и  о  дневнике
покойного Бенедиктова. Что, если  воссоздать  его  "установку  заражения"?
По-моему, это облегчит работу.
   - Безусловно, - согласился академик. - Бенедиктов провел, я бы  сказал,
блестящую  работу.  Очевидно,  и  роль  Опрятина  в   этом   деле   весьма
значительна... Помните, я весной высказывал мысль о  возможности  передачи
свойств предмета с перестроенными  связями  другим  предметам?  Бенедиктов
сделал это. Не исключено, что и безвестный индийский ученый шел  таким  же
путем. Ну, об этом мы уже  говорили  у  нашего  друга  Ли  Вэй-сэна,  если
помните... Бенедиктову не удалось добиться  стабильности  -  очень,  очень
жаль, что он работал без контакта с нами. В его записях много интересного.
Кстати,  я  ходатайствовал  перед  президиумом  академии  об  издании  его
сохранившихся трудов.
   - Правильно! - вырвалось у Николая.
   Тут послышались торопливые шаги, и в комнату вошел Вова. Хохолок на его
голове стоял дыбом. Он держал наперевес бамбуковое удилище, на конце лески
болтался  толстый  сизо-серебристый  бычок.  Вова  остановился   посредине
комнаты, лицо его выражало крайнюю степень изумления.
   -  Для  ухи,  пожалуй,  маловато,  -  проговорил   Григорий   Маркович,
критически оглядев бычка.
   - Какая там уха! - грубо сказал Вова.
   Он поднял леску и схватил рыбу рукой. Кулак его сжался,  пальцы  прошли
сквозь бычка, как сквозь пустое место.
   - Видали?!
   - Рыбка прошла через кольцо  Мебиуса!  -  воскликнул  Привалов.  -  Она
проницаема!
   - Нетрудно догадаться, - проворчал Колтухов. - Только вот  как  она  на
крючке держится? Крючок-то из обычного вещества...
   Григорий Маркович взял  леску,  внимательно  осмотрел  бычка,  потрогал
пальцем крючок. Затем он прошелся по комнате, немного сутулясь.
   - Бахтияр Халилович, -  сказал  он,  остановившись  перед  стариком,  -
помните, Бенедиктов писал в дневнике, что проницаемые  собачки  без  труда
лакают непроницаемую жидкую похлебку?
   - Помню.
   - Это, - москвич ткнул пальцем в бычка, -  из  того  же  ряда  явлений.
Кажется, я начинаю понимать.
   Багбанлы почесал мизинцем густую бровь.
   - Вы хотите сказать, - начал он, - что если широко разинуть пасть...
   - Да! - Григорий Маркович заговорил быстро и оживленно. - Ведь свойство
проницаемости не существует само по себе. Оно проявляется лишь при встрече
с обычным веществом. Так, Бахтияр Халилович? Это же ваша  мысль:  защитные
слои поверхности один за другим раскрываются навстречу проницанию. Но этот
эффект,  очевидно,  имеет  только  одно   направление:   снаружи   внутрь.
Понимаете, товарищи? Если двигаться из середины вещества наружу  -  ничего
не выйдет. Поверхности не будут  раскрываться.  Когда  проницаемые  собаки
Бенедиктова хватали куски мяса, их зубы, расположенные близко  к  наружным
полостям, не могли удержать мясо - оно  проваливалось  сквозь  челюсти.  А
жидкая пища сразу попадала в глубокие  полости  горла,  где  проницаемости
изнутри наружу не было. Так же и здесь: рыба  с  широко  раскрытой  пастью
полезла на крючок, и он оказался достаточно глубоко.  Рыба  дернулась,  но
осталась на  крючке,  потому  что  он  не  мог  пронизать  ее  в  обратном
направлении - изнутри наружу. Разумеется, это лишь предположение. Но стоит
о нем серьезно подумать.
   - Подумать стоит, - согласился Багбанлы. - Но не сейчас. Когда  желудок
пустой, голова прислушивается только к его голосу. - Он посмотрел на Вову:
- Будет уха или нет?
   - Будет, - пообещал Вова и вышел.
   - Это тоже, кажется, одна из идей  Бенедиктова,  -  сказал  Николай.  -
Проницание нерестовых рыб сквозь плотины на реках.
