кряхтя и  чертыхаясь,  сам  поднялся  по
скрипучей лестнице с корзиной в руках,  говоря  изредка:  "Мисс  Флейшбот,
черт побери! Мисс Флейшбот!", пока не добрался до комнаты Барроу.
   Исчезновение  старухи   чрезвычайно   обеспокоило   Гарда.   Немедленно
запрошенный по телефону ЦИЦ характеризовал Флейшбот как  служанку  мистера
Барроу, выдал дату ее рождения и на этом умолк,  что  свидетельствовало  о
малом интересе к ней со стороны полицейского ведомства. Однако Гард не мог
исключить и того,  что  Флейшбот  была  сотрудницей  "Фирмы  Приключений",
специально приставленной к Барроу, и что после визита комиссара  к  Дорону
ее тоже нельзя было оставлять в поле зрения  полиции.  Старуху,  возможно,
где-то укрыли, если не убрали, всякое могло быть, а  без  нее  Барроу  все
равно не мог бы физически существовать, вот и придушили его  на  прощанье,
чтобы "не мучился". Кстати, уж не сама ли "мисс" выполнила этот приказ?
   С улицы Иностранных моряков комиссар решил ехать не домой,  а  сразу  в
управление. Барроу и Карне - всего лишь начало, надо ожидать  продолжения,
и лучше всего это делать у пульта  дежурного  по  городу,  тем  более  что
надвигалась ночь. Нет, неуютно было Гарду в  роли  пассивного  наблюдателя
происходящего, но что он  мог  поделать,  если  пока  не  ухватил  системы
убийств, а потому не мог вычислить и предсказать дальнейшие  ходы  Дорона,
без чего, естественно, не мог и предотвратить преступления. Ему ясно  было
одно: генерал чистит свои конюшни, убирая  потенциальных  свидетелей.  Кто
они? Где живут, где работают? Быть может, следующие на  очереди  у  Дорона
сотрудники "Фирмы Приключений", тем более что он с самого  начала  рискнул
не  какой-нибудь  рядовой  "стрекозой",  а  самим  управляющим   Хартоном?
Возможно. Если возможно, то необходимо  немедленно  засадить  Таратуру  за
список работников фирмы, выяснить их наличие, а затем организовать...  как
лучше выразиться: их охрану или слежку за ними? "Но скорее всего, -  думал
Гард, - убирали не сотрудников, а клиентов фирмы,  причем  не  таких,  как
Фред  Честер,  которые,  не  выходя  из  кабинета  управляющего,  испытали
невинные приключения, а таких, как Мэтьюз Барроу,  то  есть  побывавших  в
глубине, в подводной части айсберга и вынырнувших "оттуда".
   Но если так, если Луи Карне полагать в одном списке с Барроу, он  тоже,
выходит, в свое время купил приключение без гарантии и ему тоже  сохранили
жизнь, которой теперь лишили? Но почему в таком случае Карне не значится в
списках клиентов фирмы и его нет, да и не было, в составе молодцов Фреза и
Гауснера?
   Стоп! Гард даже резко затормозил и остановился  посередине  улицы,  как
будто движение "мерседеса" могло сбить его с неожиданно интересной  мысли.
А  что,  если  предположить...  Что,  если  Луи  Карне  все  же  один   из
девятнадцати? Мертвец, оживший под чужой фамилией, с чужими документами, с
другим лицом и даже расставшийся с отпечатками пальцев?!
   Прелюбопытно...
   Кто там гудит сзади? Гард  медленно  тронул  машину.  Стало  быть,  Луи
Карне, в прошлом гангстер, покупает у фирмы приключение без гарантии, а на
самом деле - другую "чистую" жизнь. Да за это, откровенно говоря, не  жаль
заплатить!  Есть  тут  логика?  Есть.   Вот   он,   секрет   фирмы!   Гард
удовлетворенно засмеялся, но тут же прервал смех, подумав,  что  именно  с
таких проявлений, вероятно, и  начинается  помешательство,  когда  человек
смеется наедине с собой, а затем,  чего  доброго,  начинает  сам  с  собой
разговаривать  вслух,  уверенный  в  том,  что  имеет  дело  с  прекрасным
собеседником.
   Надо ждать! - такова главная тактика на ближайшую  ночь.  Листочки  уже
есть, будут и ягодки. И временная пассивность комиссара полиции  с  лихвой
компенсируется потом его утроенной активностью.
