись поодаль и воин решил, что надо будет их сжечь. Заодно
избавившись и от источника заразы, и от неприятных воспоминаний.
Осквернять водоем более не хотелось, и следопыт, обнаружив, что
машинально прихватил с собой котомку, открыл клапан и обнаружил
внутри котелок.
    Вот как.
    Но удивляться будем после. А пока он зачерпнул прохладной и
приятно пахнущей свежестью воды и с наслаждением - для начала -
плеснул ею в лицо, смывая ночное беспокойство и остатки сонливости.
Подействовало безотказно. Дальше он также действовал по привычке,
наполнив фляги и ополоснув всю остальную утварь, предназначенную для
приема пищи. Ее было не так уж и много.
    Десять минут спустя, когда он вернулся к костру, его ожидала
корявая глиняная кружка с горячим чаем. Следопыт вспомнил, что
подобный настой ольты именовали *айлис*, то есть "напиток жизни".
Существам, умевшим жить тысячи лет, можно было доверять в вопросах
здоровья...

                               *  *  *

    - Посуду мы нашли в Башне, - пояснил Вемкамтамаи, кивнув в
сторону девушки. - Тем более, что одного комплекта все равно не
хватило бы. Траву наша очаровательная спутница собрала по моим
описаниям - я надеюсь, что она придется вам всем по вкусу.
    - Терпеть не могу чая, - заявила девушка. - Лучше уж простую
воду. На худой конец какое-нибудь легкое вино.
    - Вино, - покачал головой воин. - Надо же. Ну что же, будем иметь
в виду. Но сейчас самое главное - набраться сил.
    - Набраться сил можно, хорошенько пообедав, - заявила Фиар. - И
уж во всяком случае не дикой картошкой.
    - Я думаю, что надо спросить нашего следопыта, что он намерен
делать, - вмешался ольт, видимо, ощущая, что воин вот-вот начнет
терять терпение. Ночь была нелегкой.
    - Я думаю, что продолжать поиски бессмысленно, - заявил Ривллим,
решившись, наконец, признать очевидное. - Сегодня нам следует
отправиться на юг. Двигаться надо побыстрее, потому что поблизости от
Шести Башен никакой добычи все равно не отыскать.
    Ольт кивнул.
    - Я немного... послушал, что творится вокруг, - пояснил он,
продолжая улыбаться. - Мы здесь одни. - Улыбка померкла. - Я понимаю,
как неприятно это звучит, но ваш товарищ, видимо, не появлялся здесь.
    "Откуда тебе знать?" - хотел спросить воин, но сдержался. Слова о
том, что великан не столь слеп, как кажется, начинали обретать в его
голове новый смысл.
    - Тогда в путь, - завершил воин, хлопнув себя по коленям. -
Полчаса на сборы, затем - к юго-западному проходу.
    - Почему не к южному? - удивилась девушка.
    - С юга Башни защищает дремучий лес, - пояснил следопыт, собирая
посуду. - Сейчас, возможно, он не столь опасен, как был позавчера, но
лучше не рисковать. Юго-западная тропа выходит на Хеввелский тракт.
Одна из самых безопасных дорог.
    Больше вопросов не было. Пока ольт молчал, Ривллим ощущал себя
настоящим командиром их крохотного отряда; но, стоило ольту
заговорить, как опыт и знания, полученные следопытом и уважаемые
сотнями людей, куда-то таинственным образом исчезали. Посему Ривллим
был рад тому, что слепой предпочитал помалкивать. Наверное,
осознавал, как сильно он действует на остальных.
    За Фиар, однако, нельзя было ручаться. Утром она стала почти что
такой же дикой, как и вчера в полдень. Всем своим видом показывала,
что по каждому вопросу имеет свое мнение; но, хвала Владыке Мудрости,
не пыталась больше управлять следопытом. По крайней мере, явно. Эта
дорога мне будет стоить лет пять жизни, хмуро подумал воин. Ему
доводилось сталкиваться с теми, кто имел дело с подобными особами -
Меорн не был такой уж провинцией Большой Земли, как принято было
считать - и никто из этих несчастных не желал когда-либо выполнять
работу для сильных мира сего. В особенности, когда эти сильные
постоянно воюют друг с другом - от этого Меорн милостивая
Хранительница уберегла. Вместе со стариком Меорном, конечно...
    Придав своей шляпе как можно более приличный вид, Ривллим оглядел
остальных. Девушка наотрез отказалась одевать что бы то ни было на
голову. Как и ольт; в своей набедренной повязке и сандалиях он
походил на одного из отшельников (как правило, принадлежавших к
защитникам жизни во всех ее проявлениях, друидам), что ходили по
всему белу свету, проповедуя возврат к природе и гармонию в
отношениях с ней.  Издалека мы будем выглядеть, как труппа бродячих
артистов, подумал воин невесело. Впрочем, и пусть.
    Хороша погодка сегодня. Если она подержится такой еще
недельку-другую, будет как нельзя лучше.

