е приходится действовать не "благодаря", а  "вопреки".  Но  я
нашел выход из положения: говорю своему Верблюду одно, а делаю другое.
   - Ну и мы так  попробуем,  -  задорно  воскликнул  Гард,  треснув  себя
подтяжками по выпуклой груди. - Таратура, срочно готовьте "липу"  по  делу
Альфонсо Суареса, будто  у  него  колоссальная  клиентура  среди  моряков,
актеров,  пилотов  военной   авиации,   железнодорожников,   генштабистов,
портовых проституток и кого еще хотите. Понимаешь, Фред, - повернулся Гард
к журналисту, - мы взяли на той неделе мелкого  торговца  наркотиками,  он
всего лишь пешка в чьей-то игре, но к выводу о том, что он не туз, мы ведь
всегда успеем прийти, не  так  ли,  Таратура?  Короче,  делаем  заявку  на
полуроту людей для "операции по  наркотикам".  Инспектор,  через  двадцать
минут с заявкой - в приемную министра Воннела! А  я  прямо  сейчас  иду  к
нему, чтобы заранее слегка припудрить ему мозги!
   С этими словами, еще раз ударив себя подтяжками по-груди, а затем надев
пиджак, Гард вышел из кабинета и  отправился  в  район  тридцать  третьего
этажа, уверенный в том, что министр при всей своей "любви" к комиссару  не
откажет ему в срочном приеме, дабы  лишний  раз  не  связываться  с  "этим
неудобным Гардом".



        19. СДЕЛКА

   В распоряжении Дины Ланн уже не оставалось много  времени,  а  дел  еще
было  невпроворот.  Ей  предстояло  прежде  всего  уладить   отношения   с
адвокатской конторой "Портиш и сын", на плечи которой она решила возложить
все заботы о финансовом состоянии родителей, остающихся в городе. Вдобавок
нужно было как-то  успокоить  стариков  и  вывести  их  из  невменяемости,
поскольку они все еще были оглушены происшедшими  событиями:  и  вестью  о
предстоящем браке их дочери не с каким-то клерком Кифом, хотя он и был  им
симпатичен, а с самим президентом Бакеро, ну  и  конечно  скоропалительным
от®ездом Дины за границу. Потом ей предстояло сделать прическу, подобающую
невесте такого жениха, заказать несколько свадебных нарядов, пристроить на
время в надежное место пуделя Сафара,  которого  ни  с  собой  брать  было
нельзя (его почему-то недолюбливал, словно ревновал,  Киф),  ни  родителям
поручить (Сафар почему-то недолюбливал стариков). Затем Дина была намерена
слетать к гимназической подружке Лизи,  чтобы  обрадовать  ее  неожиданной
вестью о предстоящем браке, и непременно увидеться с  подружкой  Розеттой,
чтобы этой же вестью ее огорчить, и так далее, и тому  подобное.  Наконец,
предстояло сделать телефонный звонок любимому дядюшке, но это  она  решила
отложить на потом, когда все прочие дела будут переделаны.
   Личный вертолет президента Кифа Бакеро должен был забрать Дину  Ланн  с
площадки шестнадцатого этажа вертолетного аэровокзала ровно в восемнадцать
ноль-ноль. Сколько сейчас?  О,  куда  так  стремительно  летит  время?  Ни
секунды не мешкая. Дина набрала  номер  адвокатской  конторы  и  попросила
господина Портиша  как  можно  скорее  приехать  к  ней  домой.  Таким  же
телефонным образом она решила вызвать  к  себе  двух  подруг,  чтобы,  как
говорится, одним выстрелом  убить  сразу  двух  зайцев,  и  задумалась  на
какое-то мгновение  о  судьбе  пуделя,  доверчиво  лежащего  у  ее  ног  с
вытянутым розовым языком и преданно глядящего в глаза хозяйке.
   Увы, если бы только судьба Сафара тревожила в  эту  минуту  Дину  Ланн!
Разговор с генералом Дороном хотя и внес некоторую ясность в их отношения,
однако ни на йоту  не  успокоил  девушку.  Когда  женщина  одновременно  и
ненавидит и боится, можно без сомнения утверждать,  что  в  этом  коктейле
ненависти  всегда  больше,  чем  страха,  который,  кстати,  "от  страха",
простите  за  тавтологию,  иногда  вопреки  всякой  логике  обращается   в
отчаянную смелость. Так родилось "условие", выдвинутое Диной Ланн в  ответ
на предложение Дорона, - однако, заметим в скобках,  на  что  реально  она
могла рассчитывать, находясь с генералом примерно в таком же  соотношении,
как кролик с удавом или муха с паутиной,  сотканной  безжалостным  пауком?