   В оперативном зале Гарда уже ждал вызванный им прямо из машины по рации
инспектор Таратура. "Интересно, если бы он схватился с Дитрихом, то чем бы
закончилась схватка?" - некстати и мельком подумал Гард. Но тут на  пульте
в районе порта  вспыхнула  красная  лампочка  тревоги,  и  динамик  хрипло
проговорил:
   - Господин комиссар, тут придавили одного! Машиной!
   - Как придавили? - спросил дежуривший Робертсон. - Он жив?
   - Да нет, вроде кончился... Треснули "кадиллаком",  и  с  приветом,  ни
номера, ни цвета, а меня позвали, когда этот уже ни бум-бум...
   - Что за рапорт?! - вспылил  Робертсон.  -  Доложите  по  форме  и  без
дурацких "бум-бумов"!
   - Докладывает сержант Майлс, господин  комиссар,  извините,  это  я  от
волнения, - прохрипел динамик. - Понимаете, его прижали передним  бампером
к каменному забору порта и давили, пока он не кончился. Документы  у  него
на имя Жака Бартона. По виду - лет сорок. Тут темно,  я  почти  ничего  не
вижу...
   -  Так  возьмите  фонарь!  -  вмешался  Гард,  заражаясь   раздражением
комиссара Робертсона.  -  Что  за  тупость  такая,  Майлс?  Гард  говорит.
Посмотрите на кончики пальцев погибшего. Видите их?
   - Вроде вижу, господин комиссар.
   - Розовые?
   - Как вы сказали?
   - Я говорю, подушки у каждого пальца розовые?
   - Вроде розовые...
   - Почему "вроде"? - взревел, не выдержав, Робертсон. - Вы  что,  Майлс,
дальтоник?
   - Как вы сказали, господин комиссар?
   - Ладно, - тихо произнес Гард, обращаясь к Робертсону,  -  его  уже  не
переделаешь.  Пусть  внимательно  стережет  труп,  ему  и  этого   хватит.
Таратура, жмите туда со скоростью ракеты, осмотрите там все вокруг...
   Через десять минут ЦИЦ выдал справку о Жаке  Бартоне:  коммивояжер,  не
женат, проживает  в  отеле  "Холостяк"  вот  уже  два  с  половиной  года,
шепелявит, в списке подозрительных личностей не  значится,  прежняя  жизнь
неизвестна. Короче говоря, снова человек "без биографии", снова появился в
городе не более чем три года назад и снова с  прооперированными  пальцами.
Жгучее подозрение Гарда начинало подтверждаться: уже трое из  злополучного
списка девятнадцати гангстеров! Неясно только, кем были Карне и  Бартон  в
той жизни, какие имели фамилии и в чьих "бригадах" находились  -  Гауснера
или Ивона Фреза.
   Кто следующий?
   Следующим стал некий Пуа, Арнольд Пуа, актер  вспомогательного  состава
труппы, обслуживающей ночной кабак "Спать не дадим!". Умер прямо на сцене,
изображая вместе с пятью танцорами варьете таборных цыган. Они танцевали с
кубками в руках, в которые им налили подкрашенный тоник, и танец назывался
"Десять глотков вина". На первом же Пуа схватился за горло  и  рухнул  так
естественно, что публика даже зааплодировала. Однако Пуа больше не  встал.
Его отнесли  за  кулисы,  танец  продолжали  оставшиеся  пять  "цыган",  а
владелец кабака позвонил в полицию. Экспресс-анализ,  сделанный  прибывшим
на место Симпсоном, категорически определил в кубке Арнольда Пуа цианистый
калий. У актера были розовые подушки на пальцах, а в  кабак  он  устроился
всего год назад.
   Варфоломеевская ночь продолжалась. Гард понимал, что пора  действовать:
из девятнадцати свидетелей - а в том, что  это  были  именно  "свидетели",
можно было уже не сомневаться  -  теперь  оставалось  на  четыре  человека
меньше. Если католикам не удалось в одну ночь вырезать всех гугенотов,  то
нынешним обладателям "длинных ножей". Гард был уверен, это удастся.
   И действительно, за остаток ночи и часть дня преступления сыпались  как
из рога изобилия. Количественно они более или менее укладывались в обычную
статистику, характерную для многомиллионного  города,  однако  качественно
были так же необычны, как если бы все погибшие и исчезнувшие  были  рыжими
или родившимися в один день одного года, - на сей раз это были  люди  "без
биографий", не более как три года назад  появившиеся  в  городе,  -  ровно
столько существовала и "Фирма Приключений"!  -  при  этом  сменившие,  как
один, отпечатки пальцев. Да так изощренно, что папиллярные линии,  вопреки
обыкновению,  не  восстановились  через  несколько  лет!  Не   иначе   как
преступники     воспользовались      какой-то      очередной      новинкой
научно-технического прогресса...