                               *  *  *

    Ольт по пути принялся рассказывать разнообразные истории из своих
путешествий по северу континента - преимущественно для девушки,
которая явно не привыкла путешествовать пешком и очень скоро стала
рздражительной сверх обычного. Что бы там они ни говорила, а *тальга*
в сочетании с травяным чаем почти полностью вернули ей нормальный,
человеческий облик - здоровый цвет лица, бодрость и сильно
растраченные за предыдущие дни физические силы. Надо будет поучиться
у ольта кое-какой медицине, решил воин. В травах он разбирался ровно
настолько, чтобы, оставшись в лесу, не пропасть; а надо бы уметь
творить те мелкие чудеса, одно из который слепой сегодня сотворил.
Ривллим и сам ощущал необычный прилив сил; мир казался юным и гораздо
более дружелюбным, нежели обычно.
    До стены они добрались без приключений; пришлось только пройти с
четверть мили к югу, прежде чем обнаружилась та самая, почти
неприметная дверца и тоннель, за ней находящийся. Тут-то Ривллим и
сделал свое первое открытие.
    На стенах тоннеля отсутствовали его пометки. То, что там не было
никаких иных, неважно. Но кто счистил его собственные? Осыпаться за
ночь от сырости они не должны. Просто никак не могут. Вот здесь он
сделал пометку - на расстоянии вытянутой руки от входа, на левой
стороне... и точно такую же, на правой, у дальнего выхода. Где же
они?
    Следопыт почти что услышал щелчок, с которым ожили его рефлексы и
проснулся внутренний наблюдатель. Тот, который бодрствовал при
малейших признаках опасности. Отсутствие меток само по себе не было
знаком опасности - но зачем кому-то из победителей заниматься
подобными вещами?
    Когда же они вышли наружу, он и вовсе поразился.
    Лес был не тот.
    Совсем не тот. Не те деревья стояли не на тех местах; лес был
гуще, зеленее и совсем не был мрачным. Десятки видов птиц усердно
упражнялись в пении, доказывая свои права на клочок земли, дерево,
куст, на котором находились. Трава росла пышным ковром; тропа,
которая была отчетливо видна даже в безлунную ночь, заглохла так, что
приходилось тои дело останавливаться и сверять маршрут.
    В одной фразе ощущения следопыта можно было выразить так: этого
не может быть!
    Ольт и девушка, однако, ничего не замечали. Или искусно делали
вид. Последнее, впрочем, было маловероятным.
    Открытие настолько поразило воина, что он очнулся от ощущения
нереальности только, когда показался тракт.
    Тракт тоже был не тот. Знакомый ему был вымощен крупными гладкими
гранитными брусками; сейчас же перед ними простиралась вырубленная в
лесу и изрядно вытоптанная дорога. Пыль лежала на ней глубокими
лужами, готовая подняться в воздух при первом прикосновении. Обочины
были весьма загажены. Кроме того, на путевом столбе-указателе было
кровью выведено какое-то слово, на неизвестном воину языке. Кровь
была сравнительно свежей. А вокруг никого.
    Что за наваждение, что тут произошло?
    Следопыт понял вдруг, что ольт с девушкой стоят у него за спиной
и молчат. Еще он заметил, что держит правую ладонь поднятой вверх,
ладонью к себе. Понятный знак: поберегись! Рядом опасность!
    - Кто-то движется с юга, - произнес следопыт, прежде чем его
разум осознать смысл сказанного. Чувства и навыки работали
безупречно. - Большая группа людей. Движутся медленно.
    Все трое, повинуясь бесшумному знаку следопыта, скрылись под
сенью старого орехового дерева, вокруг которого непроницаемой стеной
росли колючие кусты. Разум отказывался верить в происходящее, но тело
действовало безотказно.
    Прошла томительная вечность, прежде чем послышались звуки.
Неторопливый цокот копыт, разговоры (на каком-то варварском наречии,
чем-то напомнившем следопыту неудобоваримый язык западных кочевников)
и звук множества медленно бредущих ног.
    - Что здесь происходит? - шепнула изрядно удивленная Фиар.
    Постепенно в поле зрения показалась процессия. Два всадника
впереди - оба высокие, темнокожие, с плоскими лицами; два всадника
позади. Восемь пеших воинов - братья всадников по крови, несомненно.
    А посередине двигалось человек сорок пленников. Самых настоящих.
С колодками на шеях, одетых в рваное тряпье и с безразличным
выражением глаз.
    Все это также было совершенно невозможно, необ®яснимо и
чудовищно.