   - Верно, - сказал Григорий Маркович. - Эта задача на очереди. А теперь,
поскольку речь зашла о проблемах, послушаем товарища Рустамова.
   Директор Института физики  моря  провел  ладонью  по  курчавой  голове,
откашлялся и начал:
   - Товарищи, проблема повышения уровня Каспия...
   - Погоди, сынок, - прервал его Багбанлы. - Ты красноречив, я тебя давно
знаю. Излагай самую суть. Нам проблема известна.
   - Знаем, знаем, - поддержал Колтухов. -  Кипятильник  на  Черном  море,
облакопровод над Кавказским хребтом, искусственное ливневание...
   -  Очень  хорошо,  -  кивнул  Рустамов.  -  Тогда  скажу  коротко.   На
образование  нескольких  не  очень  крупных  облаков,  обычных  во  второй
половине летнего дня, природа расходует десятки  миллионов  киловатт-часов
солнечной энергии. Это вы, конечно, тоже знаете. - Он хитро прищурился.
   - Конечно, - сказал Колтухов, впрочем, не совсем уверенно.
   - Очень хорошо. Сейчас, при наличии атомной  энергетики,  нам  доступна
такая энергия. Но - дорого, товарищи! Длительный  искусственный  ливень  -
очень дорогое удовольствие. Все же мы вели подготовительные работы, потому
что под®ем уровня моря оправдал бы любые затраты. Летом на острове  Ипатия
у нас погибла опытная конденсационная установка. Это вы тоже знаете... Так
вот, Григорий Маркович предложил новую идею: вместо  облакопровода  Черное
море - Каспий создать под Кавказским перешейком подземный морепровод...
   - Морепровод?.. - переспросил Привалов, поднимаясь со стула.
   Молодые инженеры тоже повскакали со стульев и уставились  изумленно  на
Рустамова.
   - Да, товарищи, морепровод, -  негромко  сказал  Григорий  Маркович.  -
Примерно на сорок второй параллели, между Поти на Черноморском побережье и
Дербентом на Каспии. Сегодня мы гнали  нефть  сквозь  воду.  А  морепровод
сделаем так: струя черноморской воды пойдет сквозь земную толщу в Каспий.
   С  минуту  в  комнате  было  тихо.  Инженеры,  ошеломленные  гигантским
замыслом, и слова вымолвить не могли.
   - Я сегодня прикинул, -  деловито  сказал  Рустамов,  -  будет  гораздо
дешевле. Раньше, правду скажу, сомневался, а сегодня увидел. Хорошая идея.
   - Хорошая? - вскричал Привалов. -  Вы  говорите:  хорошая?  Да  это  же
грандиозно!
   - Не горячитесь, Борис Иванович, - сказал москвич. -  Морепровод  -  не
такая  уж  грандиозная  проблема  по  сравнению  с  тем,  что  сулит   нам
проницаемость.  Будет  еще  много  удивительного,   неожиданного...   Могу
сообщить: у нас в институте ведутся многообещающие опыты по  высвобождению
энергии поверхности.
   Николай и Юра оживленно шептались о чем-то у окна. Колтухов  кивнул  на
них, тихо проговорил:
   - Эти уже обсуждают детали  проекта.  Посмотрите,  какие  у  них  глаза
шалые...
   Вечер за окном наливался синевой,  высветил  небо  серебряной  звездной
пылью. Потрескивал, постреливал малиновыми искрами  костер,  и  от  костра
плыл вкусный запах поспевающей ухи.
   Уха удалась на славу.
   И вот уже катер резво побежал, наискосок пересекая лунную дорожку.
   Молча  сидели  в  катере  пассажиры,  утомленные  длинным  и   трудным,
интересно прожитым днем.
   Плыли навстречу огни большого города. Дружелюбно подмигивали красные  и
белые глаза фарватерных буев.
   - Борис Иванович, - негромко сказал вдруг Николай, - а помните, с  чего
все началось?
   - Что - все?
   - Ну... опыты с поверхностным натяжением и прочее.
   - С чего началось? - Привалов задумался. -  В  самом  деле,  с  чего?..
Помню, был какой-то разговор на яхте...
   - Еще  раньше,  Борис  Иванович!  Помните  толкучку?  Мы  стояли  перед
картиной "Леда и лебедь", и вы...
   - А! - Привалов засмеялся. - Верно, верно. Дурацкая картина, а  поди  ж
ты - навела на мысль...