   Гард ломал голову, совершенно не представляя себе,  что  делать  и  как
быть. Надежда на то, что Дорон и его люди впопыхах "наследят" и тем  самым
себя выдадут, пока не  оправдывалась.  Комиссар,  в  обязанности  которого
входила и входит поимка преступников во  имя  последующего  их  наказания,
теперь должен был этих гангстеров спасать. Спрашивается: как? Не  идти  же
опять к Дорону, не становиться перед ним на колени и не  молить  о  пощаде
этих - увы, не скажешь безвинных - людей!
   Окончательная сводка за минувшие ночь и день дала такие  сокрушительные
результаты: пять человек "без биографий" были убиты, а семь человек, в том
числе Луи Карне, бесследно исчезли. Все  погибшие  перенесли  операцию  по
ликвидации отпечатков  пальцев  и,  кроме  того,  как  установил  Симпсон,
пластические операции на лицах, вероятно сильно изменившие  их  внешность.
Правда, по показаниям немногих  людей,  знавших  погибших  и  исчезнувших,
Таратура составил общий перечень "особых примет", которые не  вытравлялись
никакими химикатами и не менялись при помощи хирургического  ножа:  кто-то
шепелявил, кто-то любил пить виски с содовой прямо из  граненого  стакана,
кто-то напевал один и тот же куплет из знаменитой  песенки  "Ущипни  меня,
козочка", кто-то  не  переносил  кошек  и  их  запах,  а  еще  кто-то  при
относительно бравом виде и молодых годах неизменно огорчал своих любовниц.
Семь и пять - двенадцать. Стало  быть,  из  девятнадцати  гангстеров  пока
оставались в живых только семь человек, о защите и спасении которых  Гарду
следовало не только побеспокоиться, но уже кричать "Караул!" и бить во все
колокола, иначе - конец. Как их уберечь? Как  предупредить  об  опасности,
если они о ней  еще  не  знают?  В  один  прекрасный  момент  Гард  поднял
телефонную трубку... Затем ее положил, вышел на улицу и  уже  из  автомата
позвонил своему старому другу Карелу Кахине:
   - Карел, это я.  Нам  необходимо  срочно  увидеться.  Если  ты  можешь,
загляни через двадцать минут в "И ты, Брут!".
   - Нет вопросов, - ответил Карел. - Надеюсь, у меня все в порядке?
   - У меня плохо, - сказал Гард.
   - Не собрать ли всю компанию?
   - Пожалуй. Но на воскресенье. Не сейчас. Сейчас только мы.
   - Хорошо, старина, буду через двадцать минут.
   Но Гард опоздал на целый час: появился еще один труп  и  произошло  еще
одно исчезновение, которые по почерку не отличались от предыдущих,  но  по
суб®ектам путали все карты. Во-первых, в парке,  расположенном  поблизости
от  Статуи  Неповиновения,  игравшие  подростки  наткнулись  в  кустах  на
изуродованный труп человека. Но, что примечательно, пальцы рук у него были
искромсаны, а не оперированы, как у  предыдущих.  Во-вторых,  одновременно
поступило сообщение об исчезновении молодого человека, который  совершенно
легально работал у Дорона, имел  родителей,  невесту  и  вполне  достойную
биографию, жил в городе с младенческих лет и пропал из виду  примерно  там
же, где был обнаружен изуродованный  и  неопознанный  труп.  Имя  молодого
человека - Киф Бакеро. Фотография его сразу появилась на столе у Гарда, ее
принесла  синеглазая  красавица  Дина  Ланн,  тоже  сотрудница   Института
перспективных  проблем.  Она  пришла  вместе  с  родителями  Кифа.   Глаза
красавицы были на мокром месте, она то и дело вынимала из сумочки  платок,
а Гард с  усилием  вспоминал,  где  и  когда  он  видел  это  воздушное  и
очаровательное создание.