                        КОНЕЦ ОБРАЗЦА ТЕКСТА

        Константин Бояндин. Двести веков сомнений (Ралион VI) [фрагмент]

                        Двести веков сомнений
                             (Ралион VI)

                           ОБРАЗЕЦ ТЕКСТА

                 (c) 1997 Константин Юрьевич Бояндин
         Email: mbo@ccphys.nsu.ru, ralionmaster@geocities.com
              WWW страница http://www.cnit.nsu.ru/~mbo
        Почтовый адрес: Россия 630090 Новосибирск-90 а/я 315

                          Не публиковалось

 Модификация данного текста, его использование в коммерческих целях
     запрещены без предварительного письменного согласия автора

 По всем вопросам, касающимся данного или иных произведений просьба
                      обращаться к автору лично

                       Часть 1. Сторона золота

                               1. Удар

                 Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 11-й час

    Скучное это занятие - работать в лавке зеленщика. В особенности
работать там помощником хозяина лавки. А еще хуже - работать там
младшим помощником.
    Впрочем, на чужой территории люди обычно ведут себя сдержанно.
Это я к тому, что Буарт Осталийский, мой хозяин - Человек. Как и я.
Зовет он меня Клемменом; мой возраст и положение не обязывают его
упоминать, откуда я родом. Кстати, на самом деле меня зовут Ланенс.
Не стану рассказывать, что означает это на языке Веннелера, где я
родился, иначе снова огорчусь.
    Итак, день сегодня проходит вполне обычно. Работа, должен
признаться, не очень-то грязная. Главное в ней - уметь быстро
находить нужный адрес: я у Буарта в качестве рассыльного. Шесть часов
в день, два дня в неделю. Красавцем меня не назвать, чего уж греха
таить, но коль скоро мы с этим мрачным торговцем оба Люди, он
относится ко мне достаточно уважительно. Конечно, где-нибудь в
Веннелере или, не приведите боги, в Киншиаре, почета мне было бы
куда меньше.
    Сегодня Веантаи 27 (по среднему календарю - сорок девятый день
весны), *сайиант* - пятница - последний день работы на этой неделе. С
утра никого почти что не было: в городе скоро праздник, а в иные дни
по лавкам с утра ходить не принято. Это означает, что развозить
всевозможную зелень должен я (или мои напарники). Напарников у меня
двое, Айгес и Пройн. Лет пять назад я бы, конечно, радовался их
компании, да еще старался бы походить на них во всем... Теперь же мне
не всегда по душе их слишком простая жизнь. Как говорит Д., чисто
физиологическое существование. Страшно подумать, что они со мной
сделают, если я как-нибудь брякну пару-другую умных слов. Если же
казаться при них таким же простым человеком, то - напомню - эта
компания вполне приемлема.
    Сегодня пятница, значит, завтра и послезавтра - дни занятий.
Думаете, что по выходным я наслаждаюсь бездельем? Как же! Бездельем я
как раз наслаждаюсь на работе. Потому что настоящую работу, где меня
зовут настоящим именем, видят и знают далеко не все. Иногда нет-нет,
да и вспомню тот день, когда я впервые познакомился с Д. и его
коллегами...

                      Веннелер, Лето 42, 429 Д.

    Ланенс стоял в длинной очереди и заранее терзался тем, какова
будет реакция окружающих, когда он при всех назовет свое имя. Хорошо
бы не покраснеть при этом, не начать заикаться и не потерять
самообладание. Дважды с ним это уже было - всякий раз здесь, на бирже
труда. Громкое название для небольшого каменного здания, которое уже
лет пять как нуждается в покраске и лет сорок - в основательном
ремонте. Хвала всем богам, что последние несколько лет окрестные
работодатели проявляют столь высокий интерес к Веннелеру. Особенно
это приятно, если ты - третий сын в семье из восьми человек и отец
мечтает о том дне, когда ты перестанешь обременять его своим
присутствием. У Ланенса (которого несколько недель назад звали
по-другому) хватило храбрости сказать все, что он думает о кожевенном
ремесле своего отца.
    После чего выяснилось, что храбрости нужно была куда больше.
Отец проклял сына по всем правилам: дал ему оскорбительное новое имя,
официально от него отказался и вышвырнул на улицу. Лето оказалось
милостивым сезоном, а Веннелер - достаточно большим городом, чтобы
можно было рассчитывать на какой-никакой заработок. Однако
двадцатилетний Ланенс, который не был ни достаточно красив, ни
достаточно остер умом, все же понял, что спасать его некому.
Несколько раз он встречался с матерью, но та не смела перечить его
разгневанному отцу и только молча плакала при встрече. После
третьей такой встречи юноша твердо решил покинуть ставший чужим
город.
    Ближайшие родственники - на севере, в Киншиаре. Вряд ли они будут
рады его встретить. Остается только податься куда глаза глядят.
Жаль, войн нет - наемникам, по слухам, платят немало, а обучиться
военному делу - не такая уж большая премудрость...
    От этих размышлений Ланенса отвлек шорох падающей бумаги. Он
заметил, что рядом с ним находится какой-то важный господин - не
иначе, купец - в богатой кожаной одежде, с изящно подстриженной
бородкой и с хитрыми цепкими глазами. У ног господина валялись
бумажки - видимо, только что выронил. Повинуясь внезапному порыву,
Ланенс шагнул навстречу господину и, нагнувшись, принялся помогать
тому собирать бумаги. При этом они слегка стукнулись лбами.
    - Прошу прощения, - огорчи