   И он стал рассказывать Григорию Марковичу о давнем случае на  толкучке.
Москвич тоже посмеялся. А потом сказал, помолчав:
   - Картина - случайный толчок.  Важно  другое...  -  Он  мог  бы  многое
сказать об этом "другом", но ограничился тем, что просто  похлопал  Бориса
Ивановича по руке.
   Большой белый теплоход, сверкающий огнями, пересекал  курс  катера.  Из
открытых иллюминаторов салона неслась танцевальная музыка.
   Вова, стоявший у штурвала, развернул катер  в  разрез  волны,  поднятой
винтами теплохода:
   Юра обернулся и прочел надпись на  высокой  корме  корабля,  освещенной
фонарем:
   - "Узбекистан"... Колька, "Узбекистан"!
   Николай не ответил. Он смотрел вслед огням теплохода. Долго смотрел.
   А Колтухов сказал, дымя папиросой:
   - Красавец корабль. Новой постройки... А вот в  двадцать  шестом  году,
когда я рыбачил в Астрахани, был такой случай...



        ЭПИЛОГ

   Мы долго думали: нужен ли эпилог?
   И решили,  что  нужен.  Ничего  не  поделаешь,  правила  хорошего  тона
требуют, чтобы кто-нибудь из героев закатил в конце романа веселую свадьбу
- а ведь давно известно, что лучшего места для  свадьбы,  чем  эпилог,  не
найти.
   Это - первое веское соображение.
   Что до второго, то оно очень простое: в романе нет пролога,  так  пусть
будет хоть эпилог.
   Итак, начнем.
   Был ранний зимний вечер. Ленивыми хлопьями падал снег и тут же таял  на
черных мокрых тротуарах.
   Рита сидела, поджав ноги, в уголке дивана и медленно листала  небольшую
книгу в скромной бумажной обложке.
   Она всматривалась в строчки знакомых  и  незнакомых  формул,  с  острым
интересом читала описания опытов - некоторые из них,  первоначальные,  она
хорошо  помнила.  Еще  раз   посмотрела   на   обложку.   Вверху   стояло:
"А.Бенедиктов". Ниже: "К вопросу об изменении внутренних связей вещества".
   Книжку сегодня прислали ей из Москвы. Она только что  вышла  из  печати
небольшим тиражом, рассчитанным на ограниченный круг  научных  работников.
Книга была  отредактирована  Григорием  Марковичем,  ему  же  принадлежали
вступительная статья и комментарии.
   Тишина. Круглый свет торшера, бесшумное движение  рыбок  в  аквариумах,
неприкаянный,  одинокий  микроскоп  на  столе...  И  надпись  на  обложке:
"А.Бенедиктов"...
   Брызнул звонок. Рита вскочила, побежала в переднюю, на  ходу  запахивая
халатик. Давно уже никто не звонил у этих дверей.
   Под ногами вертелся черный кот Пронька. Рита отперла дверь и  просияла,
увидев Юру и Валю.
   Вслед за ними в переднюю вошел, стуча когтями, Рекс.
   - Как я рада!  -  сказала  Рита,  здороваясь  с  гостями.  -  Какие  вы
молодцы...
   Она хотела потрепать Рекса по голове, но пес вдруг рявкнул и, вырвав из
Юриной руки поводок,  кинулся  в  глубь  квартиры.  Лай,  шипение,  грохот
опрокидываемых стульев...
   - Эта собака отравляет мне жизнь, - плачущим голосом сказала Валя.
   Они поспешили в столовую. Пронька стоял на  буфете,  распушив  хвост  и
злобно шипя. Рекс  бесновался  и  прыгал,  пытаясь  достать  представителя
вражеского племени.
   - Я тебя! - закричал Юра,  хватая  Рекса  за  ошейник.  -  Распустился,
мерзавец!
   Проньку отослали на кухню, Рекс виновато вильнул обрубком. Порядок  был
восстановлен.
   - Ты чудесно выглядишь, - сказала Рита Вале.  -  Прямо  расцвела  после
свадьбы.