Ну, пожужжала немного, показав,  что  умеет,  что  способна  жужжать,  ну,
помахала недовольно крылышками или подергала носиком, как дергает  кролик,
прежде чем затихнуть перед завораживающим взглядом удава, - а что  дальше?
Дальше-то что?
   В конце концов, если генерал хочет иметь возле президента  Кифа  Бакеро
"своего человека" и этим "своим" избирает именно ее,  Дину  Ланн,  в  этом
есть какая-то логика, и Дорон по-своему, вероятно,  прав,  рассчитывая  на
успех дела. Но Дина Ланн тоже намерена поставить перед ним  условие,  если
уж иначе невозможно, и тут ей в логике тоже  нельзя  отказать.  Она  хочет
прежде всего, чтобы Киф никогда не узнал об этом, даже не догадался  и  не
имел основания догадываться. И чтобы, во-вторых,  служба  генералу  Дорону
ограничивалась  каким-то  разумным  сроком,  например,  рождением  первого
ребенка. Не век же ей работать на генерала, тем  более  неужели  Дорон  не
понимает, что даже агент, становясь матерью, перестает быть  агентом,  ибо
обретает  совершенно  новые  заботы,  несовместимые   с   делами   тайного
осведомителя? Понимает? Вот и прекрасно!
   - В таком случае, генерал, я хотела бы получить  от  вас  на  сей  счет
гарантии.
   Дорон удивился, и, кажется, не тому, что услышал, а тому,  что  девушка
оперирует такой сложной терминологией.
   - Я дам вам гарантии. Дина Ланн, - сказал  он,  улыбнувшись.  -  Но  не
иначе, как в обмен на ваши.
   Малоискушенная в подобных делах  Дина  Ланн  некоторое  время  смущенно
думала. Когда Киф предложил ей руку и сердце, она сказала ему тихое  "да",
и это было все, что гарантировало молодому человеку ее согласие, в котором
он мог не сомневаться. Дина была воспитана  в  правилах,  по  которым  или
верила людям, или не верила им. И никакие  закладные  в  банке,  расписки,
заверенные нотариусом, торжественные клятвы, данные в присутствии  третьих
лиц, не увеличивали ее веры и не уменьшали недоверия. Равным образом и она
если что-то обещала Кифу, то не выполнить уже не могла,  -  да  что  Кифу,
тому же генералу Дорону, когда расписывалась в том, что будет молчать  обо
всем увиденном и услышанном ею в "ангаре": расписка была вне Дины Ланн, ей
вполне хватало словесного обещания, которое она  дала  при  оформлении  на
работу. Так или иначе. Дина  была  способна,  общаясь  с  Кифом,  в  самом
крайнем случае опоздать на свидание  на  какие-то  десять  или  пятнадцать
минут, и то из  соображений  "воспитательных",  то  есть  невинных,  а  не
потому, что не держала данное слово или была забывчива.
   - Я вам обещаю! - твердо произнесла Дина Ланн,  глядя  Дорону  прямо  в
глаза, и Дорон, подумав, не менее твердо ответил:
   - Я вам тоже! Ну, вот и гарантии, не так ли?
   И улыбнулся одними уголками рта.
   Она почувствовала:  не  так!  Ее  словам  можно  было  верить,  а  его?
Жизненный опыт ничего не подсказывал Дине Ланн, и вовсе  не  знание  этого
человека,  а  чувство  самосохранения  как  бы  подталкивало  ее  изнутри,
предупреждая: не верь ему, он злой и коварный, и если твое "да" есть "да",
его "да" может оказаться "нет"! Стало быть, "я обещаю", увы, не  проходит,
что же тогда может "пройти"?
   Дина прикусила нижнюю губу, мучительно соображая, и  вдруг  произнесла,
поразив даже видавшего виды Дорона:
   - Господин генерал, давайте договоримся так. Я вам открою  какой-нибудь
свой секрет, а вы мне - свой. Тогда не только я буду у вас в руках,  но  и
вы - в моих. И мы сможем доверять друг другу:
   - В каком смысле "секрет"? - несколько обескураженно спросил Дорон.
   - Ну, тайну! - об®яснила Дина  Ланн,  как  будто  перед  ней  сидел  не
крупный  государственный  деятель,  чиновник,  да  еще  с  такой   мрачной
репутацией, как генерал Дорон, а близкая подружка вроде Лизи или  Розетты.