   Первым  предположением  комиссара  было:  Киф  Бакеро  -  это  и   есть
искореженный труп, тем более что у Дины Ланн должно было состояться с  ним
свидание именно у статуи Неповиновения. Дина, как обычно, пришла на десять
минут позже, приучая будущего мужа к "порядку", но его еще - или уже? - не
было. Он так и не пришел ночью домой, что совершенно на Кифа не похоже, ни
на работу с утра, что вовсе необ®яснимо. Кроме того, явившись к статуе  на
десять минут позже, Дина Ланн, по ее собственному рассказу, ощущала вокруг
себя некое напряжение, обрисовать конкретные признаки  которого  при  всем
желании не могла. Просто был очень тяжелый, как перед  грозой,  воздух,  в
стороне  от  статуи  мелькали  какие-то  подозрительные  тени,   откуда-то
неподалеку взмыл в небо вертолет-малютка, рассчитанный, вероятно, на  двух
или трех человек. Дина сама летала на таких... Тут девушка вдруг прикусила
язык, вспомнив кое-что из перепечатанной ею странички "сценария", о чем по
всем правилам "ангара" она должна была молчать, как  самая  молчаливая  на
свете устрица.
   Случившееся никак не лезло в схему. Впрочем,  в  этом  не  было  ничего
удивительного, так как обычные преступники действовали своим  чередом,  не
подозревая, что у них возникли столь  мощные  конкуренты.  Конечно,  здесь
кое-что настораживало, но где  взять  время?  Не  без  сочувствия  к  горю
родителей и  невесты  Гард  отпустил  заявителей  и  опрометью  кинулся  в
ресторан "И ты, Брут!". Карел  уже  был  там,  посасывал  через  соломинку
коктейль и с нетерпением поглядывал на часы, ожидая друга.
   - Если по Канту жители города проверяли часы, то по тебе они жили бы  в
полном безвременье! - таковы были первые слова Карела Кахини, обращенные к
Гарду.
   Комиссар всего лишь почесал за ухом, не смея возразить по  существу,  и
сразу взял быка за рога:
   - Карел, у меня к тебе серьезная просьба...
   - Естественно.
   - ...устроить мне, и как можно быстрее, встречу с Фрезом и Гауснером.
   - Что-о-о?
   - Ладно, Карел, не делай круглые глаза. Я знаю о тебе  больше,  чем  ты
можешь представить. Но дело не в этом, тем более что ты  пока  в  ладах  с
уголовным кодексом. Мне нужны эти люди  для  разговора.  Гарантирую  тайну
встречи  и  полное  отсутствие  в  результате  ее  каких-либо   неприятных
последствий. Больше того, встреча эта скорее  в  их  интересах,  нежели  в
моих...
   - Дружище, - тихо перебил Карел, - неужели  и  ты  хочешь  связаться  с
мафиями?! Тебе плохо живется?! Ты хочешь жить лучше?!
   - Не говори глупости, ты ведь меня знаешь, Карел. Тебе все понятно?  Ты
можешь пригласить их сегодня вечером к себе домой?
   - А заодно английскую королеву?
   - Ты хочешь сказать, что это дело тебе не по силам?
   -  Погоди,  дай  перевести  дух...  Представь  себе,  когда   я   скажу
джентльменам, кто хочет с ними встретиться, они же решат, что я...
   - Ты изобретателен, как Эдисон.
   - Пока я изобрету оправдание, они выпустят из меня кишки!
   - Договорись с ними по телефону.
   - Ты редкий идиот. Гард, я давно предполагал, что в полиции  других  не
держат. Кто же по телефону?..
   - Ладно, не можешь - не надо. - Гард встал. - К сожалению, я тороплюсь.
Придумаю что-нибудь сам. Но если ты все же решишься, скажи  им  одно:  они
сейчас теряют людей, а это не в их и, как ни странно, не в моих интересах.
Теряют... некогда потерянных, так это им и передай. И еще  потеряют,  если
мы не договоримся о временном  сотрудничестве!  Я  буду  в  управлении  до
восьми вечера. Сообщи мне, если дело сладится. Пока!
   И Гард стремительно оставил ресторан, в котором за столиком, отделенным
от других столов  ажурными  перегородками,  остался  сидеть,  быть  может,
впервые в жизни потрясенный Карел Кахиня.
   Пару часов спустя в кабинете у Гарда раздался телефонный звонок.  Голос
Карела комиссар узнал сразу, но от него,  казалось,  и  по  проводу  несло
перегаром.
   - Слушай, Марк, - без предисловий  сказал  Карел,  -  гони  десятку  до
вечера. Пингвином буду, отдам!
   - Вы ошиблись номером, - жестко ответил Гард и положил трубку.
   Затем улыбнулся: умница все же  Карел!  Будто  чувствует,  что  аппарат
комиссара может кем-то прослушиваться, - а теперь в этом не  сомневался  и
сам Гард, зная о больших возможностях Дорона.