   (Да простит нас читатель! Мы поленились описывать свадьбу Юры  и  Вали,
которая состоялась около месяца назад. Скажем только, что  свадьба  прошла
очень весело. В числе других  гостей  был,  конечно,  экипаж  "Меконга"  в
полном составе.  Валерик  изрядно  захмелел.  Он  танцевал  "стилем",  пел
странную папуасскую песню и хохотал до колик в животе, когда Юра изображал
в лицах потасовку с контрабандистами. Это была на редкость веселая свадьба
- пусть читатель поверит нам на слово.)
   - Как же, расцветешь тут! -  сердито  ответила  Валя.  -  И  вообще,  я
удивляюсь своему терпению. Этот тип... Я просто  слов  не  нахожу!  -  Она
сделала гримаску в сторону Юры.
   "Тип" величественно сидел в кресле-качалке. На  нем  был  новый  черный
костюм с покатыми плечами и ослепительная рубашка.
   - В чем дело, Юрочка? - улыбаясь, спросила Рита. - Почему  ты  изводишь
жену?
   - Никто ее не изводит, - заявил Юра, раскачиваясь в  кресле.  -  Просто
она дала мне почитать свою диссертацию...
   - Нет, ты подумай, - перебила его Валя. - У меня скоро  защита.  Я  даю
этому типу прочесть диссертацию и жду от него дельных замечаний. А он...
   - Неужели порвал? - ахнула Рита.
   - Хуже! Он ее читал и  комментировал,  читал  и  комментировал.  Ты  же
знаешь Юрку!
   Рита смеялась. На душе у нее было тепло.
   - Как я рада, что вы пришли! - сказала она. -  Сейчас  буду  поить  вас
чаем.
   Она побежала на кухню, но Юра догнал ее в коридоре, схватил за руку.
   - Рита, не хлопочи. Мы зашли за тобой, чтобы вместе пойти к Николаю.
   - Зачем? - Рита снизу вверх посмотрела на Юру.
   - Просто так. Рядовой визит. Колька и раньше был порядочным  домоседом,
а теперь и вовсе... Острый приступ меланхолии. Сидит дома как сыч, в  кино
и то на аркане приходится тащить. Пойдем проведаем старика, а?
   - Хорошо, - сказала она, помолчав.
   Ленивый снежок падал на мокрые тротуары и таял. Но на садовой ограде он
лежал тонким рыхлым слоем. Юра сгреб немного снега и замахнулся на Валю.
   - Юрка, не смей! - закричала она, прячась за Риту. У  Вали  было  новое
модное пальто.
   Юра кинул снежок в Рекса. Рекс,  у  которого  не  было  нового  пальто,
нисколько не боялся испортить свою прекрасную  желто-полосатую  шкуру.  Он
весело тявкнул и поймал зубами полу Юриного пальто.
   В Бондарном переулке  горел  подслеповатый  фонарь.  Бараньи  шапки  по
случаю непогоды перебрались, должно быть,  со  своими  нардами  на  зимние
квартиры.
   Из-под знакомой арки вышел рослый человек в широком пальто и кепке.
   - Привет, дядя Вова!
   - А, это ты... Здравствуйте. - Вова степенно поздоровался со  всеми  за
руку.
   - Куда собрался?
   - В библиотеку. - Вова показал  стопку  журналов  "Огонек":  -  Видишь,
поменять хочу.
   - Дело! - одобрил Юра. - А мы - к Николаю. Ну, пока.
   Они поднялись на второй этаж, позвонили. За белок занавеской  метнулась
длинная тень. Дверь распахнулась...
   Теперь давайте попрощаемся с нашими друзьями и последуем за Вовой.
   Ему повезло: в библиотеке было немного народу. Пожилая дама  в  пенсне,
поджав губы, перебирала книги на столе выдачи.
   - Про шпионов ничего нет? - спросила она строгим голосом.
   - К сожалению, сейчас ничего, - ответила библиотекарша, хорошо знакомая
со вкусом дамы.
   Вова осторожно потянул из стопки толстую книгу в пестрой обложке.
   - Минуточку, - сказала дама, сверкнув пенсне, и отобрала у Вовы  книгу.
- Я, кажется, раньше пришла.
   Она раскрыла книгу на первой странице и прочла вполголоса:
   - "Раздался страшный скрежет, и трехмачтовый барк "Аретуза",  шедший  с
грузом  копры  с  Новых   Гебрид,   резко   накренился.   Бушующие   волны
перекатывались через..." Хорошо, -  сказала  она  неуверенно  и  протянула
книгу библиотекарше: - Запишите эту.