- Например, я могла бы сказать вам, что, кроме Кифа, за мной  ухаживает  и
даже сделал предложение... ну, еще один молодой человек. Я назову вам  его
имя, только не открывайте его Кифу, он ревнив, хотя и сдержан. А  вы  мне,
господин Дорон...
   "Она идиотка или настолько умна, что удачно играет эту роль?" - подумал
Дорон, внимательно разглядывая собеседницу из-под опущенных век.
   - Позвольте, - перебил ее Дорон, - откуда у вас уверенность в том,  что
я скажу вам действительно нечто секретное, и откуда  у  меня  уверенность,
что, положим, имя конкурента Кифа  Бакеро  вы  не  придумали  в  ту  самую
секунду, как решили его произнести?
   - Можно проверить, господин генерал, - спокойно возразила Дина Ланн.  -
И я проверю, если не... если у меня не будет веры с первого раза.
   - Как?! Как вы сможете меня проверить?! - чуть не закричал Дорон.
   - Я женщина, - скромно опустив глаза, сказала Дина  шепотом,  вложив  в
произнесенное слово куда больше содержания, чем мог услышать генерал.
   Дорон задумался. Он  всегда  был  далек  от  сантиментов,  его  ум  был
способен, как хороший компьютер, высчитать поступки людей, ход их  мыслей,
орудуя чуть ли не математическими формулами и применяя железную логику. Но
генерал откровенно пасовал, когда перед ним оказывалась женщина,  существо
загадочное и алогичное, даже если эта женщина была в его руках, как львица
в клетке у дрессировщика. Интуиция подсказывала Дорону: увы, он имеет дело
с человеком необычным, а потому с ним придется считаться,  тем  более  что
ситуация, в которой они оказались, тоже не из простых. И как  дрессировщик
внутренне опасается хищного зверя, вроде бы им прирученного и сидящего, по
крайней мере, в клетке, так и генерал  должен  глаз  не  спускать  с  этой
молодой львицы, способной в любую секунду перекусить ему глотку.
   - Хорошо, - после паузы сказал  Дорон.  -  Предположим,  я  открою  вам
какой-нибудь свой секрет. Но достаточно ли ясно вы понимаете,  что  знание
чужих тайн в принципе дело не безопасное? Я  ведь  возьму  вас  на  мушку,
дорогая! - Он весело рассмеялся, как если бы, будучи охотником, уже  верно
прицелился в свою жертву и предвкушал удачный выстрел.
   - Я вас тоже возьму на мушку, генерал, - смело парировала Дина Ланн,  и
Дорон мгновенно оборвал неуместное веселье.
   - Каким образом?! - вновь воскликнул он с ожесточением. - Вы у  меня  в
руках - это я понимаю. Но как вы можете взять меня в свои руки? Как?!  Кто
я, а кто - вы, моя дорогая?!
   - Но ведь мой будущий супруг - президент! - сказала  девушка,  исчерпав
этим ответом  всю  сумму  своих  предполагаемых  возможностей,  и  генерал
вынужден был про себя признать, что в этом был резон: в  сравнении  с  ним
она действительно не более чем "пигалица", но как жена президента...
   - Ну-ну! - как бы, с одной стороны, предостерегая  собеседницу,  но,  с
другой, признавая и за ней некоторые возможности, сказал Дорон. - Ну-ну...
Итак, я весь внимание: ваш секрет?
   И даже не без интереса слегка наклонил голову.
   - Господин генерал, - тихо сказала Дина Ланн, - я жду ребенка.
   - Это все? - разочарованно произнес Дорон.
   - Нет, не все. Ребенок не от Кифа.
   - То есть как это? - смутился генерал. - От кого же?
   - По-моему, я сказала вам вполне достаточно.
   - А что сделает Киф Бакеро, если узнает?
   - А почему он должен узнать? И от кого, господин генерал? От вас? Я вам
отвечу: Киф тогда на мне не женится, и вы потеряете "своего  человека"  из
его ближайшего окружения. Но если я вдруг перестану вам служить, вы, держа
меня "на мушке", как вы изволите говорить, вполне  можете  мне  отомстить,
тем более что я уже не буду вам нужна как "ваш человек".
   - Э-э-э, нет, дорогая! - весело  сказал  генерал,  ощущая  теперь  весь
разговор с Диной Ланн как игру, а не как серьезную беседу. -  Это  еще  не
секрет. Я, понимаете ли, буду обладателем вашей  "тайны",  а  потом  вдруг
родится вылитый Киф Бакеро, этакий Кифенок, и я останусь  в  дураках?  Для
полной ясности  я  хотел  бы  знать  имя  отца,  чтобы  иметь  возможность
проверить  факт,  а  затем,  если  будет  нужда,  пред®явить   необходимые
доказательства. Ну-с, что на это скажете? Ваша очередь, дорогая Дина Ланн!