   Итак, в десять вечера, дома у Кахини. Прекрасно. Есть еще полтора  часа
времени. Что там по телевизору? Комиссар, не вставая  из-за  стола,  нажал
кнопку дистанционного  управления,  и  в  углу  кабинета  вспыхнул  экран.
Бейсбол. Ну его к черту, надоел рев толпы и толчея игроков на одном месте,
словно  кто-то  положил  туда  тысячекларковый  билет  и   сказал:   "Кому
достанется!" По другому каналу политический комментарий. И  его  к  черту.
Все врут. Фильм ужасов, этого еще не хватало, их в жизни по  горло.  Лучше
уж вернуться к бейсболу, по остальным шестнадцати каналам  вряд  ли  будет
что-нибудь стоящее.
   Но что это? На экране - только  что  приведенный  к  присяге  президент
соседней страны, ставший к рулю в результате  бескровного  переворота.  На
минуту прерван репортаж со стадиона, президент читает "Обращение к  народу
и нации":  покончим  с  безработицей...  расцвет  демократии...  остановим
инфляцию... стабилизируем... и так  далее.  Джентльменский  набор  каждого
нового правителя каждой страны. Однако лицо  президента  показалось  Гарду
странно знакомым. Тьфу ты, черт! Подозрительно  молод  для  такого  поста,
несколько смущен, хоть и читает речь без запинки... Ах, да не в этом дело!
Что-то кольнуло  изнутри  Гарда:  он  быстро  взял  папку  только  сегодня
начатого дела, нашел фотографию  молодого  человека  и  немедленно  набрал
номер записанного в деле телефона.
   - Слушаю... - раздался женский голос.
   - Говорит комиссар Гард. Прошу быстро включить телевизор! Первый канал!
Включили?
   - Боже! - послышался из трубки возглас Дины Ланн. - Это же Киф!..
   И трубка умолкла, хотя отбойных гудков  не  было.  Гард  понял:  теперь
нужно вызывать к девушке "скорую помощь". Так, сделано. Уф!
   "Ну и денек!" - подумал Гард, поглядывая на часы. Пора было  собираться
к Карелу Кахине, который оказался вполне достойным товарищем. Гард  встал,
неожиданно для себя произнес: "Пингвином буду!" - и треснул  подтяжками  о
свою мощную грудь.



        16. КЛИН ВЫБИВАЮТ КЛИНОМ

   Дерево можно выкопать,  отряхнуть  с  его  корней  землю  до  последней
песчинки, пересадить на другую почву, и если оно привьется, то  уже  ничто
его не будет связывать с прежним местом. С людьми так не бывает. Даже если
человек сам, добровольно оборвет все связи с прошлым,  то  от  памяти  ему
деться все равно некуда, ее не стряхнешь с себя, как землю с  корней.  Она
прорвется хотя бы в снах, ее след останется в  повседневных  привычках,  в
манере поведения, походке, разговорах, и даже сама попытка  истребить  все
эти остатки прошлого наложит свой особый отпечаток,  который  для  чуткого
глаза выдает "второе дно" человека. Тем более если такой человек  не  сам,
не по своей воле начал иную жизнь, тогда ниточка завяжется  наверняка.  Он
сам протянет ее в прошлое, а  она  будет  тем  крепче,  чем  прочнее  были
когда-то его привязанности к кому-либо или  к  чему-либо.  Кроме  того,  в
прежней жизни, кроме рабочих навыков, остаются еще, как себя  ни  страхуй,
либо деньги, которыми человек хочет воспользоваться, либо  родственники  и
друзья, без общения с которыми  жить  невозможно,  либо  любимые  женщины,
которые тянут к себе  словно  магнитом,  либо  враги,  без  которых  жизнь
пресна,  как  дистиллированная  вода.  Короче   говоря,   соблазн   что-то
прихватить с собой из вчера в сегодня...
   На что и рассчитывал Гард, ища встречи с главарями двух самых крупных и
могущественных мафий, в состав которых входили все  девятнадцать  клиентов
"Фирмы Приключений". Гауснер и Фрез, как люди  умные,  -  а  то,  что  они
умные. Гард не просто предполагал, а знал, можно сказать, наверняка, иначе
они не были бы руководителями синдикатов насилия, - должны были не  только
понять комиссара полиции, но и помочь ему.
   Далее могло быть несколько вариантов. С одной  стороны,  исчезнувшие  с
помощью "Фирмы Приключений" люди если и не  восстановили  старые  связи  с
мафиями, то по крайней мере какие-то частные контакты с отдельными членами
этих  организаций   могли   поддерживать.   С   другой   стороны,   трудно
предположить, что их исчезно