   - Хорошо, - не моргнув глазом произнесла девушка. - Я жду ваш секрет, а
затем в обмен на него назову имя своего любовника.
   - Недурно! - с восхищением произнес Дорон, а  про  себя  подумал:  "Вот
чертова  баба!  Какая  выдержка!  Сколько  уверенности  в  себе!  Нет,   я
непременно должен заняться тщательным изучением своих  сотрудников.  Какие
клады! Ну, получай же, сейчас я открою тебе такую тайну, которую  способен
открыть разве что палач, сопровождая  приговоренного  к  месту  казни!"  И
вслух добавил: - Предупреждаю вас. Дина Ланн: услышать то,  что  я  сейчас
вам скажу, будет вам не просто неприятно, но, может быть, даже  смертельно
страшно, но вы сами в этом виноваты.
   - Я готова.
   - Как вы думаете, почему ваш Киф Бакеро стал президентом?
   - Вы уже намекнули мне, господин генерал, что это  ваша  заслуга,  хотя
я... Откровенно признаться, я потрясена таким поворотом событий и  до  сих
пор не понимаю...
   - Вот-вот, в том-то и  дело,  что  события  действительно  должны  были
повернуться иначе. Президентом соседней страны должен был  стать  господин
О'Чики... Припоминаете это имя? Нет?
   - Где-то я его, кажется, слышала... Или читала... Нет, не припоминаю.
   - Может, это и хорошо, что вы забываете  некоторые  имена,  с  которыми
имеете дело в "ангаре". Но  ладно.  Итак,  президентом  должен  был  стать
О'Чики, но не стал, к слову сказать,  по  вашей  милости,  ибо  именно  вы
допустили ошибочку,  перепечатывая  одну  страницу  "сценария"  и  посадив
кандидата на пост президента не слева от статуи Неповиновения, а справа. И
потому господин О'Чики был в  тот  злополучный  вечер  убит,  а  его  труп
изуродован до неузнаваемости, признаюсь  вам,  моими  людьми  и  по  моему
собственному приказанию. Все,  между  прочим,  произошло  почти  на  ваших
глазах. Дина Ланн, когда вы ждали своего жениха на свидание...
   - А Киф?! - в ужасе спросила девушка, вскидывая глаза на Дорона  и  уже
догадываясь о том, что он сейчас скажет.
   - Да, госпожа Ланн, да, да, да! Вы совершенно  верно  догадываетесь.  В
тот самый вечер ваш жених должен был отправиться на  тот  свет,  и  это  я
приговорил его к смерти  за  провал  одной  чрезвычайно  важной  операции,
связанной с комиссаром Гардом, к которому,  кстати  сказать,  по  глупости
своей вы уже обращались. Впрочем, что за операцию провалил Киф Бакеро, вам
знать не обязательно - достаточно того, что я вам сказал.  Таким  образом,
судьбу вашего жениха случайно разделил кандидат в президенты О'Чики, в  то
время как его судьбу не менее случайно разделил ваш жених...  Вам  плохо?!
Дитрих! - крикнул генерал, и когда секретарь, словно по волшебству, возник
рядом, коротко распорядился: - Воды ей! И чего-нибудь успокаивающего! Поди
знай... при такой выдержке и такие нервы...
   Откинув голову назад и закрыв глаза. Дина Ланн, как сквозь сон, слышала
какие-то шорохи вокруг себя, ощущала какое-то суетливое движение, а  затем
почувствовала на губах  мятный  привкус  лекарства.  Потом  она  с  трудом
подняла веки и увидела близко над собой  прозрачные,  словно  разбавленные
водой, серо-голубые глаза генерала.
   - Ну-с, сделайте глубокий вздох,  вот  так,  превосходно!  Приходите  в
себя, ведь вы мужественный человек, к тому же я вас предупреждал, -  почти
отеческим тоном проговорил Дорон. А затем,  убедившись,  что  Дина  слегка
оправилась, добавил деловито: - Итак, его имя?
   - Чье? - не поняла Дина Ланн.
   - Как чье? Отца ребенка!
   Нерешительность и сомнение явно промелькнули в ее  глазах,  прежде  чем
она ответила. Когда же губы ее произнесли слова,  мимолетная  улыбка,  как
легкое дуновение ветерка, коснулась их,  оставшись,  однако,  незамеченной
генералом.
   - Мистер Сафар, - кротко произнесла Ланн.
   - Кто такой? - тем же деловым тоном спросил генерал, но Дина недоуменно
пожала плечами: мол, господин Дорон, неужели вы этого пустяка сами  узнать
не можете, хватит мучить несчастную женщину!
   И вот теперь, полулежа на тахте в своей  квартире,  Дина  погладила  по
модно стриженной голове пуделя, Сафар тут же исхитрился лизнуть ее розовым
языком прямо в нос, и девушка, одной рукой отодвигая ласкового пса, другой
набрала телефон Розетты. Пока на том конце провода не отозвался мелодичный
голос подруги, Ланн подумала, что из всех возможных мужчин, находящихся  в
ее  окружении,  пудель  Сафар,   пожалуй,   был   единственным   настоящим
джентльменом, способным не позволить даже генералу  Дорону  вмешиваться  в
его "личные дела" и проверять его "отношения" с Диной Ланн или кем  бы  то
ни было. Подумав так, девушка невольно улыбнулась, а Розетта, будто увидев
по телефону эту улыбку, сказала в ответ на  приглашение  "немедленно,  как
можно быстрее приехать, есть такие новости, ну, такие, Рози":
   - А чему ты улыбаешься?
   Разумеется, Дина Ланн была совершенно уверена в том,  что  очень  ловко
провела Дорона. И, забегая  вперед,  можно  сказать,  что  была  близка  к
истине, ибо с момента ее ухода от генерала Дитрих сбился с ног, безуспешно
разыскивая в  городе  и  по  всей  стране  загадочного  "мистера  Сафара",
поскольку ему в голову конечно же  не  могла  прийти  мысль  искать  этого
господина в картотеке клуба собаководов.  Впрочем,  относительно  ожидания
ребенка Дина генерала не обманула, хотя о том, что она беременна, не  знал
ни Киф, ни ее родители. Только бездетный дядюшка Дины Ланн  Христофор  был
введен  в  курс  дела,  поскольку  у  него  с   племянницей   были   особо
доверительные отношения: Дина в дядюшке души не чаяла, что было взаимно, и
считала его самым добрым и прекрасным человеком на свете.
   Переговорив с Розеттой, Дина едва успела  набрать  номер  Лизи,  как  в
прихожей раздался звонок, явно чужой, короткий, вежливый и, можно сказать,
официальный: у каждого звонка, как известно,  есть  "характер",  зеркально
отражающий характер того, кто  стоит  за  дверью,  не  зря  мы  так  часто
угадываем наших гостей и, еще не видя их, как бы заранее  знаем,  надо  ли
нам волноваться в связи с их приходом или быть спокойными. Сафар  ворчливо
фыркнул для начала, а потом залился звонким, но,  как  отметила  про  себя
Дина, беззлобным лаем. "Наверное, господин Портиш", - подумала она,  кладя
трубку на рычаг.
   -  Ладно,  малыш,  уймись,  -  сказала  Дина  пуделю,  -  пойдем  лучше
посмотрим, кто к нам пожаловал.
   Через глазок она увидела стоящего на площадке  перед  дверью  комиссара
Гарда.



        20. ПЕРЕД ДОРОГОЙ

   Спустя три часа, садясь в вертолет, Гард  испытывал  внутреннюю  дрожь,
которую всегда ощущал, выходя, словно гончая, на прямую, ведущую к цели.
   Впрочем, на сей раз  прямая,  как  бы  это  лучше  выразиться,  была  с
некоторой кривизной, из-за чего  цель  тоже  казалась  не  слишком  ясной.
Однако главным было то, что комиссар Гард получил наконец шанс взять следы
тех, кто, в свою очередь, взял след бывших клиентов подводной части "Фирмы
Приключений".
   Справедливости ради надо добавить, что к моменту, когда Гард вылетал  в
Даулинг, столицу соседнего государства, куда, судя по всему,  перемещались
главные события, из шести "сменивших лицо" гангстеров в  живых  оставалось
уже пятеро, если не четверо. Прежде всего, на окраине  города,  у  полотна
железной дороги, на рассвете текущего дня был обнаружен  изуродованный  до
неузнаваемости - все тот же почерк! - труп мужчины с отрубленными  кистями
обеих рук. Это обстоятельство наводило на мысль о том, что погибшему  была
сделана когда-то операция на пальцах, что  и  пытались,  вероятно,  скрыть
убийцы или убийца. А спустя несколько часов  Ивон  Фрез  получил  короткую
записку,   подписанную   настоящим   именем   его   бывшего   сподвижника,
исчезнувшего без видимых на то причин около двух лет назад: "Шеф, я гибну,
спасите, если можете. Филипп Леруа". К сожалению, записка более ничего  не
содержала: ни описан